" Так хотелось, но тогд
а я не мог сказать крикунам, что рано или поздно на доме будет и вторая мра
морная доска. Подумаешь, третьестепенный поэт XVIII века! Если бережно дышат
ь на старину, то ведь и живым прохода не будет. В конце концов, каждая пядь з
емли выстлана костями. И что же Ц шагу не ступи? Пусть покойники заботятс
я о своих мертвецах. Мы живые, мы хотим крепко стоять на ногах, расширяться
.
И опять знаменитый и модный Семираев написал пару портретов, и все сканд
алы постепенно ушли, потонули, забылись. И вот уже прагматический жэк тре
бует заплатить излишки за мастерскую Ц я безропотно, за год вперед. А пот
ом в свою очередь потребовал у жэка, чтобы мастерскую приняли на баланс, в
несли в инвентарный план, Ц и принимают, и вносят. А еще через год я принес
в контору справку, что как член Союза художников на основании постановле
ния Совета Народных Комиссаров имею право на пользование дополнительн
ой площадью, и за излишки платить перестал.
Все текло к лучшему в этом лучшем из миров. И все плохое забывалось. Сейчас
профессор Семираев просто занимает два верхних, на собственные средств
а переоборудованных этажа в старом, переполненном жильцами особняке. Пр
офессора не волнует неухоженный, с вонючими мусорными баками двор, куда
приходит по утрам его служебная "Волга", грязь на лестницах, пахнущих доре
волюционными старухами и кошками, слесаря, на троих распивающие в подъез
де, в который когда-то, придерживая стальную шпагу, вбегал третьестепенн
ый поэт XVIII века. Профессор так любит эту часть города, нетронутость ее стар
инной культуры, что ни за что не переедет ни в одну современную художеств
енную мастерскую. (Хотел бы он, правда, знать, где это сейчас строят для жив
описцев такие мастерские.) Да Семираев и сам Ц культура, и вряд ли справед
ливо лишать ее столицу.
Пусть в его квартире и беспорядок, даже не совсем живописный. Беспорядок,
но не безответственность! Слишком много слесарей клубится в подъезде? Но
профессор не такой уж неприспособленный к жизни дурачок, поэтому, естес
твенно, его квартира подключена к электронной охране, к пульту. И если кто
-нибудь прислонится только к скромной входной двери в квартиру, обитой с
тареньким ветшающим дерматином, либо тронет стекло в высоких, как башни,
фонарях мастерской, на пульте в ближайшем отделении милиции сразу разда
стся тревожный сигнал, и уже через пять минут желтая милицейская "канаре
ечка" подлетит к дому, и лихой наряд начнет шуровать на лестничной клетке
и крыше. Дороговаты эти услуги, но мы за ценой, как говорится, не постоим!
А что квартира без настоящей, разворотливой хозяйки? Улей без пчел. И соты
есть, и цветов вокруг благоухание, а не жужжит ничего окрест, значит, и мед
а нет.
Улей был, злость была, молодые зубы, страсть выгрызть себе место в жизни, т
ерпение были, непогрешимая Ц от природы Ц верная рука была, да дружба мо
лодого тогда Ивана Матвеевича. Тогда иногда я называл его еще Иваном, а ко
гда изредка выпивали в мастерской, обращался и на "ты", но уже тогда Иван Ма
твеевич вращался в высоких сферах. Я рано распознал в нем птицу высокого
полета. Хотя не по центральным вращался он, как сейчас, орбитам, а вроде сп
утника, в сторонке, но дружба его и тогда была почетна и полезна: человек п
ри должности, со связями, услугами богат. А что с меня за ту дружбу было взя
ть? Нечего! Разве только ключ от мастерской, когда с какой-нибудь сотрудни
цей надумает провести время в приватной обстановке. На этот случай в хол
одильнике всегда мерзла бутылка шампанского, лимон хранился, ветчина да
бутылка коньяка для "шлифовки" Ц свободных денег у него никогда не водил
ось ни раньше, ни теперь. И конечно, о всех юношеских шалостях Ивана Матвее
вича я молчал. Мертво. Как граф Монте-Кристо. Иван умел быть благодарным. Д
ружба его была верна и выгодна.
Он-то мне и сказал, вернее, напомнил, о чем и сам я догадывался: "Юрий Алексе
ич, тебе надо жениться. И чтобы старые слухи закрыть, и потому что без жени
тьбы тебе ходу не будет". Иван Матвеевич и познакомил меня с Сусанной. Верн
ее, вслух помечтал.
Нам тогда было лет по тридцать шесть Ц тридцать семь, возраст самый пере
ходный, радикулитный, соли за то время, что мы в юности поели и попили, на су
ставах понаросло Ц поясницу утром не разогнешь, вот Иван Матвеевич и за
частил по медицине. А попал в руки Сусанны: почти кандидат наук, новые мето
ды. Именно с легкой руки Ивана Матвеевича и пошла о Сусанне громкая слава
по начальству.
И про женитьбу он завел разговор уже с прицелом. "Есть, Ц сказал, Ц у меня
на примете для тебя, Юрий Алексеич, одна женщина. Оба вы друг другу подойде
те, будете друг друга подпирать. Натуры артистические. Растете, оба проби
ваетесь к жизни. Я ей тоже о тебе рассказал". Ц "Ну, тогда познакомьте". Ц "Н
ет, Ц ответил Иван Матвеевич, Ц знакомить я вас не буду. Она познакомитс
я с тобой сама. Она женщина неожиданная". Ц "А как хоть, скажите, ее зовут".
Ц "Не скажу, со временем сам узнаешь". Я тогда о Сусанне не знал, ни что она в
моду вошла, ни даже того, что многие лечатся у нее, ни того, что оба мы в прин
ципе и з о б р а ж а е м свою особенность, свою уникальность и свой талант. А м
ожет быть, все изображают, а потом эта масса и переходит в свое качественн
ое изменение, сгущается, как материя, сжимается, как галактика, в то, что че
ловеческая молва называет талантом?
Стоял июль, жаркий, парной. Надо было уезжать из Москвы, но еще загодя, в кон
це июня, меня пригласил на день рождения знаменитый композитор, чей порт
рет я тогда только что закончил. На такие мероприятия ходить мне неинтер
есно, но надо. Должно было быть много народа, а в толчее лучше всего заводи
ть нужные знакомства. Всегда не знаешь, где потеряешь, а где найдешь. Я выр
аботал в себе привычку: к таким вещам относиться как к работе, как к необхо
димой, хотя и скучной, ее части. Выпить как следует нельзя, еда самая обычн
ая, день потерян, но может возникнуть н е ч т о. Или услышишь что-нибудь важн
ое из нашей художнически-культурной жизни: о готовящемся конкурсе, о хле
бном заказе, который потом постараешься схватить или хотя бы передать ко
му-нибудь из своих, нужных друзей, а такие вещи не забываются, познакомишь
ся с человеком, который может пригодиться в дальнейшем. А помощь в нашей ж
изни может возникнуть любая, ведь все в молодости нужно: и новая машина, и
стройматериалы для дачи, и сменить талон в водительских правах, и органи
зовать путевку, и попасть в зарубежную поездку. "Надо терпеть, Семираев",
Ц говорил я в эти минуты себе. Тратился на подарок, улыбался престарелым
женщинам, старался нравиться, делал вид, что крепко пью, строил из себя руб
аху-парня, эдакого милягу, самородка, пришедшего с котомкой в Москву, гово
рил с подвыпившими мужиками о хоккее, о футболе, о счете матча Карпов Ц Ко
рчной, об этих ненавистных мне предметах, потому что уже тогда, нет, еще ра
ньше, с молодых лет, с первого курса института, меня интересовало только о
дно Ц мое будущее, слава, к которой я должен был протиснуться и пробиться.

Прием был назначен на дневные часы, на даче, среди берез. На сколоченных из
досок столах среди полянки стояли бутылки, блюда с ветчиной, салатами из
ресторана, соленой рыбой, помидорами, редиской, луком. Возле забора, в углу
огромного дачного участка, шофер знаменитости жарил шашлык, доставая из
пластмассового голубого ведерка и нанизывая на шампуры кусочки барани
ны. Запах паленого мяса пронизывал окрестности.
Было человек сто пятьдесят. Народ постоянно подъезжал. Проезд к даче был
заставлен машинами с изнывающими на жаре шоферами. Присутствовали бале
рины, генералы, писатели, ученые, врачи, сфера обслуживания: от портнихи хо
зяйки до дантиста знаменитого композитора. Я ходил в этой толпе, часто чо
кался Ц доверие всегда вызывает хорошо пьющий человек, Ц часто чокалс
я, но не пил, перекидывался со знакомыми невинными анекдотами, приглядыв
ал возможных заказчиков, улыбался, слушал.
Гости табунились по интересам. Было суетно, разобщенно, лениво. Такое мое
фланирование по саду продолжалось довольно долго, пока я не почувствова
л, что происходит нечто неожиданное. Все как-то напряглись, встрепенулис
ь и начали подтягиваться к высокой стройной женщине лет тридцати, только
что вошедшей в садовую калитку. Я сразу зафиксировал: острый пронзитель
ный профиль, черные прямые волосы, разделенные пробором, мрачноватые гла
за, утонувшие в глубоких глазницах. Послышалось, как рокот: Сусанна, Сусан
на. Экстравагантное имя я отнес за счет восточного происхождения вошедш
ей, а всеобщее внимание расценил по-другому: "Чья-нибудь дочь, восточная к
няжна..".
Ц Кто это? Ц переспросил у стоявшего рядом хозяина.
Ц Неужели ты не знаешь? Ну, это та, которая лечит. Та самая, которая стажиро
валась у великой Джуны и, говорят, уже ее переплюнула.
Это теперь "та самая" мне ясна и понятна. Это теперь я знаю ей цену и цену ее
дорогостоящей упаковки. Ну что ж, сам создавал ей оправу, ставил декораци
и, помогал придумывать постоянную маску. Разве сравнишь сегодняшнюю Сус
анну с той дилетанткой: какая уверенность в себе, какие позы, каков салон,
в котором она принимает гостей, в котором она варит свою известность!
На наших двух верхних этажах особнячка все четко разграничено. Конечно,
никаких видимых демаркационных линий нет, но исторически сложилось: вер
х мой Ц впрочем, домашние давно ко мне в мастерскую не поднимаются, Ц а в
низу, в квартире, неприкосновенной является комната Маши. Она всегда быв
ает очень раздражительна, когда, даже предварительно постучав, заходишь
к ней.
Сусанна же человек общительный. В трех комнатах, которые числятся за ней,
все полно какой-то нелепой чертовщины. По стенам висят африканские маск
и, не подлинной, конечно, старины, а нечто, что для современных туристов аф
риканцы строчат со скоростью конвейера. Висят всякие амулетики, картинк
и и масса самых плохоньких, до олеографий, икон. Сусанна сумела завесить и
ми всю стену в столовой, вынеся кое-что в коридор, откуда, кстати, я забрал в
мастерскую прекрасный натюрморт Осмеркина. Под этой экспозицией "ритуа
льных" изображений стоит огромное резное кресло XVIII века, которое Сусанна
тоже добыла где-то на периферии жизни, а рядом с креслом тяжелая китайска
я ваза, в которой небольшое опахало Ц все не так просто. В кресле она восс
едает во время своих публичных вечеров, "наложения" рук и предсказательн
ых сеансов, а об особых функциях опахала я узнал сравнительно недавно. В к
ульминационный момент своих врачеваний и ученых сборищ Сусанна с опаха
лом в руке часто гасит свет, нажимая ножкой на напольный выключатель тор
шера. Свет меркнет лишь на мгновение: Сусанна предупреждает гостей, что э
то делается для сосредоточения, для облегчения медитаций, но за это мгно
вение Сусанна Ц в ее руке все время колышется опахало Ц в темноте подни
мает опахало кверху и за своей спиной легко проводит им по иконам, картин
кам и медальончикам.
Потом вечер продолжается в зависимости от программы, но в самом конце, ко
гда включается люстра и Сусанна появляется из кухни, толкая перед собой
легкий столик с закусками и парой бутылок сухого вина, кто-нибудь обязат
ельно заметит: все амулетики и иконки на стене висят уже не в прежней стро
йности, а перекошены, скособочились. Все внимательно рассматривают данн
ый феномен. А Сусанна с подчеркнутой, но ложной скромностью говорит: "И вот
так бывает после каждого опыта. Мне каждое утро приходится наводить зде
сь порядок. Какая-то истекающая из меня сила кособочит все иконы".
Как-то я разозлился и спросил у нее:
Ц Какая из тебя истекает сила? Ты бы лучше дописала свою диссертацию.
Взгляд у Сусанны сразу же стал пронизывающим, сухим и острым, как игла. Буд
то в зрачках, как в объективе, сдвинулась на последнее, двадцать второе, де
ление диафрагма. Ответ Сусанны был в характере моих собственных наблюде
ний:
Ц Истекает эмоциональная сила. Биополе. Его не зафиксируешь с фотограф
ической точностью.
"З н а е т?"
Ц Очень уж научно ты, Сусанна, говоришь. Скорее, физически осязаемая точн
ость рук.
Руки у Сусанны действительно золотые. Все ее врачевание, пристальное гля
дение в глаза Ц все это чушь, хотя уже десять лет она ведет какие-то иссле
дования в лаборатории с определением своего уникального биополя, потен
циала волновой энергии, вероятности концентрации. Я всегда шучу, когда м
ы изредка встречаемся в нашей бескрайней квартире: "Ты, Сусанна, не женщин
а, а электрический скат". Я даже затрудняюсь сказать, серьезно ли моя жена
дурачит своими сверхъестественными свойствами половину Москвы, или эт
о бессознательное стремление женщины удерживать вокруг себя внимание?
Может быть, случайно она не защитила диссертацию по биологии? Может быть,
действительно она соприкасается со скрытым от глаз других будущим? Или з
десь просто чудовищная женская интуиция, точно бьющая в свои психологич
еские цели? Иной раз так ловко откроет кому-нибудь "что было", "что будет" Ц
человек руками разводит. То ли в этом особая смысловая многогранность ее
высказываний, из которых клиент извлекает свой, понятный ему смысл? Но бы
ть может…
Ведь, черт возьми, о ней сообщали иностранные журналы и даже поместили ее
фотографию и живописный портрет, который я написал буквально в дни нашег
о первого знакомства. Может быть, что-то во всем этом и есть… Но зачем тогд
а опахало, амулет, кресло?..
А вот руки, золотые руки Ц это точно. Руки гениальной массажистки. Ведь с
этого и началась ее карьера. Сусанна мастерски снимает боль, чудодействе
нно разглаживает радикулиты, немножко владеет гипнозом. Но какова сама к
арьера Ц от медсестры-массажистки, от девчонки из армянской слободки, о
кончившей курсы при районной больнице, до ученого, почти кандидата наук.
Какова хватка и какова энергия! Может быть, хотя и живем много лет, оттого
почти чужие, что понимаем друг друга, играем по одним правилам.
Играли. До сегодняшнего дня.
Теперь я выхожу на новое качество. Замахнулся на такую славу, что сбоя быт
ь не должно. Знаменитый русский художник, автор "Реалистов" не должен имет
ь ни сучка ни задоринки ни в чем. Ни в своей личной биографии, ни в биографи
и жены. Перед поездкой в Париж, которая должна выбросить меня на гребень о
бщеевропейской известности, мне нужно провести и н в е н т а р и з а ц и ю даж
е в личной жизни. Думай, художник, смотри, вспоминай. Ты, как садовник, долже
н формировать крону дерева своей новой жизни. Лишние веточки Ц вон. Лишн
ие побеги, отбирающие соки, отрезать. Иные законы Ц иная жизнь.
Мой первый портрет Сусанны, недавно опубликованный в "Штерне" в связи с чу
додейственным излечением ею каких-то господ из посольства, до сих пор ви
сит в столовой. Его она не сняла. Живая Сусанна в кресле сидит напротив таи
нственной и молодой Сусанны в старинной ореховой раме. Я помню, как я писа
л этот портрет, как впервые пришла Сусанна в мастерскую и как тонко, хотя и
понятно мне Ц я только посмеивался, потому что мой принцип: писать надо е
ще и так, как того хочет заказчик, Ц руководила моей работой. Я, в конце кон
цов, не Репин, чтобы издеваться над натурой, которая за это почему-то целу
ет руки. Во время этих сеансов Сусанна осторожно подталкивала меня к том
у, чтобы я вокруг ее головы и рук написал легкое сияние, такой легкий, свет
ящийся, лучистый фон. Ее с и л у. Я написал, удостоверил. С раскрытой ладони к
ак бы скатывается свечение. Распахнутые огромные черные глаза. Из-за пле
ч встает сумрачно-напряженное сверкание, как бы некое шевеление субстан
ции.
Что делалось на выставке, когда в серии других моих портретов появился и
этот с коротенькой надписью "Молодой ученый. Биолог С.Гикая"! Как клубился
вокруг портрета народ, как шептались, какие рассказывали небылицы. Факт
существования легендарной Сусанны впервые материализовался для широк
ой публики. До этого ходили лишь апокрифы. Именно после этой выставки Сус
анна добилась разрешения, чтобы ее телефон и адрес Мосгорсправка и телеф
онный узел не выдавали. И вот, когда я как-то приехал к ней в ее кооперативн
ую квартиру на проспекте Вернадского, когда в подъезде заметил робко жму
щихся по стенам людей, жаждущих исцеления, увидел гневную лифтершу, засы
панную подарками, тогда я впервые серьезно подумал: "Может быть, мне дейст
вительно жениться на Сусанне. Очень хорошо мы бы сработали друг для друг
а. Такая серьезно возьмется за вожжи моей славы".
В волшебного лебедя превратилась та "самая", модная дамочка, занимающаяс
я сомнительными опытами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15