Она пошла на звук. На кухне Зак и Кайла помешивали горячий шоколад в своих чашках.
– Извини, – сказал Зак. – Мы старались не шуметь, чтобы не разбудить тебя.
– Мы уже час разговариваем, – с улыбкой заметила Кайла. – Мы помирились.
Оливия почувствовала, как ее сердце дрогнуло в груди.
На следующее утро Кайла была в школе, Зак на работе, а Оливия отправилась в город за покупками. Она хотела отыскать для Кайлы что-нибудь особенное, чтобы подарить за участие в конкурсе. Не важно, что случится в конце, но Кайла должна чувствовать, что она настоящая красавица внутри.
Проходя мимо ювелирного магазина, Оливия решила, что кулон на цепочке будет идеальным подарком. Сердечко, которое будет символизировать ее любовь к Кайле.
День святого Валентина был не за горами, так что Оливия не удивилась, увидев, что в магазине полно народу. Она рассматривала витрины, выбирая то, что ей нужно, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Оливия подняла глаза и увидела Жаклин Маккорд.
– Привет, Жаклин, – сказала Оливия.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросила та.
Это несколько смутило Оливию.
– Думаю, я слышала твое имя на одном из собраний.
– Нет, ты не могла его там слышать, – возразила Жаклин. – Матерей не представляли. Это Зак рассказал тебе обо мне?
Оливия окинула взглядом переполненный магазин. Если бы она оказалась с Жаклин наедине, она бы начала волноваться.
– По правде сказать, я упомянула как-то, что встретила тебя в магазине, и описала твою внешность. Зак назвал мне твое имя.
– Странно, что он еще помнит, как я выгляжу, – сказала Жаклин.
Оливия наклонилась к витрине.
– Я бы хотела купить этот кулон на цепочке, – сказала она.
– Значит, ты вернулась, – сказала Маккорд. – Теперь, когда Зак стал богатым архитектором, все считают, что он как сыр в масле катается. Тринадцать лет назад ты не хотела ничего общего иметь ни с ним, ни с его ребенком.
Оливия ахнула, но быстро взяла себя в руки. Она повернулась к прилавку.
– Я хотела бы купить этот кулон на цепочке.
– Ты этого даже не отрицаешь! – воскликнула Жаклин. – Когда я интересовалась Заком, у него ничего не было. У него и родителей-то, можно сказать, не было. Ему нечего было предложить, а я все равно любила его.
Весь этот разговор был каким-то безумием.
– Жаклин, я думаю, ты забываешь, что я мать Кайлы. Я влюбилась в него, когда ему было семнадцать, хотя не могу сказать, что он не мог ничего предложить. Он предложил очень даже многое.
– Прибереги эти слова для конкурса «Истинная красота», – сказала Жаклин.
– Я в нем не участвую, – сказала Оливия, повернулась и вышла из магазина.
Она сильнее намотала шарф, выходя на морозный воздух. В соседнем городе тоже был ювелирный магазин. Ей оставалось только надеяться, что там никто не слышал про Зака Арчера.
Только Оливия застегнула цепочку на шее Кайлы, как раздался звонок в дверь.
На пороге стояли близняшки Абернети, Дини Маккорд и Брианна Суитсер.
– Мы хотели бы поговорить с Кайлой, – сказала Брианна.
Оливии это не понравилось.
– Кайла, – позвала она, – пришли конкурсантки.
Кайла подбежала к двери:
– А где Сесили?
Брианна сделала вид, что не заметила этого вопроса.
– Мы пришли сюда все вместе, чтобы сообщить тебе, что мы проголосовали против твоего участия в конкурсе. Если у тебя действительно есть внутренняя красота, ты поступишь правильно и уйдешь с конкурса.
Кайла взглянула на Оливию, потом снова на Брианну:
– Почему я должна уходить?
– Потому что мы знаем, что за всем, что происходит, стоишь именно ты.
– Сесили тоже так считает? – поинтересовалась Кайла. – Ее здесь нет.
– Мы не такие легковерные, как Сесили, – сказала Ева.
– Девочки, – вставила свое слово Оливия, – Кайла не настроена уходить с конкурса. Мы как раз собирались поужинать, так что извините. – Оливия закрыла дверь, и глаза Кайлы наполнились слезами.
– Они все меня ненавидят, – сказала она.
– Кайла, мне очень жаль, что твое участие в конкурсе омрачается всеми этими проблемами, – сказала Оливия. – Я знаю, это тяжело, но если ты попробуешь сосредоточиться на том, что ты делаешь, на написании своего сочинения и речи, продолжишь заниматься в школе, все будет просто замечательно. Постарайся не слишком много думать о неприятностях.
– Все они завистливые суки!
Оливия была так поражена, что едва не выронила чашку с чаем.
– Кайла!
– А что я могу поделать? Они суки, и они очень завистливые, – с вызовом сказала Кайла. – Я их всех ненавижу. – Она поднялась по лестнице, заперлась в своей комнате и врубила стерео на полную мощность.
Зазвонил сотовый.
«Пожалуйста, пусть это будет Зак, который скажет, что едет домой…»
Это была Айви! Она взяла выходной в среду и собиралась приехать утром. Оливия так обрадовалась этому известию, что тут же перезвонила Аманде. Всего через два дня она встретится с сестрами.
Зак, как всегда, сопроводил Оливию к коттеджу в среду утром. Но Оливия едва смогла открыть дверь.
Все было разрушено. Все было перевернуто вверх ногами. Осколки стекла и посуды покрывали пол. Диван был разрезан. А портрет, изображавший Уильяма и трех его дочерей, был залит жидкостью, похожей на моторное масло.
На стене спальни красовалась надпись: «ДОЧЬ ПОШЛА В МАТЬ. ГРЯЗНЫЕ ШЛЮХИ».
Оливия ахнула. Зак разразился ругательствами.
– Привет!
Джоанна стояла на пороге, оглядывая беспорядок.
– Кто-то тут славно повеселился.
– Похоже на то, – согласилась Оливия. – Не знаешь, случайно, кто?
– О чем ты? – спросила Джоанна. Она заметно нервничала.
– Вот твои чеки, – сказала Оливия, чуть ли не швыряя их в лицо Джоанны. Она взяла форму, подписала ее и отдала обратно. – С сегодняшнего дня я либо буду приезжать к тебе в магазин, либо можешь заезжать домой к Заку.
– Мне нужно будет поговорить об этом с адвокатом, – сказала Джоанна. – Если он разрешит, я буду каждое утро в восемь часов заезжать к Заку.
Зак вызвал полицию. Через несколько минут два офицера и полгорода зевак были у дома. Офицеры сказали, что преступник опять не оставил ни единой улики.
Трудно ожидать чего-то иного, учитывая, что двоюродный брат Марни Суитсер служит в полиции.
Айви тоже не удалось ничего добиться. Когда Оливия позвонила Айви и Аманде и сказала, что им придется встретиться в другом месте – дома у Зака, Айви сказала, что первым делом отправится в полицейский участок.
– Казалось бы, погром в доме в этой местности должен вызвать в Блубери переполох, – сказала Айви, приехав домой к Заку. – Офицер, с которым я разговаривала, отнесся к этому так, словно это то же самое, что перейти улицу в неположенном месте.
– Мне еще о многом следует тебе рассказать, – сказала Оливия, обнимая сестру. – Я так рада тебя видеть, Айви.
– Я тоже, Оливия, – сказала Айви. – Я волнуюсь за тебя.
– Со мной все в порядке, – заверила Оливия сестру.
– Аманда уже приехала? – спросила Айви.
В то же мгновение во двор въехала белая машина.
– Ага, – с улыбкой ответила Оливия.
Аманда выбралась из машины и осмотрела дом и окрестности. Ее длинные каштановые волосы сияли на ярком солнце.
– Великолепный дом. Но я его не помню. А ведь я часто гуляла по этой части пляжа.
– Зак построил его только восемь лет назад, – объяснила Оливия. – Он архитектор.
– Давай рассказывай, – потребовала Аманда, когда они вошли внутрь. – Как вы встретились? У вас тут что, жаркий страстный роман?
Сестры устроились в гостиной. Кофе заваривался, а до прихода Кайлы из школы оставалось еще целых два часа. Оливия набрала побольше воздуха в грудь и рассказала им все.
Аманда глубоко вздохнула:
– О Боже, Оливия. Подумать только, через что тебе пришлось пройти. Дом для беременных подростков! – Она покачала головой. – Если бы я только знала. Я бы отыскала тебя, хотя бы для того, чтобы обнять и сказать, что все будет в порядке.
Айви заговорила не сразу:
– Не думаю, что меня бы это взволновало, Оливия. Я тогда считала тебя одной из «золотых» девочек, великолепной, богатой, идеальной. Даже на следующее лето, когда ты вернулась в Блубери в последний раз, я и понятия не имела, что ты прошла через все это.
– Думаю, я приучилась скрывать свои эмоции, – сказала Оливия. – Мы все это неплохо делали, не так ли?
– Мы так и не стали близки в то время. Не научились делиться своими переживаниями, – сказала Айви.
Аманда сделала глоток кофе.
– Надеюсь, теперь все изменится.
Айви поднялась, подошла к окну и посмотрела на заснеженный пляж.
– Как он мог сказать тебе, что ребенок умер? – Она повернулась к Оливии. – Как мог с тобой так поступить? А затем передать младенца семнадцатилетнему парню, у которого не было семьи? О чем, черт возьми, он думал?
– Но ведь в конце концов все вышло нормально, – заметила Аманда. – Зак справился.
Оливия кивнула:
– В семнадцать лет он был просто великолепен. Разумеется, отец терпеть его не мог, считал никчемным. А когда узнал, что я с ним встречаюсь, запретил мне его видеть. – Она вспомнила слова Камиллы. – Одна моя знакомая считает, что Уильям доверил ребенка Заку, чтобы в один прекрасный день мы могли снова оказаться вместе. Что вы об этом думаете?
– Этот прекрасный день наступил после смерти Уильяма, – сказала Айви. – А что, если бы он прожил еще десять, двадцать, тридцать лет? Неужели он бы вечно держал тебя вдали от ребенка?
Об этом Оливия не подумала.
– Мы никогда не понимали отца, – сказала Аманда.
– Кроме того, Уильям посылал открытки Кайле на день рождения и Рождество от твоего имени, – размышляла Айви. – Невероятно. Я никак не могу решить, говорит это в его пользу или нет.
Оливия кивнула:
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Все так запутанно.
Айви опять села на диван.
– Судя по тому, что ты рассказываешь, у вас с Кайлой все замечательно.
– Да, – кивнула Оливия. – Несмотря на то что у нее трудный возраст.
Айви с Амандой рассмеялись.
– Хорошо, хватит обо мне, – сказала Оливия. – Теперь я хочу услышать что-нибудь о вас. Ты привезла фотографии моего замечательного племянника? – спросила она у Аманды.
Аманда улыбнулась и вытащила конверт из сумочки.
– Разумеется!
– Диклан хочет, чтобы мы как можно скорее завели ребенка, – сказала Айви, рассматривая вместе с сестрами фотографии очаровательного Томми. – Но мне хочется еще несколько лет подождать.
– Он мечтает о настоящей семье, несмотря на то что он все еще учится? – спросила Аманда. – Это смело.
– Да, потому что он целыми днями будет пропадать в университете, – сказала Айви с улыбкой. – Ему до окончания МВА еще целый год. – Она снова встала, подошла к окну и стала смотреть на небо с встревоженным выражением лица.
– Айви? – окликнула ее Оливия. – С тобой все в порядке?
– Я немного волнуюсь по поводу своего письма, – сказала она. – Я получу его двадцатого марта. И мне придется открыть его двадцатого марта. Это день моей свадьбы. Так когда же мне его открывать – до того, как я скажу «Я согласна», или после?
При чтении завещания Оливия узнала, что Уильям не одобрял Диклана. Привлекательный сын одной из подруг матери Айви, он некогда работал на корпорацию Уильяма, а затем поступил в школу бизнеса.
– Он работал на Уильяма? – спросила Аманда. – Непосредственно?
– Нет, – ответила Айви. – Последние несколько лет Уильям был лишь номинальным хозяином компании. Он даже не занимался работой. Если верить Диклану, Уильям считал, что простой студент недостоин его дочери. Не представляю, что он мог иметь против Диклана. Уильям только сказал однажды, что Диклан ему не нравится и что я совершаю большую ошибку, выходя за него замуж.
– И ничего не объяснил? – спросила Аманда.
Айви пожала плечами:
– Мама считает, что Уильям просто пытался меня контролировать. Как и Диклан. И мне, по правде сказать, наплевать на то, что думал Уильям. Но меня это беспокоит.
– Потому что ты думаешь, что Уильяму было кое-что известно о Диклане? – спросила Оливия.
– Думаю, да, – сказала Айви. – Но что? Если он знал, что Диклан гуляет направо и налево, почему он просто не сказал мне об этом? Или если он растратил какие-то деньги или что-то в этом роде. Почему просто не сказать мне, в чем проблема? Зачем скрывать?
– До дня твоей свадьбы, – добавила Оливия. – Если бы он собирался раскрыть этот секрет по поводу Диклана, то логичней было бы попросить тебя открыть конверт на рассвете. Прежде, чем ты выйдешь замуж.
Айви провела рукой по волосам.
– Именно этого я и не понимаю. Словно Уильяму не важно, выйду я замуж или нет. Мама думает, что он что-то замыслил. Но я понятия не имею что. Я уверена, что должна получить гостиницу в Нью-Джерси. Это единственная недвижимость, которая у него осталась. И еще там будет свод глупых правил, которые мне придется выполнять, точь-в-точь как это было и у вас.
– Я так рада, что в моем письме не говорилось, что я должна провести эти тридцать дней в коттедже, – сказала Оливия. – Я и подумать не могу о том, чтобы провести там еще хоть одну ночь.
– Я так волнуюсь по поводу того, что здесь происходит, – сказала Айви. – Ты уверена, что с вами все будет в порядке?
– Не знаю, – честно сказала Оливия. – И не знаю, что произойдет, когда тридцать дней кончатся. Осталось две недели.
– Хочешь сказать, это зависит от Зака? – спросила Аманда.
Оливия кивнула:
– Кайла – моя дочь. Так что мой дом там, где ее дом. Просто я не уверена, что жить мы будем здесь. Я не знаю, что по этому поводу думает Зак и чего он хочет.
– А чего хочешь ты? – спросила Айви.
– Я так его люблю, – призналась Оливия. – И больше всего на свете хочу, чтобы мы стали семьей.
– Может, тебе следует рассказать ему об этом? – посоветовала Аманда.
Оливия закрыла глаза и подумала о Заке. О том, как он приходил к ней по ночам. О том, как они страстно занимались любовью. Трудно было сказать, что чувствовал Зак. Она знала, что привлекает его в сексуальном плане. И она была матерью его ребенка. Уже одно это связывало их неразрывными узами.
Но любил ли ее Зак? Этого она не знала.
Глава 21
Когда Зак и Оливия приехали в магазин Джоанны в восемь утра на следующее утро, дверь была открыта, но Джоанны нигде не было видно.
– Джоанна? – позвала Оливия. Никакого ответа.
Зак тронул Оливию за руку и указал под шторку примерочной кабинки. Эти красные замшевые сапоги на высоком каблуке он узнает где угодно. И эти приторно-сладкие духи.
– Да вы срослись в области бедер, – раздался знакомый голос из примерочной. – Вас нужно топором разрубить.
Что ж, даже хорошо, что Марни оказалась здесь и отпускает язвительные комментарии. У Зака в кармане был диктофон. Он хотел разговорить Джоанну на ее собственной территории, но, возможно, им удастся прищучить саму королеву неприятностей.
Оливия бросила на Зака взволнованный взгляд и сжала его руку.
Марни вышла из примерочной. На ней были обтягивающие джинсы и черный кружевной лифчик.
– Зак, мне нужно мужское мнение, не поможешь? Какой цвет мне идет больше? – спросила она, прикладывая к себе поочередно белый и черный свитера.
– Мне больше нравится, когда ты одета не так вульгарно, – сказал Зак.
Марни рассмеялась.
– Я слышал, что Дон отказался от участия в конкурсе в качестве судьи, – заметил Зак. – Вряд ли тебе удастся соблазнить Перл, так что, думаю, отныне конкурс будет проходить честно.
Улыбка Марни исчезла.
– Джоанна, я привезла тебе чеки, – крикнула Оливия. – Ты здесь?
– Джоанна плохо себя чувствует, – сказала Марни. – Я пообещала ей помочь собирать твои чеки и давать тебе форму на подпись. Мы же двоюродные сестры, в конце концов. Это меньшее, что я могу сделать.
Зак уставился на нее, внутри у него все сжалось.
– Тогда мы лучше заедем к ней домой. Лучше, чтобы все было по правилам. Она что, приболела?
– Вообще-то она расшибла голову. Такая неуклюжая. Наткнулась прямо на дверь.
– Правда? – удивился Зак. – Я думал, что человек, который везде ходит на двенадцатисантиметровых каблуках, держится на ногах довольно неплохо.
– Это еще раз доказывает, что знаешь ты не так уж много, – сказала Марни и повернулась к Оливии: – Можешь оставить чеки на прилавке. Форма лежит там же. Пока Джоанна не встанет на ноги, этим буду заниматься я.
– Я бы предпочла иметь дело непосредственно с Джоанной, – сказала Оливия. – Пойдем, Зак.
– На вашем месте я бы не тратила время, – быстро сказала Марни. – У нее сотрясение мозга, и ей прописан постельный режим. Вообще-то она в больнице.
Колокольчик над дверью зазвенел, и в магазин вошли несколько женщин. Зак заметил, что Оливия заметно расслабилась.
– Я сообщу адвокатам, что ты отказалась от борьбы за наследство, – проговорила Марни. – Джоанна сказала, что у тебя есть промежуток всего в пятнадцать минут каждое утро, чтобы предоставить чеки и подписать форму. А сейчас уже восемь двадцать.
– Вообще-то, Марни, – сообщила ей Оливия, – я читала мелкий шрифт в письме отца. Там сказано, что если Джоанна Коул не может выполнить свои обязанности смотрителя в течение этих тридцати дней, то коттедж автоматически становится моим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
– Извини, – сказал Зак. – Мы старались не шуметь, чтобы не разбудить тебя.
– Мы уже час разговариваем, – с улыбкой заметила Кайла. – Мы помирились.
Оливия почувствовала, как ее сердце дрогнуло в груди.
На следующее утро Кайла была в школе, Зак на работе, а Оливия отправилась в город за покупками. Она хотела отыскать для Кайлы что-нибудь особенное, чтобы подарить за участие в конкурсе. Не важно, что случится в конце, но Кайла должна чувствовать, что она настоящая красавица внутри.
Проходя мимо ювелирного магазина, Оливия решила, что кулон на цепочке будет идеальным подарком. Сердечко, которое будет символизировать ее любовь к Кайле.
День святого Валентина был не за горами, так что Оливия не удивилась, увидев, что в магазине полно народу. Она рассматривала витрины, выбирая то, что ей нужно, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Оливия подняла глаза и увидела Жаклин Маккорд.
– Привет, Жаклин, – сказала Оливия.
– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – спросила та.
Это несколько смутило Оливию.
– Думаю, я слышала твое имя на одном из собраний.
– Нет, ты не могла его там слышать, – возразила Жаклин. – Матерей не представляли. Это Зак рассказал тебе обо мне?
Оливия окинула взглядом переполненный магазин. Если бы она оказалась с Жаклин наедине, она бы начала волноваться.
– По правде сказать, я упомянула как-то, что встретила тебя в магазине, и описала твою внешность. Зак назвал мне твое имя.
– Странно, что он еще помнит, как я выгляжу, – сказала Жаклин.
Оливия наклонилась к витрине.
– Я бы хотела купить этот кулон на цепочке, – сказала она.
– Значит, ты вернулась, – сказала Маккорд. – Теперь, когда Зак стал богатым архитектором, все считают, что он как сыр в масле катается. Тринадцать лет назад ты не хотела ничего общего иметь ни с ним, ни с его ребенком.
Оливия ахнула, но быстро взяла себя в руки. Она повернулась к прилавку.
– Я хотела бы купить этот кулон на цепочке.
– Ты этого даже не отрицаешь! – воскликнула Жаклин. – Когда я интересовалась Заком, у него ничего не было. У него и родителей-то, можно сказать, не было. Ему нечего было предложить, а я все равно любила его.
Весь этот разговор был каким-то безумием.
– Жаклин, я думаю, ты забываешь, что я мать Кайлы. Я влюбилась в него, когда ему было семнадцать, хотя не могу сказать, что он не мог ничего предложить. Он предложил очень даже многое.
– Прибереги эти слова для конкурса «Истинная красота», – сказала Жаклин.
– Я в нем не участвую, – сказала Оливия, повернулась и вышла из магазина.
Она сильнее намотала шарф, выходя на морозный воздух. В соседнем городе тоже был ювелирный магазин. Ей оставалось только надеяться, что там никто не слышал про Зака Арчера.
Только Оливия застегнула цепочку на шее Кайлы, как раздался звонок в дверь.
На пороге стояли близняшки Абернети, Дини Маккорд и Брианна Суитсер.
– Мы хотели бы поговорить с Кайлой, – сказала Брианна.
Оливии это не понравилось.
– Кайла, – позвала она, – пришли конкурсантки.
Кайла подбежала к двери:
– А где Сесили?
Брианна сделала вид, что не заметила этого вопроса.
– Мы пришли сюда все вместе, чтобы сообщить тебе, что мы проголосовали против твоего участия в конкурсе. Если у тебя действительно есть внутренняя красота, ты поступишь правильно и уйдешь с конкурса.
Кайла взглянула на Оливию, потом снова на Брианну:
– Почему я должна уходить?
– Потому что мы знаем, что за всем, что происходит, стоишь именно ты.
– Сесили тоже так считает? – поинтересовалась Кайла. – Ее здесь нет.
– Мы не такие легковерные, как Сесили, – сказала Ева.
– Девочки, – вставила свое слово Оливия, – Кайла не настроена уходить с конкурса. Мы как раз собирались поужинать, так что извините. – Оливия закрыла дверь, и глаза Кайлы наполнились слезами.
– Они все меня ненавидят, – сказала она.
– Кайла, мне очень жаль, что твое участие в конкурсе омрачается всеми этими проблемами, – сказала Оливия. – Я знаю, это тяжело, но если ты попробуешь сосредоточиться на том, что ты делаешь, на написании своего сочинения и речи, продолжишь заниматься в школе, все будет просто замечательно. Постарайся не слишком много думать о неприятностях.
– Все они завистливые суки!
Оливия была так поражена, что едва не выронила чашку с чаем.
– Кайла!
– А что я могу поделать? Они суки, и они очень завистливые, – с вызовом сказала Кайла. – Я их всех ненавижу. – Она поднялась по лестнице, заперлась в своей комнате и врубила стерео на полную мощность.
Зазвонил сотовый.
«Пожалуйста, пусть это будет Зак, который скажет, что едет домой…»
Это была Айви! Она взяла выходной в среду и собиралась приехать утром. Оливия так обрадовалась этому известию, что тут же перезвонила Аманде. Всего через два дня она встретится с сестрами.
Зак, как всегда, сопроводил Оливию к коттеджу в среду утром. Но Оливия едва смогла открыть дверь.
Все было разрушено. Все было перевернуто вверх ногами. Осколки стекла и посуды покрывали пол. Диван был разрезан. А портрет, изображавший Уильяма и трех его дочерей, был залит жидкостью, похожей на моторное масло.
На стене спальни красовалась надпись: «ДОЧЬ ПОШЛА В МАТЬ. ГРЯЗНЫЕ ШЛЮХИ».
Оливия ахнула. Зак разразился ругательствами.
– Привет!
Джоанна стояла на пороге, оглядывая беспорядок.
– Кто-то тут славно повеселился.
– Похоже на то, – согласилась Оливия. – Не знаешь, случайно, кто?
– О чем ты? – спросила Джоанна. Она заметно нервничала.
– Вот твои чеки, – сказала Оливия, чуть ли не швыряя их в лицо Джоанны. Она взяла форму, подписала ее и отдала обратно. – С сегодняшнего дня я либо буду приезжать к тебе в магазин, либо можешь заезжать домой к Заку.
– Мне нужно будет поговорить об этом с адвокатом, – сказала Джоанна. – Если он разрешит, я буду каждое утро в восемь часов заезжать к Заку.
Зак вызвал полицию. Через несколько минут два офицера и полгорода зевак были у дома. Офицеры сказали, что преступник опять не оставил ни единой улики.
Трудно ожидать чего-то иного, учитывая, что двоюродный брат Марни Суитсер служит в полиции.
Айви тоже не удалось ничего добиться. Когда Оливия позвонила Айви и Аманде и сказала, что им придется встретиться в другом месте – дома у Зака, Айви сказала, что первым делом отправится в полицейский участок.
– Казалось бы, погром в доме в этой местности должен вызвать в Блубери переполох, – сказала Айви, приехав домой к Заку. – Офицер, с которым я разговаривала, отнесся к этому так, словно это то же самое, что перейти улицу в неположенном месте.
– Мне еще о многом следует тебе рассказать, – сказала Оливия, обнимая сестру. – Я так рада тебя видеть, Айви.
– Я тоже, Оливия, – сказала Айви. – Я волнуюсь за тебя.
– Со мной все в порядке, – заверила Оливия сестру.
– Аманда уже приехала? – спросила Айви.
В то же мгновение во двор въехала белая машина.
– Ага, – с улыбкой ответила Оливия.
Аманда выбралась из машины и осмотрела дом и окрестности. Ее длинные каштановые волосы сияли на ярком солнце.
– Великолепный дом. Но я его не помню. А ведь я часто гуляла по этой части пляжа.
– Зак построил его только восемь лет назад, – объяснила Оливия. – Он архитектор.
– Давай рассказывай, – потребовала Аманда, когда они вошли внутрь. – Как вы встретились? У вас тут что, жаркий страстный роман?
Сестры устроились в гостиной. Кофе заваривался, а до прихода Кайлы из школы оставалось еще целых два часа. Оливия набрала побольше воздуха в грудь и рассказала им все.
Аманда глубоко вздохнула:
– О Боже, Оливия. Подумать только, через что тебе пришлось пройти. Дом для беременных подростков! – Она покачала головой. – Если бы я только знала. Я бы отыскала тебя, хотя бы для того, чтобы обнять и сказать, что все будет в порядке.
Айви заговорила не сразу:
– Не думаю, что меня бы это взволновало, Оливия. Я тогда считала тебя одной из «золотых» девочек, великолепной, богатой, идеальной. Даже на следующее лето, когда ты вернулась в Блубери в последний раз, я и понятия не имела, что ты прошла через все это.
– Думаю, я приучилась скрывать свои эмоции, – сказала Оливия. – Мы все это неплохо делали, не так ли?
– Мы так и не стали близки в то время. Не научились делиться своими переживаниями, – сказала Айви.
Аманда сделала глоток кофе.
– Надеюсь, теперь все изменится.
Айви поднялась, подошла к окну и посмотрела на заснеженный пляж.
– Как он мог сказать тебе, что ребенок умер? – Она повернулась к Оливии. – Как мог с тобой так поступить? А затем передать младенца семнадцатилетнему парню, у которого не было семьи? О чем, черт возьми, он думал?
– Но ведь в конце концов все вышло нормально, – заметила Аманда. – Зак справился.
Оливия кивнула:
– В семнадцать лет он был просто великолепен. Разумеется, отец терпеть его не мог, считал никчемным. А когда узнал, что я с ним встречаюсь, запретил мне его видеть. – Она вспомнила слова Камиллы. – Одна моя знакомая считает, что Уильям доверил ребенка Заку, чтобы в один прекрасный день мы могли снова оказаться вместе. Что вы об этом думаете?
– Этот прекрасный день наступил после смерти Уильяма, – сказала Айви. – А что, если бы он прожил еще десять, двадцать, тридцать лет? Неужели он бы вечно держал тебя вдали от ребенка?
Об этом Оливия не подумала.
– Мы никогда не понимали отца, – сказала Аманда.
– Кроме того, Уильям посылал открытки Кайле на день рождения и Рождество от твоего имени, – размышляла Айви. – Невероятно. Я никак не могу решить, говорит это в его пользу или нет.
Оливия кивнула:
– Я знаю, что ты хочешь сказать. Все так запутанно.
Айви опять села на диван.
– Судя по тому, что ты рассказываешь, у вас с Кайлой все замечательно.
– Да, – кивнула Оливия. – Несмотря на то что у нее трудный возраст.
Айви с Амандой рассмеялись.
– Хорошо, хватит обо мне, – сказала Оливия. – Теперь я хочу услышать что-нибудь о вас. Ты привезла фотографии моего замечательного племянника? – спросила она у Аманды.
Аманда улыбнулась и вытащила конверт из сумочки.
– Разумеется!
– Диклан хочет, чтобы мы как можно скорее завели ребенка, – сказала Айви, рассматривая вместе с сестрами фотографии очаровательного Томми. – Но мне хочется еще несколько лет подождать.
– Он мечтает о настоящей семье, несмотря на то что он все еще учится? – спросила Аманда. – Это смело.
– Да, потому что он целыми днями будет пропадать в университете, – сказала Айви с улыбкой. – Ему до окончания МВА еще целый год. – Она снова встала, подошла к окну и стала смотреть на небо с встревоженным выражением лица.
– Айви? – окликнула ее Оливия. – С тобой все в порядке?
– Я немного волнуюсь по поводу своего письма, – сказала она. – Я получу его двадцатого марта. И мне придется открыть его двадцатого марта. Это день моей свадьбы. Так когда же мне его открывать – до того, как я скажу «Я согласна», или после?
При чтении завещания Оливия узнала, что Уильям не одобрял Диклана. Привлекательный сын одной из подруг матери Айви, он некогда работал на корпорацию Уильяма, а затем поступил в школу бизнеса.
– Он работал на Уильяма? – спросила Аманда. – Непосредственно?
– Нет, – ответила Айви. – Последние несколько лет Уильям был лишь номинальным хозяином компании. Он даже не занимался работой. Если верить Диклану, Уильям считал, что простой студент недостоин его дочери. Не представляю, что он мог иметь против Диклана. Уильям только сказал однажды, что Диклан ему не нравится и что я совершаю большую ошибку, выходя за него замуж.
– И ничего не объяснил? – спросила Аманда.
Айви пожала плечами:
– Мама считает, что Уильям просто пытался меня контролировать. Как и Диклан. И мне, по правде сказать, наплевать на то, что думал Уильям. Но меня это беспокоит.
– Потому что ты думаешь, что Уильяму было кое-что известно о Диклане? – спросила Оливия.
– Думаю, да, – сказала Айви. – Но что? Если он знал, что Диклан гуляет направо и налево, почему он просто не сказал мне об этом? Или если он растратил какие-то деньги или что-то в этом роде. Почему просто не сказать мне, в чем проблема? Зачем скрывать?
– До дня твоей свадьбы, – добавила Оливия. – Если бы он собирался раскрыть этот секрет по поводу Диклана, то логичней было бы попросить тебя открыть конверт на рассвете. Прежде, чем ты выйдешь замуж.
Айви провела рукой по волосам.
– Именно этого я и не понимаю. Словно Уильяму не важно, выйду я замуж или нет. Мама думает, что он что-то замыслил. Но я понятия не имею что. Я уверена, что должна получить гостиницу в Нью-Джерси. Это единственная недвижимость, которая у него осталась. И еще там будет свод глупых правил, которые мне придется выполнять, точь-в-точь как это было и у вас.
– Я так рада, что в моем письме не говорилось, что я должна провести эти тридцать дней в коттедже, – сказала Оливия. – Я и подумать не могу о том, чтобы провести там еще хоть одну ночь.
– Я так волнуюсь по поводу того, что здесь происходит, – сказала Айви. – Ты уверена, что с вами все будет в порядке?
– Не знаю, – честно сказала Оливия. – И не знаю, что произойдет, когда тридцать дней кончатся. Осталось две недели.
– Хочешь сказать, это зависит от Зака? – спросила Аманда.
Оливия кивнула:
– Кайла – моя дочь. Так что мой дом там, где ее дом. Просто я не уверена, что жить мы будем здесь. Я не знаю, что по этому поводу думает Зак и чего он хочет.
– А чего хочешь ты? – спросила Айви.
– Я так его люблю, – призналась Оливия. – И больше всего на свете хочу, чтобы мы стали семьей.
– Может, тебе следует рассказать ему об этом? – посоветовала Аманда.
Оливия закрыла глаза и подумала о Заке. О том, как он приходил к ней по ночам. О том, как они страстно занимались любовью. Трудно было сказать, что чувствовал Зак. Она знала, что привлекает его в сексуальном плане. И она была матерью его ребенка. Уже одно это связывало их неразрывными узами.
Но любил ли ее Зак? Этого она не знала.
Глава 21
Когда Зак и Оливия приехали в магазин Джоанны в восемь утра на следующее утро, дверь была открыта, но Джоанны нигде не было видно.
– Джоанна? – позвала Оливия. Никакого ответа.
Зак тронул Оливию за руку и указал под шторку примерочной кабинки. Эти красные замшевые сапоги на высоком каблуке он узнает где угодно. И эти приторно-сладкие духи.
– Да вы срослись в области бедер, – раздался знакомый голос из примерочной. – Вас нужно топором разрубить.
Что ж, даже хорошо, что Марни оказалась здесь и отпускает язвительные комментарии. У Зака в кармане был диктофон. Он хотел разговорить Джоанну на ее собственной территории, но, возможно, им удастся прищучить саму королеву неприятностей.
Оливия бросила на Зака взволнованный взгляд и сжала его руку.
Марни вышла из примерочной. На ней были обтягивающие джинсы и черный кружевной лифчик.
– Зак, мне нужно мужское мнение, не поможешь? Какой цвет мне идет больше? – спросила она, прикладывая к себе поочередно белый и черный свитера.
– Мне больше нравится, когда ты одета не так вульгарно, – сказал Зак.
Марни рассмеялась.
– Я слышал, что Дон отказался от участия в конкурсе в качестве судьи, – заметил Зак. – Вряд ли тебе удастся соблазнить Перл, так что, думаю, отныне конкурс будет проходить честно.
Улыбка Марни исчезла.
– Джоанна, я привезла тебе чеки, – крикнула Оливия. – Ты здесь?
– Джоанна плохо себя чувствует, – сказала Марни. – Я пообещала ей помочь собирать твои чеки и давать тебе форму на подпись. Мы же двоюродные сестры, в конце концов. Это меньшее, что я могу сделать.
Зак уставился на нее, внутри у него все сжалось.
– Тогда мы лучше заедем к ней домой. Лучше, чтобы все было по правилам. Она что, приболела?
– Вообще-то она расшибла голову. Такая неуклюжая. Наткнулась прямо на дверь.
– Правда? – удивился Зак. – Я думал, что человек, который везде ходит на двенадцатисантиметровых каблуках, держится на ногах довольно неплохо.
– Это еще раз доказывает, что знаешь ты не так уж много, – сказала Марни и повернулась к Оливии: – Можешь оставить чеки на прилавке. Форма лежит там же. Пока Джоанна не встанет на ноги, этим буду заниматься я.
– Я бы предпочла иметь дело непосредственно с Джоанной, – сказала Оливия. – Пойдем, Зак.
– На вашем месте я бы не тратила время, – быстро сказала Марни. – У нее сотрясение мозга, и ей прописан постельный режим. Вообще-то она в больнице.
Колокольчик над дверью зазвенел, и в магазин вошли несколько женщин. Зак заметил, что Оливия заметно расслабилась.
– Я сообщу адвокатам, что ты отказалась от борьбы за наследство, – проговорила Марни. – Джоанна сказала, что у тебя есть промежуток всего в пятнадцать минут каждое утро, чтобы предоставить чеки и подписать форму. А сейчас уже восемь двадцать.
– Вообще-то, Марни, – сообщила ей Оливия, – я читала мелкий шрифт в письме отца. Там сказано, что если Джоанна Коул не может выполнить свои обязанности смотрителя в течение этих тридцати дней, то коттедж автоматически становится моим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24