Он вальяжно развалился в этом кресле и закурил появившуюся из воздуха сигару. Судя по тому, как смотрел на него Скагс, передо мной было его начальство. Причем из самого верхнего эшелона власти.
– Сатана, – сказал Голубь.
Почему-то меня не удивило, что птица умеет разговаривать. Наверное, от Голубя, умудрившегося вымахать до таких размеров, можно ожидать чего угодно.
– Зови меня Князем, – сказал Сатана. – Так мне привычнее. Скагс, мальчик мой, я вижу, в наших рядах пополнение?
– Да, Князь, – сказал Скагс, хищно улыбаясь. – Думаю, мы найдем для него самую пыльную работенку во внешнем круге.
– Нет! – взвизгнул бесенок.
Странно, подумал я, почему это бесенок не хочет возвращаться в ад?
– Найдем, – сказал Князь.
– Нет! – раздался голос настолько могучий, что у меня зазвенели все внутренности. Барабанные перепонки готовы были лопнуть от невыносимой нагрузки, и в то же время казалось, что источник голоса находится непосредственно внутри моего черепа. – Будем милосердны!
– Ты бы проявился, – сказал Сатана. – А то как-то неудобно беседовать, знаешь ли.
– Хорошо.
И на крыше вдруг заполыхал огненный куст.
Не горящий куст. Горящий куст подразумевает объятое пламенем растение. Никакого растения не было и в помине, было только пламя, по форме и размерам напоминающее живую изгородь. Куст огня.
В тот же миг бесенок вспыхнул ярким белым пламенем, и три удара сердца спустя от него не осталось даже пепла.
– Впечатляет. С пиротехникой ты всегда был на короткой ноге, – сказал Сатана. – Голубчика своего тоже спалишь?
– Нет, – сказал огненный куст. – Я вижу, что он заблуждался и действовал исходя из благих намерений.
– Благие намерения ведут ко мне, – напомнил Сатана.
– Я вижу, что он хотел сделать, – сказал огненный куст. – Он хотел привлечь мое внимание к проблемам созданного мною мира и напомнить мне об ответственности, которую я сам на себя возложил и которую теперь не имею права снять. Я уделял этому миру слишком мало внимания в последние годы.
– Века, – сказал Сатана.
– Может быть, – согласился огненный куст. – Я виноват в том, что произошло с Азраелем. Я признаю свою вину. Мне не стоило бросать свои творения на произвол судьбы. Я был слишком увлечен созданием новой Вселенной, но теперь это дело забыто. Отложено на неопределенный срок. У меня слишком много дел на Земле.
– Это верно, – сказал Сатана. – Давай поговорим о деле. Поскольку обе стороны, заключившие пари, мертвы, можем мы его аннулировать?
– Да.
– Чудесно. Как будем решать вопрос с Разрушителем?
– Вопрос уже решен. Он сделал свой выбор. Он более не Разрушитель, если сам того не пожелает.
– Я готов оставить его в покое. А ты?
– Да. Его жизнь и смерть отныне будут протекать на общих основаниях, и Суд будет справедлив. Его будут судить только за то, что он сделал в этой жизни, не принимая во внимание прошлые воплощения, когда он служил тебе.
– Договорились, – сказал Князь. – Кстати, мальчики тут немного набезобразничали, если ты еще не заметил, но начал все твой. Тебе и прибираться.
– Согласен. Все павшие невинные жертвы будут воскрешены. Все разрушения устранены. Прошу только об одном, этих (тут тела пацанов вспыхнули тем же ослепительным пламенем, что и бесенок минутой ранее) забери с собой сразу. Не стоит терять времени на Суд, пусть их наказание начнется уже сегодня.
– Легко и непринужденно, – сказал Князь. – Вампира не вернешь? Он, между прочим, за правое дело бился.
– Нет, об этом даже не проси. Я не буду воскрешать создание, лишенное души.
– Нет так нет, – сказал Князь. – С Голубчиком твоим что будем делать?
– Я сам его накажу.
Голубь в момент уменьшился до подобающих птице его калибра размеров, взмахнул крыльями и исчез, взлетев, как американский истребитель «харриер», вертикально вверх.
– Тогда все вопросы можно считать улаженными, –сказал Князь. – Приятно было снова поговорить. Пойдем, Скагс.
– Еще увидимся.
– Вот в этом я никогда не сомневался, – сказал Князь, щелкнул пальцами и исчез вместе со Скагсом, его топором, отрубленной рукой и креслом.
И тут я осознал, что на крыше, кроме меня и огненного куста, никого не осталось. Поправка: осталась Марина – и она, о чудо, зашевелилась на моих руках. Кровь исчезала с ее лица, а страшная рана от пистолетной пули затягивалась сама собой.
– Спасибо, – сказал я.
Я осторожно переложил ее голову со своих колен и встал. Мне показалось, что разговаривать с огненным кустом сидя будет с моей стороны верхом неприличия.
– Самое малое, что я мог сделать после того, что натворили мои сотрудники. Я вынужден принести тебе свои извинения, смертный. Так не должно было быть.
– Да ничего, – сказал я. – Принято. С подбором персонала всегда проблемы.
– Ваша память, твоя и твоей подруги, о событиях последних дней будет стерта, – сказал огненный куст. –Смертные не должны помнить таких вещей.
– Но я сохраню из всего этого хоть что-нибудь?
– Да, сохранишь. Ты сохранишь нечто более драгоценное, чем обычная память. Я благословляю вас, дети мои.
– Но мы с ней знакомы всего пару дней…
– Смертный, ты забыл, где заключаются браки.
– О, – сказал я. – Полагаю, если моя память все равно будет стерта, нет никакого смысла задавать тебе вопросы?
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить Для тех, кто не догоняет: я хотел спросить Его о смысле жизни. (Примеч. Гоши.)
.
– И что бы ты ответил, если бы я спросил?
– Я бы не ответил.
– Понятно, – сказал я.
– Теперь, когда мы закончили со всякими формальностями, я хотел бы задать вопрос тебе, – сказал огненный куст. – Я создал вас, людей, по своему образу и подобию, наделил вас душой и свободой выбора, тем, что делает вас уникальными существами в этом мире, но со временем я перестал вас понимать. Твоя жизнь, жизнь, которую я тебе подарил, всего лишь миг по сравнению с вечностью, которая тебя ожидает, но ты цепляешься за этот миг с непонятным для меня упорством, даже несмотря на то что тебе был предложен выбор, который, на моей памяти, никогда не предлагался ни одному смертному. И вот ты получил свой желаемый миг. Так скажи: что же ты будешь с ним делать?
– А что еще можно сделать с мигом? – спросил я. – Я его проживу.
– Удовлетворительный ответ, – сказал огненный куст. – Может быть, ты этого пока не понимаешь, но ты ответил и на свой вопрос.
Огненный куст вдруг вырос в размерах – впрочем, в последнее время все окружающие меня существа выказывали склонность к подобной тенденции спонтанного роста, – и меня окружила стена огня. Как же так, подумал я, ведь они обещали оставить меня в покое. Это что же, совсем никому в этом мире веры нет?
И тогда огненное кольцо, в центре которого находилась моя скромная персона, сомкнулось, и мир для меня исчез в ослепительно-белом сиянии.
Архив Подземной Канцелярии
Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота
Тема: Все хорошо, что хорошо кончается
Все хорошо, что хорошо кончается. Слышишь, что я говорю?
А поди скажи, что все закончилось не так хорошо, как могло бы.
Армагеддона не случилось, апокалипсиса тоже, да и Судный День отодвинулся на неопределенный период. Мир, и мы вместе с ним. отделались легким испугом.
Все получили по заслугам, и жизнь вошла в свою обычную колею.
Азраель пал так низко, как только может пасть ангел, и был уничтожен собственным начальством.
О том, что Князь самолично башку Асгароту оторвал, ты уже и так знаешь, я об этом рассказывал.
Потерянный Разрушитель так и остался потерянным, он выразил желание, чтобы его оставили в покое, и было решено ему не препятствовать. Куда он попал после смерти? Да ведь с той поры не так уж много времени прошло, он еще тот мир топчет. Да я за ним особо и не слежу.
Сам Знаешь Кто понял, что слишком долго пренебрегал собственноручно возложенными на него обязанностями, и вернулся к делам этого мира, бросив свою недостроенную Вселенную, так что план Голубя сработал. Сам Голубь, насколько я знаю, отделался устным взысканием и несколькими тысячелетиями исправительных работ. За то, что за Азраелем недосмотрел, за что же еще. Ну, не думаю, чтобы его там сильно напрягали, на работах на этих. Он птица старая, стреляный воробей, прости за каламбур, они там как-нибудь на Небесах сами разберутся, без нас.
Голубь, он же в принципе герой. Эту историю с пари он сам придумал, хотел побольше шума поднять, чтобы Сам Знаешь Кто снова свой взор на Землю обратил и из новой своей придуманной Вселенной вылез. Только один он все это провернуть бы не смог, вот и привлек к делу Азраеля, а Азраель чуть все дело и не испортил. Из-за мелочности своей и мстительности. Голубь думал, что может его контролировать, но ошибался, и Азраель исключительно по злобе своей и ненависти к Скагсу чуть нам всем Армагеддон не устроил. Хорошо хоть, что начальство и наше, и ихнее вовремя среагировало и успело это дело пресечь если не на корню, то в последний момент.
Голубь, он что хотел? Разрушителя одним ходом убрать, так это для конкурентов нормальное явление, мы бы сами с удовольствием пару Созидателей себе заимели, а следующим ходом он хотел устроить такую ситуацию, которую без вмешательства высшего начальства было бы не разрулить. Так и вышло, в принципе, только разруливать пришлось очень уж жестко. Ну не может Голубь, пусть он и в авторитете, ангела мщения под своим контролем удерживать.
Скагс, как герой всей операции и спаситель мира от рехнувшегося ангела, был представлен к награде, получил отпуск и кучу всякого барахла. Князь даже предложил ему выбрать себе любое занятие по вкусу, но наш скромняга решил остаться во внешнем круге на своей прежней работе. Говорит, привык он там за столько веков. Грешники его возвращение только приветствовали.
Я? А что я? Моя роль во всем этом мизерная была. Конечно, получил я и на орехи, что Асгарота вовремя не остановил, ну и поощрение, конечно, что Скагса к этому делу подключил, процесс контролировал и вообще пытался Князя в курсе держать. Премию я пропил, от новой работы отказался, так как регион этот по-прежнему для меня большой интерес представлял, и вот теперь новое поколение пестую. А ты, гаденыш этакий, как я смотрю, не очень-то и пестуешься. Только и знаешь, что по кабакам за мной бегать да истории всякие выспрашивать.
Ну, сгоняй к стойке за пивом, раз уж ты здесь, и я тебе еще что-нибудь расскажу.
Как мы с Вавилонской Блудницей в покер на раздевание играли, слышал? В этом месте по этическим соображениям пропущено около десяти тысяч слов. Нечего молодое поколение такими историями совращать. (Примеч. Цензора.)
Еще пива, гарсон… Хрр…
Архив Подземной Канцелярии
Из дневника Гоши
Запись первая
Квартира моя сгорела.
Вместе со всей мебелью, со всем оборудованием и, конечно, с моим прежним дневником. Так что пришлось заводить новый.
В больнице я лежал долго, пару месяцев, наверное. Врачи говорили, что чудом меня спасли, так много ожогов было по всему телу. Пожарные говорили, что чудом меня из огня вытащили. Считай, говорили, братец, заново родился.
Я так и считал.
Новая жизнь, новый дневник. Все закономерно.
Только вот часть памяти у меня отшибло. Последнее, что я помнил, это как в отпуск уехал, в санаторий, и с «толканутыми» в тамошних лесах познакомился.
Марина ко мне заходила, я помнил о ней что-то хорошее, а что именно – не помнил. Но мы с ней много разговаривали, и я в нее заново влюбился. То есть я не знаю, был ли я в нее влюблен до этого, но теперь уж точно.
Друзья приходили, знакомые, сослуживцы. Страховой агент заглядывал, сказал, что всю компенсацию мне выплатят, и сумму назвал такую, что я о погибшем оборудовании и о прочей технике сразу думать перестал. Евроремонт на такие деньги можно сделать.
Странную он мне вещь сказал, этот страховой агент. Говорит, квартира моя сгорела дотла, словно в печи плавильной побывала, а ни одну соседнюю квартиру огонь даже не задел. Но потом пожал плечами, обозвал меня Горацио – дескать многое есть на этом свете, чего нам и не снилось, – заверил меня в том, что с выплатами не будет никаких проблем, пожелал выздоравливать побыстрее и отчалил.
А у меня, пока я в больнице лежал, много было времени и было над чем задуматься. О многом я передумал за те месяцы – и о себе, и о жизни своей. Жизнь была тупиковой и бесполезной. Надо было что-то менять, но что именно и как менять, я и понятия не имел.
Я на Марину доверенность выписал, и, пока я окончательно выздоравливал, она на деньги страховой компании ремонт в моей квартире сделала, в конце концов, она же дизайнер. Так что, когда меня выписали, мне уже было куда ехать.
В день выписки она за мной заехала и повезла домой. Я попросил ее остановиться, зашел в ювелирный магазин, купил кольцо и сделал ей предложение, встав на одно колено, хоть и больно это было. Она согласилась, так что скоро распишемся.
Еще три недели я дома провалялся, занимался лечебной гимнастикой, книги умные читал и поправлял здоровье. Марина меня каждый день навещала, а потом и совсем переехала.
И вот я выздоровел.
Надел новый костюм, который мне Марина купила, старая одежда сгорела вся, спустился в гараж и вывел на улицу свой «порше».
Шеф удивился, когда меня увидел. Еще больше он удивился, когда я бумажку ему на стол положил.
– Что это? – спросил он, не глядя на стол.
– Вы знаете, – сказал я.
– Заявление по собственному?
– Совершенно верно.
– Но почему? Тебе денег не хватает?
– Хватает. С избытком даже.
– Конкуренты переманили?
– Нет.
– Тогда почему?
– Не знаю, папа, – сказал я. – Устал я.
– Так возьми отпуск, – сказал он. – После больницы-то. Отдохни, съезди куда-нибудь с молодой женой…
– Я съезжу, – сказал я. – Только ты заявление все равно подпиши, ладно?
– Я подпишу, – сказал он. – Но я хочу знать почему. Я имею на это право. Как твой начальник и как твой отец.
– Имеешь, – сказал я. – Как отец.
– Тогда я жду объяснений.
– А чем я тут занимаюсь? – спросил я. – Я сколько уже у тебя работаю и за все это время только один сайт и вывесил. Днем подменяю тех, кто что-то не успевает или там не может. А ночами чужие системы ломаю. Что я, разрушитель, что ли?
– И теперь ты хочешь созидать? – спросил он.
– Я не знаю, – сказал я. – Я еще не знаю, чего я хочу. Но я это обязательно узнаю.
– Возможно, так и выглядит взросление в твоем поколении, сынок, – сказал он, подписывая бумагу. – За выходным пособием завтра зайди, хорошо?
– Хорошо, папа.
– Нас-то с матерью на свадьбу пригласишь?
– Обязательно, – сказал я.
Он поднялся из-за стола – высокий, немолодой уже человек в очень дорогих очках без диоптрий – и протянул мне руку.
– Удачи, сын, – сказал он.
– Спасибо, – сказал я. И мы завершили разговор дружеским рукопожатием.
А вечером мне предстояло познакомиться с Марининым отцом, о котором я уже очень много слышал. Мы поехали на ее машине, потому что я не слишком хорошо себя чувствовал. И потому что ей доставляло удовольствие меня возить.
Ее отец жил на даче. Обычная такая дача, добротный деревянный дом, одноэтажный, зато с большой террасой, участок в десять соток, весь заросший сорняками, что сразу выдавало в Маринином родителе человека, к приусадебному хозяйству равнодушного.
Сам мой будущий тесть оказался молодым человеком лет шестидесяти, маленьким, лысым и жизнерадостным. Он напоил нас чаем с печеньем, рассказывая сотни уморительных историй времен своей молодости и вообще произвел на меня самое благоприятное впечатление. Кажется, я на него тоже.
Кроме того, он оказался моим коллегой и, узнав, что я тоже программист, повел показывать свой кабинет. В кабинете стояло много профессионального железа, и я искренне выражал свой восторг по этому поводу, пока под фотографией играющего на скрипке Эйнштейна не увидел сделанную на цветном принтере распечатку, искрящуюся всеми цветами радуги и содержащую только одну фразу.
«Связался с лучшим – умри, как все».
После этого искренности в моих восторгах несколько поубавилось, но он на это никакого внимания, к счастью, не обратил.
На обратной дороге мы с Мариной болтали о пустяках, слушая музыку и прищуриваясь, когда кто-то из встречных забывал переключить дальний свет фар, а потом я сказал:
– Марина, а твой отец – Кракен.
– Знаю, – сказала она. – А ты – тот умник, кто его хакнул.
– Откуда ты знаешь?
– А ты как свой автограф у него на стене увидел, сразу в лице переменился.
– Это что, так заметно было?
– Ага, – жизнерадостно подтвердила она.
Я ее восторгов по этому поводу не разделял.
– Как ты думаешь, он тоже заметил?
– Конечно.
– Так он же…
– Не волнуйся, – сказала она. – Ничего он тебе не сделает. Он – самый добрый и самый миролюбивый человек на свете.
– Это с тобой.
– Нет, со всеми.
– А те сообщения в Сети? Я копию получил, между прочим.
– Это так, шутка, – сказала она. – Шаг для поддержания своего имиджа, не более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
– Сатана, – сказал Голубь.
Почему-то меня не удивило, что птица умеет разговаривать. Наверное, от Голубя, умудрившегося вымахать до таких размеров, можно ожидать чего угодно.
– Зови меня Князем, – сказал Сатана. – Так мне привычнее. Скагс, мальчик мой, я вижу, в наших рядах пополнение?
– Да, Князь, – сказал Скагс, хищно улыбаясь. – Думаю, мы найдем для него самую пыльную работенку во внешнем круге.
– Нет! – взвизгнул бесенок.
Странно, подумал я, почему это бесенок не хочет возвращаться в ад?
– Найдем, – сказал Князь.
– Нет! – раздался голос настолько могучий, что у меня зазвенели все внутренности. Барабанные перепонки готовы были лопнуть от невыносимой нагрузки, и в то же время казалось, что источник голоса находится непосредственно внутри моего черепа. – Будем милосердны!
– Ты бы проявился, – сказал Сатана. – А то как-то неудобно беседовать, знаешь ли.
– Хорошо.
И на крыше вдруг заполыхал огненный куст.
Не горящий куст. Горящий куст подразумевает объятое пламенем растение. Никакого растения не было и в помине, было только пламя, по форме и размерам напоминающее живую изгородь. Куст огня.
В тот же миг бесенок вспыхнул ярким белым пламенем, и три удара сердца спустя от него не осталось даже пепла.
– Впечатляет. С пиротехникой ты всегда был на короткой ноге, – сказал Сатана. – Голубчика своего тоже спалишь?
– Нет, – сказал огненный куст. – Я вижу, что он заблуждался и действовал исходя из благих намерений.
– Благие намерения ведут ко мне, – напомнил Сатана.
– Я вижу, что он хотел сделать, – сказал огненный куст. – Он хотел привлечь мое внимание к проблемам созданного мною мира и напомнить мне об ответственности, которую я сам на себя возложил и которую теперь не имею права снять. Я уделял этому миру слишком мало внимания в последние годы.
– Века, – сказал Сатана.
– Может быть, – согласился огненный куст. – Я виноват в том, что произошло с Азраелем. Я признаю свою вину. Мне не стоило бросать свои творения на произвол судьбы. Я был слишком увлечен созданием новой Вселенной, но теперь это дело забыто. Отложено на неопределенный срок. У меня слишком много дел на Земле.
– Это верно, – сказал Сатана. – Давай поговорим о деле. Поскольку обе стороны, заключившие пари, мертвы, можем мы его аннулировать?
– Да.
– Чудесно. Как будем решать вопрос с Разрушителем?
– Вопрос уже решен. Он сделал свой выбор. Он более не Разрушитель, если сам того не пожелает.
– Я готов оставить его в покое. А ты?
– Да. Его жизнь и смерть отныне будут протекать на общих основаниях, и Суд будет справедлив. Его будут судить только за то, что он сделал в этой жизни, не принимая во внимание прошлые воплощения, когда он служил тебе.
– Договорились, – сказал Князь. – Кстати, мальчики тут немного набезобразничали, если ты еще не заметил, но начал все твой. Тебе и прибираться.
– Согласен. Все павшие невинные жертвы будут воскрешены. Все разрушения устранены. Прошу только об одном, этих (тут тела пацанов вспыхнули тем же ослепительным пламенем, что и бесенок минутой ранее) забери с собой сразу. Не стоит терять времени на Суд, пусть их наказание начнется уже сегодня.
– Легко и непринужденно, – сказал Князь. – Вампира не вернешь? Он, между прочим, за правое дело бился.
– Нет, об этом даже не проси. Я не буду воскрешать создание, лишенное души.
– Нет так нет, – сказал Князь. – С Голубчиком твоим что будем делать?
– Я сам его накажу.
Голубь в момент уменьшился до подобающих птице его калибра размеров, взмахнул крыльями и исчез, взлетев, как американский истребитель «харриер», вертикально вверх.
– Тогда все вопросы можно считать улаженными, –сказал Князь. – Приятно было снова поговорить. Пойдем, Скагс.
– Еще увидимся.
– Вот в этом я никогда не сомневался, – сказал Князь, щелкнул пальцами и исчез вместе со Скагсом, его топором, отрубленной рукой и креслом.
И тут я осознал, что на крыше, кроме меня и огненного куста, никого не осталось. Поправка: осталась Марина – и она, о чудо, зашевелилась на моих руках. Кровь исчезала с ее лица, а страшная рана от пистолетной пули затягивалась сама собой.
– Спасибо, – сказал я.
Я осторожно переложил ее голову со своих колен и встал. Мне показалось, что разговаривать с огненным кустом сидя будет с моей стороны верхом неприличия.
– Самое малое, что я мог сделать после того, что натворили мои сотрудники. Я вынужден принести тебе свои извинения, смертный. Так не должно было быть.
– Да ничего, – сказал я. – Принято. С подбором персонала всегда проблемы.
– Ваша память, твоя и твоей подруги, о событиях последних дней будет стерта, – сказал огненный куст. –Смертные не должны помнить таких вещей.
– Но я сохраню из всего этого хоть что-нибудь?
– Да, сохранишь. Ты сохранишь нечто более драгоценное, чем обычная память. Я благословляю вас, дети мои.
– Но мы с ней знакомы всего пару дней…
– Смертный, ты забыл, где заключаются браки.
– О, – сказал я. – Полагаю, если моя память все равно будет стерта, нет никакого смысла задавать тебе вопросы?
– Я знаю, о чем ты хочешь спросить Для тех, кто не догоняет: я хотел спросить Его о смысле жизни. (Примеч. Гоши.)
.
– И что бы ты ответил, если бы я спросил?
– Я бы не ответил.
– Понятно, – сказал я.
– Теперь, когда мы закончили со всякими формальностями, я хотел бы задать вопрос тебе, – сказал огненный куст. – Я создал вас, людей, по своему образу и подобию, наделил вас душой и свободой выбора, тем, что делает вас уникальными существами в этом мире, но со временем я перестал вас понимать. Твоя жизнь, жизнь, которую я тебе подарил, всего лишь миг по сравнению с вечностью, которая тебя ожидает, но ты цепляешься за этот миг с непонятным для меня упорством, даже несмотря на то что тебе был предложен выбор, который, на моей памяти, никогда не предлагался ни одному смертному. И вот ты получил свой желаемый миг. Так скажи: что же ты будешь с ним делать?
– А что еще можно сделать с мигом? – спросил я. – Я его проживу.
– Удовлетворительный ответ, – сказал огненный куст. – Может быть, ты этого пока не понимаешь, но ты ответил и на свой вопрос.
Огненный куст вдруг вырос в размерах – впрочем, в последнее время все окружающие меня существа выказывали склонность к подобной тенденции спонтанного роста, – и меня окружила стена огня. Как же так, подумал я, ведь они обещали оставить меня в покое. Это что же, совсем никому в этом мире веры нет?
И тогда огненное кольцо, в центре которого находилась моя скромная персона, сомкнулось, и мир для меня исчез в ослепительно-белом сиянии.
Архив Подземной Канцелярии
Отрывки из ненаписанных воспоминаний Бегемота
Тема: Все хорошо, что хорошо кончается
Все хорошо, что хорошо кончается. Слышишь, что я говорю?
А поди скажи, что все закончилось не так хорошо, как могло бы.
Армагеддона не случилось, апокалипсиса тоже, да и Судный День отодвинулся на неопределенный период. Мир, и мы вместе с ним. отделались легким испугом.
Все получили по заслугам, и жизнь вошла в свою обычную колею.
Азраель пал так низко, как только может пасть ангел, и был уничтожен собственным начальством.
О том, что Князь самолично башку Асгароту оторвал, ты уже и так знаешь, я об этом рассказывал.
Потерянный Разрушитель так и остался потерянным, он выразил желание, чтобы его оставили в покое, и было решено ему не препятствовать. Куда он попал после смерти? Да ведь с той поры не так уж много времени прошло, он еще тот мир топчет. Да я за ним особо и не слежу.
Сам Знаешь Кто понял, что слишком долго пренебрегал собственноручно возложенными на него обязанностями, и вернулся к делам этого мира, бросив свою недостроенную Вселенную, так что план Голубя сработал. Сам Голубь, насколько я знаю, отделался устным взысканием и несколькими тысячелетиями исправительных работ. За то, что за Азраелем недосмотрел, за что же еще. Ну, не думаю, чтобы его там сильно напрягали, на работах на этих. Он птица старая, стреляный воробей, прости за каламбур, они там как-нибудь на Небесах сами разберутся, без нас.
Голубь, он же в принципе герой. Эту историю с пари он сам придумал, хотел побольше шума поднять, чтобы Сам Знаешь Кто снова свой взор на Землю обратил и из новой своей придуманной Вселенной вылез. Только один он все это провернуть бы не смог, вот и привлек к делу Азраеля, а Азраель чуть все дело и не испортил. Из-за мелочности своей и мстительности. Голубь думал, что может его контролировать, но ошибался, и Азраель исключительно по злобе своей и ненависти к Скагсу чуть нам всем Армагеддон не устроил. Хорошо хоть, что начальство и наше, и ихнее вовремя среагировало и успело это дело пресечь если не на корню, то в последний момент.
Голубь, он что хотел? Разрушителя одним ходом убрать, так это для конкурентов нормальное явление, мы бы сами с удовольствием пару Созидателей себе заимели, а следующим ходом он хотел устроить такую ситуацию, которую без вмешательства высшего начальства было бы не разрулить. Так и вышло, в принципе, только разруливать пришлось очень уж жестко. Ну не может Голубь, пусть он и в авторитете, ангела мщения под своим контролем удерживать.
Скагс, как герой всей операции и спаситель мира от рехнувшегося ангела, был представлен к награде, получил отпуск и кучу всякого барахла. Князь даже предложил ему выбрать себе любое занятие по вкусу, но наш скромняга решил остаться во внешнем круге на своей прежней работе. Говорит, привык он там за столько веков. Грешники его возвращение только приветствовали.
Я? А что я? Моя роль во всем этом мизерная была. Конечно, получил я и на орехи, что Асгарота вовремя не остановил, ну и поощрение, конечно, что Скагса к этому делу подключил, процесс контролировал и вообще пытался Князя в курсе держать. Премию я пропил, от новой работы отказался, так как регион этот по-прежнему для меня большой интерес представлял, и вот теперь новое поколение пестую. А ты, гаденыш этакий, как я смотрю, не очень-то и пестуешься. Только и знаешь, что по кабакам за мной бегать да истории всякие выспрашивать.
Ну, сгоняй к стойке за пивом, раз уж ты здесь, и я тебе еще что-нибудь расскажу.
Как мы с Вавилонской Блудницей в покер на раздевание играли, слышал? В этом месте по этическим соображениям пропущено около десяти тысяч слов. Нечего молодое поколение такими историями совращать. (Примеч. Цензора.)
Еще пива, гарсон… Хрр…
Архив Подземной Канцелярии
Из дневника Гоши
Запись первая
Квартира моя сгорела.
Вместе со всей мебелью, со всем оборудованием и, конечно, с моим прежним дневником. Так что пришлось заводить новый.
В больнице я лежал долго, пару месяцев, наверное. Врачи говорили, что чудом меня спасли, так много ожогов было по всему телу. Пожарные говорили, что чудом меня из огня вытащили. Считай, говорили, братец, заново родился.
Я так и считал.
Новая жизнь, новый дневник. Все закономерно.
Только вот часть памяти у меня отшибло. Последнее, что я помнил, это как в отпуск уехал, в санаторий, и с «толканутыми» в тамошних лесах познакомился.
Марина ко мне заходила, я помнил о ней что-то хорошее, а что именно – не помнил. Но мы с ней много разговаривали, и я в нее заново влюбился. То есть я не знаю, был ли я в нее влюблен до этого, но теперь уж точно.
Друзья приходили, знакомые, сослуживцы. Страховой агент заглядывал, сказал, что всю компенсацию мне выплатят, и сумму назвал такую, что я о погибшем оборудовании и о прочей технике сразу думать перестал. Евроремонт на такие деньги можно сделать.
Странную он мне вещь сказал, этот страховой агент. Говорит, квартира моя сгорела дотла, словно в печи плавильной побывала, а ни одну соседнюю квартиру огонь даже не задел. Но потом пожал плечами, обозвал меня Горацио – дескать многое есть на этом свете, чего нам и не снилось, – заверил меня в том, что с выплатами не будет никаких проблем, пожелал выздоравливать побыстрее и отчалил.
А у меня, пока я в больнице лежал, много было времени и было над чем задуматься. О многом я передумал за те месяцы – и о себе, и о жизни своей. Жизнь была тупиковой и бесполезной. Надо было что-то менять, но что именно и как менять, я и понятия не имел.
Я на Марину доверенность выписал, и, пока я окончательно выздоравливал, она на деньги страховой компании ремонт в моей квартире сделала, в конце концов, она же дизайнер. Так что, когда меня выписали, мне уже было куда ехать.
В день выписки она за мной заехала и повезла домой. Я попросил ее остановиться, зашел в ювелирный магазин, купил кольцо и сделал ей предложение, встав на одно колено, хоть и больно это было. Она согласилась, так что скоро распишемся.
Еще три недели я дома провалялся, занимался лечебной гимнастикой, книги умные читал и поправлял здоровье. Марина меня каждый день навещала, а потом и совсем переехала.
И вот я выздоровел.
Надел новый костюм, который мне Марина купила, старая одежда сгорела вся, спустился в гараж и вывел на улицу свой «порше».
Шеф удивился, когда меня увидел. Еще больше он удивился, когда я бумажку ему на стол положил.
– Что это? – спросил он, не глядя на стол.
– Вы знаете, – сказал я.
– Заявление по собственному?
– Совершенно верно.
– Но почему? Тебе денег не хватает?
– Хватает. С избытком даже.
– Конкуренты переманили?
– Нет.
– Тогда почему?
– Не знаю, папа, – сказал я. – Устал я.
– Так возьми отпуск, – сказал он. – После больницы-то. Отдохни, съезди куда-нибудь с молодой женой…
– Я съезжу, – сказал я. – Только ты заявление все равно подпиши, ладно?
– Я подпишу, – сказал он. – Но я хочу знать почему. Я имею на это право. Как твой начальник и как твой отец.
– Имеешь, – сказал я. – Как отец.
– Тогда я жду объяснений.
– А чем я тут занимаюсь? – спросил я. – Я сколько уже у тебя работаю и за все это время только один сайт и вывесил. Днем подменяю тех, кто что-то не успевает или там не может. А ночами чужие системы ломаю. Что я, разрушитель, что ли?
– И теперь ты хочешь созидать? – спросил он.
– Я не знаю, – сказал я. – Я еще не знаю, чего я хочу. Но я это обязательно узнаю.
– Возможно, так и выглядит взросление в твоем поколении, сынок, – сказал он, подписывая бумагу. – За выходным пособием завтра зайди, хорошо?
– Хорошо, папа.
– Нас-то с матерью на свадьбу пригласишь?
– Обязательно, – сказал я.
Он поднялся из-за стола – высокий, немолодой уже человек в очень дорогих очках без диоптрий – и протянул мне руку.
– Удачи, сын, – сказал он.
– Спасибо, – сказал я. И мы завершили разговор дружеским рукопожатием.
А вечером мне предстояло познакомиться с Марининым отцом, о котором я уже очень много слышал. Мы поехали на ее машине, потому что я не слишком хорошо себя чувствовал. И потому что ей доставляло удовольствие меня возить.
Ее отец жил на даче. Обычная такая дача, добротный деревянный дом, одноэтажный, зато с большой террасой, участок в десять соток, весь заросший сорняками, что сразу выдавало в Маринином родителе человека, к приусадебному хозяйству равнодушного.
Сам мой будущий тесть оказался молодым человеком лет шестидесяти, маленьким, лысым и жизнерадостным. Он напоил нас чаем с печеньем, рассказывая сотни уморительных историй времен своей молодости и вообще произвел на меня самое благоприятное впечатление. Кажется, я на него тоже.
Кроме того, он оказался моим коллегой и, узнав, что я тоже программист, повел показывать свой кабинет. В кабинете стояло много профессионального железа, и я искренне выражал свой восторг по этому поводу, пока под фотографией играющего на скрипке Эйнштейна не увидел сделанную на цветном принтере распечатку, искрящуюся всеми цветами радуги и содержащую только одну фразу.
«Связался с лучшим – умри, как все».
После этого искренности в моих восторгах несколько поубавилось, но он на это никакого внимания, к счастью, не обратил.
На обратной дороге мы с Мариной болтали о пустяках, слушая музыку и прищуриваясь, когда кто-то из встречных забывал переключить дальний свет фар, а потом я сказал:
– Марина, а твой отец – Кракен.
– Знаю, – сказала она. – А ты – тот умник, кто его хакнул.
– Откуда ты знаешь?
– А ты как свой автограф у него на стене увидел, сразу в лице переменился.
– Это что, так заметно было?
– Ага, – жизнерадостно подтвердила она.
Я ее восторгов по этому поводу не разделял.
– Как ты думаешь, он тоже заметил?
– Конечно.
– Так он же…
– Не волнуйся, – сказала она. – Ничего он тебе не сделает. Он – самый добрый и самый миролюбивый человек на свете.
– Это с тобой.
– Нет, со всеми.
– А те сообщения в Сети? Я копию получил, между прочим.
– Это так, шутка, – сказала она. – Шаг для поддержания своего имиджа, не более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59