— Если уж мы устроили вечер откровений, то что вас удерживает в Роузмонте?
— Коньяк. Он великолепен.
— Ерунда. Должно быть что-то еще.
— Лондон надоел. Я впервые за много месяцев приятно провожу время.
— А как насчет моей сестры? — Роберт посмотрел прямо в глаза Люсьену. — Я был совсем маленький, когда вы приезжали к нам, но очень хорошо все помню.
Люсьен отпил из своего стакана. Такого разговора ему не хотелось. Но если ему суждено вернуться в жизнь Арабеллы, то, может быть, имеет смысл начать именно с этого, с человека, которого она любит и о котором заботится.
— Мне следовало бы догадаться, что ты помнишь то время.
— Вы знаете, что я запомнил лучше всего? — В голосе Роберта слышалась тоска. — То, как вы смотрели на нее. Хотел бы я когда-нибудь так смотреть на женщину... — Он замолчал и смущенно глянул на Люсьена.
— Мне не следовало уезжать. Я до сих пор об этом жалею.
Роберт долго рассматривал его, потом опустил взгляд на книгу в кожаном переплете, которая лежала у него на коленях, провел рукой по обложке.
— Мы все ошибаемся.
Люсьен подумал, не имеет ли он в виду свою юность, загубленную в кровавой бойне. Неожиданно для себя он сказал:
— Я обычно предпочитаю книги, которые по весу легче меня.
Роберт смущенно улыбнулся:
— Вообще-то я предпочитаю читать «Пост», но на днях нашел этот том. Это история нашей семьи. — Он пожал плечами. — Если он был хорош для капитана, то хорош и для меня.
— Для капитана?
Роберт показал на висящий над камином портрет:
— Видите? Он держит именно эту книгу.
Картина была исключительно хороша, выражение лица капитана казалось необычайно живым, синие глаза словно следили за каждым, в каком бы углу комнаты человек ни находился. Люсьен задумчиво рассматривал ее.
— Похоже, книга одна и та же.
— Конечно. Я в этом уверен. — Роберт пристально смотрел на книгу, в глазах его мерцал странный огонек. Осторожно, чтобы не повредить древние страницы, он открыл ее.
Люсьен не мог отделаться от мысли, что в интересе юноши было нечто большее, чем просто фамильная гордость. Он поднялся и заглянул Роберту через плечо.
Роберт захлопнул книгу и прижал ее к себе.
Люсьен приобнял его за плечи.
— Ты, конечно, увлечен историей своей семьи. Роберт кивнул. В лице его появилось упрямое выражение.
— Может быть, дать тебе перо и бумагу, чтобы ты начал чертить схемы? Я понимаю, что это очень важно.
— В этом нет необходимости.
— А может быть, — сказал Люсьен, оживляясь, — ты сумеешь убедить тетушек отодвинуть стену, чтобы разместить результаты твоих исследований.
— Вы слишком великодушны, — с сарказмом проговорил Роберт.
Люсьен повернулся к стене рядом с дверью.
— А вот здесь, — он склонил голову как бы в задумчивости, — можно будет поместить самые значительные находки. Если не хватит комнаты, ты можешь снести стены коридора.
У Роберта кривились губы от сдерживаемой улыбки.
— Хватит дурачиться.
— Тогда скажи мне, в чем дело. Я же вижу: что-то затевается.
Юноша поколебался, оценивающе глядя на Люсьена. Через некоторое время он пожал плечами.
— Хорошо, но вы будете смеяться и думать, что это глупо.
— Испытай меня, — сказал Люсьен. Учитывая гордость Роберта, он решил не смеяться, даже если юноша признается, что хочет оживить одного из своих славных предков с помощью заклинаний и дымящей свечи.
Роберт тонкой рукой провел по кожаному краю книги.
— Поскольку я не могу помочь Арабелле, работая в поле или следя за ремонтом в доме, я подумал, что мог бы попытаться... — он сделал глубокий вдох, — найти потерянные сокровища капитана.
Люсьен удивленно поднял брови, но промолчал. Щеки Роберта слегка покраснели.
— Вы считаете, что я сумасшедший.
— Глупости. Каждый мечтает найти сокровище. А если ты веришь, что можно определить место, где оно спрятано, тогда, несомненно, надо искать.
— Вы смеетесь надо мной.
— Вовсе нет, — спокойно ответил Люсьен.
Роберт долго пристально смотрел на него, потом облегченно вздохнул:
— Я думал, вы... Ну, я рад, что вы понимаете. — Он прокатил свое кресло вперед и открыл книгу. — Здесь так много указаний на то, что оно существует. Понимаете? Это летопись семейной истории, и в ней есть выдержки из дневника капитана. Капитан говорит о том, что спрятал целое состояние в драгоценных камнях для своей жены на случай, если он не вернется из очередного рискованного похода.
— Что бы ты сделал, если бы нашел сокровище? Легкая улыбка тронула губы Роберта.
— Арабелла всегда мечтала побывать в Лондоне. Это первое. Потом я хотел бы отремонтировать Роузмонт для тети Эммы и тети Джейн.
— А для себя? — Люсьен снова наполнил свой стакан. — Есть же что-то такое, о чем ты мечтаешь?
Роберт скользнул взглядом по своим бесполезным ногам, потом отвернулся.
— Одно время я мечтал о собственной яхте. Даже о целом флоте яхт.
— Будем надеяться, что капитан был бережливый человек.
— О, я надеюсь на большее, я надеюсь, что он был чрезвычайно богат.
Люсьен усмехнулся:
— Ради тебя я тоже буду на это надеяться. А теперь ложись спать, дерзкий юноша. Уже поздно, и сестра будет беспокоиться.
— Очень хорошо, — сказал Роберт недовольным голосом, хотя сам вынужден был подавить зевок, чтобы ответить. — И обещаю, что, когда проснусь, лихорадки у меня не будет. Если Арабелла обнаружит, что вы потчевали меня спиртным, она с удовольствием вышвырнет вас из дома.
— Она уже пыталась, — холодно ответил Люсьен. Роберт удивился:
— Не может быть. Арабелла никогда не бывает настолько невежливой.
— У нее была веская причина для недовольства. Но не волнуйтесь, молодой человек, я отказываюсь уехать.
Теперь усмехнулся Роберт. Он покачал головой и застенчиво улыбнулся:
— Я рад. Хорошо, когда в доме есть еще один мужчина. — В коридоре послышались быстрые шаги, и Роберт бросил: — Легка на помине!
Арабелла вошла в библиотеку.
— Вот ты где, Роберт! Я ходила смотреть, лег ли ты спать. — Она тревожно оглядела его и нахмурилась. — Почему ты в плаще?
Лицо Роберта потемнело, и Люсьен поспешил вступиться:
— Это я виноват.
— В самом деле? — холодно уронила Арабелла. — Полагаю, вы подстрекали его выйти на улицу в такую погоду?
Роберт вздохнул:
— Перестань, Белла. Люсьен не подстрекал меня ни к чему подобному. Я въехал из террасы, а он уже был здесь.
— Что ты делал на ули...
— Люсьен, — прервал ее Роберт, отворачиваясь, — может быть, завтра еще разок сыграем в шахматы?
— Это невозможно, — сказала Арабелла ледяным тоном. — Его светлость уезжает. — Она бросила тяжелый взгляд на Люсьена. — Рано утром.
— Нет, — к удивлению Люсьена, возразил Роберт. — Я пригласил его быть моим гостем.
Полные губы Арабеллы сжались в прямую линию.
— Ты пригласил его?
Роберт твердо выдержал ее взгляд.
— Роузмонт мой дом, не так ли? Она сглотнула, лицо ее помрачнело.
— Конечно.
— Я так и думал, — сказал он притворно мягким тоном. Потом повернулся и поймал взгляд Люсьена. Между ними промелькнуло что-то похожее на братское товарищество, прежде чем Роберт направил свое кресло к двери. — Я очень устал. Спокойной ночи, Арабелла. Люсьен, увидимся завтра.
Арабелла дождалась, пока закроется дверь, и сразу повернулась лицом к Люсьену. Ее глаза гневно сверкали.
— Что ты сделал с моим братом?
Люсьен допил остатки коньяка и поставил стакан обратно на стол.
— Играл с ним в шахматы. Больше ничего. Ее руки сжались в кулаки.
— Ты постарался убедить его, что он тебе нравится.
— Он мне действительно нравится. Он задыхается без мужского общества.
— Раз в неделю приходит викарий Хейтон.
— Викарий в четыре раза старше Роберта. Это не одно и то же.
— До твоего приезда он себя чувствовал прекрасно. — В ее голосе уже слышались слезы.
— В самом деле? А у меня создалось впечатление, что он давно не чувствовал себя хорошо. Он замечательный юноша, Белла. Но ему очень больно.
— Именно поэтому тебе следует уехать, — резко сказала она.
— Ты причиняешь вред своему брату, обращаясь с ним как с пятнадцатилетним мальчишкой.
— Он не намного старше, ему всего двадцать.
— Он был на войне, Белла. Он никогда больше не будет молодым.
Ее глаза наполнились слезами раньше, чем она сумела взять себя в руки.
— Я знаю тебя, Люсьен. Ты будешь ему прекрасным товарищем до тех пор, пока не устанешь от него. Тогда ты просто исчезнешь.
Ее слова причинили острую боль. Именно так он потерпел неудачу с Сабриной: его не оказалось рядом, когда она больше всего нуждалась в нем. То же самое преступление он совершил и по отношению к Арабелле. Он не избавил ее от финансового краха тем, что ушел тогда, много лет назад. Он оставил ее без поддержки один на один с суровой жизнью.
Его сердце снова заныло.
— Может быть, я изменился.
Губы Арабеллы сжались, выражая ее недоверие лучше слов.
— Роберту и без того досталось. Уезжай, Люсьен. Пока не поздно.
У нее были все основания сомневаться в его намерениях, но он поклялся остаться. Поклялся помочь ей, хочет она того или нет.
Люсьен протянул руку и провел пальцем по ее щеке.
— Я остаюсь, Bella mia. — «По крайней мере до тех пор, пока не найду способ помочь тебе». А потом... он не знал, что будет потом. Во всяком случае, так далеко он не загадывал.
Арабелла отвернулась.
— Тогда больше не о чем говорить.
Он сунул руку в карман и сжал ее в кулак.
— Прекрасно. — Он поклонился и пошел к двери. — Спокойной ночи, дорогая. Увидимся за завтраком.
Она стояла, скрестив руки, и смотрела на огонь. Люсьен вышел. На душе у него было тяжело.
Глава 10
Люсьен стоял на террасе, подставив лицо бледным лучам зимнего солнца. Для декабря воздух был удивительно теплый. И это было приятно, учитывая прохладный прием, который Люсьену стали оказывать в Роузмонте с тех пор, как Роберт официально пригласил его в качестве своего гостя. Чудом было то, что он совсем не закоченел от открытой враждебности тети Эммы и холодности Арабеллы. Слава Богу за Роберта и тетю Джейн.
Из кухни доносился запах теплого хлеба, когда Люсьен направился к конюшням. Он собирался быстро съездить в «Красный петух», просто посмотреть, что это за место, а потом сразу вернуться и приняться за работу. Он поднял руку и медленно покрутил ею. Тетя Джейн утром тщательно сняла швы с его плеча, и он почувствовал, что к нему вернулась вся его былая сила. Теперь он был готов выполнить самый сложный проект восстановления Роузмонта. Сегодня он привел в порядок петли на нескольких дверях, починил проржавевшую вьюшку на кухне и поменял три подгнившие ступеньки в парадной лестнице.
Тихонько насвистывая, Люсьен завернул за угол дома. Краем глаза он заметил неуклюжий сарай, стоящий рядом с конюшней. Прошлой ночью, после того как Арабелла ушла к себе, сославшись на головную боль, Люсьен выскользнул во двор и нашел в задней части этого сарая столько превосходного коньяка тети Эммы, что его хватило бы на восемнадцать таких домов, как Роузмонт. Бочки без необходимых акцизных штампов, еще влажные после перевозки, стояли в несколько аккуратных рядов, прикрытые просмоленной парусиной. Кто-то в Роузмонте покупал товары у контрабандистов. Но кто?
Единственным человеком с деловым складом ума была Арабелла. Без ее умелого, здравого руководства Роузмонт оказался бы сейчас в гораздо худшем положении. Однако он не мог себе представить мисс Оскорбленную Невинность замешанной в незаконных сделках. Может быть, этим занимался кто-то из слуг.
Теряясь в догадках, он открыл ворота... и застыл на месте. Через дворик к конюшне шла Арабелла. Берясь за тяжелую деревянную дверь, она бросила взгляд через плечо, как будто желая убедиться, что никто не идет следом, потом скользнула внутрь.
Люсьен стоял и моргал глазами. Дело было не в том, что она кралась тайком, как задумавший дурное вор. На Арабелле Хадли были бриджи!
Мягкие шерстяные бриджи и черные кожаные сапоги, которые прелестно обтягивали ее бедра и икры. Люсьен потянул себя за галстук. Интересно, как выглядит ее зад в одежде Роберта? Жаль, что на ней такой длинный плащ. К счастью, он мог легко проверить, верно ли то, что рисовало его разыгравшееся воображение.
Осторожно оглянувшись по сторонам, Люсьен направился к конюшне. Он никогда не встречал женщины, которая бы так неистово ценила свою независимость. Судя по тому, что он видел, хозяйку Роузмонта давно следовало слегка обуздать.
Что же она собирается делать, облачившись в мужскую одежду? Люсьен прибавил шагу. Проклятие. Может быть, она в самом деле связана с контрабандистами?
Он стиснул зубы. Невероятно. Как только дверь конюшни открылась настолько, чтобы можно было в нее протиснуться, он низко наклонился и стал бесшумно пробираться в темноте, пока не увидел Арабеллу над дверцей стойла. Она стояла перед копной сена, солнечный свет проникал сквозь щели в стенах, окрашивая ее волосы в красновато-золотистые тона.
Позади нее над дверью изо всех сил вытягивала шею старая рабочая лошадь. Ее желтые зубы обнажились, когда она попыталась достать до кармана Арабеллы. Арабелла засмеялась низким довольным смехом и обернулась похлопать лошадь по мягкому носу.
Услышав этот смех, Люсьен прикрыл глаза. Он помнил время, когда она так смеялась: ее губы были еще припухшими от его поцелуев, роскошные волосы спутаны. Она была поразительно чувственной любовницей, отдававшейся с неукротимым пылом, что удивляло и восхищало его.
Он был опытен. Молодому человеку в Лондоне доступны все удовольствия. Но Арабелла, несмотря на свою невинность, потрясла его своим непринужденным откликом на его чувства.
Он открыл глаза и отогнал нахлынувшие воспоминания. Он не привык выслеживать в конюшнях несносных независимых женщин, как бы соблазнительно они ни выглядели в старой одежде своих братьев.
Люсьен прижался к двери стойла, вдруг осознав комичность ситуации. Что он здесь делает? Шпионит за ней, как влюбленный подросток? Арабелла что-то нашептывала коню, и Люсьен снова поднял голову. Арабелла похлопывала животное, говоря ему что-то тихим мягким голосом. Потом с тяжелым вздохом повернулась и взяла лопату.
Лопату? Люсьен нахмурился, когда она принялась за работу. Она не копала, она чистила стойло, поднимая и складывая грязную солому в тележку. Он выпрямился, забыв, что надо прятаться. Как дошло до того, что женщина знатного рода вынуждена сама чистить конюшню? Его кольнуло чувство вины. Если бы не его давнее бездумное вмешательство в ее жизнь, она вышла бы замуж за кого-то из своего окружения, за человека, который заботился бы о ней и не позволял выполнять такую тяжелую работу.
От этой мысли ему стало больно. Он сжал руки в кулаки и быстро шагнул вперед, тут же пожалев об этом, когда старая рабочая лошадь повернула свою большую костлявую голову в его сторону. Лошадь фыркнула, ударила копытом по полу и тихо заржала, что встревожило гнедую Гастингса и заставило ее отступить к стенке.
Мысленно ругаясь, Люсьен опять пригнулся за дверью, но рядом с ним появилась большая черная голова Сатаны, разбуженного жалобами товарищей. Увидев Люсьена, он приветственно заржал.
— Ты-то на что жалуешься? — не оглядываясь, сказала Арабелла. — Тебе выпала легкая доля.
А где же Уилсон? Нед? Похлопывая Сатану по носу, чтобы тот молчал, Люсьен смотрел назад, поверх двери стойла.
Арабелла, склонившись над лопатой, подтыкала затянутой в перчатку рукой падающую на лоб прядь волос. Лицо ее раскраснелось от напряжения, лоб взмок, вокруг щек вились колечки кудрей.
Недовольный тем, что на него не обращают внимания, Сатана мотнул головой и сбил на пол шляпу Люсьена. И зафыркал от смеха, когда Люсьен ринулся ее поднимать.
— Что ты здесь делаешь?
Люсьен застыл на месте. Он давно уже не приносил Сатане ни кусочка сахара. Он раздраженно взглянул на коня, потом выпрямился и натолкнулся на осуждающий взгляд Арабеллы.
— А! Ты здесь! Я увидел, что ты прошла сюда и на секунду подумал... — Он замолчал. Почему-то он подумал, что она не будет удивлена, если узнает о его подозрениях относительно ее участия в контрабанде коньяка для своей вечно пьяненькой тети Эммы.
Арабелла прищурилась:
— Ну?
Его выводила из себя ее манера смотреть на него, как будто она слышала то, чего он не говорил, также четко, как и то, что произносил вслух. Ему едва удалось сохранить улыбку на лице.
— Я искал... — Он заметил зажатую в своей руке шляпу и поднял ее. — Вот это.
Она выгнула бровь, в темных глазах промелькнула тень сомнения.
— И как это попало в конюшню?
— Я потерял ее, когда вчера вечером приходил посмотреть на лошадей. — Он похлопал Сатану по бархатистому носу, потом протянул руку к рабочей лошади. Та отдернула голову, потом обнажила зубы и ринулась на него.
Люсьен отдернул руку как раз вовремя.
— Ах ты злющий, избалованный мешок с костями, — прорычал он. — Да я...
— Себастьян не узнает тебя, — резко сказала Арабелла. — И я не видела твою шляпу, когда вошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Коньяк. Он великолепен.
— Ерунда. Должно быть что-то еще.
— Лондон надоел. Я впервые за много месяцев приятно провожу время.
— А как насчет моей сестры? — Роберт посмотрел прямо в глаза Люсьену. — Я был совсем маленький, когда вы приезжали к нам, но очень хорошо все помню.
Люсьен отпил из своего стакана. Такого разговора ему не хотелось. Но если ему суждено вернуться в жизнь Арабеллы, то, может быть, имеет смысл начать именно с этого, с человека, которого она любит и о котором заботится.
— Мне следовало бы догадаться, что ты помнишь то время.
— Вы знаете, что я запомнил лучше всего? — В голосе Роберта слышалась тоска. — То, как вы смотрели на нее. Хотел бы я когда-нибудь так смотреть на женщину... — Он замолчал и смущенно глянул на Люсьена.
— Мне не следовало уезжать. Я до сих пор об этом жалею.
Роберт долго рассматривал его, потом опустил взгляд на книгу в кожаном переплете, которая лежала у него на коленях, провел рукой по обложке.
— Мы все ошибаемся.
Люсьен подумал, не имеет ли он в виду свою юность, загубленную в кровавой бойне. Неожиданно для себя он сказал:
— Я обычно предпочитаю книги, которые по весу легче меня.
Роберт смущенно улыбнулся:
— Вообще-то я предпочитаю читать «Пост», но на днях нашел этот том. Это история нашей семьи. — Он пожал плечами. — Если он был хорош для капитана, то хорош и для меня.
— Для капитана?
Роберт показал на висящий над камином портрет:
— Видите? Он держит именно эту книгу.
Картина была исключительно хороша, выражение лица капитана казалось необычайно живым, синие глаза словно следили за каждым, в каком бы углу комнаты человек ни находился. Люсьен задумчиво рассматривал ее.
— Похоже, книга одна и та же.
— Конечно. Я в этом уверен. — Роберт пристально смотрел на книгу, в глазах его мерцал странный огонек. Осторожно, чтобы не повредить древние страницы, он открыл ее.
Люсьен не мог отделаться от мысли, что в интересе юноши было нечто большее, чем просто фамильная гордость. Он поднялся и заглянул Роберту через плечо.
Роберт захлопнул книгу и прижал ее к себе.
Люсьен приобнял его за плечи.
— Ты, конечно, увлечен историей своей семьи. Роберт кивнул. В лице его появилось упрямое выражение.
— Может быть, дать тебе перо и бумагу, чтобы ты начал чертить схемы? Я понимаю, что это очень важно.
— В этом нет необходимости.
— А может быть, — сказал Люсьен, оживляясь, — ты сумеешь убедить тетушек отодвинуть стену, чтобы разместить результаты твоих исследований.
— Вы слишком великодушны, — с сарказмом проговорил Роберт.
Люсьен повернулся к стене рядом с дверью.
— А вот здесь, — он склонил голову как бы в задумчивости, — можно будет поместить самые значительные находки. Если не хватит комнаты, ты можешь снести стены коридора.
У Роберта кривились губы от сдерживаемой улыбки.
— Хватит дурачиться.
— Тогда скажи мне, в чем дело. Я же вижу: что-то затевается.
Юноша поколебался, оценивающе глядя на Люсьена. Через некоторое время он пожал плечами.
— Хорошо, но вы будете смеяться и думать, что это глупо.
— Испытай меня, — сказал Люсьен. Учитывая гордость Роберта, он решил не смеяться, даже если юноша признается, что хочет оживить одного из своих славных предков с помощью заклинаний и дымящей свечи.
Роберт тонкой рукой провел по кожаному краю книги.
— Поскольку я не могу помочь Арабелле, работая в поле или следя за ремонтом в доме, я подумал, что мог бы попытаться... — он сделал глубокий вдох, — найти потерянные сокровища капитана.
Люсьен удивленно поднял брови, но промолчал. Щеки Роберта слегка покраснели.
— Вы считаете, что я сумасшедший.
— Глупости. Каждый мечтает найти сокровище. А если ты веришь, что можно определить место, где оно спрятано, тогда, несомненно, надо искать.
— Вы смеетесь надо мной.
— Вовсе нет, — спокойно ответил Люсьен.
Роберт долго пристально смотрел на него, потом облегченно вздохнул:
— Я думал, вы... Ну, я рад, что вы понимаете. — Он прокатил свое кресло вперед и открыл книгу. — Здесь так много указаний на то, что оно существует. Понимаете? Это летопись семейной истории, и в ней есть выдержки из дневника капитана. Капитан говорит о том, что спрятал целое состояние в драгоценных камнях для своей жены на случай, если он не вернется из очередного рискованного похода.
— Что бы ты сделал, если бы нашел сокровище? Легкая улыбка тронула губы Роберта.
— Арабелла всегда мечтала побывать в Лондоне. Это первое. Потом я хотел бы отремонтировать Роузмонт для тети Эммы и тети Джейн.
— А для себя? — Люсьен снова наполнил свой стакан. — Есть же что-то такое, о чем ты мечтаешь?
Роберт скользнул взглядом по своим бесполезным ногам, потом отвернулся.
— Одно время я мечтал о собственной яхте. Даже о целом флоте яхт.
— Будем надеяться, что капитан был бережливый человек.
— О, я надеюсь на большее, я надеюсь, что он был чрезвычайно богат.
Люсьен усмехнулся:
— Ради тебя я тоже буду на это надеяться. А теперь ложись спать, дерзкий юноша. Уже поздно, и сестра будет беспокоиться.
— Очень хорошо, — сказал Роберт недовольным голосом, хотя сам вынужден был подавить зевок, чтобы ответить. — И обещаю, что, когда проснусь, лихорадки у меня не будет. Если Арабелла обнаружит, что вы потчевали меня спиртным, она с удовольствием вышвырнет вас из дома.
— Она уже пыталась, — холодно ответил Люсьен. Роберт удивился:
— Не может быть. Арабелла никогда не бывает настолько невежливой.
— У нее была веская причина для недовольства. Но не волнуйтесь, молодой человек, я отказываюсь уехать.
Теперь усмехнулся Роберт. Он покачал головой и застенчиво улыбнулся:
— Я рад. Хорошо, когда в доме есть еще один мужчина. — В коридоре послышались быстрые шаги, и Роберт бросил: — Легка на помине!
Арабелла вошла в библиотеку.
— Вот ты где, Роберт! Я ходила смотреть, лег ли ты спать. — Она тревожно оглядела его и нахмурилась. — Почему ты в плаще?
Лицо Роберта потемнело, и Люсьен поспешил вступиться:
— Это я виноват.
— В самом деле? — холодно уронила Арабелла. — Полагаю, вы подстрекали его выйти на улицу в такую погоду?
Роберт вздохнул:
— Перестань, Белла. Люсьен не подстрекал меня ни к чему подобному. Я въехал из террасы, а он уже был здесь.
— Что ты делал на ули...
— Люсьен, — прервал ее Роберт, отворачиваясь, — может быть, завтра еще разок сыграем в шахматы?
— Это невозможно, — сказала Арабелла ледяным тоном. — Его светлость уезжает. — Она бросила тяжелый взгляд на Люсьена. — Рано утром.
— Нет, — к удивлению Люсьена, возразил Роберт. — Я пригласил его быть моим гостем.
Полные губы Арабеллы сжались в прямую линию.
— Ты пригласил его?
Роберт твердо выдержал ее взгляд.
— Роузмонт мой дом, не так ли? Она сглотнула, лицо ее помрачнело.
— Конечно.
— Я так и думал, — сказал он притворно мягким тоном. Потом повернулся и поймал взгляд Люсьена. Между ними промелькнуло что-то похожее на братское товарищество, прежде чем Роберт направил свое кресло к двери. — Я очень устал. Спокойной ночи, Арабелла. Люсьен, увидимся завтра.
Арабелла дождалась, пока закроется дверь, и сразу повернулась лицом к Люсьену. Ее глаза гневно сверкали.
— Что ты сделал с моим братом?
Люсьен допил остатки коньяка и поставил стакан обратно на стол.
— Играл с ним в шахматы. Больше ничего. Ее руки сжались в кулаки.
— Ты постарался убедить его, что он тебе нравится.
— Он мне действительно нравится. Он задыхается без мужского общества.
— Раз в неделю приходит викарий Хейтон.
— Викарий в четыре раза старше Роберта. Это не одно и то же.
— До твоего приезда он себя чувствовал прекрасно. — В ее голосе уже слышались слезы.
— В самом деле? А у меня создалось впечатление, что он давно не чувствовал себя хорошо. Он замечательный юноша, Белла. Но ему очень больно.
— Именно поэтому тебе следует уехать, — резко сказала она.
— Ты причиняешь вред своему брату, обращаясь с ним как с пятнадцатилетним мальчишкой.
— Он не намного старше, ему всего двадцать.
— Он был на войне, Белла. Он никогда больше не будет молодым.
Ее глаза наполнились слезами раньше, чем она сумела взять себя в руки.
— Я знаю тебя, Люсьен. Ты будешь ему прекрасным товарищем до тех пор, пока не устанешь от него. Тогда ты просто исчезнешь.
Ее слова причинили острую боль. Именно так он потерпел неудачу с Сабриной: его не оказалось рядом, когда она больше всего нуждалась в нем. То же самое преступление он совершил и по отношению к Арабелле. Он не избавил ее от финансового краха тем, что ушел тогда, много лет назад. Он оставил ее без поддержки один на один с суровой жизнью.
Его сердце снова заныло.
— Может быть, я изменился.
Губы Арабеллы сжались, выражая ее недоверие лучше слов.
— Роберту и без того досталось. Уезжай, Люсьен. Пока не поздно.
У нее были все основания сомневаться в его намерениях, но он поклялся остаться. Поклялся помочь ей, хочет она того или нет.
Люсьен протянул руку и провел пальцем по ее щеке.
— Я остаюсь, Bella mia. — «По крайней мере до тех пор, пока не найду способ помочь тебе». А потом... он не знал, что будет потом. Во всяком случае, так далеко он не загадывал.
Арабелла отвернулась.
— Тогда больше не о чем говорить.
Он сунул руку в карман и сжал ее в кулак.
— Прекрасно. — Он поклонился и пошел к двери. — Спокойной ночи, дорогая. Увидимся за завтраком.
Она стояла, скрестив руки, и смотрела на огонь. Люсьен вышел. На душе у него было тяжело.
Глава 10
Люсьен стоял на террасе, подставив лицо бледным лучам зимнего солнца. Для декабря воздух был удивительно теплый. И это было приятно, учитывая прохладный прием, который Люсьену стали оказывать в Роузмонте с тех пор, как Роберт официально пригласил его в качестве своего гостя. Чудом было то, что он совсем не закоченел от открытой враждебности тети Эммы и холодности Арабеллы. Слава Богу за Роберта и тетю Джейн.
Из кухни доносился запах теплого хлеба, когда Люсьен направился к конюшням. Он собирался быстро съездить в «Красный петух», просто посмотреть, что это за место, а потом сразу вернуться и приняться за работу. Он поднял руку и медленно покрутил ею. Тетя Джейн утром тщательно сняла швы с его плеча, и он почувствовал, что к нему вернулась вся его былая сила. Теперь он был готов выполнить самый сложный проект восстановления Роузмонта. Сегодня он привел в порядок петли на нескольких дверях, починил проржавевшую вьюшку на кухне и поменял три подгнившие ступеньки в парадной лестнице.
Тихонько насвистывая, Люсьен завернул за угол дома. Краем глаза он заметил неуклюжий сарай, стоящий рядом с конюшней. Прошлой ночью, после того как Арабелла ушла к себе, сославшись на головную боль, Люсьен выскользнул во двор и нашел в задней части этого сарая столько превосходного коньяка тети Эммы, что его хватило бы на восемнадцать таких домов, как Роузмонт. Бочки без необходимых акцизных штампов, еще влажные после перевозки, стояли в несколько аккуратных рядов, прикрытые просмоленной парусиной. Кто-то в Роузмонте покупал товары у контрабандистов. Но кто?
Единственным человеком с деловым складом ума была Арабелла. Без ее умелого, здравого руководства Роузмонт оказался бы сейчас в гораздо худшем положении. Однако он не мог себе представить мисс Оскорбленную Невинность замешанной в незаконных сделках. Может быть, этим занимался кто-то из слуг.
Теряясь в догадках, он открыл ворота... и застыл на месте. Через дворик к конюшне шла Арабелла. Берясь за тяжелую деревянную дверь, она бросила взгляд через плечо, как будто желая убедиться, что никто не идет следом, потом скользнула внутрь.
Люсьен стоял и моргал глазами. Дело было не в том, что она кралась тайком, как задумавший дурное вор. На Арабелле Хадли были бриджи!
Мягкие шерстяные бриджи и черные кожаные сапоги, которые прелестно обтягивали ее бедра и икры. Люсьен потянул себя за галстук. Интересно, как выглядит ее зад в одежде Роберта? Жаль, что на ней такой длинный плащ. К счастью, он мог легко проверить, верно ли то, что рисовало его разыгравшееся воображение.
Осторожно оглянувшись по сторонам, Люсьен направился к конюшне. Он никогда не встречал женщины, которая бы так неистово ценила свою независимость. Судя по тому, что он видел, хозяйку Роузмонта давно следовало слегка обуздать.
Что же она собирается делать, облачившись в мужскую одежду? Люсьен прибавил шагу. Проклятие. Может быть, она в самом деле связана с контрабандистами?
Он стиснул зубы. Невероятно. Как только дверь конюшни открылась настолько, чтобы можно было в нее протиснуться, он низко наклонился и стал бесшумно пробираться в темноте, пока не увидел Арабеллу над дверцей стойла. Она стояла перед копной сена, солнечный свет проникал сквозь щели в стенах, окрашивая ее волосы в красновато-золотистые тона.
Позади нее над дверью изо всех сил вытягивала шею старая рабочая лошадь. Ее желтые зубы обнажились, когда она попыталась достать до кармана Арабеллы. Арабелла засмеялась низким довольным смехом и обернулась похлопать лошадь по мягкому носу.
Услышав этот смех, Люсьен прикрыл глаза. Он помнил время, когда она так смеялась: ее губы были еще припухшими от его поцелуев, роскошные волосы спутаны. Она была поразительно чувственной любовницей, отдававшейся с неукротимым пылом, что удивляло и восхищало его.
Он был опытен. Молодому человеку в Лондоне доступны все удовольствия. Но Арабелла, несмотря на свою невинность, потрясла его своим непринужденным откликом на его чувства.
Он открыл глаза и отогнал нахлынувшие воспоминания. Он не привык выслеживать в конюшнях несносных независимых женщин, как бы соблазнительно они ни выглядели в старой одежде своих братьев.
Люсьен прижался к двери стойла, вдруг осознав комичность ситуации. Что он здесь делает? Шпионит за ней, как влюбленный подросток? Арабелла что-то нашептывала коню, и Люсьен снова поднял голову. Арабелла похлопывала животное, говоря ему что-то тихим мягким голосом. Потом с тяжелым вздохом повернулась и взяла лопату.
Лопату? Люсьен нахмурился, когда она принялась за работу. Она не копала, она чистила стойло, поднимая и складывая грязную солому в тележку. Он выпрямился, забыв, что надо прятаться. Как дошло до того, что женщина знатного рода вынуждена сама чистить конюшню? Его кольнуло чувство вины. Если бы не его давнее бездумное вмешательство в ее жизнь, она вышла бы замуж за кого-то из своего окружения, за человека, который заботился бы о ней и не позволял выполнять такую тяжелую работу.
От этой мысли ему стало больно. Он сжал руки в кулаки и быстро шагнул вперед, тут же пожалев об этом, когда старая рабочая лошадь повернула свою большую костлявую голову в его сторону. Лошадь фыркнула, ударила копытом по полу и тихо заржала, что встревожило гнедую Гастингса и заставило ее отступить к стенке.
Мысленно ругаясь, Люсьен опять пригнулся за дверью, но рядом с ним появилась большая черная голова Сатаны, разбуженного жалобами товарищей. Увидев Люсьена, он приветственно заржал.
— Ты-то на что жалуешься? — не оглядываясь, сказала Арабелла. — Тебе выпала легкая доля.
А где же Уилсон? Нед? Похлопывая Сатану по носу, чтобы тот молчал, Люсьен смотрел назад, поверх двери стойла.
Арабелла, склонившись над лопатой, подтыкала затянутой в перчатку рукой падающую на лоб прядь волос. Лицо ее раскраснелось от напряжения, лоб взмок, вокруг щек вились колечки кудрей.
Недовольный тем, что на него не обращают внимания, Сатана мотнул головой и сбил на пол шляпу Люсьена. И зафыркал от смеха, когда Люсьен ринулся ее поднимать.
— Что ты здесь делаешь?
Люсьен застыл на месте. Он давно уже не приносил Сатане ни кусочка сахара. Он раздраженно взглянул на коня, потом выпрямился и натолкнулся на осуждающий взгляд Арабеллы.
— А! Ты здесь! Я увидел, что ты прошла сюда и на секунду подумал... — Он замолчал. Почему-то он подумал, что она не будет удивлена, если узнает о его подозрениях относительно ее участия в контрабанде коньяка для своей вечно пьяненькой тети Эммы.
Арабелла прищурилась:
— Ну?
Его выводила из себя ее манера смотреть на него, как будто она слышала то, чего он не говорил, также четко, как и то, что произносил вслух. Ему едва удалось сохранить улыбку на лице.
— Я искал... — Он заметил зажатую в своей руке шляпу и поднял ее. — Вот это.
Она выгнула бровь, в темных глазах промелькнула тень сомнения.
— И как это попало в конюшню?
— Я потерял ее, когда вчера вечером приходил посмотреть на лошадей. — Он похлопал Сатану по бархатистому носу, потом протянул руку к рабочей лошади. Та отдернула голову, потом обнажила зубы и ринулась на него.
Люсьен отдернул руку как раз вовремя.
— Ах ты злющий, избалованный мешок с костями, — прорычал он. — Да я...
— Себастьян не узнает тебя, — резко сказала Арабелла. — И я не видела твою шляпу, когда вошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34