Пока она ее не дочитала наконец. Понесла к стеллажам и сунула в щель полки
с биографиями. Я прошаркал мимо в поисках, чего бы почитать, чем бы стимули
ровать ум, сегодня что-нибудь вроде биографии, что-нибудь типа какой-ниб
удь великой личности, которая меня вдохновит, возвысит мою жизнь.
Ха, вот она! Прекраснейшая книга изо всех, виденных мною, крупнее остальны
х на этой полке, сама королева биографий, принцесса литературы Ц книга в
синем переплете. «Екатерина Арагонская». Так вот оно что! Одна королева ч
итает о другой Ц что может быть естественнее? И серые глаза ее гуляли тро
пинками этих самых строк Ц значит, и мои пойдут следом.
Я должен ее получить Ц но не сегодня. Завтра я приду, завтра. На дежурстве
будет другая библиотекарша, страшная и жирная. И тогда книга станет моей,
моей полностью. Поэтому до завтра я припрятал ее за остальными, чтобы ник
то не забрал, пока меня не будет.
На следующий день я пришел пораньше Ц в девять часов, секунда в секунду. Е
катерина Арагонская: изумительная женщина, Королева Англии, постельная
спутница Генриха VIII Ц это я уже знал. Вне всякого сомнения, мисс Хопкинс пр
очла на этих страницах об интимностях Екатерины и Генриха. Те главы, что п
ро любовь, Ц они восхитили мисс Хопкинс? Пробегала ли дрожь по спине ее? Д
ышала ли она чаще, вздымалась ли ее грудь и покалывало таинственно в конч
иках пальцев? Да и кто знал? Возможно, мисс Хопкинс даже вскрикивала от рад
ости, и что-то загадочное шевелилось в ней, зов женственности. Да. В самом д
еле, вне всякого сомнения. И чудесно к тому же. Великой красоты вещь, мысль,
заставляющая мыслить. И вот я взял эту книгу, и вот уже она в обеих моих рук
ах. Подумать только! Вчера мисс Хопкинс ее держала в своих пальцах, теплых
и близких, а сегодня книга моя. Диво. Акт судьбы. Чудо преемственности. Ког
да мы поженимся, я расскажу ей об этом. Мы будем лежать совершенно нагими в
постели, и я буду целовать мисс Хопкинс в губы, смеяться тихо и торжествую
ще, я расскажу ей, что вообще-то любовь моя началась в тот день, когда я увид
ел, как она читает некую книгу. И снова рассмеюсь, мои белые зубы блеснут, м
ои темные романтичные глаза вспыхнут, когда буду я повествовать ей, нако
нец, об истинной правде моей провокационной и вечной любви. И тогда она во
пьется в меня изо всех сил, ее прекрасные белые груди прижмутся ко мне во в
сей полноте своей, и слезы градом покатятся по ее лицу, а я увлеку ее на вол
нах экстаза Ц одной за другой. Что за день это будет!
Я поднес книгу поближе к глазам, ища следов белых пальцев примерно в дюйм
е от низа. Отпечатки там были. Не имело значения, что они принадлежали множ
еству других людей, Ц все равно их оставила одна мисс Хопкинс. По пути в п
арк я целовал их и целовал так сильно, что они наконец совсем исчезли и на
переплете осталось только синее мокрое пятно, где ртом своим я ощущал сл
адкий вкус краски. В парке я нашел любимое местечко и принялся за чтение.

Место это располагалось около моста, из веточек и стеблей травы я воздви
г там алтарь. Трон мисс Хопкинс. Ах, если б она только знала! Но в тот миг она
сидела дома в Лос-Анджелесе, далеко от места поклонения себе, и совершенн
о о нем не думала.
На четвереньках я подполз к берегу пруда с кувшинками, где роились жуки и
сверчки, и поймал одного сверчка. Черного, жирного и атлетически сложенн
ого, и в теле его билась электрическая энергия. Он лежал у меня на ладони, э
тот сверчок, и был мной, этот сверчок был мной, Артуро Бандини, черным и нед
остойным прекрасной белой принцессы, а я сам лежал на животе и смотрел, ка
к он ползает по тем местам, которых касались ее священные белые пальцы, и о
н тоже, проползая, наслаждался приторным вкусом синей краски. Затем он по
пробовал сбежать. Прыгнул Ц и едва не был таков. Пришлось сломать ему ног
и. Ничего другого мне абсолютно не оставалось.
Я сказал ему:
Ц Бандини, мне жаль. Но долг заставляет меня. Желание Королевы Ц любимой
Королевы.
Теперь он мучительно ползал, недоумевая, что же именно с ним стряслось. О п
рекрасная белая мисс Хопкинс, узри! О королева всех небес и земли, узри! Я п
олзаю у ног твоих, простой черный сверчок, мерзавец, недостойный называт
ься человеком. Вот лежу я с переломанными ногами, ничтожный черный сверч
ок, готовый умереть за тебя; да-да, уже близка моя смерть. Ах! Обрати меня в п
епел! Дай новый облик мне! Сделай меня мужчиной! Загаси жизнь мою ради слав
ы любви вековечной и красоты ног твоих белых!
И я убил черного сверчка, сокрушил его насмерть после надлежащего прощан
ия, между страниц «Екатерины Арагонской», и его бедное, жалкое, недостойн
ое черное тело щелкнуло и лопнуло в экстазе и любви там, на священном мале
ньком алтаре мисс Хопкинс.
И узрите! Чудо: из смерти жизнь вечная родилась. Возрождение жизни. Сверчк
а больше не было, но сила любви пробила дорогу, и я снова оказался собой Ц
не сверчком более, но Артуро Бандини, а вяз вдалеке стал мисс Хопкинс, и я о
пустился на колени и обвил дерево руками, целуя его ради вековечной любв
и, сдирая кору зубами и плюясь ею на газон.
Обернувшись, я поклонился кустам на берегу пруда. Те мощно аплодировали,
раскачиваясь вместе, шипя от восторга и удовлетворения этой сценой, даже
требуя, чтобы я унес мисс Хопкинс на собственных плечах. Я отказался Ц лу
каво подмигивая и красноречиво помогая себе жестами, объяснил почему: пр
екрасная белая королева не желала, чтобы ее уносили на плечах, если позво
лите, вместо этого она хотела быть положенной горизонтально, и над этим в
се они посмеялись и решили, что я величайший любовник и герой, что когда-л
ибо посещал их прекрасную страну.
Ц Вы понимаете, друзья. Мы предпочитаем побыть наедине, королева и я. Меж
ду нами осталось много незавершенных дел Ц если вы понимаете, о чем идет
речь.
Смех и дикие аплодисменты со стороны кустов.

Девять

Как-то вечером завалился дядюшка. Дал матери денег. Он на минутку. Сказал,
что у него для меня есть хорошие новости. Мне сразу стало интересно, о чем
он. О работе, ответил он. Наконец он отыскал мне работу. Я ответил, что новос
ти эти необязательно для меня хороши, поскольку я не знаю, что именно за ра
боту он мне отыскал. Дядюшка велел мне заткнуться, а потом рассказал о раб
оте. Потом велел:
Ц Возьми вот это и скажи ему, что послал я. Ц И вручил мне записку, котору
ю сам написал. Ц Я сегодня с ним разговаривал, Ц сказал он. Ц Все улажен
о. Делай, что тебе говорят, держи свой дурацкий рот на защелке, и он тебя не у
волит.
Ц И не должен, Ц ответил я. Ц Любой параноик может работать на консервн
ой фабрике.
Ц Это мы еще посмотрим, Ц сказал дядя.
На следующее утро я сел в автобус до порта. От нашего дома там было всего с
емь кварталов, но поскольку я ехал на работу, я решил, что длинными пешими
прогулками лучше себя не утомлять. Рыбная компания «Сойо» выпирала из ка
нала черным дохлым китом. Из окон и труб валил пар.
В приемной сидела девица. Странная то была приемная. Девица располагалас
ь за столом, на котором не лежало ни бумаг, ни карандашей. Страшная, с крючк
оватым носом, в очках и желтой юбке. За столом девица не делала абсолютно н
ичего Ц перед ней ни телефона, ни хотя бы ручки.
Ц Здрасьте, Ц сказал я.
Ц Это необязательно, Ц ответила она. Ц Тебе кого надо?
Я сказал, что хочу видеть человека по имени Коротышка Нэйлор. У меня для не
го записка. Девица поинтересовалась, о чем она. Я ей отдал бумажку, она про
чла.
Ц Господи ты боже мой, Ц произнесла она, а затем велела мне подождать. Вс
тала и вышла. В дверях обернулась и сказала: Ц Только ничего, пожалуйста,
не трогай.
Я пообещал, что не буду. Но, оглядевшись, увидел, что здесь и трогать-то нече
го. В углу на полу стояла банка с сардинами Ц неоткрытая. Вот и все, что мож
но было увидеть в комнате, не считая стола со стулом. Маньячка, подумал я; у
нее дементия прекокс.
Врожденное слабоумие (искаж. лат.).

Но даже здесь я кое-что почувствовал. В желудок тотчас начала всасыватьс
я вонь. Она подтягивала его к горлу. Откинувшись на спинку стула, я ощущал,
как она меня сосет. Мне стало страшно. Как в лифте, который спускается слиш
ком быстро.
Потом девица вернулась. Она была одна. Нет Ц не одна. У нее за спиной прята
лся маленький человечек Ц я его увидел, лишь когда девица отошла. Это и бы
л Коротышка Нэйлор. Гораздо меньше меня. Очень худой. Аж ключицы выпирают.
О зубах и говорить не стоит: торчала во рту парочка Ц хуже, чем ничего. Гла
за Ц как лежалые устрицы на газетном развороте. В уголках губ шоколадно
й коркой засохла табачная жвачка. Походил он, в общем, на притаившуюся кры
су. Лицо такое серое, будто он никогда солнечного света не видит. И смотрел
он не в лицо мне, а на живот. Интересно, что он там увидел? Я опустил глаза. Ни
чего там не было, живот как живот, не толще обычного и пристального вниман
ия не заслуживает. Коротышка принял у меня из рук бумажку. Ногти у него был
и обгрызены до самых корней. Он озлобленно прочел записку, смял ее и сунул
в карман.
Ц Оплата двадцать пять центов в час, Ц сказал он.
Ц Это абсурдно и нечестиво.
Ц Как бы оно там ни было, так оно и есть. Девица уселась на стол и стала нас
разглядывать.
Коротышке она улыбалась. Будто он удачно сострил. Ничего смешного. Я пожа
л плечами. Коротышка уже примеривался исчезнуть там, откуда возник.
Ц Оплата большой роли не играет, Ц сказал я. Ц Факты дела меняют всю сит
уацию. Я Ц писатель. Я интерпретирую американскую сцену. Цель моя здесь
Ц собирать не денежные знаки, а материал для моей грядущей книги о рыбол
овстве Калифорнии. Доход мой, разумеется, гораздо больше, чем я смогу полу
чить тут. Но это, я полагаю, не имеет большого значения в данный момент, сов
ершенно не имеет.
Ц Не имеет, Ц согласился он. Ц Оплата Ц двадцать пять центов в час.
Ц Не важно. Пять центов или двадцать пять. В данных обстоятельствах это н
е играет ни малейшей роли. Никакой. Я, как уже было сказано, Ц писатель. Я и
нтерпретирую американскую сцену. Я здесь для того, чтобы собрать материа
л для своей новой работы.
Ц Ох, да ради бога! Ц промолвила девица, поворачиваясь ко мне спиной. Ц
Ради всего святого, убери его отсюда.
Ц Мне в моей бригаде американцы не нравятся, Ц сказал Коротышка. Ц Раб
отают не так хорошо, как другие парни.
Ц Ах, Ц ответил я. Ц Вот тут вы ошибаетесь, сэр. Мой патриотизм универса
лен. Я никакому флагу не присягал.
Ц Господи, Ц произнесла девица.
Ну и уродина. Пусть говорит что угодно Ц мне до лампочки. Страхолюдина.
Ц Американцы не выдерживают темпа, Ц сказал Коротышка. Ц Чуть только
брюхо себе набьют Ц сразу бросают.
Ц Интересно, мистер Нэйлор. Ц Я сложил на животе руки и покачался с носк
а на пятку. Ц Крайне интересно то, что вы тут говорите. Чарующий социолог
ический аспект ситуации в консервной промышленности. Моя книга осветит
это с большими подробностями и примечаниями. Да, в самом деле.
Девица изрекла что-то непечатное. Коротышка отскреб крошки карманных от
ложений от плитки табака и откусил шмат. Хорошенько откусил, забил себе в
есь рот. Он меня едва слушал Ц судя по тому, с каким тщанием жевал он табак.
Девица уселась за стол, выложив перед собою руки. Мы оба повернулись и пос
мотрели друг на друга. Она поднесла пальни к носу и сжала ими кончик. Но же
ст ее меня совершенно не расстроил. Слишком уродлива.
Ц Тебе работа нужна? Ц спросил Коротышка.
Ц Да. В данных обстоятельствах.
Ц Запомни: работа тяжелая, и к тому же никаких поблажек от меня не жди. Есл
и б не твой дядя, я б тебя и брать не стал, но это Ц все, на что я согласился. В
ы, американцы, мне не нравитесь. Вы лодыри. Когда устаете Ц бросаете. И сли
шком много валяете дурака.
Ц Совершенно с вами согласен, мистер Нэйлор. Согласен с вами целиком и по
лностью. Леность, если мне будет позволено бросить реплику, леность Ц вы
дающаяся характеристика американской сцены. Вы следите за ходом моей мы
сли?
Ц Не нужно называть меня мистером. Зови меня Коротышкой. Меня так зовут.

Ц Разумеется, сэр! Всенепременнейше, конечно же! И, Коротышка, я бы сказал,
Ц какое колоритное прозвище, типичный американизм. Мы, писатели, постоя
нно с ним сталкиваемся.
Этой реплике не удалось ни ублажить его, ни впечатлить. Губа его скривила
сь. Девица за столом что-то бормотала.
Ц И сэром меня не называй, Ц сказал Коротышка. Ц Не люблю я этой церемон
ной чуши.
Ц Забери его отсюда, Ц проговорила девица.
Но меня замечания такой каракатицы не волновали ни в малейшей степени. О
ни меня развлекали. Ну и рожа! Чересчур забавная, чтоб описать словами. Я р
ассмеялся и похлопал Коротышку по спине. Я и сам небольшого роста, но прос
то нависал над этим малявкой. Я чувствовал себя великолепно Ц будто вел
икан.
Ц Весьма забавно, Коротышка. Мне нравится ваше урожденное чувство юмор
а. Весьма забавно. В самом деле, весьма и весьма забавно. Ц И я снова рассме
ялся. Ц Очень забавно. Хо-хо-хо. Очень и очень забавно.
Ц Не вижу ничего смешного, Ц произнес он.
Ц Но это же смешно. Если вы следуете за ходом моих мыслей.
Ц К черту. Следовать за мной сейчас будешь ты.
Ц О, я и так следую за вами. Следую-следую.
Ц Нет, Ц сказал он. Ц Я имею в виду, что ты сейчас пойдешь за мной. Я поста
влю тебя в этикеточную бригаду.
Когда мы выходили в заднюю дверь, девица обернулась посмотреть.
Ц И держись отсюда подальше! Ц бросила она мне вслед. Но я не обратил сов
ершенно никакого внимания. Уж очень она страшна.
Мы вошли в консервную фабрику. Строение из гофрированного железа изнутр
и напоминало темное жаркое подземелье. С балок капало. Повсюду вздувалис
ь глыбы пара, белого и бурого. Зеленый пол Ц скользкий от рыбьего жира. Мы
шли через длинный цех, где мексиканки и японки потрошили рыбными ножами
скумбрию на длинных столах. Все обернуты в тяжелую клеенку, ноги утоплен
ы в резиновые сапоги по щиколотку в потрохах.
Вонь была чересчур. Меня тут же затошнило, как бывает, когда напьешься кип
ятка с горчицей. Еще десяток шагов Ц и я почувствовал, как он вздымается,
мой завтрак, согнулся пополам и выпустил его наружу. Кишки мои вывалилис
ь одним куском. Коротышка захохотал. Он колотил меня по спине и ржал. Потом
закатились остальные. Босс над чем-то ржет Ц значит, и нам можно. Я их возн
енавидел. Тетки отрывались от работы поглядеть и ржали. Как весело! Да еще
за счет компании! Смотрите, как начальник смеется! Наверное, тут что-то пр
оисходит. Вот и мы посмеемся. Работа в разделочном цехе замерла. Все гогот
али. Все. Кроме Артуро Бандини.
Артуро Бандини не смеялся. Он блевал собственными кишками прямо на пол. Я
ненавидел каждую из этих теток, я клялся отомстить, пытался куда-нибудь у
ковылять, скрыться где подальше. Коротышка взял меня за руку и повел к дру
гой двери. Я прислонился к стене и перевел дыхание. Но вонь накатила снова
. Стены кружились, тетки ржали, и сам Коротышка ржал, а Артуро Бандини, вели
кий писатель, снова травил. Как же он травил! Тетки вечером разойдутся по д
омам и будут рассказывать своим домашним. Этот новый парень! Посмотрели
бы на него! И я ненавидел их и даже прекратил на минутку блевать, чтобы нас
ладиться тем фактом, что это Ц величайшая ненависть всей моей жизни.
Ц Полегчало? Ц спросил Коротышка.
Ц Разумеется, Ц ответил я. Ц Пустяк. Идиосинкразии артистического жел
удка. Безделица. Что-то не то съел, наверное, если пожелаете.
Ц Еще бы.
Мы зашли в следующий цех. Бабы по-прежнему ржали за счет компании. В дверя
х Коротышка Нэйлор развернулся к ним и неторопливо нахмурился. И ничего
больше. Просто нахмурился. Бабы перестали смеяться. Концерт окончен. Все
вернулись к работе.
Теперь мы стояли в цехе, где на банки цеплялись этикетки. Бригада состоял
а из мексиканских и филиппинских парней. Они с плоских конвейеров подава
ли банки в машины. Парней двадцать или больше, и мои ровесники, и старше Ц
все приостановились глянуть, кто я такой, понимая, что сейчас на работу вы
йдет новичок.
Ц Стой и смотри, Ц сказал Коротышка. Ц Включайся, когда поймешь, как они
это делают.
Ц Выглядит очень просто, Ц ответил я. Ц Готов уже сейчас.
Ц Нет. Подожди несколько минут. И ушел.
Я стоял и смотрел. Все очень просто. Но желудку моему до этого не было ника
кого дела. Через минуту я снова травил. Опять смех. Однако парни эти Ц не т
акие, как тетки. Им по правде смешно от того, что Артуро Бандини так здоров
о развлекается.
У этого первого утра не было ни начала, ни конца. Между фонтанами блевоты я
стоял у мусорного бака и бился в конвульсиях. И рассказывал, кто я такой. А
ртуро Бандини, писатель. Неужели вы обо мне не слышали?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18