После того спора, когда они немного успокоились, Барри похвастался, что тело никогда не найдут. Он избавился уже от многих трупов и знал, как это делается. С Бойеттом пришлось поторопиться, и, хотя он не прочь перепрятать парнишку, тот все равно упакован надежно, и ни Рой, ни агенты ФБР его не потревожат.
Барри хихикнул про себя, шагая по улице и вспоминая тот разговор.
– И где же труп? – спросил тогда Клиффорд.
– Ты вовсе не хочешь этого знать, – ответил Барри.
– Разумеется, хочу. Весь мир хочет знать. Давай, рассказывай, если у тебя хватит храбрости.
– Ты вовсе не хочешь этого знать.
– Валяй. Выкладывай.
– Тебе это не понравится.
– Говори.
Барри щелчком отбросил сигарету на мостовую и чуть не расхохотался вслух. Не надо было говорить это Джерому Клиффорду. Совсем по-детски поступил, но какой от того вред? Этому человеку можно доверять тайны, как адвокат он не имел права разглашать услышанное от клиента. Он с самого начала обижался, что Барри не просветил его насчет всех смачных подробностей.
Джером Клиффорд был таким же скользким пройдохой, как и его клиенты, так что, если на них была кровь, он желал эту кровь видеть.
– Ты помнишь день, когда исчез Бойетт?
– Конечно. Шестнадцатое января.
– Помнишь, где ты был в этот день?
Роми встал из-за стола, подошел к стене и посмотрел на небрежно составленное расписание по месяцам.
– В Колорадо. На лыжах катался.
– А я позаимствовал у тебя ключи от дома.
– Ага, ты встречался с женой доктора.
– Верно. Только ей не удалось вырваться, так я вместо нее привез туда сенатора.
Роми замер, открыл рот и уставился на клиента горящим взглядом из-под опущенных век.
– Он прибыл в багажнике, и я его у тебя оставил, – продолжал Барри.
– Где? – недоверчиво спросил Роми.
– В гараже.
– Врешь!
– Под лодкой, которую уже лет десять никто не трогал.
– Врешь!
Входная дверь в контору Клиффорда была заперта. Барри подергал ее и выругался. Он прикурил еще сигарету и посмотрел вокруг, разыскивая знакомый черный “линкольн”. Он найдет этого жирного ублюдка, даже если на это потребуется вся ночь.
У Барри был приятель в Майами, которого однажды привлекли по целой серии обвинений, связанных с наркотиками. Ему попался хороший адвокат, который тянул и откладывал дело два с половиной года, пока судья не потерял терпение и не назначил судебное заседание. За день до выборов жюри приятель Барри убил своего хорошего адвоката, и судья был вынужден снова отложить дело. Суда так и не было.
Если Роми неожиданно умрет, суд будет отложен на месяцы, а может, даже на годы.
Глава 3
Рикки попятился назад, прочь от дерева, нашел узенькую тропинку и побежал.
– Рикки, – позвал Марк. – Эй, Рикки, подожди! – Но Рикки не остановился. Марк еще раз взглянул на человека, лежащего на машине, с пистолетным дулом во рту. Марк насмотрелся досыта. – Рикки, – снова окликнул он брата и припустился к тропинке. Впереди бежал Рикки. Было в его беге что-то странное. Руки он держал прижатыми к телу, а сам наклонился так, что трава била его по лицу. Он спотыкался, но не падал. Марк схватил его за плечи и повернул к себе. Рикки был похож на зомби – бледный, с остекленевшими глазами. Дышал он тяжело и часто, заунывно подвывал. Говорить он не мог. Он вырвался из рук Марка и снова побежал, продолжая выть, а трава все стегала его по лицу. Марк помчался за ним, через ручей, к дому.
Лес поредел, показался полуразвалившийся забор, окружавший большую часть трейлерной стоянки. Двое малышей швыряли камнями в банки, установленные рядком на капоте разбитой машины. Рикки прибавил скорости и пролез через дыру в заборе. Он перепрыгнул через канаву, пробежал между двумя трейлерами и выскочил на улицу. Марк бежал вплотную за ним. Теперь, когда Рикки запыхался, непрерывный вой стал громче.
Дом на колесах, в котором жила семья Марка, был двенадцати футов в ширину и тридцати футов в длину. Припаркован он был вместе с сорока другими такими же вдоль Восточной улицы. Владельцу всего этого хозяйства, Такеру, принадлежали еще трейлеры вдоль Северной, Южной и Западной улиц. Все эти улицы пересекались в разных направлениях.
То была сравнительно приличная стоянка, довольно чистая, с несколькими деревьями, множеством велосипедов и десятком брошенных машин. Ухабы на дорогах не позволяли ездить быстро. По поводу громкой музыки или другого шума мистер Такер немедленно, как только узнавал, вызывал полицию. Его семье принадлежали вся земля и большинство трейлеров, включая номер 17 на Восточной улице, который Дайанна Свей снимала за 280 долларов в месяц.
Рикки вбежал в незапертую дверь и упал на диван в прихожей. Казалось, он плачет, но слез видно не было. Он подтянул колени к животу, скорчившись, словно ему было холодно, и медленно сунул большой палец правой руки в рот. Марк внимательно наблюдал за ним.
– Рикки, – попросил он тихо, тряся брата за плечо, – поговори со мной. Поговори со мной, слышишь, Рикки? Все в норме.
Но Рикки только энергично сосал палец. Глаза его были закрыты, тело сотрясала дрожь.
Марк оглядел прихожую и кухню и убедился, что все на том же месте, как и час назад, когда они уходили. Час назад! А казалось, что прошло несколько дней. Садилось солнце, и в комнатах становилось темнее. Как обычно, книги и рюкзаки, с которыми они ходили в школу, громоздились на кухонном столе. Привычная записка от мамы лежала рядом с телефоном. Он подошел к раковине и налил воды в чистую кофейную чашку. Ужасно хотелось пить. Марк выпил воду и взглянул в окно на соседний трейлер. Потом услышал чавкающие звуки и взглянул на брата. Тот сосал палец. По телевизору он однажды видел, как после землетрясения некоторые дети в Калифорнии тоже сосали пальцы. Разные врачи возились с ними. Но и через год эти несчастные ребятишки не вынимали пальца изо рта.
Чашка задела ранку на губе, и он вспомнил, что лицо его в крови. Он побежал в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало. На лбу, прямо под волосами виднелась небольшая, еле заметная шишка. Левый глаз заплыл и выглядел ужасно. Он налил в раковину воды и смыл кровь с нижней губы. Хоть она и не распухла, было все равно больно. Ну да ничего, после драки в школе он порой выглядел куда хуже. Марк был парень крутой.
Достав из холодильника кубик льда, он плотно прижал его к щеке под глазом. Потом подошел к дивану и внимательно посмотрел на брата, который спал, засунув большой палец в рот. Было уже почти полшестого, и скоро должна была вернуться мать после девятичасовой утомительной смены на фабрике, выпускавшей электрические лампочки. В ушах его до сих пор звенело от выстрелов и оплеух его покойного приятеля Роми, но он уже начал понемногу соображать. Он сел на диван в ногах у Рикки и начал медленно водить льдом вокруг глаза.
Если он не позвонит по 911, могут пройти дни, пока кто-нибудь найдет тело. Последний выстрел звучал совсем глухо, и Марк был уверен, что кроме них его никто не слышал. Он бывал на той полянке много раз, но только сейчас сообразил, что никогда там никого не видел. Почему Роми выбрал именно это место? Он ведь был из Нового Орлеана, верно?
Марк просмотрел по телевизору массу детективов и хорошо знал, что любой звонок по 911 записывается. А он не хотел, чтобы его записывали. Он никогда не расскажет никому, даже маме, что ему пришлось только что пережить. Вот только нужно немедленно обсудить все с младшим братом, чтобы врать одинаково.
– Рикки, – позвал он, дергая брата за ногу. Тот застонал, но глаз не открыл, только плотнее свернулся в калачик. – Рикки, проснись же!
Единственным ответом на его призыв была дрожь, пробежавшая по телу мальчика, как будто ему было холодно. Марк нашел в кладовке одеяло и закрыл брата, потом завернул горсть кубиков льда в посудное полотенце и аккуратно приложил компресс к левому глазу. Ему не хотелось никому объяснять, что произошло с его физиономией.
Он уставился на телефон и вспомнил про ковбоев в фильмах про индейцев, окруженных трупами, над которыми кружили сарычи, и все беспокоились, что надо похоронить мертвецов, пока до них не добрались стервятники. Через час стемнеет. Сарычи ночью нападают или нет? Про такое ничего в кино не было.
И без того мысль о толстом адвокате в одном ботинке, лежащем там с пистолетом во рту, может, до сих пор истекающем кровью, была достаточной жуткой, а тут еще эти сарычи, рвущие его на части. Марк не выдержал и взял трубку. Он набрал 911 и откашлялся.
– Гм, там мертвый дяденька в лесу, и, того, может, кому-нибудь надо поехать и забрать его. – Он старался говорить по возможности басом, но с первого же слова понял, что его попытка изменить голос вряд ли удастся. Он тяжело дышал, шишка на лбу болела.
– Назовите себя, пожалуйста, – ответил женский голос, почти что как у робота.
– Ну, я вообще-то не хотел бы говорить, понимаете.
– Нам нужно твое имя, сынок. – Ну блеск, она уже поняла, что он мальчишка. А Марк-то надеялся, что по крайней мере она сочтет его за подростка.
– Так вам рассказать о нем или не надо? – спросил он.
– Где же он?
“Ну, пошло-поехало, – подумал он, – вот он уже и рассказывает, да не тому, кому можно доверять, а человеку в форме, работающему в полиции”. Он представил себе, как будет звучать этот записанный на пленку разговор в суде, как будет повторяться снова и снова для присяжных: он видел такое в одном кино. Потом начнутся все эти сравнения голосов и станет ясно, что это Марк Свей по телефону рассказывает о трупе, о котором никто в мире больше не знает. Он сделал еще одну попытку говорить басом.
– Оно недалеко от трейлерной стоянки Такера и...
– На Уиппл-роуд?
– Точно. В лесу между трейлерной стоянкой и шоссе номер семнадцать.
– Так человек в лесу?
– Вроде. Вообще-то он лежит на машине, а машина стоит в лесу.
– И он мертв?
– Этот человек застрелился, верняк. Из пистолета, прямо в рот, так что я уверен, что он мертвый.
– А ты это видел? – Голос женщины был уже не таким профессионально сдержанным. Похоже, она взволновалась.
“Надо же задать такой идиотский вопрос, – подумал Марк. – Видел ли я его? Она тянет время, хочет, чтобы он не вешал трубку, а полиция тем временем выяснит, откуда он звонит”.
– Сынок, ты его видел? – снова спросила она.
– Конечно, видел.
– Скажи, как тебя зовут, сынок.
– Послушайте, там есть узкая грунтовая дорога, она идет от шоссе номер семнадцать до небольшой поляны в лесу. Машина большая и черная, а мертвый дяденька лежит на ней. Если вы не найдете, считайте, что вам не повезло... Привет.
Марк повесил трубку и долго сидел, глядя на телефон. В трейлере стояла полная тишина. Он подошел к двери и выглянул из-за грязной занавески на улицу, ожидая увидеть мчащиеся со всех сторон полицейские машины – громкоговорители, эксперты, пуленепробиваемые жилеты и все такое.
Надо действовать. Он снова потряс Рикки за руку, обратив внимание, какая она липкая и холодная. Но Рикки спал и сосал палец. Марк осторожно взял его за талию и потащил по узенькому коридору в их спальню, где уложил в постель. Рикки что-то пробормотал, немного повертелся и быстро свернулся в клубочек. Марк прикрыл его одеялом и закрыл дверь.
Потом написал записку матери о том, что Рикки плохо себя чувствует и спит, поэтому, пожалуйста, потише, и что он вернется через час. Дайанна не требовала, чтобы мальчики были дома к ее приходу, но если они уходили, то должны были оставить записку.
Марк не слыхал отдаленного гула вертолета.
* * *
Направляясь к тропинке, Марк закурил сигарету. Два года назад в одном из домов в пригороде, недалеко от трейлерной стоянки, исчез новый велосипед. Ходили слухи, что его видели за одним из домов на колесах и что двое мальчишек, живущих в трейлерах, сняли с него все что можно и перекрасили. Ребята из пригорода считали соседей ниже себя и называли трейлерными. Так как они ходили в одну и ту же школу, эти две группы ежедневно дрались друг с другом. Все преступления и хулиганские поступки, совершаемые в пригороде, автоматически считались делом рук трейлерных ребятишек.
Велосипед украл Кевин, подросток-хулиган с Северной улицы. Он показывал его своим приятелям, прежде чем перекрасить. Марк тоже его видел. Слухи все нарастали, и полицейские заинтересовались этим делом. Однажды вечером раздался стук в дверь. В расследовании упоминалось имя Марка, и полицейский хотел его кое о чем расспросить. Он целый час сидел за кухонным столом и таращился на Марка. Это было совершенно не похоже на телевидение, где подозреваемый абсолютно спокоен и даже подсмеивается над легавым.
Марк ни в чем не признался, но зато потом три ночи не спал и дал себе клятву жить честно и не впутываться ни в какие дела.
Но тут беда была настоящая, куда хуже украденного велосипеда: покойник, который перед смертью открыл ему свои тайны. Интересно, он правду говорил? Он был в стельку пьян, да и крыша у него поехала, все болтал о каком-то волшебнике. Только зачем ему врать?
Марк знал, что у Роми был пистолет, он даже сам держал его в руках и дотрагивался до курка. И из этого пистолета был убит человек. Наверное, это преступление – видеть, как человек кончает с собой, и не пытаться помешать.
Никогда ни одна душа ничего от него не услышит! Роми уже ничего не скажет. С Рикки можно будет договориться. Промолчал же Марк насчет велосипеда, промолчит и сейчас. Никто никогда не узнает, что он был в машине.
Вдали послышался вой сирен, а затем равномерное жужжание вертолета. Когда вертолет приблизился, Марк спрятался под дерево. Так, осторожно, пригнувшись, он пробирался сквозь траву и кусты, пока не услышал голоса.
* * *
Везде сверкали огни – голубые у полицейских автомобилей, красные – у “скорой помощи”. Вокруг черного “линкольна” сгрудились белые полицейские машины из Мемфиса. Оранжево-белая “скорая помощь” как раз подъезжала, когда Марк подкрался к поляне. Никто не казался взволнованным или обеспокоенным.
Роми пока не трогали. Один полицейский делал снимки, другие смеялись. Верещали рации, совсем как в кино. Из-под тела текла кровь, вниз, по бело-красным подфарникам. Пистолет все еще был у него в руке, лежащей поперек толстого живота. Голова склонилась набок, глаза теперь были закрыты. Подошли санитары и осмотрели его. Они грязно шутили, а полицейские хохотали. Все четыре дверцы машины были распахнуты. Полицейские тщательно осматривали все внутри и снаружи. Никто не делал попытки забрать тело. Вертолет сделал последний круг и улетел.
Марк сидел глубоко в кустах, футах в тридцати от дерева и того бревна, на котором они курили. Отсюда ему прекрасно была видна поляна и толстый адвокат, лежащий на лимузине, как дохлая корова на середине дороги. Подъехала еще одна полицейская машина, потом еще одна “скорая помощь”. Из машины с величайшей осторожностью вынули белые пакетики с чем-то невидимым. Двое полицейских в резиновых перчатках свернули шланг. Фотограф просовывался в каждую дверцу в сверкал вспышкой. Время от времени кто-нибудь останавливался и бросал взгляд на Роми, но большинство попивали кофе из пластмассовых стаканчиков и беспечно болтали. Один полицейский наклонился вместе с радиопередатчиком у номерного знака и ждал ответа.
Наконец из первой машины “скорой помощи” вынесли носилки и положили их на траву у заднего бампера “линкольна”. Два санитара схватили Роми за ноги и слегка подтолкнули его, а два других поймали его за руки. Полицейские наблюдали и посмеивались над грузностью мистера Клиффорда – они уже знали его имя. Они спрашивали, не требуется ли еще санитаров, чтобы поднять его толстую задницу, не надо ли укрепить носилки и все такое и вообще влезет ли он в машину. Процесс укладывания адвоката на носилки тоже сопровождался хохотом.
Один из полицейских положил пистолет в пакет. Носилки впихнули в машину “скорой помощи”, но дверцы не закрыли. Мигая желтым светом, прибыл тягач и остановился перед передним бампером “линкольна”.
Марк подумал о Рикки и его пальце во рту. Что, если ему нужна помощь? Мама скоро придет домой. Вдруг она попытается его разбудить и испугается? Ему нужно срочно идти. Вот сейчас выкурит еще сигаретку и пойдет.
Он услышал шорох сзади, но не обратил на него внимания. Просто ветка хрустнула. Внезапно он почувствовал, как большая рука схватила его за шиворот и кто-то произнес:
– В чем дело, малыш?
Марк резко повернулся и оказался лицом к лицу с полицейским. Он замер, и дыхание у него перехватило.
– Что ты тут делаешь, сынок? – спросил полицейский, слегка приподнимая Марка. Больно не было, но Марк понял, что надо слушаться. – Вставай, парнишка. Не бойся.
Марк встал, и полицейский отпустил его. Другие полицейские на поляне услышали их и стали поворачивать головы в их сторону.
– Что ты здесь делаешь?
– Просто смотрю, – ответил Марк. Полицейский фонариком показал на полянку. Солнце уже село, и через двадцать минут совсем стемнеет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48