ничто, она — открытое для шепота ухо, прищуренные глаза, ее нет, есть только приемник информации, правда, лично знакомый герцогини дамы Рагозы.
Кору никто не встречал, кроме сдержанного в движениях агента Космофлота, относительно молодого человека с лицом, украшенным небольшим шрамом на подбородке. У агента была простодушная улыбка, и звали его Мишелем.
Небольшой зал Космопорта на Рагозе был шумно переполнен встречавшими. Оказалось, что дама Рагоза пользовалась здесь известностью не меньшей, чем в других местах популярные певицы или спортсмены. Некий седовласый, облаченный в вышитый халат господин надел на розовую шейку дамы гирлянды из фиолетовых цветов. К обниманию и щекоцелованию потянулось несколько десятков дам различного возраста в шляпах от широкополых до аэродромных. Почему-то многие из встречавших привели с собой домашних животных — отчего было немало лая, мяуканья и даже блеяния. Неподалеку от Коры остановилась миловидная курносая девица с птичьей клеткой, в которой суетился маленький попугайчик. Представитель Космофлота Мишель представил ее как Веронику, которая отвезет Кору в гостиницу. Сам он задержался, чтобы договориться об отправке почты.
Они медленно пробивались сквозь толпу, попугай покрикивал на собак и кошек; дама Рагоза заметила Кору, помахала ей тонкой ручкой и улыбнулась… «И улыбнулась королева улыбкой слез, улыбкой слез» — это было из какого-то древнего романса, который любила напевать бабушка Настя в вологодской деревне.
В машине, лимузине десятилетней давности, раскрашенном, как цирковой клоун, которой управлял пожилой шофер, они направились в гостиницу.
За окнами проплывал обыкновенный, толком не приобретший индивидуальности, пограничный колониальный мир, который напоминал Землю, с опозданием на десятилетия, и в то же время находился под влиянием Галактического центра, лишенного прошлого, памяти и традиций. В Рагозе еще не научились как следует убирать мусор, но постройки были импозантные: с чего-то скопированные и безвкусные здания парламента, верховного суда и оперного театра, который, разумеется, использовали под биржу. Машин было мало, доставлять их космосом — накладно, а собственные дупликаторы, разумеется, работали из рук вон плохо.
По пути из гостиницы Вероника замучила Кору вопросами о принце Густаве; оказалось, она принадлежала к армии его поклонниц. О том, что принц из патриотических побуждений, решив проверить себя, прежде чем стать настоящим королем, отправился в невероятно опасный ВР-круиз, она уже знала, как, видно, и все в Рагозе. Потом она прошептала, прижимая к себе клетку с птичкой: — А вы слышали главную тайну? — Нет, уважаемая Вероника, — вежливо ответила Кора.
— Поклянитесь здоровьем моей птички, что эта тайна умрет между нами.
Между ними не было места, чтобы умереть тайне, потому что девица прижималась к Коре горячим боком, но Кора не стала возражать и тут же поклялась.
— Так знайте! — громко прошептала девица. — Нашего принца во время ВР-круиза должны убить! Какой ужас! — А вы откуда знаете? — Это страшная тайна.
На перекрестке мальчишка сунул в открытое окно машины газету. Девица кинула ему монетку и раскрыла газету на первой странице.
Там красовался грубо отретушированный портрет Коры и было написано:
«Агент ИнтерГпола No 3 прибыл в столицу Рагозы, чтобы провести предварительное расследование надвигающейся смерти принца Густава. Убийцу, как подозревают, надо искать в одном из высших кланов». Переведя эти строки, девица сказала: — Я за вас боюсь. Они постараются от вас отделаться. И она оказалась пророчицей.
Именно в этот момент из толпы людей, ожидавших на краю тротуара зеленого света, выдвинулся черноволосый юноша в черных очках и синем плаще и кинул гранату в машину Коры. Граната рванула под колесами, двери на другой стороне вырвало взрывной волной, и девушек выбросило на улицу под колеса встречного транспорта, который, к счастью, вовремя завизжал тормозами, и потому все остались живы, хоть и поцарапаны.
К сожалению, погиб попугай — на него упал шофер. Пока Вероника рыдала над тельцем птички, а толпа, собравшаяся в ожидании «скорой помощи», выражала свое возмущение, шофер сказал: — Достанут они вас, точно говорю — достанут! — Но кому я мешаю? — удивилась Кора. — Вы мешаете сильным мира сего, — ответила из толпы высокая женщина с большим потертым портфелем в руках. — Наш принц Густав пропал, но мы, представители простого народа, продолжаем надеяться на его возвращение. И нас подавляющее большинство жителей планеты.
Женщина неожиданно побежала, за ней последовали другие любопытные, и пространство вокруг очистилось, в нем появились полицейские машины, и полицейские сразу начали оттеснять людей еще дальше, оцеплять мостовую, искать осколки гранаты и задавать пустые вопросы. Потом приехала карета «скорой помощи» и забрала всех пострадавших.
Свое первое на Рагозе интервью Кора взяла у космофлотовской Вероники, которая периодически начинала рыдать, жалея птичку, но Кора умело поворачивала беседу в нужном направлении.
Они сидели заклеенные пластырем и кое-как перевязанные в приемном покое «Скорой медицинской помощи» и ожидали, пока из центрального распределителя привезут противостолбнячную сыворотку и сделают им уколы. Медик, потрясенный тем, что лечит агента ИнтерГпола, объяснил, что вакцину и прочие ценные лекарства держат на центральном складе для удобства распределения, но Вероника, как только он покинул кабинет, пояснила, что этот центр распространения расположен в элитарной специальной больнице, потому что хорошие лекарства привозят с Земли или из Галактического центра и они слишком дороги, чтобы тратить их на кого ни попадя.
— Раньше, — популярно объяснила Вероника, — мы жили в отсталом, можно сказать, средневековом обществе — так часто случается, если частица цивилизованного общества отрывается на большое расстояние и закукливается. Постепенно, с развитием контактов, мы расправили крылья, но получилось так, что первыми расправили их наши благородные кланы, те, что нажились в свое время на рудниках и теперь не намереваются делиться с остальными.
— Где вы учились? — удивилась Кора правильной и даже скучной речи ее собеседницы.
— Не принимайте нас за отсталых дикарей, — улыбнулась Вероника. — Я училась в столичной школе, у нас даже некоторые преподаватели были с Земли, по контракту. Потом поступила на химический факультет — не думайте, что это легко сделать обыкновенной девушке, даже не дворянке. Кора согласилась, что нелегко. — А потом не смогла найти работу, — продолжала Вероника. — Кланы, которые поделили между собой Долину, не заинтересованы в том, чтобы там добывалось много ископаемых. Они уже достаточно нажились за время редкоземельной лихорадки и вложили капиталы в фонды Галактического центра. Так что мне повезло, когда я нашла место у Мишеля… то есть в Космофлоте. И я не жалею, честное слово, не жалею! Девочка влюблена в своего Мишеля, поняла Кора. — Значит, богатство планеты стало тормозом ее развития, — сказала Кора.
— Правильно! Семнадцать семейств, которые делят власть в Рагозе, — потомки экипажа первого разведывательного корабля, открывшего Долину. С тех пор они так и не выпустили власть. Им выгодно, чтобы все оставалось как в сказке с королями, принцами и князьями. — А вам смешно?
— Нам не смешно. Нам грустно. Мы живем, как в закрытой банке консервов. И потому наши надежды связаны с принцем Густавом. — Почему?
— С тех пор как он окончил школу, он не скрывал отвращения к клановому заповеднику. И тот факт, что он улетел учиться на Землю, тоже о многом говорит, вы понимаете?
— Значит, в вашей Рагозе найдется немало людей, которые порадуются, если принц не вернется?
— К сожалению, да. Вы же видите… — Вероника погладила пустую помятую клетку. Попугая она уже закопала в клумбу у входа в приемный покой. Вероника заплакала, а Кора терпеливо ждала, когда она успокоится.
— Он был как человечек, — сказала Вероника. — Он все понимал, и, по-моему, он был умнее многих людей. А они его убили.
— Значит, кланы поделили между собой Долину? — спросила Кора. — Да.
— Но они не равны между собой? — Конечно же, нет. Есть богатые кланы, а есть такие… одно название! — А клан Рагозы?
— Он самый сильный. Из него обычно и выбирают королей.
— Он всегда был и есть самый сильный? — Ну как вам сказать… конечно, есть и другие, которым это не очень нравится. Например, клан Дормиров. У них есть принц Кларенс. Они считают, что престол должен перейти к Кларенсу… Но это так сложно и неинтересно.
— Может быть, это не очень интересно для тех, кто живет здесь всегда, а мне это очень интересно. Мне ведь надо понять, что грозит вашему Густаву.
В этот момент в приемный покой ворвались врачи с коробкой, в которой лежали спецшприцы и спецсыворотки. О чем они не уставали твердить все время, пока заканчивали процедуры.
Потом девушек и шофера отпустили. Но машины, чтобы довезти их до гостиницы, в больнице не нашлось. Пришлось идти пешком, впрочем, до гостиницы «Люкс» было недалеко.
В гостинице они подверглись атаке небольшой группы журналистов, уже знавших о покушении. Обнаружилось, как и следовало ожидать, что в машину гранату кинул какой-то землененавистник, абсолютно сумасшедший, которого уже вернули в психиатрическую лечебницу.
В номер удалось прорваться лишь через полчаса, и Кора без сил рухнула на постель. — Я вам больше не нужна? — спросила Вероника. Вид у нее был ужасный, волосы встрепаны, вся в пластырях, в руке пустая клетка.
— Я вам так благодарна, — сказала Кора. — Извините, что я не могу проводить вас. Но завтра я хотела бы встретиться с оракулом Провала. — Ой, зачем он вам?! — Завтра, завтра я все расскажу, — пообещала Кора.
На следующее утро, в половине восьмого, в тот момент, когда Кора досматривала самый интересный сон, позвонил представитель Космофлота Мишель и сказал, что заказал завтрак в ресторане гостиницы. Так и не узнав, чем кончился сон, Кора поднялась, проклиная планеты, на которых труженики поднимаются с пением петуха.
Мишель был не один. Вероника стояла рядом, свежая, душистая, пухленькая, маленькая; единственно, что нарушало гармонию, — аккуратные кусочки пластыря, наложенные на вчерашние царапины.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Мишель, печальный, как французский мим.
— Все зажило или заживет, — ответила Кора. — Главное, что нам повезло.
— Кому как, — сказал Мишель, и Кора поняла, что он имеет в виду. А Мишелю хотелось объяснить причину своей печали, но он был деликатен и потому промолчал.
Они прошли в длинный низкий зал ресторана. Завтрак никуда не годился, потому что Мишель поселил Кору в самом шикарном отеле «Люкс», в котором повара старались придерживаться британских колониальных традиций. Кора представила себе гнев Милодара, когда тот узнает о расходах, понесенных организацией из-за расточительности Космофлота.
Британские колониальные традиции выразились в овсянке и яичнице с беконом. Но овсянка здесь изготовлялась из куколок каких-то мелких бабочек, а яичница из яиц ящерицы куруаны. К счастью. Кора узнала об этом заранее и ограничилась жидким «импортным» чаем и вчерашней булочкой. Зато труженики Космофлота накинулись на бесплатный завтрак, словно специально голодали две недели. Чтобы рассеять возможные сомнения Коры, Мишель смущенно сказал, что стоимость питания включена в представительские расходы, а Вероника давно мечтала отведать жареных яиц куруаны.
— Кора, — признался Мишель, уже к ней расположенный. — Я тебе должен сказать, что забочусь о твоих интересах по официальному запросу ИнтерГпола. По официальному. Иначе нельзя — если бы я сделал что-то втайне, меня сразу бы выслали, потому что здесь и без того подозревают, будто я не столько агент Космофлота, сколько агент ИнтерГпола. Это смешно, правда?
Но глаза Мишеля не смеялись. Кора поняла, что он и на самом деле агент ИнтерГпола, и послушно посмеялась за него.
— Вероника рассказала, что вы вчера болтали о кланах и о принце Густаве. Наивно болтали, по-женски.
— Да, конечно, ничего интересного, — ответила Кора, и Вероника радостно улыбнулась. В отличие от землянина Мишеля, она была пуганой местной жительницей.
— И куда вы хотели бы съездить? Какие достопримечательности вы хотели бы увидеть? Водопады? Заповедник сов?
— Пока что меня интересует одна достопримечательность — так называемый оракул Провала. Когда можно его посетить?
— Я уже звонил ему с утра, — сказал Мишель, признавая этим, что заранее обсудил проблему с Вероникой. — Он согласен вас принять сегодня. В одиннадцать-двенадцать. Обычно к нему записываются за год. Вероника нервно разгладила скатерть. — Может быть, вам не стоит с ним встречаться, — предположила она.
— Почему? Он мне нужен как свидетель по делу, которым я занимаюсь.
— Он злобный реакционер. — Вероника перешла на шепот.— Всем известно, что он предсказывает те бедствия, которые выгодны сильным мира сего. Буквально до смешного… Ну скажи, Мишель, скажи!
— Разумеется, он очень популярен, — осторожно произнес Мишель, предварительно оглянувшись. — И влиятелен. Но в конечном счете Вероника права. Многие убеждены, что он находится на содержании у некоторых сильных кланов.
— Точнее, у клана Дормиров, к которому принадлежит принц Кларенс, — уточнила Вероника.
— Соперник Густава? — Кора уже начала вживаться в местную политику.
— Именно так! — сказал Мишель. — Но все это было бы только смешно, если бы он врал. Но он угадывает! Угадывает важнейшие события! Вы не представляете, насколько ему у нас верят.
— До смешного, — сказала Вероника. — Я человек несуеверный, но иногда поражаюсь его ловкости. Может быть, за этим что-то есть… Ведь экстрасенсы существуют?
— Пока что в Галактике я их не встречала, — ответила Кора. — Ни одному из экстрасенсов не удалось нарушить законов физики. А это уже утешает.
— Жалко, — призналась Вероника. — Я в школе не выносила физику и всегда надеялась, что найдутся какие-нибудь волшебники или маги, которые эту проклятую физику отменят. — Заодно с грамматикой? — спросила Кора. — Ах, — согласилась Вероника, — вы говорите, словно льете мед на мои раны! — Так что же он предсказывает? — спросила Кора. — Он предсказывает неурожаи и засухи… — пискнула Вероника. —Ну уж и засухи!
— У него на зарплате заместитель директора метеоцентра, — сообщил Мишель. — Только об этом нельзя говорить.
— Убьют? — спросила Кора.
— Нет, высмеют, а потом посадят в сумасшедший дом. — Дело так плохо?
— Плохо настолько, что когда оракул вечной жизни… — Как вы сказали?
— Официально его зовут Амитаюс, Будда вечной жизни… Так вот, когда он предсказал в прошлом году пограничную войну между двумя небольшими кланами, то оба клана собрали армии и начали пограничную войну.
— А когда он предсказал прорыв плотины в Горноречье? Помните? — сказала Вероника.
— К сожалению, помню. Плотина рухнула. От взрыва. И кто ее взорвал — так и не выяснили. А предсказание сбылось — и это главное! И погибло несколько сот человек.
— Одни его любят и трепещут… — сказала Кора. — А другие ненавидят и тоже трепещут, — сказал Мишель, который, как землянин, имел право на скептическое мнение. Вероника положила ладонь на его руку, чтобы остановить. — Здесь всюду уши, — прошептала она. — Оракул любит выступать по телевизору, читать лекции, заколдовывать воду, предсказывать результаты местных выборов… Но главное его выражение: «Я никогда не ошибаюсь!»
— «И если я предскажу день своей смерти, то умру в тот же день», — закончила цитату Вероника.
— И я убежден, что в королевстве есть тысячи людей, которые желали бы, чтобы он сделал такое предсказание, — тихо сказал Мишель, изучая узор на скатерти.
— Скорее всего не дождетесь, — сказала Кора. — Такие люди себя берегут.
— Боюсь, что так, — согласился Мишель. — Ну что ж, поехали?
Когда они вышли в обширный, но низкий холл гостиницы, Вероника, все так же вполголоса, обратилась к Коре:
— А о чем вы его хотите спросить? Если это не секрет?
— Для вас не секрет. Этот оракул объявил даме Рагозе и, возможно, другим лицам, что принца Густава убьют во время ВР-круиза.
— Все знают об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Кору никто не встречал, кроме сдержанного в движениях агента Космофлота, относительно молодого человека с лицом, украшенным небольшим шрамом на подбородке. У агента была простодушная улыбка, и звали его Мишелем.
Небольшой зал Космопорта на Рагозе был шумно переполнен встречавшими. Оказалось, что дама Рагоза пользовалась здесь известностью не меньшей, чем в других местах популярные певицы или спортсмены. Некий седовласый, облаченный в вышитый халат господин надел на розовую шейку дамы гирлянды из фиолетовых цветов. К обниманию и щекоцелованию потянулось несколько десятков дам различного возраста в шляпах от широкополых до аэродромных. Почему-то многие из встречавших привели с собой домашних животных — отчего было немало лая, мяуканья и даже блеяния. Неподалеку от Коры остановилась миловидная курносая девица с птичьей клеткой, в которой суетился маленький попугайчик. Представитель Космофлота Мишель представил ее как Веронику, которая отвезет Кору в гостиницу. Сам он задержался, чтобы договориться об отправке почты.
Они медленно пробивались сквозь толпу, попугай покрикивал на собак и кошек; дама Рагоза заметила Кору, помахала ей тонкой ручкой и улыбнулась… «И улыбнулась королева улыбкой слез, улыбкой слез» — это было из какого-то древнего романса, который любила напевать бабушка Настя в вологодской деревне.
В машине, лимузине десятилетней давности, раскрашенном, как цирковой клоун, которой управлял пожилой шофер, они направились в гостиницу.
За окнами проплывал обыкновенный, толком не приобретший индивидуальности, пограничный колониальный мир, который напоминал Землю, с опозданием на десятилетия, и в то же время находился под влиянием Галактического центра, лишенного прошлого, памяти и традиций. В Рагозе еще не научились как следует убирать мусор, но постройки были импозантные: с чего-то скопированные и безвкусные здания парламента, верховного суда и оперного театра, который, разумеется, использовали под биржу. Машин было мало, доставлять их космосом — накладно, а собственные дупликаторы, разумеется, работали из рук вон плохо.
По пути из гостиницы Вероника замучила Кору вопросами о принце Густаве; оказалось, она принадлежала к армии его поклонниц. О том, что принц из патриотических побуждений, решив проверить себя, прежде чем стать настоящим королем, отправился в невероятно опасный ВР-круиз, она уже знала, как, видно, и все в Рагозе. Потом она прошептала, прижимая к себе клетку с птичкой: — А вы слышали главную тайну? — Нет, уважаемая Вероника, — вежливо ответила Кора.
— Поклянитесь здоровьем моей птички, что эта тайна умрет между нами.
Между ними не было места, чтобы умереть тайне, потому что девица прижималась к Коре горячим боком, но Кора не стала возражать и тут же поклялась.
— Так знайте! — громко прошептала девица. — Нашего принца во время ВР-круиза должны убить! Какой ужас! — А вы откуда знаете? — Это страшная тайна.
На перекрестке мальчишка сунул в открытое окно машины газету. Девица кинула ему монетку и раскрыла газету на первой странице.
Там красовался грубо отретушированный портрет Коры и было написано:
«Агент ИнтерГпола No 3 прибыл в столицу Рагозы, чтобы провести предварительное расследование надвигающейся смерти принца Густава. Убийцу, как подозревают, надо искать в одном из высших кланов». Переведя эти строки, девица сказала: — Я за вас боюсь. Они постараются от вас отделаться. И она оказалась пророчицей.
Именно в этот момент из толпы людей, ожидавших на краю тротуара зеленого света, выдвинулся черноволосый юноша в черных очках и синем плаще и кинул гранату в машину Коры. Граната рванула под колесами, двери на другой стороне вырвало взрывной волной, и девушек выбросило на улицу под колеса встречного транспорта, который, к счастью, вовремя завизжал тормозами, и потому все остались живы, хоть и поцарапаны.
К сожалению, погиб попугай — на него упал шофер. Пока Вероника рыдала над тельцем птички, а толпа, собравшаяся в ожидании «скорой помощи», выражала свое возмущение, шофер сказал: — Достанут они вас, точно говорю — достанут! — Но кому я мешаю? — удивилась Кора. — Вы мешаете сильным мира сего, — ответила из толпы высокая женщина с большим потертым портфелем в руках. — Наш принц Густав пропал, но мы, представители простого народа, продолжаем надеяться на его возвращение. И нас подавляющее большинство жителей планеты.
Женщина неожиданно побежала, за ней последовали другие любопытные, и пространство вокруг очистилось, в нем появились полицейские машины, и полицейские сразу начали оттеснять людей еще дальше, оцеплять мостовую, искать осколки гранаты и задавать пустые вопросы. Потом приехала карета «скорой помощи» и забрала всех пострадавших.
Свое первое на Рагозе интервью Кора взяла у космофлотовской Вероники, которая периодически начинала рыдать, жалея птичку, но Кора умело поворачивала беседу в нужном направлении.
Они сидели заклеенные пластырем и кое-как перевязанные в приемном покое «Скорой медицинской помощи» и ожидали, пока из центрального распределителя привезут противостолбнячную сыворотку и сделают им уколы. Медик, потрясенный тем, что лечит агента ИнтерГпола, объяснил, что вакцину и прочие ценные лекарства держат на центральном складе для удобства распределения, но Вероника, как только он покинул кабинет, пояснила, что этот центр распространения расположен в элитарной специальной больнице, потому что хорошие лекарства привозят с Земли или из Галактического центра и они слишком дороги, чтобы тратить их на кого ни попадя.
— Раньше, — популярно объяснила Вероника, — мы жили в отсталом, можно сказать, средневековом обществе — так часто случается, если частица цивилизованного общества отрывается на большое расстояние и закукливается. Постепенно, с развитием контактов, мы расправили крылья, но получилось так, что первыми расправили их наши благородные кланы, те, что нажились в свое время на рудниках и теперь не намереваются делиться с остальными.
— Где вы учились? — удивилась Кора правильной и даже скучной речи ее собеседницы.
— Не принимайте нас за отсталых дикарей, — улыбнулась Вероника. — Я училась в столичной школе, у нас даже некоторые преподаватели были с Земли, по контракту. Потом поступила на химический факультет — не думайте, что это легко сделать обыкновенной девушке, даже не дворянке. Кора согласилась, что нелегко. — А потом не смогла найти работу, — продолжала Вероника. — Кланы, которые поделили между собой Долину, не заинтересованы в том, чтобы там добывалось много ископаемых. Они уже достаточно нажились за время редкоземельной лихорадки и вложили капиталы в фонды Галактического центра. Так что мне повезло, когда я нашла место у Мишеля… то есть в Космофлоте. И я не жалею, честное слово, не жалею! Девочка влюблена в своего Мишеля, поняла Кора. — Значит, богатство планеты стало тормозом ее развития, — сказала Кора.
— Правильно! Семнадцать семейств, которые делят власть в Рагозе, — потомки экипажа первого разведывательного корабля, открывшего Долину. С тех пор они так и не выпустили власть. Им выгодно, чтобы все оставалось как в сказке с королями, принцами и князьями. — А вам смешно?
— Нам не смешно. Нам грустно. Мы живем, как в закрытой банке консервов. И потому наши надежды связаны с принцем Густавом. — Почему?
— С тех пор как он окончил школу, он не скрывал отвращения к клановому заповеднику. И тот факт, что он улетел учиться на Землю, тоже о многом говорит, вы понимаете?
— Значит, в вашей Рагозе найдется немало людей, которые порадуются, если принц не вернется?
— К сожалению, да. Вы же видите… — Вероника погладила пустую помятую клетку. Попугая она уже закопала в клумбу у входа в приемный покой. Вероника заплакала, а Кора терпеливо ждала, когда она успокоится.
— Он был как человечек, — сказала Вероника. — Он все понимал, и, по-моему, он был умнее многих людей. А они его убили.
— Значит, кланы поделили между собой Долину? — спросила Кора. — Да.
— Но они не равны между собой? — Конечно же, нет. Есть богатые кланы, а есть такие… одно название! — А клан Рагозы?
— Он самый сильный. Из него обычно и выбирают королей.
— Он всегда был и есть самый сильный? — Ну как вам сказать… конечно, есть и другие, которым это не очень нравится. Например, клан Дормиров. У них есть принц Кларенс. Они считают, что престол должен перейти к Кларенсу… Но это так сложно и неинтересно.
— Может быть, это не очень интересно для тех, кто живет здесь всегда, а мне это очень интересно. Мне ведь надо понять, что грозит вашему Густаву.
В этот момент в приемный покой ворвались врачи с коробкой, в которой лежали спецшприцы и спецсыворотки. О чем они не уставали твердить все время, пока заканчивали процедуры.
Потом девушек и шофера отпустили. Но машины, чтобы довезти их до гостиницы, в больнице не нашлось. Пришлось идти пешком, впрочем, до гостиницы «Люкс» было недалеко.
В гостинице они подверглись атаке небольшой группы журналистов, уже знавших о покушении. Обнаружилось, как и следовало ожидать, что в машину гранату кинул какой-то землененавистник, абсолютно сумасшедший, которого уже вернули в психиатрическую лечебницу.
В номер удалось прорваться лишь через полчаса, и Кора без сил рухнула на постель. — Я вам больше не нужна? — спросила Вероника. Вид у нее был ужасный, волосы встрепаны, вся в пластырях, в руке пустая клетка.
— Я вам так благодарна, — сказала Кора. — Извините, что я не могу проводить вас. Но завтра я хотела бы встретиться с оракулом Провала. — Ой, зачем он вам?! — Завтра, завтра я все расскажу, — пообещала Кора.
На следующее утро, в половине восьмого, в тот момент, когда Кора досматривала самый интересный сон, позвонил представитель Космофлота Мишель и сказал, что заказал завтрак в ресторане гостиницы. Так и не узнав, чем кончился сон, Кора поднялась, проклиная планеты, на которых труженики поднимаются с пением петуха.
Мишель был не один. Вероника стояла рядом, свежая, душистая, пухленькая, маленькая; единственно, что нарушало гармонию, — аккуратные кусочки пластыря, наложенные на вчерашние царапины.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Мишель, печальный, как французский мим.
— Все зажило или заживет, — ответила Кора. — Главное, что нам повезло.
— Кому как, — сказал Мишель, и Кора поняла, что он имеет в виду. А Мишелю хотелось объяснить причину своей печали, но он был деликатен и потому промолчал.
Они прошли в длинный низкий зал ресторана. Завтрак никуда не годился, потому что Мишель поселил Кору в самом шикарном отеле «Люкс», в котором повара старались придерживаться британских колониальных традиций. Кора представила себе гнев Милодара, когда тот узнает о расходах, понесенных организацией из-за расточительности Космофлота.
Британские колониальные традиции выразились в овсянке и яичнице с беконом. Но овсянка здесь изготовлялась из куколок каких-то мелких бабочек, а яичница из яиц ящерицы куруаны. К счастью. Кора узнала об этом заранее и ограничилась жидким «импортным» чаем и вчерашней булочкой. Зато труженики Космофлота накинулись на бесплатный завтрак, словно специально голодали две недели. Чтобы рассеять возможные сомнения Коры, Мишель смущенно сказал, что стоимость питания включена в представительские расходы, а Вероника давно мечтала отведать жареных яиц куруаны.
— Кора, — признался Мишель, уже к ней расположенный. — Я тебе должен сказать, что забочусь о твоих интересах по официальному запросу ИнтерГпола. По официальному. Иначе нельзя — если бы я сделал что-то втайне, меня сразу бы выслали, потому что здесь и без того подозревают, будто я не столько агент Космофлота, сколько агент ИнтерГпола. Это смешно, правда?
Но глаза Мишеля не смеялись. Кора поняла, что он и на самом деле агент ИнтерГпола, и послушно посмеялась за него.
— Вероника рассказала, что вы вчера болтали о кланах и о принце Густаве. Наивно болтали, по-женски.
— Да, конечно, ничего интересного, — ответила Кора, и Вероника радостно улыбнулась. В отличие от землянина Мишеля, она была пуганой местной жительницей.
— И куда вы хотели бы съездить? Какие достопримечательности вы хотели бы увидеть? Водопады? Заповедник сов?
— Пока что меня интересует одна достопримечательность — так называемый оракул Провала. Когда можно его посетить?
— Я уже звонил ему с утра, — сказал Мишель, признавая этим, что заранее обсудил проблему с Вероникой. — Он согласен вас принять сегодня. В одиннадцать-двенадцать. Обычно к нему записываются за год. Вероника нервно разгладила скатерть. — Может быть, вам не стоит с ним встречаться, — предположила она.
— Почему? Он мне нужен как свидетель по делу, которым я занимаюсь.
— Он злобный реакционер. — Вероника перешла на шепот.— Всем известно, что он предсказывает те бедствия, которые выгодны сильным мира сего. Буквально до смешного… Ну скажи, Мишель, скажи!
— Разумеется, он очень популярен, — осторожно произнес Мишель, предварительно оглянувшись. — И влиятелен. Но в конечном счете Вероника права. Многие убеждены, что он находится на содержании у некоторых сильных кланов.
— Точнее, у клана Дормиров, к которому принадлежит принц Кларенс, — уточнила Вероника.
— Соперник Густава? — Кора уже начала вживаться в местную политику.
— Именно так! — сказал Мишель. — Но все это было бы только смешно, если бы он врал. Но он угадывает! Угадывает важнейшие события! Вы не представляете, насколько ему у нас верят.
— До смешного, — сказала Вероника. — Я человек несуеверный, но иногда поражаюсь его ловкости. Может быть, за этим что-то есть… Ведь экстрасенсы существуют?
— Пока что в Галактике я их не встречала, — ответила Кора. — Ни одному из экстрасенсов не удалось нарушить законов физики. А это уже утешает.
— Жалко, — призналась Вероника. — Я в школе не выносила физику и всегда надеялась, что найдутся какие-нибудь волшебники или маги, которые эту проклятую физику отменят. — Заодно с грамматикой? — спросила Кора. — Ах, — согласилась Вероника, — вы говорите, словно льете мед на мои раны! — Так что же он предсказывает? — спросила Кора. — Он предсказывает неурожаи и засухи… — пискнула Вероника. —Ну уж и засухи!
— У него на зарплате заместитель директора метеоцентра, — сообщил Мишель. — Только об этом нельзя говорить.
— Убьют? — спросила Кора.
— Нет, высмеют, а потом посадят в сумасшедший дом. — Дело так плохо?
— Плохо настолько, что когда оракул вечной жизни… — Как вы сказали?
— Официально его зовут Амитаюс, Будда вечной жизни… Так вот, когда он предсказал в прошлом году пограничную войну между двумя небольшими кланами, то оба клана собрали армии и начали пограничную войну.
— А когда он предсказал прорыв плотины в Горноречье? Помните? — сказала Вероника.
— К сожалению, помню. Плотина рухнула. От взрыва. И кто ее взорвал — так и не выяснили. А предсказание сбылось — и это главное! И погибло несколько сот человек.
— Одни его любят и трепещут… — сказала Кора. — А другие ненавидят и тоже трепещут, — сказал Мишель, который, как землянин, имел право на скептическое мнение. Вероника положила ладонь на его руку, чтобы остановить. — Здесь всюду уши, — прошептала она. — Оракул любит выступать по телевизору, читать лекции, заколдовывать воду, предсказывать результаты местных выборов… Но главное его выражение: «Я никогда не ошибаюсь!»
— «И если я предскажу день своей смерти, то умру в тот же день», — закончила цитату Вероника.
— И я убежден, что в королевстве есть тысячи людей, которые желали бы, чтобы он сделал такое предсказание, — тихо сказал Мишель, изучая узор на скатерти.
— Скорее всего не дождетесь, — сказала Кора. — Такие люди себя берегут.
— Боюсь, что так, — согласился Мишель. — Ну что ж, поехали?
Когда они вышли в обширный, но низкий холл гостиницы, Вероника, все так же вполголоса, обратилась к Коре:
— А о чем вы его хотите спросить? Если это не секрет?
— Для вас не секрет. Этот оракул объявил даме Рагозе и, возможно, другим лицам, что принца Густава убьют во время ВР-круиза.
— Все знают об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51