Лучше бы он сделал это парой секунд раньше. Определенно, у нее и в мыслях не было никакого выкупа. Не воспользуется ли она подкинутой идеей? И лучше ли это, нежели задумка инициаторов похищения? — Бог с вами! С чего вы взяли, что я захватила вас ради выкупа? Да я не стану держать вас больше десяти минут!
— Значит, вы собираетесь меня застрелить, — сказал Саймон, своей расслабленной позой полностью опровергая готовность вырвать пистолет из наверняка уставшей девичьей руки. — Но вы намеревались сделать это по принципиальным соображениям, если мне не изменяет память. Стало быть, у вас имелись основания для этого небольшого маскарада. Да не покажется вам моя просьба чрезмерной, но, может, вы объясните, зачем все это понадобилось?
Девушка упорно нацеливала пистолет Саймону в грудь, пожалуй, держа его даже чуть тверже, чем последние полчаса.
— Заинтересовались наконец? А то я уже начала думать, что в вашей распрекрасной черепушке совсем пусто. Или ваших мозгов хватает только на то, чтобы передергивать карты, и ни на что другое!
Саймон усмехнулся и расслабился еще больше. Ясное дело, юной леди больше хотелось поговорить, нежели стрелять.
— Моя распрекрасная черепушка? О. вы мне льстите, мадам. Но продолжайте, прошу вас. Вы сказали — передергивать карты? Уверяю вас, мадам, за виконтом Броктоном, как известно, числится множество пороков, но шулерства среди них нет.
Саймон наблюдал, как пистолет слегка опустился, но затем возвратился в прежнее положение.
— Виконт Броктон? О ком вы говорите, черт побери? Кто это — виконт Броктон?
— У-у! — заулыбался Саймон. Густые черные тучи рассеялись — если не над всей землей, то у него над головой точно. Но его спутница, несомненно, все еще находилась в полосе затмения. — Я вижу, моя юная леди, вы слегка озадачены? Небольшая неувязка? Видимо, так. Позвольте представиться. — Он протянул руку, не выказывая ни малейших поползновений отнять пистолет. — Саймон Роксбери, виконт Броктон. Владелец недвижимости в Суссексе и многих других местах, перечислением коих не стану вас утомить. Теперь очередь за вами. Признайтесь, кто, вы думали, я такой?
Но похитительница, похоже, его не слышала и вместо этого бормотала себе под нос:
— Тупица, слабоумная! Нужно иметь пробку вместо мозгов, чтобы так ошибиться. Но я могу поклясться — герб был его!
— Герб? — прервал ее Саймон, предпочитая, чтобы она не забывала о пистолете, остававшемся у нее в руке. В конце концов, неизвестно, к чему могло привести небрежное обращение с оружием. — Вы, вероятно, имеете в виду роспись на дверце моей кареты? Сказать правду, это художество стоило мне недешево. Но если собираешься хвастать своей знатностью, не должно разъезжать по городу в обшарпанном экипаже, украшенном безвкусной мазней. Вы согласны со мной?
Жаль, что здесь нет Боунза и Армана, подумал Саймон и вздохнул. Он хотел, чтобы его друзья понаблюдали эту забавную сцену.
Чувствуя себя более чем счастливым, он поспешил подбавить захватчице беспокойства.
— Естественно, — продолжал он, — заниматься всей этой мишурой, чтобы поразить воображение своих знакомых, чертовски накладно, но приходится. Моя мать настояла.
— Не понимаю, как я… как я могла… — продолжала бормотать девушка. — Что? Вы о чем-то рассказывали? Зачем? Боже мой, сколько же вы говорите! У меня без вас проблем хватает. Разве вы не видите?
— Вижу. В самом деле, проблема существует. Разумеется, у вас и у меня. У нас обоих. Но соберитесь на минуту, дорогая моя разбойница, если это в ваших силах. — При этих любезных речах Саймон не мог сдержать удовлетворенной улыбки. — Кажется, я понимаю, что вдохновило вас на этот ночной подвиг. Может, вы позволите мне объяснить, как мне видится причина наших теперешних затруднений?
Девушка по-прежнему выглядела растерянной и молчала, как немая. Саймон воспользовался образовавшейся брешью и продолжил:
— Я поистине восхищен. Вы отправились этой ночью на Керзон-стрит, чтобы разыскать какого-то человека… некую одиозную личность, причинившую вам или кому-то из ваших близких весьма ощутимый ущерб. Возможно, это связано с картами. Вы решили незаметно пробраться в экипаж обидчика и там его подстеречь, но по ошибке оказались совсем в другой карете. Я могу приписать это темноте и дождю. Затем последовала целая вереница известных вам событий. И как после этого я должен исправлять положение? Да, я по-прежнему считаю, что мне придется провести небольшую беседу с Хардвиком. Я всегда считал, что мои слуги способны обеспечить мне надежную защиту. Оказывается, я ошибался, в чем убедился, оказавшись лицом к лицу с малявкой, размахивающей заряженным пистолетом. А лошади? Подумать только, пришлось терзать их так поздно ночью! И все из-за этого бесполезного путешествия! Как же мне не сердиться? О да, я должен быть вдвойне сердит. Возможно, даже взбешен. Разве я неподобающе одет, чтобы позволить себе яриться? Вот если бы на мне был черный клобук, может, я и…
— О Боже! Да замолчите же! У меня от вас разболелась голова. — Пистолет снова слегка повис, так как теперь его удерживала лишь одна маленькая ручка — другой девушка потирала виски. — Планировала, планировала — и на тебе! Выдавливала все силы по каплям, ради чего? Чтобы под конец тебя до смерти заговорил этот пустобрех! О, что мне теперь делать?
— Я внесу предложение, если позволите, — мягко сказал Саймон и продвинулся вперед, но не настолько, чтобы создать угрозу изъятия пистолета. — Не пора ли вам потихоньку отвести оружие?
Пистолет был вновь схвачен двумя руками, вскинут вверх и нацелен Саймону в сердце.
— Я так не думаю, милорд! — резко возразила девушка с той же странно притягательной хрипотцой. Даже обещая кровь и увечье, голос ее намекал на затемненную спальню и вполне земные наслаждения.
Но как можно думать о подобных вещах в такой неподходящий момент? Саймон решил, что ему следует получше изучить свой характер, так как в нем обнаружился какой-то странный изъян. Или таким образом прогрессировала глупость, о существовании которой он не подозревал? Но как бы то ни было, следовало признать, что голос девушки вызывал в нем множество приятных чувств.
— Нет, я решительно не собираюсь отдавать вам пистолет, — вновь сказала она. — Я не испытываю большого желания завершить эту ночь в участке, в кандалах.
— В кандалах? О, какая отвратительная вещь! Омерзительная! Разве джентльмен способен допустить такое? — Саймон очень осторожно подвинулся вправо и приподнял шторку, пропуская первые лучи зари, чтобы девушка могла видеть, что он говорит искренне. — Зачем же мне отправлять вас в участок? Вы не совершили никакого преступления. Уверяю вас, я часто заканчиваю вечера так, как сегодня. Приказываю кучеру отвезти меня куда-нибудь за город, чтобы отдохнуть во время прогулки. Это правда.
— Не подлизывайтесь! — сердито сказала девушка. — Я все равно вам не верю. И вы мне несимпатичны. Нисколько! Вы что-то чересчур веселы. Мне кажется, вы смеетесь надо мной.
Саймон не выдержал и громко расхохотался.
— Смеюсь над вами, дорогая? Естественно! А что же мне еще делать, черт побери?!
Через секунду пистолет был у него в руке. Возможно, это произошло даже раньше, чем похитительница успела понять намерение своего пленника. Счастливый сюрприз — результат концентрации внимания и точно рассчитанного движения.
— А теперь… — Он остановился, видя, как она жмется к сиденью, в страхе за свою жизнь, и опустил пистолет в карман. — Теперь, я думаю, вы позволите мне переброситься парой слов с Хардвиком относительно того, куда нам ехать. Хорошо?
С этими словами Саймон потянулся к дверце, не сводя любопытного взгляда со своей спутницы. Давая слуге указания, он тем временем провел беглое исследование. Маленькая хрупкая фигурка под слишком широким плащом с капюшоном. На лице, вокруг рта и носа, повязка из черного шелкового кашне. Прямо как в театре, на сцене. Единственная неприкрытая часть лица — глаза, огромные и испуганные. Очаровательные зеленые глаза. Саймон всегда питал слабость к зеленому.
— Ну вот, так будет лучше, — сказал он, переговорив с кучером, который, пробормотав несколько не слишком теплых слов по поводу пристрастия его сиятельства к спиртному, остановил лошадей и начал разворачивать карету. — Нам предстоит проделать обратный довольно долгий путь в Лондон. Но соблаговолите ли по дороге поведать мне вашу историю?
Девушка хотела подтянуть кашне выше, чтобы спрятать глаза, но не стала. Тогда она не смогла бы держать собеседника в поле зрения. Саймон отметил, что брови ее хоть и темные, но не черные. Это косвенно указывало на то, что ее волосы должны быть не темнее лесного ореха. Цвет вполне подходил к ее замечательно чистой молочно-белой коже.
— Мне нечего вам рассказывать, милорд! — сердито сказала девушка. — Вы правы, я просто приняла вас за другого. Отпустите меня или передайте страже, когда доедем до заставы. Я не обязана давать вам объяснения.
— Дорогая моя, я все никак не решу, стоит ли обратить ваше внимание на то, что вы неправильно себя ведете. Можно подумать, что пистолет до сих пор в ваших руках. Но не будем об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном, хорошо? — Саймон открыл небольшую дверцу в боковую нишу, где помещались серебряный графин и полдюжины мелких стаканов. — Не желаете бренди? Рассвет всегда знобок и неприветлив, вы не находите?
Девушка отказывалась отвечать. Саймон пожал плечами, открыл графин и наполнил один из стаканов на три пальца. Отпив, он прикрыл на секунду глаза. Жидкое тепло пробежало сквозь горло и согрело желудок. Неудивительно, что виконтесса так благоволила к коньяку, хотя он сам предпочитал шампанское.
— Отлично. Как вас зовут, прекрасная леди? — Саймон буравил девушку глазами. — Просто сообщите мне имя — и дело с концом. Ни стражи, ни магистрата, ни тюрьмы. Назовите имя — и вы свободны. Шепните, если желаете.
Прислоненная к подушкам спина распрямилась, от чего хрупкая фигура девушки стала выше на целый дюйм.
— Я скорее умру, чем сообщу вам мое имя, сэр!
— Господи, чего вы так боитесь? Надо полагать, существует веская причина, чтобы хранить его в тайне? — Саймон с удовольствием наблюдал глубокое возмущение, отразившееся на ее лице. Получить эти сведения он без особого труда мог и позже, так как не собирался позволить ей полностью исчезнуть из его жизни. В данный момент его гораздо больше интересовало другое. — Я хочу выяснить, кто тот мужчина. В отношении кого вы замышляли этой ночью самое отвратительное убийство? Не исключено, что я сочту нужным предостеречь этого человека. С другой стороны, если он действительно шулер, имеет смысл не вмешиваться, а остаться в рядах зрителей. Я человек терпимый и с добрым сердцем, в разумных пределах. Во всяком случае, так обо мне говорят. Но есть у меня и свои маленькие пороки.
Девушка выставила вперед руки — в знак того, что уступает.
— Если это заставит вас замолчать, я с превеликой радостью назову его имя. Ноэль Кинси, граф Филтон. Более одиозного, ужасного, бессердечного…
— Подлого, презренного и опасного человека трудно сыскать, — продолжил Саймон, потрясенный до глубины души, хоть он и не подал вида. Девушка не должна была ничего знать. — Вы что, напрочь лишились ума? Он у вас и без того бесконечно мал. Я мог отнять у вас оружие в любой момент, но Филтон не только завладел бы им, но и в мгновение ока обернул против вас. Сейчас я склоняюсь к тому, что надежнее поместить вас под стражу. Пожалуй, я так и сделаю. Или велю Хардвику заехать в Вифлеемскую королевскую больницу, где вас обеспечат смирительной рубашкой. По-моему, вы окончательно свихнулись. Ничего другого я предположить не в силах.
— Ваши предположения мне безразличны, милорд! — разгневалась девушка. И незамедлительно подтвердила свое заявление, продемонстрировав гораздо большие ресурсы, нежели он ожидал, выхватив из-под злосчастного плаща второй пистолет. Последовавший за этим негромкий щелчок означал, что курок взведен. — А теперь, я полагаю, если вы авансом примете мои извинения, настало время пожелать друг другу хорошо выспаться.
Затем, видимо, желая доказать виконту, что он потерпел поражение, девушка с силой брыкнула ногой. Тяжелый деревянный башмак угодил Саймону прямо в голову.
После жестокого удара в мозгу его наступил полнейший хаос.
Действуя больше под влиянием вспыхнувшего гнева, нежели здравого смысла, Саймон схватился за башмак и рванулся к девушке, которая уже взялась за ручку дверцы. Завязалась борьба, и пистолет выстрелил. Пуля, едва не лишив Саймона левого уха, с жужжанием врезалась в заднюю стенку кареты. Хардвик крикнул на лошадей и рванул назад вожжи, заставив еле тащившуюся усталую упряжку остановиться. В ту же секунду незнакомка толкнула дверцу и выпорхнула из кареты.
У Саймона в ушах еще стоял звон выстрела, синий пороховой дым запечатал горло. В этом удушливом чаду реакция его оказалась чуть медленнее обычной. Когда Саймон выскочил из кареты, ему оставалось только наблюдать, как девушка, теперь без обоих башмаков, легко вспрыгнула на одну из двух верховых лошадей. Несомненно, эти лошади постоянно следовали за экипажем. Она крикнула какому-то человеку с вожжами: «За мной!» — и поскакала.
Они удалились вдвоем, словно актеры со сцены. Это было поистине ошеломляющее зрелище, тем более что для своего прыжка чертова кукла даже не потрудилась использовать стремя. Расставив ноги в чулках, она приземлилась точно на спину лошади, причем так ловко, что ей позавидовали бы многие из знакомых виконта.
Всадники развернулись и быстро помчались прочь. Саймон проводил их взглядом и направился к своему груму. Тот как раз вылез из закутка, где он спал, и в данную минуту еще пытался прогнать из глаз остатки сна. Саймон подошел к слуге и самым любезным тоном спросил его, не нашел ли он чертовски странным, что их карету от самого Лондона провожает всадник со второй лошадью на привязи.
По ходу опроса деревянные башмаки, каким-то образом оказавшиеся в руках Саймона, проделали несколько витков и полетели в воздух с впечатляющей силой, а затем один за другим на близком расстоянии попадали в стелющиеся вдоль дороги кусты.
— Милорд?! — воскликнул грум, на глазах теряя присутствие духа от редкой физической мощи своего хозяина и еще более редкой словесной атаки с его стороны. — Я думал, они с вами, милорд.
— Со мной? — Саймон наконец взял себя в руки. Он даже улыбнулся. — Конечно, ты так думал. О, теперь я понял. Извини, я не сразу сообразил, что за нами часто тащатся два пони. Ты знаешь мою привычку брать лошадей внаем, на случай если мне вздумается проехаться от Керзон-стрит верхом. И ты решил, что это тот самый случай.
Виконт вернулся к карете.
— Хардвик, отвези меня, пожалуйста, домой, — устало приказал он, думая о загадочной юной девушке. По-видимому, он никогда больше ее не встретит.
В карете виконт Броктон неожиданно сделал небольшое открытие, сразу поднявшее ему настроение. Он заметил на полу скомканный носовой платок из довольно грубой белой ткани, с вышитой буквой «К». Поднеся лоскут к носу, он узнал запах лаванды и лошади, а также хлеба с маслом.
Продолжая держать платок, виконт раздвинул все шторы и тщательно осмотрел карету. Вскоре он обнаружил на сиденье черствую корку, застрявшую между складками бархатных подушек. Он извлек хлеб и, осторожно держа его большим и указательным пальцами, принялся внимательно изучать, напоминая при этом сову.
Медленная ленивая улыбка тронула его губы. Виконт даже засмеялся, чем сильно удивил и напугал Хардвика с грумом. Он смеялся долго и громко.
— Я должен ее разыскать, — сказал он наконец сам себе. — Какая наглость, черт побери! Поджидала меня, чтобы убить, а сама тем временем устроила тут пикник.
Он все качал головой, даже после того, как, удовлетворенно вздохнув, протянул на противоположное сиденье и скрестил в лодыжках свои длинные ноги. Он снова воспрянул духом.
— Видит Бог, я должен ее найти, — продолжал он размышлять вслух, хихикая и подсовывая платок под свой прекрасный аристократический нос. — Я уверен, Арман боготворит кроху!
Глава 2
Есть справедливая испанская пословица: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».
Граф Честерфилд
Портленд-плейс отличалась от других улиц наиболее выгодным расположением и своими обитателями. Здесь жили самые интересные и влиятельные представители лондонского общества. Так, в доме номер десять обосновался адмирал лорд Рэдсток. Дом номер шестьдесят три занимал сэр Ральф Милбэнк, отец той девушки, что вышла замуж за Джорджа Гордона, лорда Байрона, и впоследствии была им покинута. И конечно же, здесь поселился вместе со своей овдовевшей матерью Саймон Роксбери, виконт Броктон. Возведенный им элегантный особняк, где он проводил основную часть сезона, значился под номером сорок девять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Значит, вы собираетесь меня застрелить, — сказал Саймон, своей расслабленной позой полностью опровергая готовность вырвать пистолет из наверняка уставшей девичьей руки. — Но вы намеревались сделать это по принципиальным соображениям, если мне не изменяет память. Стало быть, у вас имелись основания для этого небольшого маскарада. Да не покажется вам моя просьба чрезмерной, но, может, вы объясните, зачем все это понадобилось?
Девушка упорно нацеливала пистолет Саймону в грудь, пожалуй, держа его даже чуть тверже, чем последние полчаса.
— Заинтересовались наконец? А то я уже начала думать, что в вашей распрекрасной черепушке совсем пусто. Или ваших мозгов хватает только на то, чтобы передергивать карты, и ни на что другое!
Саймон усмехнулся и расслабился еще больше. Ясное дело, юной леди больше хотелось поговорить, нежели стрелять.
— Моя распрекрасная черепушка? О. вы мне льстите, мадам. Но продолжайте, прошу вас. Вы сказали — передергивать карты? Уверяю вас, мадам, за виконтом Броктоном, как известно, числится множество пороков, но шулерства среди них нет.
Саймон наблюдал, как пистолет слегка опустился, но затем возвратился в прежнее положение.
— Виконт Броктон? О ком вы говорите, черт побери? Кто это — виконт Броктон?
— У-у! — заулыбался Саймон. Густые черные тучи рассеялись — если не над всей землей, то у него над головой точно. Но его спутница, несомненно, все еще находилась в полосе затмения. — Я вижу, моя юная леди, вы слегка озадачены? Небольшая неувязка? Видимо, так. Позвольте представиться. — Он протянул руку, не выказывая ни малейших поползновений отнять пистолет. — Саймон Роксбери, виконт Броктон. Владелец недвижимости в Суссексе и многих других местах, перечислением коих не стану вас утомить. Теперь очередь за вами. Признайтесь, кто, вы думали, я такой?
Но похитительница, похоже, его не слышала и вместо этого бормотала себе под нос:
— Тупица, слабоумная! Нужно иметь пробку вместо мозгов, чтобы так ошибиться. Но я могу поклясться — герб был его!
— Герб? — прервал ее Саймон, предпочитая, чтобы она не забывала о пистолете, остававшемся у нее в руке. В конце концов, неизвестно, к чему могло привести небрежное обращение с оружием. — Вы, вероятно, имеете в виду роспись на дверце моей кареты? Сказать правду, это художество стоило мне недешево. Но если собираешься хвастать своей знатностью, не должно разъезжать по городу в обшарпанном экипаже, украшенном безвкусной мазней. Вы согласны со мной?
Жаль, что здесь нет Боунза и Армана, подумал Саймон и вздохнул. Он хотел, чтобы его друзья понаблюдали эту забавную сцену.
Чувствуя себя более чем счастливым, он поспешил подбавить захватчице беспокойства.
— Естественно, — продолжал он, — заниматься всей этой мишурой, чтобы поразить воображение своих знакомых, чертовски накладно, но приходится. Моя мать настояла.
— Не понимаю, как я… как я могла… — продолжала бормотать девушка. — Что? Вы о чем-то рассказывали? Зачем? Боже мой, сколько же вы говорите! У меня без вас проблем хватает. Разве вы не видите?
— Вижу. В самом деле, проблема существует. Разумеется, у вас и у меня. У нас обоих. Но соберитесь на минуту, дорогая моя разбойница, если это в ваших силах. — При этих любезных речах Саймон не мог сдержать удовлетворенной улыбки. — Кажется, я понимаю, что вдохновило вас на этот ночной подвиг. Может, вы позволите мне объяснить, как мне видится причина наших теперешних затруднений?
Девушка по-прежнему выглядела растерянной и молчала, как немая. Саймон воспользовался образовавшейся брешью и продолжил:
— Я поистине восхищен. Вы отправились этой ночью на Керзон-стрит, чтобы разыскать какого-то человека… некую одиозную личность, причинившую вам или кому-то из ваших близких весьма ощутимый ущерб. Возможно, это связано с картами. Вы решили незаметно пробраться в экипаж обидчика и там его подстеречь, но по ошибке оказались совсем в другой карете. Я могу приписать это темноте и дождю. Затем последовала целая вереница известных вам событий. И как после этого я должен исправлять положение? Да, я по-прежнему считаю, что мне придется провести небольшую беседу с Хардвиком. Я всегда считал, что мои слуги способны обеспечить мне надежную защиту. Оказывается, я ошибался, в чем убедился, оказавшись лицом к лицу с малявкой, размахивающей заряженным пистолетом. А лошади? Подумать только, пришлось терзать их так поздно ночью! И все из-за этого бесполезного путешествия! Как же мне не сердиться? О да, я должен быть вдвойне сердит. Возможно, даже взбешен. Разве я неподобающе одет, чтобы позволить себе яриться? Вот если бы на мне был черный клобук, может, я и…
— О Боже! Да замолчите же! У меня от вас разболелась голова. — Пистолет снова слегка повис, так как теперь его удерживала лишь одна маленькая ручка — другой девушка потирала виски. — Планировала, планировала — и на тебе! Выдавливала все силы по каплям, ради чего? Чтобы под конец тебя до смерти заговорил этот пустобрех! О, что мне теперь делать?
— Я внесу предложение, если позволите, — мягко сказал Саймон и продвинулся вперед, но не настолько, чтобы создать угрозу изъятия пистолета. — Не пора ли вам потихоньку отвести оружие?
Пистолет был вновь схвачен двумя руками, вскинут вверх и нацелен Саймону в сердце.
— Я так не думаю, милорд! — резко возразила девушка с той же странно притягательной хрипотцой. Даже обещая кровь и увечье, голос ее намекал на затемненную спальню и вполне земные наслаждения.
Но как можно думать о подобных вещах в такой неподходящий момент? Саймон решил, что ему следует получше изучить свой характер, так как в нем обнаружился какой-то странный изъян. Или таким образом прогрессировала глупость, о существовании которой он не подозревал? Но как бы то ни было, следовало признать, что голос девушки вызывал в нем множество приятных чувств.
— Нет, я решительно не собираюсь отдавать вам пистолет, — вновь сказала она. — Я не испытываю большого желания завершить эту ночь в участке, в кандалах.
— В кандалах? О, какая отвратительная вещь! Омерзительная! Разве джентльмен способен допустить такое? — Саймон очень осторожно подвинулся вправо и приподнял шторку, пропуская первые лучи зари, чтобы девушка могла видеть, что он говорит искренне. — Зачем же мне отправлять вас в участок? Вы не совершили никакого преступления. Уверяю вас, я часто заканчиваю вечера так, как сегодня. Приказываю кучеру отвезти меня куда-нибудь за город, чтобы отдохнуть во время прогулки. Это правда.
— Не подлизывайтесь! — сердито сказала девушка. — Я все равно вам не верю. И вы мне несимпатичны. Нисколько! Вы что-то чересчур веселы. Мне кажется, вы смеетесь надо мной.
Саймон не выдержал и громко расхохотался.
— Смеюсь над вами, дорогая? Естественно! А что же мне еще делать, черт побери?!
Через секунду пистолет был у него в руке. Возможно, это произошло даже раньше, чем похитительница успела понять намерение своего пленника. Счастливый сюрприз — результат концентрации внимания и точно рассчитанного движения.
— А теперь… — Он остановился, видя, как она жмется к сиденью, в страхе за свою жизнь, и опустил пистолет в карман. — Теперь, я думаю, вы позволите мне переброситься парой слов с Хардвиком относительно того, куда нам ехать. Хорошо?
С этими словами Саймон потянулся к дверце, не сводя любопытного взгляда со своей спутницы. Давая слуге указания, он тем временем провел беглое исследование. Маленькая хрупкая фигурка под слишком широким плащом с капюшоном. На лице, вокруг рта и носа, повязка из черного шелкового кашне. Прямо как в театре, на сцене. Единственная неприкрытая часть лица — глаза, огромные и испуганные. Очаровательные зеленые глаза. Саймон всегда питал слабость к зеленому.
— Ну вот, так будет лучше, — сказал он, переговорив с кучером, который, пробормотав несколько не слишком теплых слов по поводу пристрастия его сиятельства к спиртному, остановил лошадей и начал разворачивать карету. — Нам предстоит проделать обратный довольно долгий путь в Лондон. Но соблаговолите ли по дороге поведать мне вашу историю?
Девушка хотела подтянуть кашне выше, чтобы спрятать глаза, но не стала. Тогда она не смогла бы держать собеседника в поле зрения. Саймон отметил, что брови ее хоть и темные, но не черные. Это косвенно указывало на то, что ее волосы должны быть не темнее лесного ореха. Цвет вполне подходил к ее замечательно чистой молочно-белой коже.
— Мне нечего вам рассказывать, милорд! — сердито сказала девушка. — Вы правы, я просто приняла вас за другого. Отпустите меня или передайте страже, когда доедем до заставы. Я не обязана давать вам объяснения.
— Дорогая моя, я все никак не решу, стоит ли обратить ваше внимание на то, что вы неправильно себя ведете. Можно подумать, что пистолет до сих пор в ваших руках. Но не будем об этом. Давайте поговорим о чем-нибудь более приятном, хорошо? — Саймон открыл небольшую дверцу в боковую нишу, где помещались серебряный графин и полдюжины мелких стаканов. — Не желаете бренди? Рассвет всегда знобок и неприветлив, вы не находите?
Девушка отказывалась отвечать. Саймон пожал плечами, открыл графин и наполнил один из стаканов на три пальца. Отпив, он прикрыл на секунду глаза. Жидкое тепло пробежало сквозь горло и согрело желудок. Неудивительно, что виконтесса так благоволила к коньяку, хотя он сам предпочитал шампанское.
— Отлично. Как вас зовут, прекрасная леди? — Саймон буравил девушку глазами. — Просто сообщите мне имя — и дело с концом. Ни стражи, ни магистрата, ни тюрьмы. Назовите имя — и вы свободны. Шепните, если желаете.
Прислоненная к подушкам спина распрямилась, от чего хрупкая фигура девушки стала выше на целый дюйм.
— Я скорее умру, чем сообщу вам мое имя, сэр!
— Господи, чего вы так боитесь? Надо полагать, существует веская причина, чтобы хранить его в тайне? — Саймон с удовольствием наблюдал глубокое возмущение, отразившееся на ее лице. Получить эти сведения он без особого труда мог и позже, так как не собирался позволить ей полностью исчезнуть из его жизни. В данный момент его гораздо больше интересовало другое. — Я хочу выяснить, кто тот мужчина. В отношении кого вы замышляли этой ночью самое отвратительное убийство? Не исключено, что я сочту нужным предостеречь этого человека. С другой стороны, если он действительно шулер, имеет смысл не вмешиваться, а остаться в рядах зрителей. Я человек терпимый и с добрым сердцем, в разумных пределах. Во всяком случае, так обо мне говорят. Но есть у меня и свои маленькие пороки.
Девушка выставила вперед руки — в знак того, что уступает.
— Если это заставит вас замолчать, я с превеликой радостью назову его имя. Ноэль Кинси, граф Филтон. Более одиозного, ужасного, бессердечного…
— Подлого, презренного и опасного человека трудно сыскать, — продолжил Саймон, потрясенный до глубины души, хоть он и не подал вида. Девушка не должна была ничего знать. — Вы что, напрочь лишились ума? Он у вас и без того бесконечно мал. Я мог отнять у вас оружие в любой момент, но Филтон не только завладел бы им, но и в мгновение ока обернул против вас. Сейчас я склоняюсь к тому, что надежнее поместить вас под стражу. Пожалуй, я так и сделаю. Или велю Хардвику заехать в Вифлеемскую королевскую больницу, где вас обеспечат смирительной рубашкой. По-моему, вы окончательно свихнулись. Ничего другого я предположить не в силах.
— Ваши предположения мне безразличны, милорд! — разгневалась девушка. И незамедлительно подтвердила свое заявление, продемонстрировав гораздо большие ресурсы, нежели он ожидал, выхватив из-под злосчастного плаща второй пистолет. Последовавший за этим негромкий щелчок означал, что курок взведен. — А теперь, я полагаю, если вы авансом примете мои извинения, настало время пожелать друг другу хорошо выспаться.
Затем, видимо, желая доказать виконту, что он потерпел поражение, девушка с силой брыкнула ногой. Тяжелый деревянный башмак угодил Саймону прямо в голову.
После жестокого удара в мозгу его наступил полнейший хаос.
Действуя больше под влиянием вспыхнувшего гнева, нежели здравого смысла, Саймон схватился за башмак и рванулся к девушке, которая уже взялась за ручку дверцы. Завязалась борьба, и пистолет выстрелил. Пуля, едва не лишив Саймона левого уха, с жужжанием врезалась в заднюю стенку кареты. Хардвик крикнул на лошадей и рванул назад вожжи, заставив еле тащившуюся усталую упряжку остановиться. В ту же секунду незнакомка толкнула дверцу и выпорхнула из кареты.
У Саймона в ушах еще стоял звон выстрела, синий пороховой дым запечатал горло. В этом удушливом чаду реакция его оказалась чуть медленнее обычной. Когда Саймон выскочил из кареты, ему оставалось только наблюдать, как девушка, теперь без обоих башмаков, легко вспрыгнула на одну из двух верховых лошадей. Несомненно, эти лошади постоянно следовали за экипажем. Она крикнула какому-то человеку с вожжами: «За мной!» — и поскакала.
Они удалились вдвоем, словно актеры со сцены. Это было поистине ошеломляющее зрелище, тем более что для своего прыжка чертова кукла даже не потрудилась использовать стремя. Расставив ноги в чулках, она приземлилась точно на спину лошади, причем так ловко, что ей позавидовали бы многие из знакомых виконта.
Всадники развернулись и быстро помчались прочь. Саймон проводил их взглядом и направился к своему груму. Тот как раз вылез из закутка, где он спал, и в данную минуту еще пытался прогнать из глаз остатки сна. Саймон подошел к слуге и самым любезным тоном спросил его, не нашел ли он чертовски странным, что их карету от самого Лондона провожает всадник со второй лошадью на привязи.
По ходу опроса деревянные башмаки, каким-то образом оказавшиеся в руках Саймона, проделали несколько витков и полетели в воздух с впечатляющей силой, а затем один за другим на близком расстоянии попадали в стелющиеся вдоль дороги кусты.
— Милорд?! — воскликнул грум, на глазах теряя присутствие духа от редкой физической мощи своего хозяина и еще более редкой словесной атаки с его стороны. — Я думал, они с вами, милорд.
— Со мной? — Саймон наконец взял себя в руки. Он даже улыбнулся. — Конечно, ты так думал. О, теперь я понял. Извини, я не сразу сообразил, что за нами часто тащатся два пони. Ты знаешь мою привычку брать лошадей внаем, на случай если мне вздумается проехаться от Керзон-стрит верхом. И ты решил, что это тот самый случай.
Виконт вернулся к карете.
— Хардвик, отвези меня, пожалуйста, домой, — устало приказал он, думая о загадочной юной девушке. По-видимому, он никогда больше ее не встретит.
В карете виконт Броктон неожиданно сделал небольшое открытие, сразу поднявшее ему настроение. Он заметил на полу скомканный носовой платок из довольно грубой белой ткани, с вышитой буквой «К». Поднеся лоскут к носу, он узнал запах лаванды и лошади, а также хлеба с маслом.
Продолжая держать платок, виконт раздвинул все шторы и тщательно осмотрел карету. Вскоре он обнаружил на сиденье черствую корку, застрявшую между складками бархатных подушек. Он извлек хлеб и, осторожно держа его большим и указательным пальцами, принялся внимательно изучать, напоминая при этом сову.
Медленная ленивая улыбка тронула его губы. Виконт даже засмеялся, чем сильно удивил и напугал Хардвика с грумом. Он смеялся долго и громко.
— Я должен ее разыскать, — сказал он наконец сам себе. — Какая наглость, черт побери! Поджидала меня, чтобы убить, а сама тем временем устроила тут пикник.
Он все качал головой, даже после того, как, удовлетворенно вздохнув, протянул на противоположное сиденье и скрестил в лодыжках свои длинные ноги. Он снова воспрянул духом.
— Видит Бог, я должен ее найти, — продолжал он размышлять вслух, хихикая и подсовывая платок под свой прекрасный аристократический нос. — Я уверен, Арман боготворит кроху!
Глава 2
Есть справедливая испанская пословица: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты».
Граф Честерфилд
Портленд-плейс отличалась от других улиц наиболее выгодным расположением и своими обитателями. Здесь жили самые интересные и влиятельные представители лондонского общества. Так, в доме номер десять обосновался адмирал лорд Рэдсток. Дом номер шестьдесят три занимал сэр Ральф Милбэнк, отец той девушки, что вышла замуж за Джорджа Гордона, лорда Байрона, и впоследствии была им покинута. И конечно же, здесь поселился вместе со своей овдовевшей матерью Саймон Роксбери, виконт Броктон. Возведенный им элегантный особняк, где он проводил основную часть сезона, значился под номером сорок девять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33