Обычно бесстрастное лицо Фостера на сей раз было мрачнее тучи.
– Извините, что мы так задержались мисс, но оказалось чертовски трудно найти кого-нибудь, чтобы перевезти багаж. До завтрашнего дня выехать в «Данстан-плейс» нам не удастся. Тут в Бэйтауне какой-то праздник.
– Это я уже слышала.
Все еще рассерженная оскорбительным тоном Коллина Рэя, Селин не стала объяснять, каким образом узнала об этом, и молча ждала, пока Фостер отдаст распоряжения носильщикам, которые должны были перенести сундуки на постоялый двор. Фостер отправился следом за неграми, и Селин поспешила присоединиться к нему.
– Вы видели Корда? – Ей хотелось быть рядом с мужем, когда он услышит о том, в каком состоянии находится «Данстан-плейс».
Фостер оглянулся на нее, не в силах скрыть смущения:
– Нет, с тех пор как он вошел в пивную, что стоит ниже по улице…
За время путешествия Селин очень сблизилась с обоими слугами, но только сейчас осознала, насколько Фостер считается с ней. Он не попытался из преданности Корду как-то оправдать его отсутствие, а отнесся к ней с тем же доверием и уважением, с каким относился к своему хозяину. Они поспешили за двумя носильщиками, которые без особых усилий тащили сундуки.
Постоялый двор давно пришел в упадок. Краска облупилась, вывеска над дверью поблекла, на ней с трудом можно было различить кружку с пенящимся элем и дымящуюся курительную трубку. Ступени лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались жилые комнаты, стерлись под ногами многочисленных постояльцев, которые останавливались здесь год из года. Когда смущенный Фостер принялся извиняться перед Селин за плохие условия, девушке тут же захотелось утешить его и рассказать, что ей не раз приходилось жить в куда худших местах.
Эдвард оказался в комнате, которая предназначалась для Селин и Корда. Старательный слуга уже сменил постельное белье и выставил подушки на солнышко, чтобы просушить и проветрить. Вошедшие Селин и Фостер застали его в тот момент, когда он стирал пыль с прикроватного столика. Завидев хозяйку в дверях, Эдвард бросил тряпку и поспешил ей навстречу.
– О, мисс! Не знаю, что и сказать, кроме того, что мы ужасно сожалеем. Но здесь нет ни одной приличной комнаты, нет ни одного экипажа, ни одной повозки, ни одной тележки, нет даже ни одного мула из-за…
– Открытия памятника, – перебила она слугу. – Я уже знаю.
Селин окинула взглядом крохотную мрачную комнату, где не было почти ничего, кроме продавленной кровати под обтрепанной москитной сеткой, в многочисленные дырки которой легко могли проникнуть целые полчища кровожадных насекомых.
– Эта гостиница огорчает меня гораздо меньше, чем то, о чем я только что узнала на пристани.
Селин заметила, что ее слова сразу привлекли внимание слуг, но выждала, пока Фостер расплатится с молчаливыми носильщиками, и оба негра покинут комнатушку. Потом она внимательно посмотрела на Фостера и Эдварда:
– Мне нужен ваш совет.
– Все, что в наших силах. – Лицо Эдварда выражало полное уныние, он не мог скрыть беспокойства.
– Мы здесь для того, чтобы помочь вам. – Фостер подошел поближе к Эдварду.
У Селин потеплело на душе от такого решительного ответа.
– Пока я ждала на пристани, ко мне подошел человек, назвавшийся Коллином Рэем и предложил свою… помощь.
– Но он не делал дурных предложений, мисс? Если да, то, по-моему, мы должны сказать Кордеро, и он…
Селин взмахом руки отвергла это предположение:
– Я предпочла бы не вдаваться в подробности. Что меня действительно встревожило, так это то, что он сказал о Данстан-плейс. По его словам, плантация пришла в полный упадок, а управляющий уехал оттуда много лет назад.
Эдвард плюхнулся на край кровати. Плохо соображая, что делает, он приложил ко лбу грязную тряпку, которой только что стирал пыль.
Фостер нахмурился и покачал головой:
– Этого не может быть. Я точно знаю, что Кордеро ежемесячно получает доход от своих поместий, потому что нам платят как раз из этих денег.
Селин подошла к распахнутой двустворчатой двери балкона и заговорила, словно размышляя вслух:
– Но Рэй утверждает, что поместье разрушено. Что, если Корд разорен?
– Простите, мисс, но Генри Моро давным-давно выгнал бы нас, если бы иссякли средства Кордеро. По завещанию мисс Элис мы получаем плату из денег, которые дает ее недвижимость и которые приходят из Англии. Какой доход дает Данстан-плейс – если вообще дает, – я не знаю.
Наблюдая за суетой, царящей на пристани, Селин нахмурилась:
– Что же нам делать? Если Корд пока ничего не слышал, как вы думаете, следует ли нам что-нибудь говорить ему?
– А если все не так уж плохо? – спросил Эдвард. Правда, вспышка столь не характерного для него оптимизма оказалась непродолжительной. – С другой стороны, а если все обстоит еще хуже?
– Я с ужасом думаю, что это может для него значить, – проговорила Селин.
– Нигде не соберешь информацию быстрее, чем в таверне. – Фостер засунул руки в карманы сюртука.
– Но это и самое лучшее место, чтобы напиться, – проворчала Селин.
– Ладно вам, мисс, мы знаем, конечно, что у него есть недостатки, – заступился за хозяина Эдвард.
– Может, он как раз пытается разузнать что-то о поместье, – предположил Фостер.
– Несомненно, – прошептала Селин с чувством необъяснимой потери. Она была не настолько наивной, чтобы не знать, какие соблазны подстерегают мужчин в таверне.
Прежде чем они смогли продолжить обсуждение этого вопроса, Селин услышала приближающиеся к комнате шаги и в дверях появился Кордеро. Лицо его пылало, без сомнения, не только от жары, а глаза подозрительно блестели. Под мышкой он держал бумажный сверток, перевязанный шнурком, а в руке – полупустую бутылку рома.
– Я бы вошел, но комната слишком мала, чтобы здесь поместился еще один человек, – проговорил он.
Фостер расправил манишку, а Эдвард последний раз прошелся тряпкой по тусклой поверхности стола. Слуги поспешили к дверям. Они оставили Селин прежде, чем она успела что-либо решить. Корд посторонился, чтобы они смогли выйти, потом прошел в комнату и бросил сверток на незастланную постель.
– Как прошло время в таверне?
Ей вовсе не хотелось брюзжать, но, увидев, как он стоит перед ней, такой красивый и такой бесстрастный, такой холодный и далекий, Селин занервничала.
– В таверне все было прекрасно. Я узнал там кое-что весьма интересное. – Он не сводил взгляда с кровати.
– Этого я и боялась. Помни только, что не всегда все так плохо, как может показаться.
– Да нет. Похоже, если бы я удосужился поразмышлять, то обязательно придумал бы, какую выгоду можно извлечь из того, что твоя жена прослыла настоящей ведьмой.
– В конце концов, многие начинают с нуля и потом получают… – Селин замолчала и уставилась на мужа. – Что ты сказал?
– Может, это мне следует спросить, о чем ты тут разглагольствуешь?
На душе у Селин было по-прежнему неспокойно, но она быстро ответила:
– Неважно. Что ты имеешь в виду, говоря о том, что я прослыла настоящей ведьмой?
– Ну, я пока не про твой характер. Просто так получилось, что я сидел за столиком рядом с матросами, судно которых только что пришло в порт. Неделю назад они наткнулись на следы кораблекрушения, которое произошло в опасных водах недалеко от западного побережья Барбадоса. Среди обнаруженных тел они опознали…
– О нет! – Селин прижала ладони ко рту.
– Все сошлись во мнении, что это не кто иной, как капитан Данди. – Она тяжело вздохнула, а Корд сел на край кровати, скрестив руки на груди. – Данди был привязан к штурвалу. На нем осталось довольно много пурпурно-желтых лохмотьев, так что, без сомнения, это был именно он.
– Он захлебнулся?
– Захлебнулся, и его изрядно поклевали морские птицы. Неприятное зрелище. Я уж не говорю о том, как долго он дрейфовал, привязанный к штурвалу, пока не умер. Говорят, это ужасная смерть.
Корд внимательно смотрел на девушку. Она видела: он готов поверить в то, что это она навлекла проклятье на Данди.
– И весь экипаж погиб? Как же это связывают со мной? – прошептала она, боясь услышать ответ.
– Позже они обнаружили на берегу нескольких уцелевших членов экипажа, которые с готовностью рассказали о стычке Данди с ведьмой на борту «Аделаиды». Она прокляла его незадолго до смерти. Этой ведьмой, без сомнения, была ты, дорогая женушка.
– Что это означает? – Она вышла на балкон и прикрыла глаза рукой, защищая от яркого солнца. Ей были совершенно не известны здешние порядки и нравы. Может, через несколько минут ей снова придется бежать и прятаться. – Здесь все еще сжигают ведьм на кострах?
Корд засмеялся.
– Нет. Но сомневаюсь, что нам удастся удержать при себе кого-либо из рабов, как только до них дойдут какие-нибудь слухи. Они верят во все подряд: в привидения, которых они называют джамби или даппи, в ведьм, в колдунов. – Он склонил голову набок и посмотрел на Селин, словно поддразнивая ее. – С другой стороны, рабы преклоняются перед сверхъестественными силами. Так что ты можешь оказаться просто бесценной находкой.
– Но ты ведь в это не веришь, правда? – Селин подошла к кровати и, не задумываясь, села рядом с Кордом.
Он посмотрел на нее в упор:
– Нет, я в это не верю. А следовало бы?
– Не следовало бы даже спрашивать. Я не имею ни малейшего отношения к смерти Дан-ди. Никакого! Клянусь Богом, я никогда и никому не причинила бы зла.
Селин резко замолчала: ведь это она убила Перо, пусть даже непреднамеренно. А теперь вот погиб Данди. И, хотя в этом нет ее вины, на совести останется боль за еще одну человеческую душу. Селин благодарила Бога, что, по крайней мере, Корд не верит во всю эту чепуху, потому что сомневалась, что в одиночку смогла бы противостоять таким слухам.
Голова у нее раскалывалась от палящего солнца и голода. Девушка закрыла лицо ладонями. Внезапно она почувствовала, что Корд легко поглаживает ее по плечу. Удивленная этим неожиданным проявлением нежности, она взглянула ему прямо в глаза.
– Я не верю ни одному слову из этих россказней, Селин. Я знаю, что ты просто сыграла на его страхе.
– Спасибо, что веришь мне, – поблагодарила она.
Сердце ее учащенно забилось от его взгляда. Ей очень хотелось бы увидеть в этих глазах чуть больше, чем простая поддержка. Ей хотелось заметить в них доверие и хоть чуточку любви. Но она понимала, что мечтает о невозможном. Кордеро Моро научился не чувствовать ничего, о чем нельзя было бы забыть, утопив воспоминания в вине.
– У тебя нет причин врать, – сказал он. Чувство вины заставило ее сжаться, словно от боли. Она не пыталась выдать себя за Джемму О’Харли, но и не открыла ему правды об убийстве и причинах своего бегства из Нового Орлеана. Ей придется жить с этой ложью до тех пор, пока она не почувствует себя в безопасности, не будет уверена, что может обо всем ему поведать, а это означало, что ей, вполне возможно, придется жить с этой ложью еще очень долго.
Она посмотрела на лежащую у нее на плече ладонь. Корд, словно вдруг осознав, что сделал, быстро поднялся и отошел от кровати. Селин с горечью вспомнила о том, что недавно рассказал ей Рэй.
– Это все, что ты услыхал в таверне? Думаю, ты был занят поглощением рома и – как это здесь называют? – ухлестыванием за девицами…
– Я действительно пропустил рюмку-другую рома, но пока еще ни за кем не ухлестывал.
Селин перевела взгляд на бутылку:
– Кажется, немного больше, чем рюмку-другую.
– Ворчунья. – Он едва заметно улыбнулся.
– Корд, я должна кое-что тебе рассказать, это необходимо. – Она крепко сцепила пальцы и глубоко вздохнула. Нелегко сообщать неприятные новости.
Корд подумал, что она сейчас нервничает, словно адвокат, выступающий в защиту подсудимого, в виновности которого никто не сомневается. Чем дольше он смотрел на девушку, тем больше убеждался: она передумала и намерена расторгнуть их брак, пока еще не слишком поздно.
Может ли он винить ее в этом? Корд окинул взглядом убогую комнатенку, грязные матрасы, обтрепанные занавески и рваную москитную сетку. Он не привык извиняться или просить о чем-то. К тому же последнее время он слишком часто ловил себя на мыслях о ней. Может, для них обоих будет безопаснее, если она уйдет прежде, чем он потеряет голову, прежде, чем ей удастся похитить его сердце. Если она хочет расторгнуть их брак, пусть так и будет.
– Ну давай, Селин, говори, мне еще нужно кое-куда сходить.
– Например, вернуться в таверну?
– Может быть.
– Ты и так провел там довольно много времени.
Он удивленно вскинул одну бровь:
– Черт, ну ты и брюзга. Что ты собиралась сказать?..
– Тебе это не понравится.
– Это уж мне решать.
Она уходит от него. Тем лучше! По крайней мере, ее не будет рядом и она перестанет его мучить. Он отправится прямиком в ближайший публичный дом и потребует самую дорогую проститутку. С огромной грудью и предпочтительно длинноногую блондинку. Не важно, как она будет выглядеть, лишь бы не была хрупкой черноволосой колдуньей с аметистовыми глазами, обладающей способностью являться ему во сне.
– Ну давай же, Селин, выкладывай!
Он готов был сказать, что знает, о чем пойдет речь, но, если она хочет уйти, ей придется пройти через муки того, как сказать ему об этом. Она, очевидно, чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, ее опять тошнит, хотя теперь они были на твердой земле. Он заметил, как она дважды закрыла и открыла глаза, потерла ладонью о ладонь, напомнив ему этим жестом Эдварда, и глубоко вздохнула.
– Ты разорен, – выпалила она. – То есть, плантация разорена.
10
– О чем это ты говоришь? – На его лице мгновенно появилась привычная маска, под которой он скрывал свои истинные чувства.
Селин встала и принялась расхаживать по крохотной комнатке.
– Пока я ждала на пристани, ко мне подошел один господин и представился. Он поинтересовался, не нужна ли мне помощь, но я ответила, что нет, я жду мужа.
– Селин, ради Бога, остановись. У меня голова идет кругом от твоего хождения.
Она продолжала метаться по комнате.
– Это от рома у тебя голова идет кругом, Корд! Так вот, этому человеку знакомо твое имя и он очень удивился, что ты намерен обосноваться в Данстан-плейс. Именно тогда-то он и сказал мне…
Селин замолчала так надолго, что Корд рассвирепел:
– Давай, заканчивай.
Ее глаза светились жалостью.
– Он сообщил, что поместье полностью разорено. Сказал, что управляющий уехал много лет назад, а рабы разбежались.
Девушка посмотрела на свои сжатые руки и перевела на Корда нерешительный взгляд, ожидая, что он скажет.
– Он оказался кладезем информации, как я посмотрю. – Руки молодого человека сжались в кулаки, но больше он ничем не позволил себе выдать охвативших его чувств.
– Я думала… – Селин остановилась.
– Звучит весьма устрашающе, – пробормотал он.
– Я думаю, может, он преувеличивает.
– И кто же этот источник плохих новостей?
– Его зовут Коллин Рэй. Его брат – местный мировой судья или что-то в этом роде. По виду весьма самовлюбленный тип.
Селин стояла так близко, что он видел едва заметные веснушки, высыпавшие на ее переносице за час пребывания под ярким солнцем. Корд заставил себя внимательно рассмотреть каждую, словно изучая. Это позволило ему сдержаться и не дать волю гневу.
– Скажи что-нибудь, – попросила она. Он подошел к столу, на который поставил бутылку рома, сорвал пробку и посмотрел внутрь, на темно-коричневую жидкость.
– Говорить-то особенно не о чем, Селин, разве не так?
Он сделал большой глоток прямо из горлышка и с удовольствием ощутил, как ром обжигает горло. Еще немного, и выпивка облегчит боль.
– Ты мог бы найти еще кого-нибудь, кто знает, что происходило в Дантан-плейс последние восемнадцать лет. – Селин протянула руку и остановила на полпути бутылку, которую он снова подносил к губам. – Ты мог бы сделать куда больше, чем просто так вливать выпивку в глотку.
– Но ром – самое быстродействующее средство.
– Да уж, куда проще, чем дать волю настоящим чувствам или принять решение: будешь ты или нет ставить свою плантацию на ноги. – Она помолчала, не сводя с него глаз. – Я знаю, для тебя это удар.
Он шарахнул почти пустой бутылкой по столу, и тот закачался на хлипких ножках от сильного удара.
– Ничего подобного. Дед предупреждал меня, что я, может быть, возвращаюсь к тому, чего уже нет.
– Но ты по-прежнему получаешь ренту с денег матери…
– Ты откуда знаешь? – Заметив жалость в ее глазах, он отступил на шаг назад.
– Я… Фостер и Эдвард рассказали мне, когда я сообщила им о том, что услышала от Коллина Рэя.
Корд запустил пальцы в пышную шевелюру и посмотрел на дверь.
– Значит, вы тут в мое отсутствие проводили совещание? Смешно, наверное, было: три кудахчущих квочки на насесте!
– Они искренне о тебе заботятся.
– Мне ничья забота не нужна. Я не хочу, чтобы обо мне заботились.
– Тебе необходимо, чтобы кто-то о тебе заботился, больше, чем кому бы то ни было из моих знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Извините, что мы так задержались мисс, но оказалось чертовски трудно найти кого-нибудь, чтобы перевезти багаж. До завтрашнего дня выехать в «Данстан-плейс» нам не удастся. Тут в Бэйтауне какой-то праздник.
– Это я уже слышала.
Все еще рассерженная оскорбительным тоном Коллина Рэя, Селин не стала объяснять, каким образом узнала об этом, и молча ждала, пока Фостер отдаст распоряжения носильщикам, которые должны были перенести сундуки на постоялый двор. Фостер отправился следом за неграми, и Селин поспешила присоединиться к нему.
– Вы видели Корда? – Ей хотелось быть рядом с мужем, когда он услышит о том, в каком состоянии находится «Данстан-плейс».
Фостер оглянулся на нее, не в силах скрыть смущения:
– Нет, с тех пор как он вошел в пивную, что стоит ниже по улице…
За время путешествия Селин очень сблизилась с обоими слугами, но только сейчас осознала, насколько Фостер считается с ней. Он не попытался из преданности Корду как-то оправдать его отсутствие, а отнесся к ней с тем же доверием и уважением, с каким относился к своему хозяину. Они поспешили за двумя носильщиками, которые без особых усилий тащили сундуки.
Постоялый двор давно пришел в упадок. Краска облупилась, вывеска над дверью поблекла, на ней с трудом можно было различить кружку с пенящимся элем и дымящуюся курительную трубку. Ступени лестницы, ведущей на второй этаж, где располагались жилые комнаты, стерлись под ногами многочисленных постояльцев, которые останавливались здесь год из года. Когда смущенный Фостер принялся извиняться перед Селин за плохие условия, девушке тут же захотелось утешить его и рассказать, что ей не раз приходилось жить в куда худших местах.
Эдвард оказался в комнате, которая предназначалась для Селин и Корда. Старательный слуга уже сменил постельное белье и выставил подушки на солнышко, чтобы просушить и проветрить. Вошедшие Селин и Фостер застали его в тот момент, когда он стирал пыль с прикроватного столика. Завидев хозяйку в дверях, Эдвард бросил тряпку и поспешил ей навстречу.
– О, мисс! Не знаю, что и сказать, кроме того, что мы ужасно сожалеем. Но здесь нет ни одной приличной комнаты, нет ни одного экипажа, ни одной повозки, ни одной тележки, нет даже ни одного мула из-за…
– Открытия памятника, – перебила она слугу. – Я уже знаю.
Селин окинула взглядом крохотную мрачную комнату, где не было почти ничего, кроме продавленной кровати под обтрепанной москитной сеткой, в многочисленные дырки которой легко могли проникнуть целые полчища кровожадных насекомых.
– Эта гостиница огорчает меня гораздо меньше, чем то, о чем я только что узнала на пристани.
Селин заметила, что ее слова сразу привлекли внимание слуг, но выждала, пока Фостер расплатится с молчаливыми носильщиками, и оба негра покинут комнатушку. Потом она внимательно посмотрела на Фостера и Эдварда:
– Мне нужен ваш совет.
– Все, что в наших силах. – Лицо Эдварда выражало полное уныние, он не мог скрыть беспокойства.
– Мы здесь для того, чтобы помочь вам. – Фостер подошел поближе к Эдварду.
У Селин потеплело на душе от такого решительного ответа.
– Пока я ждала на пристани, ко мне подошел человек, назвавшийся Коллином Рэем и предложил свою… помощь.
– Но он не делал дурных предложений, мисс? Если да, то, по-моему, мы должны сказать Кордеро, и он…
Селин взмахом руки отвергла это предположение:
– Я предпочла бы не вдаваться в подробности. Что меня действительно встревожило, так это то, что он сказал о Данстан-плейс. По его словам, плантация пришла в полный упадок, а управляющий уехал оттуда много лет назад.
Эдвард плюхнулся на край кровати. Плохо соображая, что делает, он приложил ко лбу грязную тряпку, которой только что стирал пыль.
Фостер нахмурился и покачал головой:
– Этого не может быть. Я точно знаю, что Кордеро ежемесячно получает доход от своих поместий, потому что нам платят как раз из этих денег.
Селин подошла к распахнутой двустворчатой двери балкона и заговорила, словно размышляя вслух:
– Но Рэй утверждает, что поместье разрушено. Что, если Корд разорен?
– Простите, мисс, но Генри Моро давным-давно выгнал бы нас, если бы иссякли средства Кордеро. По завещанию мисс Элис мы получаем плату из денег, которые дает ее недвижимость и которые приходят из Англии. Какой доход дает Данстан-плейс – если вообще дает, – я не знаю.
Наблюдая за суетой, царящей на пристани, Селин нахмурилась:
– Что же нам делать? Если Корд пока ничего не слышал, как вы думаете, следует ли нам что-нибудь говорить ему?
– А если все не так уж плохо? – спросил Эдвард. Правда, вспышка столь не характерного для него оптимизма оказалась непродолжительной. – С другой стороны, а если все обстоит еще хуже?
– Я с ужасом думаю, что это может для него значить, – проговорила Селин.
– Нигде не соберешь информацию быстрее, чем в таверне. – Фостер засунул руки в карманы сюртука.
– Но это и самое лучшее место, чтобы напиться, – проворчала Селин.
– Ладно вам, мисс, мы знаем, конечно, что у него есть недостатки, – заступился за хозяина Эдвард.
– Может, он как раз пытается разузнать что-то о поместье, – предположил Фостер.
– Несомненно, – прошептала Селин с чувством необъяснимой потери. Она была не настолько наивной, чтобы не знать, какие соблазны подстерегают мужчин в таверне.
Прежде чем они смогли продолжить обсуждение этого вопроса, Селин услышала приближающиеся к комнате шаги и в дверях появился Кордеро. Лицо его пылало, без сомнения, не только от жары, а глаза подозрительно блестели. Под мышкой он держал бумажный сверток, перевязанный шнурком, а в руке – полупустую бутылку рома.
– Я бы вошел, но комната слишком мала, чтобы здесь поместился еще один человек, – проговорил он.
Фостер расправил манишку, а Эдвард последний раз прошелся тряпкой по тусклой поверхности стола. Слуги поспешили к дверям. Они оставили Селин прежде, чем она успела что-либо решить. Корд посторонился, чтобы они смогли выйти, потом прошел в комнату и бросил сверток на незастланную постель.
– Как прошло время в таверне?
Ей вовсе не хотелось брюзжать, но, увидев, как он стоит перед ней, такой красивый и такой бесстрастный, такой холодный и далекий, Селин занервничала.
– В таверне все было прекрасно. Я узнал там кое-что весьма интересное. – Он не сводил взгляда с кровати.
– Этого я и боялась. Помни только, что не всегда все так плохо, как может показаться.
– Да нет. Похоже, если бы я удосужился поразмышлять, то обязательно придумал бы, какую выгоду можно извлечь из того, что твоя жена прослыла настоящей ведьмой.
– В конце концов, многие начинают с нуля и потом получают… – Селин замолчала и уставилась на мужа. – Что ты сказал?
– Может, это мне следует спросить, о чем ты тут разглагольствуешь?
На душе у Селин было по-прежнему неспокойно, но она быстро ответила:
– Неважно. Что ты имеешь в виду, говоря о том, что я прослыла настоящей ведьмой?
– Ну, я пока не про твой характер. Просто так получилось, что я сидел за столиком рядом с матросами, судно которых только что пришло в порт. Неделю назад они наткнулись на следы кораблекрушения, которое произошло в опасных водах недалеко от западного побережья Барбадоса. Среди обнаруженных тел они опознали…
– О нет! – Селин прижала ладони ко рту.
– Все сошлись во мнении, что это не кто иной, как капитан Данди. – Она тяжело вздохнула, а Корд сел на край кровати, скрестив руки на груди. – Данди был привязан к штурвалу. На нем осталось довольно много пурпурно-желтых лохмотьев, так что, без сомнения, это был именно он.
– Он захлебнулся?
– Захлебнулся, и его изрядно поклевали морские птицы. Неприятное зрелище. Я уж не говорю о том, как долго он дрейфовал, привязанный к штурвалу, пока не умер. Говорят, это ужасная смерть.
Корд внимательно смотрел на девушку. Она видела: он готов поверить в то, что это она навлекла проклятье на Данди.
– И весь экипаж погиб? Как же это связывают со мной? – прошептала она, боясь услышать ответ.
– Позже они обнаружили на берегу нескольких уцелевших членов экипажа, которые с готовностью рассказали о стычке Данди с ведьмой на борту «Аделаиды». Она прокляла его незадолго до смерти. Этой ведьмой, без сомнения, была ты, дорогая женушка.
– Что это означает? – Она вышла на балкон и прикрыла глаза рукой, защищая от яркого солнца. Ей были совершенно не известны здешние порядки и нравы. Может, через несколько минут ей снова придется бежать и прятаться. – Здесь все еще сжигают ведьм на кострах?
Корд засмеялся.
– Нет. Но сомневаюсь, что нам удастся удержать при себе кого-либо из рабов, как только до них дойдут какие-нибудь слухи. Они верят во все подряд: в привидения, которых они называют джамби или даппи, в ведьм, в колдунов. – Он склонил голову набок и посмотрел на Селин, словно поддразнивая ее. – С другой стороны, рабы преклоняются перед сверхъестественными силами. Так что ты можешь оказаться просто бесценной находкой.
– Но ты ведь в это не веришь, правда? – Селин подошла к кровати и, не задумываясь, села рядом с Кордом.
Он посмотрел на нее в упор:
– Нет, я в это не верю. А следовало бы?
– Не следовало бы даже спрашивать. Я не имею ни малейшего отношения к смерти Дан-ди. Никакого! Клянусь Богом, я никогда и никому не причинила бы зла.
Селин резко замолчала: ведь это она убила Перо, пусть даже непреднамеренно. А теперь вот погиб Данди. И, хотя в этом нет ее вины, на совести останется боль за еще одну человеческую душу. Селин благодарила Бога, что, по крайней мере, Корд не верит во всю эту чепуху, потому что сомневалась, что в одиночку смогла бы противостоять таким слухам.
Голова у нее раскалывалась от палящего солнца и голода. Девушка закрыла лицо ладонями. Внезапно она почувствовала, что Корд легко поглаживает ее по плечу. Удивленная этим неожиданным проявлением нежности, она взглянула ему прямо в глаза.
– Я не верю ни одному слову из этих россказней, Селин. Я знаю, что ты просто сыграла на его страхе.
– Спасибо, что веришь мне, – поблагодарила она.
Сердце ее учащенно забилось от его взгляда. Ей очень хотелось бы увидеть в этих глазах чуть больше, чем простая поддержка. Ей хотелось заметить в них доверие и хоть чуточку любви. Но она понимала, что мечтает о невозможном. Кордеро Моро научился не чувствовать ничего, о чем нельзя было бы забыть, утопив воспоминания в вине.
– У тебя нет причин врать, – сказал он. Чувство вины заставило ее сжаться, словно от боли. Она не пыталась выдать себя за Джемму О’Харли, но и не открыла ему правды об убийстве и причинах своего бегства из Нового Орлеана. Ей придется жить с этой ложью до тех пор, пока она не почувствует себя в безопасности, не будет уверена, что может обо всем ему поведать, а это означало, что ей, вполне возможно, придется жить с этой ложью еще очень долго.
Она посмотрела на лежащую у нее на плече ладонь. Корд, словно вдруг осознав, что сделал, быстро поднялся и отошел от кровати. Селин с горечью вспомнила о том, что недавно рассказал ей Рэй.
– Это все, что ты услыхал в таверне? Думаю, ты был занят поглощением рома и – как это здесь называют? – ухлестыванием за девицами…
– Я действительно пропустил рюмку-другую рома, но пока еще ни за кем не ухлестывал.
Селин перевела взгляд на бутылку:
– Кажется, немного больше, чем рюмку-другую.
– Ворчунья. – Он едва заметно улыбнулся.
– Корд, я должна кое-что тебе рассказать, это необходимо. – Она крепко сцепила пальцы и глубоко вздохнула. Нелегко сообщать неприятные новости.
Корд подумал, что она сейчас нервничает, словно адвокат, выступающий в защиту подсудимого, в виновности которого никто не сомневается. Чем дольше он смотрел на девушку, тем больше убеждался: она передумала и намерена расторгнуть их брак, пока еще не слишком поздно.
Может ли он винить ее в этом? Корд окинул взглядом убогую комнатенку, грязные матрасы, обтрепанные занавески и рваную москитную сетку. Он не привык извиняться или просить о чем-то. К тому же последнее время он слишком часто ловил себя на мыслях о ней. Может, для них обоих будет безопаснее, если она уйдет прежде, чем он потеряет голову, прежде, чем ей удастся похитить его сердце. Если она хочет расторгнуть их брак, пусть так и будет.
– Ну давай, Селин, говори, мне еще нужно кое-куда сходить.
– Например, вернуться в таверну?
– Может быть.
– Ты и так провел там довольно много времени.
Он удивленно вскинул одну бровь:
– Черт, ну ты и брюзга. Что ты собиралась сказать?..
– Тебе это не понравится.
– Это уж мне решать.
Она уходит от него. Тем лучше! По крайней мере, ее не будет рядом и она перестанет его мучить. Он отправится прямиком в ближайший публичный дом и потребует самую дорогую проститутку. С огромной грудью и предпочтительно длинноногую блондинку. Не важно, как она будет выглядеть, лишь бы не была хрупкой черноволосой колдуньей с аметистовыми глазами, обладающей способностью являться ему во сне.
– Ну давай же, Селин, выкладывай!
Он готов был сказать, что знает, о чем пойдет речь, но, если она хочет уйти, ей придется пройти через муки того, как сказать ему об этом. Она, очевидно, чувствовала себя не в своей тарелке. Казалось, ее опять тошнит, хотя теперь они были на твердой земле. Он заметил, как она дважды закрыла и открыла глаза, потерла ладонью о ладонь, напомнив ему этим жестом Эдварда, и глубоко вздохнула.
– Ты разорен, – выпалила она. – То есть, плантация разорена.
10
– О чем это ты говоришь? – На его лице мгновенно появилась привычная маска, под которой он скрывал свои истинные чувства.
Селин встала и принялась расхаживать по крохотной комнатке.
– Пока я ждала на пристани, ко мне подошел один господин и представился. Он поинтересовался, не нужна ли мне помощь, но я ответила, что нет, я жду мужа.
– Селин, ради Бога, остановись. У меня голова идет кругом от твоего хождения.
Она продолжала метаться по комнате.
– Это от рома у тебя голова идет кругом, Корд! Так вот, этому человеку знакомо твое имя и он очень удивился, что ты намерен обосноваться в Данстан-плейс. Именно тогда-то он и сказал мне…
Селин замолчала так надолго, что Корд рассвирепел:
– Давай, заканчивай.
Ее глаза светились жалостью.
– Он сообщил, что поместье полностью разорено. Сказал, что управляющий уехал много лет назад, а рабы разбежались.
Девушка посмотрела на свои сжатые руки и перевела на Корда нерешительный взгляд, ожидая, что он скажет.
– Он оказался кладезем информации, как я посмотрю. – Руки молодого человека сжались в кулаки, но больше он ничем не позволил себе выдать охвативших его чувств.
– Я думала… – Селин остановилась.
– Звучит весьма устрашающе, – пробормотал он.
– Я думаю, может, он преувеличивает.
– И кто же этот источник плохих новостей?
– Его зовут Коллин Рэй. Его брат – местный мировой судья или что-то в этом роде. По виду весьма самовлюбленный тип.
Селин стояла так близко, что он видел едва заметные веснушки, высыпавшие на ее переносице за час пребывания под ярким солнцем. Корд заставил себя внимательно рассмотреть каждую, словно изучая. Это позволило ему сдержаться и не дать волю гневу.
– Скажи что-нибудь, – попросила она. Он подошел к столу, на который поставил бутылку рома, сорвал пробку и посмотрел внутрь, на темно-коричневую жидкость.
– Говорить-то особенно не о чем, Селин, разве не так?
Он сделал большой глоток прямо из горлышка и с удовольствием ощутил, как ром обжигает горло. Еще немного, и выпивка облегчит боль.
– Ты мог бы найти еще кого-нибудь, кто знает, что происходило в Дантан-плейс последние восемнадцать лет. – Селин протянула руку и остановила на полпути бутылку, которую он снова подносил к губам. – Ты мог бы сделать куда больше, чем просто так вливать выпивку в глотку.
– Но ром – самое быстродействующее средство.
– Да уж, куда проще, чем дать волю настоящим чувствам или принять решение: будешь ты или нет ставить свою плантацию на ноги. – Она помолчала, не сводя с него глаз. – Я знаю, для тебя это удар.
Он шарахнул почти пустой бутылкой по столу, и тот закачался на хлипких ножках от сильного удара.
– Ничего подобного. Дед предупреждал меня, что я, может быть, возвращаюсь к тому, чего уже нет.
– Но ты по-прежнему получаешь ренту с денег матери…
– Ты откуда знаешь? – Заметив жалость в ее глазах, он отступил на шаг назад.
– Я… Фостер и Эдвард рассказали мне, когда я сообщила им о том, что услышала от Коллина Рэя.
Корд запустил пальцы в пышную шевелюру и посмотрел на дверь.
– Значит, вы тут в мое отсутствие проводили совещание? Смешно, наверное, было: три кудахчущих квочки на насесте!
– Они искренне о тебе заботятся.
– Мне ничья забота не нужна. Я не хочу, чтобы обо мне заботились.
– Тебе необходимо, чтобы кто-то о тебе заботился, больше, чем кому бы то ни было из моих знакомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38