Рабыня сломя голову неслась навстречу хозяйке. Селин испугалась, не увидела ли служанка Огюста Моро, но в этот момент поняла, что в руках Ганни держит сюртук Кордеро.
– Мисса, идите домой!
– В чем дело? Что случилось?
Рабыня дрожала. С широко открытыми глазами она протянула Селин сюртук. Девушка взглянула на белую ткань подкладки: по ней расплылось широкое кроваво-красное пятно.
– Где Кордеро? С ним что-то случилось? Ганни судорожно сглотнула и указала на тропинку за спиной Селин.
– Он пошел проверить новое поле. Его ранили. Кровь так и хлещет. Бобо… говорит… вам лучше идти туда!
Селин схватила сюртук, не обращая внимания на то, что испачкала кровью платье. С Кордом случилось несчастье, он тяжело или – если судить по количеству крови на сюртуке – смертельно ранен. Нельзя терять ни секунды.
Она бросилась по тропинке вслед за Ганни, споткнулась о корень и упала, но тут же вскочила и побежала дальше.
Ганни вела ее в глубь тропического леса. – В темных зарослях, куда не проникал ни один лучик света, Селин видела только белую блузку служанки, бегущей между деревьями, Селин вытянула вперед руки, стараясь защититься от лиан и хлещущих ветвей. Земля, мокрая от дождей, превратившись в густую, скользкую грязь, налипала на туфли Селин, мешая идти.
– Ганни! – закричала Селин, испугавшись, что потеряет служанку из вида в густых зарослях. – Мне кажется, мы не туда бежим. Я не вижу даже намека на тростниковое поле.
Как жаль, что она почти не слушала Корда, когда он рассказывал где расчищают новые поля под тростник. Теперь Селин пыталась припомнить хотя бы что-нибудь, что помогло бы разыскать его. Тропинка сузилась и пошла по настоящему болоту. Селин начала сомневаться, может ли Ганни вообще найти дорогу.
Зеленые обезьяны легко прыгали с ветки на ветку, словно издеваясь над Селин. Струйки пота бежали по ее перепачканному лицу, всклокоченные волосы стали влажными и разметались по плечам, прилипли к шее. С гор донеслись раскаты грома. Селин услышала, как крупные капли дождя застучали по широким листьям над ее головой, но потоки воды пока еще не проникали сквозь естественную крышу.
– Ганни! Подожди!
Рабыня исчезла из виду. Селин, испуганная и ничего не понимающая, продолжала бежать вперед, ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Низко нагнув голову и не видя ничего, кроме мелькающих носков собственных туфель, Селин думала только об одном: как найти Корда.
Внезапно подняв голову, она вскрикнула от неожиданности и остановилась, едва не налетев на старика-колдуна. Он стоял перед высоким деревом, и в его глазах сверкал огонь победы.
Она попала в старательно расставленную ловушку.
Сюртук Корда стал невероятно тяжелым от грязи, дождя и крови. Сколько крови! Селин прижала сюртук к груди.
– Где мой муж? Вы убили его? Или вам нужна только я?
Селин сделала шаг назад, готовая убежать, но обнаружила, что путь к отступлению отрезан Ганни и молодым рабом, которого Селин не знала. На плече юноши болталась длинная веревка, Ганни смотрела на хозяйку широко раскрытыми от ужаса глазами. Взгляд рабыни переходил с Селин на колдуна и обратно, она никак не могла перевести дыхание.
Селин повернулась, не желая выпускать из виду старика. Колдун поднял свою костяную трещотку, тряся ею над головой, и швырнул в девушку ком грязи. Селин не могла понять ни слова из того, что он говорил – его бормотание больше всего походило на какое-то заклинание.
Ганни и молодой раб подошли к Селин сзади и схватили ее за руки. Голос колдуна окреп, монотонное пение сменилось сердитыми, неистовыми криками. Селин поняла, что он призывает темные силы, просит своих богов наслать на нее проклятие, лишить ее волшебной силы. Уничтожить ее.
Селин сопротивлялась, но безрезультатно. Злоумышленники вырвали из рук девушки сюртук Корда и швырнули его в грязь. У нее отобрали даже то малое, может быть, единственное, что осталось от него, с горечью подумала девушка. По знаку колдуна его сообщники повели ее в глубь болота. Старик, завывая, следовал за ними по пятам. Треск колотушки раздавался по всему болоту, и обезьяны подняли невообразимый гвалт.
Дождь становился все сильнее, превращаясь в настоящий ливень. Невыносимая жара мгновенно спала, и Селин почувствовала, что начинает мерзнуть. Волосы и одежда намокли и облепили тело, не только туфли, но и ноги по щиколотку были в грязи. Девушка остановилась, изо всех сил зовя Корда, не желая даже думать, что находится слишком далеко от дома или какого-нибудь поля и никто не может ее услышать. Они достигли глубокой лощины, на дне которой земля превратилась в вязкую трясину. Селин поскользнулась и едва не упала. Юноша-раб подхватил ее и помог удержаться на ногах. Она заглянула ему в глаза, но, в отличие от Ганни, он не отвел взгляд, а посмотрел на нее зло и даже с вызовом.
Старик остановился у высоких зарослей манго. По его приказаниям, перемешанным с проклятиями, юноша толкнул Селин к одному из деревьев и заставил ее встать, прижавшись к стволу. Она старалась не думать, какие насекомые населяют полугнилую кору этого дерева и сколько их роится у ее ног.
Попытка Селин сопротивляться сильной хватке молодого раба ни к чему не привела. Она била, царапала, кусала его – безрезультатно. У него были слишком крепкие мускулы, закаленные часами тяжелого физического труда на тростниковых полях. Он легко удерживал слабую женщину и уворачивался от ее кулаков.
Ганни схватила хозяйку за руки и связала их за столом дерева. Острая боль пронзила руки девушки до самых плеч. От любого движения, любой попытки освободиться, веревка только сильнее впивалась в нежную кожу.
Колдун пошел вокруг дерева, выкрикивая заклинания. Селин почувствовала, как он потянул ее за узел, проверяя прочность ее пут. Когда он снова оказался перед ней, она попыталась ударить его ногой. Молодой раб набросился на нее с ругательствами и проклятьями. Селин перехватила взгляд Ганни, которая топталась неподалеку, и обратилась к ней, моля о помощи:
– Ганни! Не делайте этого. Я позабочусь, чтобы вам ничего не было, если вы отпустите меня. Пожалуйста. Скажи им, пока еще не поздно! Скажи, что Кордеро жестоко с ними расправится, если со мной что-нибудь случится. Пожалуйста, Ганни!
Ганни отвернулась и отошла в сторону. Колдун усмехнулся. Селин с вызовом повернулась к нему. Дождь струился по ее лицу, заливая глаза.
– Ты еще не победил! – выкрикнула она. – Не для того я избежала виселицы, чтобы умереть от твоей руки в этих болотах!
Она плюнула в его сторону, почувствовав легкое удовлетворение оттого, что он, пытаясь увернуться, едва не свалился в грязь.
Ганни и молодой раб поспешно исчезли в зарослях. Потеряв всякую надежду на освобождение, Селин следила за колдуном, который последовал за своими подручными. Дождь моментально стер их следы. Даже шумливые обезьяны попрятались в укрытия. Она осталась совершенно одна, отданная на милость случаю и хозяевам ночи…
Корд выпрямился и оттолкнулся от столика, за которым он работал в маленькой мастерской при перегонном цехе. Потерев шею, молодой человек расправил затекшие плечи. Рядом стоял поднос с нетронутой едой, о которой он не вспоминал до тех пор, пока пустой желудок не напомнил о себе возмущенным урчанием.
Корд взял холодную куриную ножку и стал безразлично жевать, одновременно продолжая изучать счета, составленные когда-то его отцом. Невероятно, но с того дня, когда здесь последний раз работал Огюст Моро, в книгах не было сделано ни единой записи! Корд поймал себя на том, что внимательно вглядывается в аккуратную подпись отца под колонками цифр. Как бы сложилась его жизнь, доведись ему вырасти в этих краях?
Молодой человек положил на блюдо куриную косточку и потер глаза. Бесполезно представлять себе, что могло бы быть – он никогда не имел этой привычки и не собирался приобретать ее теперь. Достаточно того, что он женился на женщине, которая имела не только собственные воспоминания, но и, в буквальном смысле, держала в своих руках память всех окружающих.
Корд выглянул в крохотное окошко над столом. Соблазнительные мысли о жене не давали ему покоя и мешали работать целый день, так что ему приходилось решительно бороться с острым желанием бросить все и вернуться домой, к Селин.
Часа два назад пошел дождь. Когда потоки воды прорвались, наконец, сквозь тяжелые тучи, превратившись в обычный для осенней поры ливень, стало немного легче дышать. Как ему хотелось, чтобы дождь смыл прочь все тревоги!
– Чертова ведьма…
Он потряс головой. За сегодняшний день Селин столько раз самовольно занимала его мысли! И каждый раз он безрезультатно пытался отделаться от этого образа. Оттолкнувшись от стола. Корд поднялся и подошел к открытой двери.
Маленькая тележка гувернантки, которая хранилась где-то с самого детства Корда, вкатила во двор завода. Тележку тянула вислозадая, серая в яблоках, кляча. Управлял ею не особо приспособленный для подобных дел Фостер. На скамеечках лицом друг к другу сидели Эдвард и Ада, тщетно пытаясь укрыться под тем, что некогда было зонтом. По краям его все еще болтались обрывки кружев. Зонт вряд ли мог защитить кого-то от дождя, так что Эдвард и Ада промокли ничуть не меньше, чем Фостер.
– Что привело вас сюда в столь прекрасный день? – крикнул посетителям Корд, не покидая своего укрытия.
Фостер натянул вожжи и завопил:
– Тпру-у!.. Тпру!.. Тпру-у-у-у!.. – Голос его звучал совершенно неубедительно, и серая кляча, похоже, догадывалась об этом.
Корд выбежал из-под крыши и схватил лошадь под уздцы. Стоя под дождем, он пытался разобраться в том, что говорили все пассажиры повозки одновременно.
– Сначала мы не беспокоились, – начала Ада.
– Но потом пошел дождь, и я решил посмотреть, – перебил ее Фостер. – И я нигде ее не нашел.
– Я настоял на том, чтобы, не теряя времени, отправиться прямо сюда и найти вас, потому что может случиться что-то страшное, а возможно, уже и случилось! – Заканчивая свою речь, Эдвард готов был расплакаться.
Корд подошел к самой повозке. Предложив руку Аде, он сказал:
– Войдите в дом, укройтесь от дождя.
– Мы не можем! Кордеро, ты должен прямо сейчас отправиться с нами. Нельзя больше терять ни минуты. – Пухлые щечки и двойной подбородок Ады дрожали.
Он даже испугался, заметив, наконец, настоящую панику и отчаяние, на которые до этого не обратил внимания, ослепленный дождем и обеспокоенный видом их намокшей одежды и волос. Корд почувствовал, как его охватывает ужас.
– Что случилось? – Он и сам уже промок до нитки.
Ада схватила его за руку и больше не выпускала ее. Отчаяние тетушки моментально передалось ему.
– Селин… – вымолвила Ада и разразилась душераздирающим плачем.
– Она пропала! – наконец сообщил Фостер.
Эдвард, всхлипывая, только качал головой:
– Прошло несколько часов с тех пор, как мы видели ее в последний раз, и теперь мы не можем ее нигде разыскать. Мисс Селин пропала!
17
– Что, черт возьми, значит «она пропала»?
Корд сразу вспомнил предыдущий вечер, разговор Селин с Коллином Рэем, сцену, свидетелем которой он стал. Рэй очень болезненно воспринял отказ Селин. Неужели он набрался наглости, вернулся и увез ее силой?
Или, может, Селин обманула его? У нее было достаточно времени, чтобы обдумать предложение Рэя, взвинтить себя, вспоминая то, что Рэй выложил ей о ночном визите Корда в бэйтаунский бордель. «Может быть, – рассуждал молодой человек, – она решила принять предложение Рэя и нашла кого-то, кто согласился отвезти ее в город?»
– Мы не видели ее с тех пор, как она ушла, чтобы проследить за работой в саду, – стараясь перекричать шум дождя сообщил Фостер.
– Я сама ходила искать ее, – плакала Ада, – но ее не оказалось нигде поблизости от дома. И еще я не могу найти Ганни.
– Когда именно каждый из вас видел Селин в последний раз? – потребовал Корд точного ответа.
– После завтрака, – сообщил Эдвард.
– Перед самым обедом, когда я хотел узнать, собирается ли она присоединиться к мисс Аде, – вспомнил Фостер. – Она сказала, что хотела бы закончить кое-какие мелочи и сразу после этого придет. Когда она не пришла, я решил, что она увлеклась работой.
В разговор снова вмешалась Ада:
– Но она так и не пришла! Понимаешь, даже после того как пошел дождь! О, бедная, бедная моя Селин!
Рыдания Ады не утихали, Корд даже не пытался ее унять. Понимая, что они все четверо выглядят по-идиотски, стоя посреди двора под проливным дождем, он наконец принял решение:
– Вы все отправляйтесь домой. Может, она уже вернулась. Если вы еще немного здесь задержитесь, дорогу размоет окончательно и по ней будет не проехать. Я позову Бобо, возьму собак, мы пойдем в сад и начнем поиски оттуда.
Корд не стал дожидаться, чтобы проводить их, и бегом вернулся в здание перегонного цеха, где Бобо следил за тем, как группа рабов покрывает бочки для рома воском, чтобы напиток оставался прозрачным в течение тех лет, что будет в них выдерживаться. Когда подошел хозяин, Бобо переключил на него все свое внимание.
– Пропала моя жена. – Корду больше ничего не нужно было говорить.
Бобо бросил воздуходувные мехи, которыми работал, чтобы поддерживать огонь под емкостью с воском, и кивнул, указывая на двоих из рабов:
– Отлично идут по следу, – пояснил он. – Охотники.
– Возьми собак!
Корд уже выходил из цеха. Рабы бросили свою работу и поспешили за хозяином.
Темнело. Ливень прекратился, и стало почти невозможно дышать из-за отвратительного сладкого запаха перезревших манго и гуавы. Промокшей до нитки Селин никак не удавалось справиться с бьющей ее дрожью – вечерний ветер то и дело прорывался сквозь спутанные ветви над ее головой.
Когда кончился дождь, насекомые облепили тело Селин, безжалостно впиваясь в кожу, отлетая и жаля снова. Поскольку руки ее были связаны за спиной, она никак не могла защитить себя от этой напасти. На закате зазвучал настоящий жабий хор, и Селин вскоре начало казаться, что громоподобное квакание вот-вот сведет ее с ума. Ей хотелось закричать, но она боялась, что, крикнув один раз, уже не сможет остановиться.
Стараясь не терять самообладания, Селин пыталась ослабить веревки. Она почувствовала, что по ее запястьям уже течет теплая кровь. Уверенная в том, что здесь, в глубине болот, ее никогда не найдет ни одна живая душа, девушка продолжала бороться за свою свободу. Она дала себе слово, что не отступит до тех пор, пока в ее жилах течет хотя бы одна капля крови.
Интересно, кто-нибудь в доме уже заметил ее отсутствие? Она не вернулась к обеду. Наверняка Фостер и Эдвард обратили на это внимание, даже если этого не сделала Ада. А Корд? Сколько пройдет времени, прежде чем он поймет, что она пропала? Будет ли он переживать из-за этого?
Селин закрыла глаза, чтобы не видеть, как над болотом сгущаются сумерки, лишая ее всякой надежды на спасение. Обратив лицо к потемневшим небесам, Селин открыла глаза, стараясь обнаружить хотя бы одну звезду, свет которой мог бы пробиться сквозь густые заросли джунглей над ее головой. Она отчаянно пыталась разглядеть хотя бы один-единственный лучик света, чтобы смотреть на него и не потерять надежды. Но не нашла ни одного.
Так вот какое наказание ее постигло за убийство Жана Перо, внезапно догадалась Селин. Она избежала виселицы, но теперь Бог послал ей возмездие. Селин затрясла головой, чтобы не поддаться этому безумию. Она убила, чтобы защитить себя, не по злобе и не в гневе. Неужели Бог решил все-таки покарать ее? Может, ей следовало не искушать судьбу, остаться в Новом Орлеане, пойти в полицию.
Но тогда она никогда не встретилась бы с Кордеро. Никогда не вышла бы замуж за него и не приехала бы на Сан-Стефен. Никогда не занималась бы с ним любовью… Неужели она отказалась бы от всего этого, предоставься ей сейчас такая возможность? Она вспомнила глаза Корда, глаза, в которых затаилась боль, которые так часто ловили ее взгляд и прятались, не желая выдавать своих чувств. Она мечтала вернуть ему умение смеяться, научить его верить в жизнь и любовь. Предлагая ему свою любовь, она надеялась исцелить его сердце. Но не успела даже начать.
Она заплакала от несправедливости происходящего. Селин сотрясалась от рыданий. Окровавленный сюртук Корда валялся где-то рядом в грязи. Может, его уже нет в живых? Неужели колдун отомстил им таким страшным образом?
Все ее тело чесалось и зудело. Ее облепили бесчисленные москиты. Она сходила с ума от их укусов, не имея возможности прикоснуться к собственной коже. Ей казалось, что хуже уже быть не может, но именно в этот момент она ощутила движение сотни тонких ножек на своем бедре.
Память Селины пронзила яркая вспышка: она увидела стеклянные блюдца, наполненные водой, под ножками мебели. «Необходимая мера предосторожности, милая моя. Сороконожки весьма ядовиты».
Селин начала брыкаться и извиваться, но отвратительное насекомое продолжало взбираться вверх по ноге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Мисса, идите домой!
– В чем дело? Что случилось?
Рабыня дрожала. С широко открытыми глазами она протянула Селин сюртук. Девушка взглянула на белую ткань подкладки: по ней расплылось широкое кроваво-красное пятно.
– Где Кордеро? С ним что-то случилось? Ганни судорожно сглотнула и указала на тропинку за спиной Селин.
– Он пошел проверить новое поле. Его ранили. Кровь так и хлещет. Бобо… говорит… вам лучше идти туда!
Селин схватила сюртук, не обращая внимания на то, что испачкала кровью платье. С Кордом случилось несчастье, он тяжело или – если судить по количеству крови на сюртуке – смертельно ранен. Нельзя терять ни секунды.
Она бросилась по тропинке вслед за Ганни, споткнулась о корень и упала, но тут же вскочила и побежала дальше.
Ганни вела ее в глубь тропического леса. – В темных зарослях, куда не проникал ни один лучик света, Селин видела только белую блузку служанки, бегущей между деревьями, Селин вытянула вперед руки, стараясь защититься от лиан и хлещущих ветвей. Земля, мокрая от дождей, превратившись в густую, скользкую грязь, налипала на туфли Селин, мешая идти.
– Ганни! – закричала Селин, испугавшись, что потеряет служанку из вида в густых зарослях. – Мне кажется, мы не туда бежим. Я не вижу даже намека на тростниковое поле.
Как жаль, что она почти не слушала Корда, когда он рассказывал где расчищают новые поля под тростник. Теперь Селин пыталась припомнить хотя бы что-нибудь, что помогло бы разыскать его. Тропинка сузилась и пошла по настоящему болоту. Селин начала сомневаться, может ли Ганни вообще найти дорогу.
Зеленые обезьяны легко прыгали с ветки на ветку, словно издеваясь над Селин. Струйки пота бежали по ее перепачканному лицу, всклокоченные волосы стали влажными и разметались по плечам, прилипли к шее. С гор донеслись раскаты грома. Селин услышала, как крупные капли дождя застучали по широким листьям над ее головой, но потоки воды пока еще не проникали сквозь естественную крышу.
– Ганни! Подожди!
Рабыня исчезла из виду. Селин, испуганная и ничего не понимающая, продолжала бежать вперед, ей казалось, что сердце вот-вот вырвется из груди. Низко нагнув голову и не видя ничего, кроме мелькающих носков собственных туфель, Селин думала только об одном: как найти Корда.
Внезапно подняв голову, она вскрикнула от неожиданности и остановилась, едва не налетев на старика-колдуна. Он стоял перед высоким деревом, и в его глазах сверкал огонь победы.
Она попала в старательно расставленную ловушку.
Сюртук Корда стал невероятно тяжелым от грязи, дождя и крови. Сколько крови! Селин прижала сюртук к груди.
– Где мой муж? Вы убили его? Или вам нужна только я?
Селин сделала шаг назад, готовая убежать, но обнаружила, что путь к отступлению отрезан Ганни и молодым рабом, которого Селин не знала. На плече юноши болталась длинная веревка, Ганни смотрела на хозяйку широко раскрытыми от ужаса глазами. Взгляд рабыни переходил с Селин на колдуна и обратно, она никак не могла перевести дыхание.
Селин повернулась, не желая выпускать из виду старика. Колдун поднял свою костяную трещотку, тряся ею над головой, и швырнул в девушку ком грязи. Селин не могла понять ни слова из того, что он говорил – его бормотание больше всего походило на какое-то заклинание.
Ганни и молодой раб подошли к Селин сзади и схватили ее за руки. Голос колдуна окреп, монотонное пение сменилось сердитыми, неистовыми криками. Селин поняла, что он призывает темные силы, просит своих богов наслать на нее проклятие, лишить ее волшебной силы. Уничтожить ее.
Селин сопротивлялась, но безрезультатно. Злоумышленники вырвали из рук девушки сюртук Корда и швырнули его в грязь. У нее отобрали даже то малое, может быть, единственное, что осталось от него, с горечью подумала девушка. По знаку колдуна его сообщники повели ее в глубь болота. Старик, завывая, следовал за ними по пятам. Треск колотушки раздавался по всему болоту, и обезьяны подняли невообразимый гвалт.
Дождь становился все сильнее, превращаясь в настоящий ливень. Невыносимая жара мгновенно спала, и Селин почувствовала, что начинает мерзнуть. Волосы и одежда намокли и облепили тело, не только туфли, но и ноги по щиколотку были в грязи. Девушка остановилась, изо всех сил зовя Корда, не желая даже думать, что находится слишком далеко от дома или какого-нибудь поля и никто не может ее услышать. Они достигли глубокой лощины, на дне которой земля превратилась в вязкую трясину. Селин поскользнулась и едва не упала. Юноша-раб подхватил ее и помог удержаться на ногах. Она заглянула ему в глаза, но, в отличие от Ганни, он не отвел взгляд, а посмотрел на нее зло и даже с вызовом.
Старик остановился у высоких зарослей манго. По его приказаниям, перемешанным с проклятиями, юноша толкнул Селин к одному из деревьев и заставил ее встать, прижавшись к стволу. Она старалась не думать, какие насекомые населяют полугнилую кору этого дерева и сколько их роится у ее ног.
Попытка Селин сопротивляться сильной хватке молодого раба ни к чему не привела. Она била, царапала, кусала его – безрезультатно. У него были слишком крепкие мускулы, закаленные часами тяжелого физического труда на тростниковых полях. Он легко удерживал слабую женщину и уворачивался от ее кулаков.
Ганни схватила хозяйку за руки и связала их за столом дерева. Острая боль пронзила руки девушки до самых плеч. От любого движения, любой попытки освободиться, веревка только сильнее впивалась в нежную кожу.
Колдун пошел вокруг дерева, выкрикивая заклинания. Селин почувствовала, как он потянул ее за узел, проверяя прочность ее пут. Когда он снова оказался перед ней, она попыталась ударить его ногой. Молодой раб набросился на нее с ругательствами и проклятьями. Селин перехватила взгляд Ганни, которая топталась неподалеку, и обратилась к ней, моля о помощи:
– Ганни! Не делайте этого. Я позабочусь, чтобы вам ничего не было, если вы отпустите меня. Пожалуйста. Скажи им, пока еще не поздно! Скажи, что Кордеро жестоко с ними расправится, если со мной что-нибудь случится. Пожалуйста, Ганни!
Ганни отвернулась и отошла в сторону. Колдун усмехнулся. Селин с вызовом повернулась к нему. Дождь струился по ее лицу, заливая глаза.
– Ты еще не победил! – выкрикнула она. – Не для того я избежала виселицы, чтобы умереть от твоей руки в этих болотах!
Она плюнула в его сторону, почувствовав легкое удовлетворение оттого, что он, пытаясь увернуться, едва не свалился в грязь.
Ганни и молодой раб поспешно исчезли в зарослях. Потеряв всякую надежду на освобождение, Селин следила за колдуном, который последовал за своими подручными. Дождь моментально стер их следы. Даже шумливые обезьяны попрятались в укрытия. Она осталась совершенно одна, отданная на милость случаю и хозяевам ночи…
Корд выпрямился и оттолкнулся от столика, за которым он работал в маленькой мастерской при перегонном цехе. Потерев шею, молодой человек расправил затекшие плечи. Рядом стоял поднос с нетронутой едой, о которой он не вспоминал до тех пор, пока пустой желудок не напомнил о себе возмущенным урчанием.
Корд взял холодную куриную ножку и стал безразлично жевать, одновременно продолжая изучать счета, составленные когда-то его отцом. Невероятно, но с того дня, когда здесь последний раз работал Огюст Моро, в книгах не было сделано ни единой записи! Корд поймал себя на том, что внимательно вглядывается в аккуратную подпись отца под колонками цифр. Как бы сложилась его жизнь, доведись ему вырасти в этих краях?
Молодой человек положил на блюдо куриную косточку и потер глаза. Бесполезно представлять себе, что могло бы быть – он никогда не имел этой привычки и не собирался приобретать ее теперь. Достаточно того, что он женился на женщине, которая имела не только собственные воспоминания, но и, в буквальном смысле, держала в своих руках память всех окружающих.
Корд выглянул в крохотное окошко над столом. Соблазнительные мысли о жене не давали ему покоя и мешали работать целый день, так что ему приходилось решительно бороться с острым желанием бросить все и вернуться домой, к Селин.
Часа два назад пошел дождь. Когда потоки воды прорвались, наконец, сквозь тяжелые тучи, превратившись в обычный для осенней поры ливень, стало немного легче дышать. Как ему хотелось, чтобы дождь смыл прочь все тревоги!
– Чертова ведьма…
Он потряс головой. За сегодняшний день Селин столько раз самовольно занимала его мысли! И каждый раз он безрезультатно пытался отделаться от этого образа. Оттолкнувшись от стола. Корд поднялся и подошел к открытой двери.
Маленькая тележка гувернантки, которая хранилась где-то с самого детства Корда, вкатила во двор завода. Тележку тянула вислозадая, серая в яблоках, кляча. Управлял ею не особо приспособленный для подобных дел Фостер. На скамеечках лицом друг к другу сидели Эдвард и Ада, тщетно пытаясь укрыться под тем, что некогда было зонтом. По краям его все еще болтались обрывки кружев. Зонт вряд ли мог защитить кого-то от дождя, так что Эдвард и Ада промокли ничуть не меньше, чем Фостер.
– Что привело вас сюда в столь прекрасный день? – крикнул посетителям Корд, не покидая своего укрытия.
Фостер натянул вожжи и завопил:
– Тпру-у!.. Тпру!.. Тпру-у-у-у!.. – Голос его звучал совершенно неубедительно, и серая кляча, похоже, догадывалась об этом.
Корд выбежал из-под крыши и схватил лошадь под уздцы. Стоя под дождем, он пытался разобраться в том, что говорили все пассажиры повозки одновременно.
– Сначала мы не беспокоились, – начала Ада.
– Но потом пошел дождь, и я решил посмотреть, – перебил ее Фостер. – И я нигде ее не нашел.
– Я настоял на том, чтобы, не теряя времени, отправиться прямо сюда и найти вас, потому что может случиться что-то страшное, а возможно, уже и случилось! – Заканчивая свою речь, Эдвард готов был расплакаться.
Корд подошел к самой повозке. Предложив руку Аде, он сказал:
– Войдите в дом, укройтесь от дождя.
– Мы не можем! Кордеро, ты должен прямо сейчас отправиться с нами. Нельзя больше терять ни минуты. – Пухлые щечки и двойной подбородок Ады дрожали.
Он даже испугался, заметив, наконец, настоящую панику и отчаяние, на которые до этого не обратил внимания, ослепленный дождем и обеспокоенный видом их намокшей одежды и волос. Корд почувствовал, как его охватывает ужас.
– Что случилось? – Он и сам уже промок до нитки.
Ада схватила его за руку и больше не выпускала ее. Отчаяние тетушки моментально передалось ему.
– Селин… – вымолвила Ада и разразилась душераздирающим плачем.
– Она пропала! – наконец сообщил Фостер.
Эдвард, всхлипывая, только качал головой:
– Прошло несколько часов с тех пор, как мы видели ее в последний раз, и теперь мы не можем ее нигде разыскать. Мисс Селин пропала!
17
– Что, черт возьми, значит «она пропала»?
Корд сразу вспомнил предыдущий вечер, разговор Селин с Коллином Рэем, сцену, свидетелем которой он стал. Рэй очень болезненно воспринял отказ Селин. Неужели он набрался наглости, вернулся и увез ее силой?
Или, может, Селин обманула его? У нее было достаточно времени, чтобы обдумать предложение Рэя, взвинтить себя, вспоминая то, что Рэй выложил ей о ночном визите Корда в бэйтаунский бордель. «Может быть, – рассуждал молодой человек, – она решила принять предложение Рэя и нашла кого-то, кто согласился отвезти ее в город?»
– Мы не видели ее с тех пор, как она ушла, чтобы проследить за работой в саду, – стараясь перекричать шум дождя сообщил Фостер.
– Я сама ходила искать ее, – плакала Ада, – но ее не оказалось нигде поблизости от дома. И еще я не могу найти Ганни.
– Когда именно каждый из вас видел Селин в последний раз? – потребовал Корд точного ответа.
– После завтрака, – сообщил Эдвард.
– Перед самым обедом, когда я хотел узнать, собирается ли она присоединиться к мисс Аде, – вспомнил Фостер. – Она сказала, что хотела бы закончить кое-какие мелочи и сразу после этого придет. Когда она не пришла, я решил, что она увлеклась работой.
В разговор снова вмешалась Ада:
– Но она так и не пришла! Понимаешь, даже после того как пошел дождь! О, бедная, бедная моя Селин!
Рыдания Ады не утихали, Корд даже не пытался ее унять. Понимая, что они все четверо выглядят по-идиотски, стоя посреди двора под проливным дождем, он наконец принял решение:
– Вы все отправляйтесь домой. Может, она уже вернулась. Если вы еще немного здесь задержитесь, дорогу размоет окончательно и по ней будет не проехать. Я позову Бобо, возьму собак, мы пойдем в сад и начнем поиски оттуда.
Корд не стал дожидаться, чтобы проводить их, и бегом вернулся в здание перегонного цеха, где Бобо следил за тем, как группа рабов покрывает бочки для рома воском, чтобы напиток оставался прозрачным в течение тех лет, что будет в них выдерживаться. Когда подошел хозяин, Бобо переключил на него все свое внимание.
– Пропала моя жена. – Корду больше ничего не нужно было говорить.
Бобо бросил воздуходувные мехи, которыми работал, чтобы поддерживать огонь под емкостью с воском, и кивнул, указывая на двоих из рабов:
– Отлично идут по следу, – пояснил он. – Охотники.
– Возьми собак!
Корд уже выходил из цеха. Рабы бросили свою работу и поспешили за хозяином.
Темнело. Ливень прекратился, и стало почти невозможно дышать из-за отвратительного сладкого запаха перезревших манго и гуавы. Промокшей до нитки Селин никак не удавалось справиться с бьющей ее дрожью – вечерний ветер то и дело прорывался сквозь спутанные ветви над ее головой.
Когда кончился дождь, насекомые облепили тело Селин, безжалостно впиваясь в кожу, отлетая и жаля снова. Поскольку руки ее были связаны за спиной, она никак не могла защитить себя от этой напасти. На закате зазвучал настоящий жабий хор, и Селин вскоре начало казаться, что громоподобное квакание вот-вот сведет ее с ума. Ей хотелось закричать, но она боялась, что, крикнув один раз, уже не сможет остановиться.
Стараясь не терять самообладания, Селин пыталась ослабить веревки. Она почувствовала, что по ее запястьям уже течет теплая кровь. Уверенная в том, что здесь, в глубине болот, ее никогда не найдет ни одна живая душа, девушка продолжала бороться за свою свободу. Она дала себе слово, что не отступит до тех пор, пока в ее жилах течет хотя бы одна капля крови.
Интересно, кто-нибудь в доме уже заметил ее отсутствие? Она не вернулась к обеду. Наверняка Фостер и Эдвард обратили на это внимание, даже если этого не сделала Ада. А Корд? Сколько пройдет времени, прежде чем он поймет, что она пропала? Будет ли он переживать из-за этого?
Селин закрыла глаза, чтобы не видеть, как над болотом сгущаются сумерки, лишая ее всякой надежды на спасение. Обратив лицо к потемневшим небесам, Селин открыла глаза, стараясь обнаружить хотя бы одну звезду, свет которой мог бы пробиться сквозь густые заросли джунглей над ее головой. Она отчаянно пыталась разглядеть хотя бы один-единственный лучик света, чтобы смотреть на него и не потерять надежды. Но не нашла ни одного.
Так вот какое наказание ее постигло за убийство Жана Перо, внезапно догадалась Селин. Она избежала виселицы, но теперь Бог послал ей возмездие. Селин затрясла головой, чтобы не поддаться этому безумию. Она убила, чтобы защитить себя, не по злобе и не в гневе. Неужели Бог решил все-таки покарать ее? Может, ей следовало не искушать судьбу, остаться в Новом Орлеане, пойти в полицию.
Но тогда она никогда не встретилась бы с Кордеро. Никогда не вышла бы замуж за него и не приехала бы на Сан-Стефен. Никогда не занималась бы с ним любовью… Неужели она отказалась бы от всего этого, предоставься ей сейчас такая возможность? Она вспомнила глаза Корда, глаза, в которых затаилась боль, которые так часто ловили ее взгляд и прятались, не желая выдавать своих чувств. Она мечтала вернуть ему умение смеяться, научить его верить в жизнь и любовь. Предлагая ему свою любовь, она надеялась исцелить его сердце. Но не успела даже начать.
Она заплакала от несправедливости происходящего. Селин сотрясалась от рыданий. Окровавленный сюртук Корда валялся где-то рядом в грязи. Может, его уже нет в живых? Неужели колдун отомстил им таким страшным образом?
Все ее тело чесалось и зудело. Ее облепили бесчисленные москиты. Она сходила с ума от их укусов, не имея возможности прикоснуться к собственной коже. Ей казалось, что хуже уже быть не может, но именно в этот момент она ощутила движение сотни тонких ножек на своем бедре.
Память Селины пронзила яркая вспышка: она увидела стеклянные блюдца, наполненные водой, под ножками мебели. «Необходимая мера предосторожности, милая моя. Сороконожки весьма ядовиты».
Селин начала брыкаться и извиваться, но отвратительное насекомое продолжало взбираться вверх по ноге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38