OCR: Юся; Spellcheck: Henrietta
«Мечтательница»: ОЛМА-Пресс; Москва; 1997
ISBN 5-87322-698-9
Аннотация
Селин Винтерс вынуждена занять место незнакомки, чтобы спасти свою жизнь В тот самый момент, когда однажды бурной ново-орлеанской ночью девушка оказалась в темном экипаже, она окунулась в мир, полный приключений..
Судьба привела ее к Кордеро Моро, человеку, душа которого полна печали. Связанный обещанием жениться на незнакомой девушке, никогда не видевший своей невесты, Корд готов сдержать слово, но решительно не собирается дарить ей свою любовь.
Джил Мэри Ландис
Мечтательница
1
Новый Орлеан, 1816 год
День подходил к концу, и Селин Винтерс в толпе многочисленных покупателей переходила от прилавка к прилавку, тесными рядами вытянувшимся в кирпичном здании рынка. Здесь были и аристократы-креолы, и рабы, и простые, как она сама, горожане. Селин остановилась и слегка сжала в ладони помидор – из последних в этом году. Он показался ей слишком мягким, и девушка осторожно положила красный шарик на небольшую горку на прилавке.
– Сегодня ничего не купишь, Селин?
Давнишний знакомый, старик Марсель, беззубый продавец овощей, напоминающий Селин гнома, подмигнул девушке, заботливо оглаживая рукой помидоры, поправляя и без того аккуратную горку. Улыбаясь, он не сводил с покупательницы внимательных глаз.
– Не сегодня, Марсель. У меня уже есть все необходимое.
Она показала на корзинку, которую держала на согнутой в локте руке, и сама заглянула в нее, словно желая убедиться, что так и есть. Мешочек риса, французские бобы, сладкий картофель. Бутылочка пива для Персы и соленая рыбка для них обеих. На двоих более чем достаточно.
– А кочанчик капусты? – предпринял новую попытку Марсель.
Селин уже было отказалась, но вдруг передумала: капуста ведь может немного полежать.
– Да, – кивнула она, – пожалуй.
Пока Марсель ощупывал узловатыми грязными пальцами кочан за кочаном, выбирая лучший, Селин осматривала рынок. Терпкий запах кофе, долетевший до нее с одной из тележек, примостившихся у колонн, едва не соблазнил ее еще немного задержаться, однако пора было возвращаться домой и приниматься за приготовление ужина. Если она заставит Персу слишком долго ждать, ее опекунша начнет беспокоиться.
– Как сегодня себя чувствует старая гадалка? Нечасто я ее последнее время вижу, – поинтересовался Марсель, заворачивая кочан капусты в толстую бумагу и аккуратно укладывая его в корзинку Селин.
– Поясница беспокоит ее день ото дня сильнее. Она теперь редко выходит из дома.
Селин расплатилась с зеленщиком, вручив ему монетку, и Марсель вдруг неизвестно откуда извлек букетик фиалок.
– Маленький подарок, – сказал он, вкладывая цветы в ладонь девушке. Как и многие другие продавцы, Марсель нередко вручал бесплатный «пустячок сверху» своим любимым покупателям. – Скажи Персе, что Марсель передает привет, ладно?
– Merci, – улыбнулась девушка. – До завтра.
Неся в одной руке тяжелую корзинку, Селин со вздохом направилась через Старый Двор к кирпичному особнячку на сваях, неподалеку от улицы Рампар, единственному дому, который она знала с тех пор, как они с Персой приехали в Новый Орлеан четырнадцать лет назад.
Выйдя из длинного кирпичного здания рынка, она пошла вдоль улицы Леве по направлению к большой площади, которую все называли Оружейной. В воздухе пахло дождем и осенью, приближение которой никто, кроме местных жителей, ни за что бы пока не заметил. Селин сделала глубокий вдох и улыбнулась.
Независимо от времени года она любила каждый уголок Нового Орлеана. Ей доставляло истинное наслаждение ходить по одним и тем же улицам, где так легко смешивались рабы и свободные люди, высокомерные креолы, недавно прибывшие иммигранты и дерзкие до наглости американцы, хлынувшие в здешние места с тех пор, как начали образовываться штаты. Селин замедлила шаги, чтобы полюбоваться грацией и очарованием встретившейся ей светлокожей мулатки – ни для кого не было секретом, что это любовница одного из самых богатых джентльменов Нового Орлеана.
Родившаяся в Лондоне, Селин говорила по-английски, а теперь, конечно, и по-французски, как большинство креолов. Она обожала представлять себе Новый Орлеан сироткой, которому улыбнулась удача, совсем как ей самой, потому что этот город горячо любили его многочисленные испанские, французские и американские опекуны, также как ее любила и баловала старая гадалка цыганка Перса.
На углу Шартре и Сент-Энн, ожидая, пока мимо прогромыхает телега, девушка окинула взором собор святого Людовика. В воздухе все еще чувствовался аромат ладана, клубящийся после недавно закончившейся дневной службы. На грязные улицы легли длинные тени. Стараясь не сойти с пешеходной дорожки и не попасть в липкое болото, разлившееся по проезжей части, Селин прошла под балконом с чугунной решеткой, нависающим над узким деревянным настилом. За поржавевшей оградой сада послышался всплеск воды в фонтане, устроенном прямо во дворе.
Мимо пронеслась повозка, причем возница гнал лошадей куда быстрее, чем допускали городские законы. Как обычно замечтавшись, погруженная в окружающие ее звуки и краски, Селин едва узнала торопливо идущего по противоположной стороне улицы Жана Перо, одного из самых юных и наиболее часто посещающих Персу клиентов. Молодому человеку исполнилось девятнадцать, он был всего на год моложе Селин.
– Добрый день, Жан, – окликнула она знакомого.
Он остановился и, казалось, удивился, увидев ее посреди этой улицы.
– Я так рад, что столкнулся с тобой, Селин. – В голосе юноши, бросившегося через дорогу, слышалось напряжение.
Пижонистый креол стрелял глазами из стороны в сторону и явно избегал взгляда девушки. Несмотря на то, что погода вовсе не располагала к этому, верхняя губа Жана покрылась бисеринками пота. Держался он, как обычно, весьма нахально, слишком самонадеянно для человека с бегающими, как у хорька, глазками. Она никогда не обращала особого внимания на Жана Перо, испорченного единственного сыночка из известной всему городу семьи, но у него всегда было полно денег, которые он не считая тратил, когда хотел получить совет Персы. Поэтому Селин взяла за правило обращаться с ним весьма вежливо.
Он остановился перед ней, оглянулся по сторонам и сказал:
– Я ходил к Персе, но… ее не оказалось в лавке, и я…
– Ты уверен? Ты входил внутрь? Ты звал ее?
Немного встревоженная и ничего не понимающая Селин направилась к дому. Жан заспешил за ней следом.
– Я входил, но ее там не было. Ваш сосед сказал, он, кажется, видел, что она пошла на чашечку кофе в дом напротив, но я не мог терять время на ее поиски.
Жан бросил на девушку внимательный взгляд, словно только что принял какое-то решение, и торопливо добавил:
– Я приходил к Персе за советом, Селин, но, может, ты сумеешь мне помочь. Я готов щедро заплатить.
Креол ускорил шаги, потому что Селин, не обращая на него внимания, быстро шла по направлению к дому. Перса редко выходила последнее время. Старой гадалке было почти шестьдесят, и за последние два года у нее так обострился ревматизм, что она с трудом передвигалась. Да и зрение ее потеряло былую остроту. Селин постоянно тревожилась о своей старушке.
Навстречу, держась за руки, шли Дьюрелы, молодая парочка, которой Селин когда-то продала одно из любовных снадобий Персы. За ними следовал раб с фонарем в руках. Они остановились и приветливо поздоровались с ней и Жаном, Селин вынуждена была снова задержаться. Как можно более коротко, но так, чтобы не показаться грубой, она поинтересовалась, как у них дела и как здоровье двух недавно родившихся малышей.
Несколько минут спустя, когда Дьюрелы, наконец, простились, пожелав им приятного вечера, Селин вновь заспешила к дому. Жан неотступно следовал за ней.
– Я готов заплатить тебе в два, даже в три раза больше, чем обычно за совет. Ты меня слушаешь, Селин? – Перо резко остановился, преграждая девушке путь.
– Не совсем. Я беспокоюсь, где может быть Перса?
– Может, она сплетничает с кем-нибудь из соседок…
– Сомневаюсь.
– Селин, будь добра…
В голосе молодого человека послышалось одновременно недовольство и отчаяние, и это заставило девушку остановиться. Она взяла корзинку за ручку обеими руками, покачивая перед собой тяжелой ношей и внимательно разглядывая спутника.
Выглядел Жан почти как обычно. На нем был аккуратный двубортный сюртук, высокая касторовая шляпа со слегка загнутыми вверх полями, подогнанные по фигуре узкие брюки со штрипками и короткие кожаные сапоги. Темные волосы юноши были тщательно уложены с помощью специального масла, а одежда безупречно чиста и отглажена. Если не принимать во внимание капельки пота над верхней губой, он являл собой образец непринужденности и спокойствия. И все-таки что-то в его поведении заставляло Селин нервничать.
– Я уверена, что Перса уже вернулась. Пойдем со мной, мы найдем ее дома. – Чтобы заставить его продолжить путь, она добавила: – Ты один из самых любимых ее клиентов, Жан.
– Именно поэтому ты не должна бы отказываться помочь мне прямо сейчас, Селин. Моя квартира всего в квартале отсюда. Ты меньше чем через час отправишься домой.
– Но ты ведь знаешь: у меня нет таких талантов, как у Персы. Я редко предсказываю будущее…
– Что бы ты ни сказала, это мне поможет.
Когда-то Перса говорила Селин, что дар ясновидения может быть не только бесценным сокровищем, но и проклятьем. Каждый раз, когда девушка открывала свой разум чужим мыслям, она видела только прошлое и никогда будущее. А клиенты редко желали, чтобы им напоминали о прошлом. Правда, однажды, когда Перса была очень сильно больна и не могла провести обещанный сеанс, она попросила Селин заменить ее и, читая мысли о прошлом, предсказать будущее. Селин отступила.
– Жан, послушай…
Он, казалось, был сильно огорчен, и Селин вдруг вспомнила, что за последние несколько месяцев молодой человек потратил целое состояние, оплачивая советы, которые давала ему Перса. Ее наставница очень рассердится, если она его обидит.
Жан нервно провел руками по волосам, стараясь еще больше пригладить их, и она заметила, как дрожат его пальцы. Прежде у Селин не было причин бояться этого человека, но сегодня он казался ей таким возбужденным, таким растерянным, что его поведение внушало ей опасения. Жан запустил руку в карман своего полосатого жилета и извлек оттуда две золотые монеты.
– Вот, пожалуйста… – Он протянул ей деньги.
Селин уставилась на золото. Его так легко получить! Трудно поверить, что кто-то готов столько заплатить за работу, не требующую почти никаких усилий. Она вспомнила о матери и о том, что ей приходилось выносить, чтобы хотя бы как-то прокормить их в Лондоне. Пяти лет от роду Селин уже знала, что означает слово «шлюха». Она почти забыла лицо Джейн Винтерс, но в памяти всегда жили стоны и вздохи, пронзительные вопли и побои – целая вереница мужчин, ласкающих мать каждый на свой манер.
Золото поблескивало на ладони Жана. Здесь было больше денег, чем Селин могла бы заработать за год, продавая снадобья Персы. Не давая себе передумать, Селин схватила монеты и засунула их за лиф платья. Она вернется домой с карманом полным Золота, и это, вероятно, остудит гнев Персы, даже если ей придется немного задержаться.
– Хорошо, Жан, раз уж ты настаиваешь. На сей раз я помогу тебе, но мне нельзя терять время.
Жан торопливо потащил ее по улице, чтобы поскорее добраться до своей квартиры, но, когда они наконец туда попали, настоял на том, чтобы Селин села и выпила чашечку какао, пока он очень быстро покончит с кое-какими делами внизу. Девушка согласилась, но только после того, как он заверил ее, что вернется буквально через несколько минут.
Селин осталась дожидаться Жана в уютной гостиной, устланной толстыми коврами и обставленной натертыми до блеска столиками и мягкой мебелью с плюшевой обивкой. Не успел молодой хозяин выйти из комнаты, как слуга принес ей угощение и сразу же удалился.
Потягивая горячее какао, Селин, чтобы скоротать время, представляла себе, какой стала бы ее жизнь, окажись она вдруг хозяйкой такого прекрасного дома. Не было почти никаких шансов, что она когда-нибудь сможет это узнать наверняка. Ей не приходилось рассчитывать ни на приданое, ни на древнее родовое имя, так что мало вероятно, чтобы ей сделал предложение какой-нибудь завидный жених. К тому же среди близких ей людей не было ни одного мужчины, способного устроить для нее достойный брак, однако она давно уже решила, что это и к лучшему: Селин не могла себе представить, как можно выйти замуж за почти неизвестного тебе человека, которого ты конечно уж не любишь.
Погрузившись в размышления, Селин вдруг заметила, что за окном сгустились сумерки. Пошел унылый моросящий дождь. Она поднялась и принялась расхаживать по верхней гостиной квартиры Жана Перо. У нее больше не осталось времени на ожидание.
Она поставила пустую чашку на столик и направилась к узеньким «французским» дверям. Глядя на окруженный стеной сад внизу, она пыталась представить себе, что же так задержало молодого человека. На гладких, блестящих от дождя камнях дорожки отражался свет фонарей. Жан вывел ее из терпения, и она решила немедленно отправиться домой, пока мелкий дождик не превратится в настоящий ливень.
Селин уже наклонилась, чтобы поднять оставленную у дверей корзинку с продуктами, когда в комнату ворвался Жан, еще более взвинченный, чем прежде. Правда, несмотря на сильнейшее волнение, губы его были сомкнуты в твердую, решительную линию. Он был без шляпы, волосы растрепались и торчали во все стороны. Широкие плечи его куртки оказались совершенно мокрыми, крахмальная грудь рубашки помялась.
– Мне пора уходить, Жан, – твердо сказала Селин.
– Нет!
Он отреагировал на ее слова мгновенно и так неистово, что девушка едва не выронила свою корзину. Быстро взяв себя в руки, она в душе порадовалась, что под юбками у нее спрятан маленький нож в ножнах, прикрепленный к ноге немного выше колена. Не скрывая раздражения, Селин даже слегка притопнула правой ножкой.
– Уйди с дороги, Жан. – Голос ее прозвучал довольно мягко, но рука постепенно подбиралась к оружию на бедре. – Клянусь, я позову на помощь.
– Ну, пожалуйста, Селин! Извини, что я так задержался. Я уже готов. Ты должна остаться. Пожалуйста!
Она снова опустила корзинку на пол около двери.
Жан вернул ее к небольшому дивану у столика, на котором стояла пустая чашка из лиможской эмали и такой же кофейник, подождал, пока она усядется, и присел рядом.
– У тебя нет кристалла, – проговорил юноша озадаченно.
Селин облизала губы и расправила юбку.
– Мне он и не нужен. – Ей было неприятно дотрагиваться до него, но это было совершенно необходимо, чтобы проникнуть в его сознание. – Дай твою руку, – сказала она.
Как только он к ней прикоснулся, девушка едва не вскочила и не бросилась к дверям. Только вспомнив о монетах, она заставила себя остаться на месте и медленно вошла в транс, ощущая привычное головокружение и тошноту, которые всегда предшествовали ясновидению. Она отдалась этим чувствам, углубляясь в них, испытывая знакомую слабость и полное отсутствие мыслей. Во рту пересохло.
– Что ты видишь? Скажи…
Сначала была только темнота. Когда Селин, наконец, начала проникать в его воспоминания, ей показалось, что она видит окружающее его глазами… Глубже, еще глубже… Слова не шли с языка.
Лавка. Ее дом. Ряды полок с выстроившимися на них пузырьками и бутылочками. Хрустальный шар Персы. Линялый бархат. Перса. Мечущиеся фигуры. С грохотом разваливается стол. Бьются стаканы. Ужас в глазах Персы. Ее широко раскрытый, кричащий рот. Кричащий до тех пор, пока не стало поздно. Слишком поздно. Посиневшие губы Персы. Она ловит ртом воздух, задыхается.
Всепоглощающая ярость. Ненависть. Паника. Отчаяние.
Сознание Селин словно заблокировалось, она пыталась глотнуть хотя бы немного воздуха и отгородиться от видения, как учила ее Перса. Аура злобы, окружающая Жана Перо, оказалась невыносимой для Селин. Глаза ее широко открылись, и она постаралась сосредоточиться на нем, хотя глубина чувств, которые она только что испытала – его чувств – все еще сильно ее пугало. Селин закрыла лицо руками. В этот момент девушка догадалась: ее реакция выдаст то, что она только что увидела, но было слишком поздно.
– В чем дело? – Жан заговорил очень тихо, с мертвящим спокойствием.
Она уронила руки на колени и замотала головой, но этого простого движения оказалось недостаточно, чтобы освободить сознание от того, что она только что увидела и почувствовала.
– Ни-ничего, – с трудом вымолвила Селин и дотронулась ладонью до лба. – Извини… Я, должно быть, заболеваю. Я…
Селин встала, но оказалось, что он преградил ей путь.
– Что ты видела? Что-то не так?
– Все так. Просто очень досадно… абсолютно ничего не увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38