– Сколько у тебя наличными?
– Сорок баксов.
– Давай сюда. Я потом верну. – Она направилась в спальню.
– Вы сошли с ума, – повторил он.
– Я с него и раньше сходила, вспомни.
– Да ладно вам, Реджи.
– Приди в себя, Клинт. Мы же ничего взрывать не собираемся. Я должна помочь Марку. Он сидит в тесном офисе в морге больницы Святого Петра и умоляет ему помочь. Ну что мне еще делать?
– Черт возьми! Полагаю, вам надо атаковать больницу с ружьем наперевес и перестрелять их там всех. Для Марка Свея – все, что угодно!
Она бросила зубную щетку в сумку.
– Клинт, давай наличные и кредитные карточки. Я спешу.
Он полез в карман.
– У вас точно крыша поехала. Это же смешно.
– Сиди у телефона. Никуда отсюда не уходи. Я тебе потом позвоню. – Она схватила ключи, деньги и две кредитные карточки – “Визу” и “Тексако”.
Он шел за ней до дверей.
– С “Визой” поаккуратней. Там почти ничего не осталось.
– Надо же, удивил! – Она поцеловала его в щеку. – Спасибо, Клинт. Позаботься о мамаше Лав.
– Звоните, – вздохнул он, сдаваясь.
Она выскользнула за дверь и исчезла в темноте.
Глава 33
С того момента как Марк вскочил в машину и спрятался на полу, Реджи стала соучастницей его побега. Но, если только он не убьет кого-нибудь до того, как их поймают, сомнительно, чтобы ее за такое преступление посадили в тюрьму. Это будет ее первое правонарушение. Они с адвокатом докажут, что за ребенком гонялась мафия, что он был одинок, и, черт бы всех побрал, должен же был кто-то что-нибудь сделать! Она не могла думать о всех этих юридических тонкостях, когда ее маленький клиент умоляет о помощи. Возможно, ей и придется кое-где поднажать, чтобы сохранить лицензию.
Она заплатила сторожу пятьдесят центов и постаралась не встречаться с ним глазами. Затем она кружила по площадке. Сторож видел десятый сон. И вот Марк, свернувшись в комок, спрятался где-то под приборной доской. Он вылез оттуда, только когда она свернула на Юнион-авеню и поехала по направлению к реке.
– Сейчас уже можно? – спросил он, нервничая.
– Думаю, да.
Он уселся на сиденье и осмотрелся. Часы в машине показывали без десяти час. Она проехала три квартала, причем каждый раз попадая на красный свет, и все ждала, что Марк заговорит.
– И куда мы едем?
– На Гавайи.
– На Гавайи? – переспросила она без тени улыбки.
– Я пошутил, Реджи.
– Извини.
– Я так понимаю, вы не видели “Большое приключение Пи-Ви”?
– Это что, кино?
– Ладно, проехали. Забудьте. – Они подождали зеленого света.
– Мне ваша машина больше нравится, – заметил он, проводя рукой по щитку “хонды” и неожиданно заинтересовавшись радио.
– Очень рада, Марк. Эта улица кончается у реки, так что я считаю, что нам следует обсудить, куда именно мы собираемся ехать.
– Ну, прямо сейчас мне просто хочется уехать из Мемфиса, вот и все. Мне все равно куда, мне просто нужно отсюда выбраться.
– Ну выедем мы из Мемфиса, а дальше куда? Хотелось бы знать пункт назначения.
– Давайте пересечем мост у стадиона, ладно?
– Ладно. А потом в Арканзас?
– А почему бы и нет? Давайте поедем в Арканзас.
– Тоже верно.
Приняв наконец решение, он откинулся на сиденье и занялся внимательным изучением радио. Нажал кнопку, повернул рукоятку, и Реджи приготовилась к оглушительному рэпу или хэви-метал. Он двумя руками регулировал приемник. Ребенок с новой игрушкой. Ему бы сейчас дома спать в теплой постели да проснуться завтра попозже по случаю субботы. А потом посмотреть мультики, затем, еще не снимая пижамы, поиграть в “Нинтендо”, со всеми ее кнопками и приспособлениями, точно так, как он сейчас играет с приемником. “Фор Топс” закончили песню.
– Ты слушаешь старые песни? – спросила она с искренним удивлением.
– Иногда. Я думал, вам понравится. Сейчас уже почти час ночи, не очень подходящее время для громкой музыки, верно?
– Почему ты решил, что мне нравятся старые песни?
– Ну, если честно, Реджи, то я как-то слабо представляю вас на концерте рэпа. И потом, радио в вашей машине, когда я в ней ехал в прошлый раз, стояло на этой станции.
По Юнион-авеню они доехали до реки и снова застряли у светофора. Рядом остановилась полицейская машина, и человек в форме, сидящий за рулем, нахмурясь, взглянул на Марка.
– Не смотри на него, – бросила Реджи. Свет сменился, и она сразу повернула на Риверсайд-драйв. Полицейская машина поехала следом.
– Не оборачивайся, – проговорила она еле слышно. – Веди себя как ни в чем не бывало.
– Черт, Реджи, чего это он за нами едет?
– Понятия не имею. Сиди спокойно.
– Он меня узнал. На этой неделе моя физиономия была во всех газетах, и полицейский меня узнал. Просто дивно, Реджи. Мы сбежали, а через десять минут полиция нас сцапала.
– Сиди тихо, Марк. Я стараюсь одновременно вести машину и следить за ним.
Она то и дело переводила взгляд с дороги на зеркальце.
– Просто едет следом. Нет, подожди. Догоняет. Полицейская машина проехала мимо и унеслась прочь.
– Уехал, – сказала она, и Марк снова начал дышать.
По покатому подъездному пути они въехали на мост через Миссисипи. Он взглянул на ярко освещенный стадион справа, затем обернулся назад, чтобы взглянуть на исчезающий вдали силуэт Мемфиса. Он смотрел как завороженный, как будто никогда не видел этого прежде. “Интересно, – подумала Реджи, – выезжал ли бедный ребенок когда-нибудь из Мемфиса?”
Запел Пресли.
– Вы любите Элвиса?
– Марк, ты мне, наверное, не поверишь, но, когда я была подростком, мы с девчонками на велосипедах ездили по воскресеньям к дому Элвиса и смотрели, как он играл в футбол. Он тогда еще не был так знаменит и жил вместе с родителями в миленьком маленьком домике. Он ходил в среднюю школу Хьюмса, теперь она называется Северной.
– Я живу в северной части Мемфиса. Вернее, жил. Не знаю, где я живу сейчас.
– Мы бегали на его концерты, часто встречали его в городе. Он был обычным парнем, сначала, во всяком случае, потом все изменилось. Он стал таким знаменитым, что не мог вести нормальный образ жизни.
– Точно как я, Реджи, – воскликнул он, неожиданно улыбнувшись. – Сами подумайте. Я и Элвис. Фотографии на первой полосе. Фоторепортеры кишмя кишат. Люди оборачиваются. Суровое дело – быть знаменитым.
– Ну да, еще подожди, завтра не то будет. Я так и вижу заголовки в воскресных газетах большими, жирными буквами: “СВЕЙ СБЕЖАЛ”.
– Замечательно. И моя улыбающаяся физиономия на первой полосе, а кругом полно полицейских, как будто я маньяк-убийца. Эти самые легавые будут иметь жутко дурацкий вид, когда им придется объяснять, как одиннадцатилетний мальчишка слинял из тюрьмы. Наверное, я самый маленький заключенный, когда-либо сбежавший из-за решетки.
– Наверное.
– Мне вот только жалко Дорин. Как вы думаете, у нее будут неприятности?
– Она была на дежурстве?
– Нет. Тильда и Дэнни. Если их уволят, мне наплевать.
– Тогда у Дорин все скорее всего обойдется. Она там давно работает.
– Я ее надул, понимаете. Стал притворяться, будто впадаю в шок, уношусь в заоблачные края, как Роми говорил. Каждый раз, как она ко мне заходила, я вел себя все страннее и страннее, перестал с ней разговаривать, только смотрел в потолок и стонал. Она знала все про Рикки и решила, что то же самое происходит и со мной. Вчера она врача приводила. Он меня осмотрел и сказал, что я здоров. Но она все равно беспокоилась. Наверное, я нехорошо с ней поступил.
– А как ты выбрался?
– Притворился, будто я в шоке. Я сначала хорошенько вспотел, бегая по камере, затем свернулся в клубок и принялся сосать большой палец. Так их перепугал, что они “скорую помощь” вызвали. Я-то знал: стоит мне попасть в больницу Святого Петра, и я свободен.
– Так ты просто исчез?
– Они оставили меня лежать на носилках, и, когда они отвернулись, я встал и, ну да, просто исчез. Послушайте, Реджи, там люди кругом умирали, я никому там не был интересен. Проще простого.
Они переехали мост и теперь двигались по территории штата Арканзас. Шоссе было ровным, по сторонам – многочисленные стоянки для грузовиков и мотели. Он повернулся, чтобы еще раз взглянуть на контуры Мемфиса, но города уже не было видно.
– Что ты там разглядываешь?
– Мемфис. Мне нравится смотреть на высотные здания в центре города. Учительница как-то сказала, что в этих зданиях живут люди. Просто не верится.
– Почему не верится?
– Я как-то видел кино про богатого парнишку, который жил в таком большом доме. Так он шлялся по городу и развлекался. Всех полицейских знал по именам. А если хотел куда-то поехать, останавливал такси. А ночью он сидел на балконе и смотрел на улицы внизу. Мне всегда казалось, что очень здорово вот так жить. Никаких дешевых трейлеров. Никаких шумных соседей. Никаких грузовиков под самыми окнами.
– И ты можешь так жить, Марк. Стоит только захотеть.
Он внимательно взглянул на нее.
– Это каким же образом?
– Сейчас ФБР даст тебе все, что ты попросишь. Ты сможешь жить в небоскребе в большом городе или в коттедже в горах. Выбирай.
– Я об этом думал.
– Ты можешь поселиться на берегу океана и валяться на пляже или жить в Орландо и каждый день ходить в “Диснейленд”.
– Это больше Рикки подойдет. Я уже слишком старый. Да и билеты, я слышал, очень дорогие.
– А вдруг тебе дадут пожизненный пропуск, если попросишь? В данный момент, Марк, ты и твоя мама имеете шанс получить все, что захотите.
– Да, но кому это все нужно, если придется бояться собственной тени? Вот уже три ночи мне снятся кошмары про этих людей, Реджи. Я не хочу всю жизнь прожить в страхе. И когда-нибудь они до меня доберутся. Я это знаю.
– И что ты будешь делать, Марк?
– Не знаю, но я тут основательно кое о чем подумал.
– Я тебя слушаю.
– Что хорошо в тюрьме – можно думать сколько душе угодно. – Он положил ногу на ногу и обнял коленку руками. – Только прикиньте, Реджи. А что, если Роми мне соврал? Он был пьян, глотал таблетки, не в своем уме. Может, он просто болтал, что попало, чтобы самого себя слышать. Я там был, вы ведь знаете. Так он был сумасшедшим. Нес всякую чушь, и я сначала всему верил. Я был очень напуган, плохо соображал. Он меня ударил, и голова болела. Но теперь... Всю неделю вспоминаю ту ерунду, что он молол, и думаю: может, я зря так охотно ему поверил?
Она ехала с ровной скоростью в пятьдесят пять миль в час и ловила каждое его слово. Она понятия не имела, к чему он ведет, как, впрочем, и куда они едут.
– Но ведь я не могу рисковать, правильно? Предположим, я скажу полицейским все, и они найдут тело в том месте, о котором говорил Роми? Все счастливы, кроме мафии, и никто не знает, что может случиться со мной. А вдруг я им все расскажу, и выяснится, что Роми соврал, и они ничего не найдут? Тогда я уже не на крючке, правильно? Ведь тогда я на самом деле ничего и не знал? Шутник он, этот Роми. Но риск слишком велик. – Он молчал целых полмили. Группа “Бич Бойз” исполняла песню “Калифорнийские девочки”. – И тут мне пришла в голову идея.
К этому времени она уже не ждала от этой идеи ровным счетом ничего. Ей стало нехорошо, и она с трудом удерживала машину между двумя разделительными полосами справа.
– И какая же? – нервно спросила она.
– Я считаю, мы должны проверить, врал Роми или нет.
Реджи откашлялась, потому что в горле у нее пересохло.
– Ты хочешь сказать, что мы должны сами найти тело.
– Правильно.
Ей захотелось рассмеяться: надо же до такого додуматься, но сил у нее не было.
– Ты, наверное, шутишь.
– Знаете что, давайте это обсудим. Мы с вами должны быть в Новом Орлеане в понедельник утром, так?
– Вероятно. Только у меня нет повестки.
– Но я ваш клиент, а у меня есть повестка. Значит, даже если они не вручат повестку вам, вы все равно должны будете поехать со мной, так?
– Так.
– А теперь мы в бегах, верно? Вы и я, Бонни и Клайд, бегущие от полиции.
– Наверное, можно и так сказать.
– Где им меньше всего придет в голову нас искать? Подумайте, Реджи. Где, по-ихнему, у нас меньше всего шансов оказаться?
– В Новом Орлеане.
– Верно. Ну, я не знаю, где лучше спрятаться, но раз вы уклоняетесь от повестки, а вы адвокат и все такое, и все время с преступниками имеете дело, то я думаю, вы можете доставить нас в Новый Орлеан так, чтобы никто об этом не знал. Правильно?
– Возможно. – Она начинала с ним соглашаться и была сама поражена своим ответом.
– А если мы доберемся до Нового Орлеана, то вполне можем найти дом Роми.
– Почему дом Роми?
– Там вроде бы тело и спрятано.
Меньше всего на свете ей хотелось услышать именно это. Она медленно сняла очки и потерла глаза. Начинали побаливать виски, скоро головная боль усилится.
В доме Роми? В доме покойного Джерома Клиффорда? Он произнес эти слова очень медленно, и так же медленно она на них среагировала. Она уставилась на хвостовые огни идущей впереди машины, но красный свет расплывался в глазах. В доме Роми? Убитый похоронен в доме адвоката обвиняемого? Кошмар какой-то. В голове ее крутилась тысяча вопросов, ни на один из которых не было ответа. Она посмотрела в зеркало и неожиданно заметила, что он смотрит на нее со странной улыбкой.
– Теперь и вы знаете, Реджи.
– Но как, почему...
– Не спрашивайте, потому что я не знаю. С ума сойти можно, правда? Именно потому я и считаю, что Роми мог такое выдумать. Сошел с ума и придумал, что тело спрятано у него в доме.
– Значит, ты полагаешь, что на самом деле его там нет? – спросила она, надеясь на подтверждение.
– Пока не посмотрим, не узнаем. Если тела там нет, то я никому не нужен, и жизнь снова приходит в норму.
– Но если тело там?
– Об этом будем беспокоиться, когда найдем.
– Мне твоя идея совсем не по душе.
– Почему?
– Послушай, Марк, сынок, клиент, друг мой, если ты думаешь, что я поеду в Новый Орлеан выкапывать покойника, ты рехнулся.
– Разумеется, я рехнулся. Мы с Рикки два придурка.
– Я никуда не поеду.
– Но почему, Реджи?
– Слишком опасно, Марк. Просто безумие. Нас в два счета могут убить. Я не поеду и тебя не пущу.
– Почему опасно?
– Опасно и все. Не знаю.
– Ну, подумайте, Реджи. Мы только убедимся, там ли тело. Если его нет там, где сказал Роми, я свободен и могу отправляться домой. Мы поставим условие полицейским, чтобы они от нас отстали, а взамен я расскажу все, что знаю. А раз я не знаю, где находится тело, мафии на меня наплевать. Мы уходим, и все.
Мы уходим. Слишком часто он смотрел телевизор.
– А если мы найдем тело?
– Хороший вопрос. Подумайте об этом и не торопитесь, Реджи. Постарайтесь думать, как ребенок. Если мы находим тело, вы звоните в ФБР и говорите, что мы знаем точно, где оно находится, потому что мы видели его собственными глазами. И тогда они дадут нам все, что мы ни попросим.
– А что конкретно ты хочешь?
– Может, в Австралию. Чтоб хороший дом и много денег для мамы. Новую машину. Может, пластическую операцию. Я раз в кино видел. Они одному парню все лицо перекроили. Он с самого начала был страшный как черт, так он обжулил каких-то торговцев наркотиками, чтобы набрать денег на операцию. И стал как кинозвезда. А еще через два года эти торговцы наркотиками ему совсем физиономию испортили.
– Ты это серьезно?
– Насчет кино?
– Нет, насчет Австралии.
– Может быть. – Он помолчал и посмотрел в окно. – Может быть.
Они слушали радио и несколько миль проехали молча. Машин на шоссе практически не было. Мемфис остался далеко позади.
– Давайте договоримся, – снова начал он, глядя в окно.
– Попробуем.
– Поехали в Новый Орлеан.
– Я никаких тел выкапывать на собираюсь.
– Да ладно. Но все же поехали туда. Нас там никто не ждет. А о сенаторе побеседуем, когда приедем.
– Мы уже об этом побеседовали.
– Просто поехали в Новый Орлеан, хорошо? В этом месте шоссе пересекалось с другим, и они оказались в самой высокой точке переезда. Она показала направо. В десяти милях виднелся Мемфис. Его контуры четко вырисовывались на горизонте при свете месяца.
– Ух, – выдохнул он благоговейно. – Красотища какая.
Никто из них тогда не догадывался, что он видит Мемфис в последний раз.
* * *
Они остановились в Форест-Сити в штате Арканзас, чтобы заправиться и перекусить. Реджи заплатила за плюшки, большую чашку кофе и “Спрайт”, пока Марк лежал на полу в машине. Уже через несколько минут они были снова на шоссе и двигались в направлении Литтл-Рок.
Из пластиковой чашки шел пар. Она ехала и смотрела, как он уминает четыре плюшки. Он ел, как любой ребенок: крошки на штанах и сиденье, пальцы в креме. Он их облизал, как будто не ел целый месяц. Была уже почти половина третьего. Дорога – пустынна за исключением шеренги тракторов, везущих буровую установку. Машина шла со скоростью шестьдесят пять миль.
– Как вы думаете, они нас уже ищут? – спросил он, доедая последнюю плюшку и открывая банку “Спрайта”. В голосе слышалось возбуждение.
– Сомневаюсь. Думаю, полиция обшаривает больницу, но почему они должны заподозрить, что мы вместе?
– Я о маме беспокоюсь. Я ей звонил, знаете, до вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48