Ц Понимаю, Ц она улыбнулась, Ц и я тоже это чувствую.
Она впилась в его рот поцелуем и, обняв за шею, притянула его к себе. Джимми
выбрал в качестве стартовой точки родинку на белом плече, прижался к ней
губами и отсюда начал передвигаться к груди. Дыхание ее заметно участило
сь. Он провел языком по ее соску и прошептал: «Я люблю тебя». Тело ее напряг
лось и застыло в его объятиях. «Все эти годы, Ц продолжил он, Ц я ждал и не
верил, что эта ночь когда-нибудь наступит». Ее сахарный голос что-то отве
тил, но в ушах Джимми сейчас звучала иная мелодия, и он не разобрал ее слов.
Впрочем, он был уверен, что эти слова полностью созвучны тому, о чем сейчас
пела, бурля и вскипая, его кровь. «В этом нет ничего дурного, кузина, Ц шеп
нул он. Ц Мы едины не только кровью, но и сердцем».
В следующий момент она уже дергала его за волосы и била по лицу, вырываясь
из его объятий.
Ц О чем ты говоришь?! Ц крикнула она, отпихнув его и прикрывая смятым роз
овым платьем свою чудесную грудь. Страх и замешательство сквозили в ее в
зоре. Ц Я прошу вас уйти, Ц сказала она. Ц Извините, но… я хочу, чтобы вы у
шли.
Он молчал, наблюдая за тем, как исчезают, разлетаясь прочь, осколки разбит
ого и потерянного мгновения. Эрекция топорщила его джинсы, но он удержал
ся от того, чтобы засунуть в них руку и перевести восставшего друга в боле
е удобное положение.
Ц Вы уйдете или нет? Ц Она снова начала плакать. Джимми хотел было ее уте
шить, но его руки и язык отказывались повиноваться.
Ц О боже! Вы ведь не будете вести себя как он? Ц Она прижала ладони к лицу;
при этом платье соскользнуло с груди, и она прикрыла ее выставленными вп
еред локтями.
Несколько секунд Джимми соображал, кто такой этот «он», а затем произнес:

Ц Я только шел навстречу твоим желаниям.
Она испуганно взглянула на него сквозь щелку между пальцами и закрыла гл
аза.
Ц Прошу вас, пожалуйста, пожалуйста… уйдите! Слова выдавливались из нее
с трудом, как будто вместе с ними уходили ее последние силы.
Он неловко встал с дивана, покачнулся, нашел глазами свою шляпу и сделал н
есколько шагов, от которых задребезжала посуда в кухонном шкафу. Взяв шл
япу со стола и держа ее обеими руками на уровне груди, он сказал: «Прости».

Она не ответила ни словом, ни взглядом.
Ц Ничего, Ц сказал он, Ц ничего.
Воздух на улице показался ему необычно холодным Ц он был одет с расчето
м на более мягкий климат. Нетвердой походкой он зашагал прочь от дома, не д
умая о том, куда идет, и даже не пытаясь сориентироваться в темноте.
Ц Мистер Гай!
Оклик заставил его остановиться и взглянуть в сторону трейлера. Из приот
крытой двери выбивался луч света толщиной с волосок. Джимми все еще очен
ь смутно представлял себе суть происходящего.
Ц В следующий раз, когда понадобится что-то обсудить, я предпочла бы имет
ь дело с Ритой, Ц донесся до него голос мисс Сноу.

* * *

Джимми отчаянно гнал фургон, не обращая внимания на дорожные знаки и сли
шком резко тормозя перед светофорами. Его беспокоило не столько случивш
ееся, сколько опасение, что это может случиться вновь еще до того, как он д
остигнет мотеля. В пяти или шести милях от дома мисс Сноу он начал думать м
ыслями своих персонажей и видеть воображаемые сцены. Боясь потерять кон
троль над машиной, он свернул на пустую стоянку перед придорожным рестор
анчиком. Заведение было закрыто на ремонт Ц с вывески на его крыше исчез
ли неоновые буквы, за темным стеклянным фасадом виднелись кабинки без ст
олов и стульев, пыльная стойка бара и разбросанный повсюду бумажный мусо
р. Джимми заглушил двигатель и стал разглядывать это заброшенное здание
, мысленно населяя его усталыми официантками, дальнобойщиками, который д
ень сидящими на амфетамине, троицей малолеток с нахальными угреватыми ф
изиономиями, царапающих что-то в книге посетителей и хихикающих над наз
ваниями блюд в меню, пока их предки пытаются завязать беседу с незнакомц
ем за соседним столиком в надежде хоть как-то разнообразить этот ничем н
е примечательный день. На сей раз ему не пришлось отыскивать вход в истор
ию Ц она сама накинулась на него, гоня прочь обыденные мысли, как злобный
старик с тростью разгоняет ораву бездомных котов. Он увидел Сьюзен погру
женной в бездну тоски. Она искала ниточку, могущую восстановить ее конта
кт с внешним миром, и нашла ее в самом холодном и мрачном закоулке души, гд
е свила гнездо ненависть, Ц только здесь, вдали от всего, ее мысли очищал
ись, кристаллизуясь в прочные ледяные глыбы, и только здесь она могла про
тивостоять той жуткой пустоте, что постоянно взывала к ней из могилы.
Ненависть росла в ее сердце гораздо быстрее, чем когда-то росла любовь. Ес
ли любовь полностью владела ею, то ненависть, напротив, была вещью, которо
й владела она и которую она могла использовать по своему усмотрению. Одн
о время она представляла себе эту вещь в образе мерцающей стальной иглы,
которая, вращаясь и становясь все острее с каждым новым оборотом, парит г
де-то внутри нее, освещаемая таинственным сиянием, подобно музейной рел
иквии под толстым стеклом витрины. По мере того как ее горе слабело… Нет, «
слабело» неподходящее, неправильное слово. Горе сливалось с ней, подобно
тому, как гниющий в могиле саван постепенно становится одним целым с тле
нной плотью, которую некогда покрывал. Ненависть теперь виделась ей рост
ком, поднявшимся из почвы, щедро удобренной горем. В чем бы ни выражалась п
рирода ненависти, утолить ее было намного легче, чем утолить любовь, и она
была Ц или по крайней мере казалась Ц более долговечной. При всем том лю
бовь Сьюзен к Луису оставалась незамутненной, как будто брала начало из
какого-то совершенно другого источника. Она, правда, сократилась в объем
е Ц теперь это была уже не громадная туча, в недрах которой Сьюзен когда-
то подолгу блуждала, а скромное облачко, блуждающее внутри нее. Однако Сь
юзен не сомневалась в том, что, если случится чудо и она вдруг увидит живог
о Луиса на гаванской улице или на дворцовом приеме, ее любовь моментальн
о вырастет до прежних размеров и она вновь затеряется в ее беспредельной
глубине.
Каждое утро она сидела за столом, перечитывая его письма и стихи, подолгу
задерживаясь на тех строках, в которых отчетливее всего ощущалось его пр
исутствие. То и дело она натыкалась на фразы, с новой силой пробуждавшие в
ней тоску по прошлому, фразы, полные тревоги и боли, как будто предчувству
ющие близость трагической развязки:
Я шел за тобой по тропе наважденья на край своей жизни, где свет один
окой звезды парит над кровавыми волнами; море уходит в ничто, а с ним парус
а, галеоны, алмазы, века, скакуны Ц все летит в пустоту, лишь ты невесомо па
ришь над последним осколком земли, меня призывая бросок совершить в беск
онечность…
Этот пассаж в одном из последних его стихотворений напомнил Сьюзен о том
, что причиной его гибели в значительной мере была ее нерешительность, и п
обудил ее, оставив в стороне любовь, сфокусировать свою душевную энергию
на ненависти. Полковник теперь старался реже покидать Гавану и все чаще
требовал от нее исполнения супружеских обязанностей. Она лежала в темно
те, притворяясь спящей, и содрогалась при его властном стуке в дверь, за ко
торым тотчас следовал сам полковник. Признав свое поражение в тот день, к
огда она не спустила курок кольта и тем самым лишила себя права впредь от
вергать его домогательства, она теперь изображала сонное безразличие, с
жимая мысли в кулак и стараясь не замечать тяжести полковника, запаха ар
оматизированного антисептика из его рта, его неуклюжих ласк и похотливо
го похрюкивания, когда он делал свое дело, даже в состоянии экстаза приде
рживаясь свойственного ему сугубо механического стиля. Она старалась н
е замечать, но все равно замечала. Она уже не могла, как прежде, закрыв глаз
а, представить, что вместо полковника с ней лежит Луис Ц после его смерти
такой самообман был бы кощунством. Ее последним убежищем оставалось отр
ицание. Когда полковник уходил, она смывала со своей кожи ненавистный за
пах и долго сидела перед окном, наблюдая ночные тени в саду, лишенная каки
х бы то ни было надежд и желаний. Временами она ощущала себя распадающейс
я, теряющей внутреннюю связь и, что еще хуже, испытывала соблазн окончате
льно поддаться этому распаду.
Безумие не могло быть к ней более жестоким, чем ее нынешнее прозябание, ка
завшееся бесцветным кошмарным сном в течение дня и красочным кошмаром н
аяву в течение ночи. Она сознавала, что жизнь ее кончена.
Спустя примерно четыре месяца после убийства Луиса она получила очеред
ное письмо от своего кузена Аарона, но не спешила его распечатывать. Их пе
реписка в последнее время стала регулярной, однако сейчас она уже не нуж
далась в наперснике, тем более таком, как Аарон, который плохо справлялся
с этой ролью. Он без конца читал ей нотации, в финале давая один и тот же сов
ет Ц «Уходи!», а тон его писем постепенно становился все более пылким и на
стойчивым. Она до сих пор не сообщила ему о некоторых обстоятельствах, св
язанных с гибелью Луиса, поскольку знала, что от его реакции на это сообще
ние ей все равно не будет никакой пользы.
Лишь в середине дня, не зная чем занять томительно тянувшееся время, она в
скрыла письмо кузена. В начальных абзацах, как и следовало ожидать, он рас
сказывал о своем бизнесе, о новых планах, перспективах развития и т. п. Но н
а второй странице зазвучали уже другие нотки:
«… Я более не в силах сдерживать все то, что накопилось в моем сердце
. Когда мы с тобой еще только начинали эту переписку, я, если помнишь, выраз
ил сомнение в том, что мое былое чувство к тебе исчезло без следа. Во всяко
м случае, я бы не удивился, обнаружив в себе его осадок, какую-то слабую тен
ь. Однако твои письма, милая Сьюзен, вкупе с разбуженными тобой воспомина
ниями показали всю глубину моего заблуждения. То, что я было принял за тен
ь, оказалось лишь темным покровом печали и стыда, до поры скрывавшим чувс
тво, которое при всей его чистоте и искренности даже я сам вынужден призн
ать греховным, Ц чувство столь же сильное и свежее, каким оно было много
лет назад. Скорее всего, после такого признания ты решишь прекратить наш
у переписку, и я не стану отговаривать тебя от этого решения. Возможно, это
будет к лучшему. Не думаю, что внезапное возрождение чувства, которое я сч
итал безвозвратно угасающим, если не совершенно угасшим, может принести
нам обоим что-либо кроме новых…»
Сьюзен разжала пальцы, и листок вяло спланировал на пол. Признания Аарон
а начали ее утомлять; она не испытывала ни малейшего желания дочитывать
до конца это письмо, продираясь еще через несколько страниц его мучитель
ного разбирательства с самим собой и собственными чувствами. Только Аар
он, подумала она, способен сделать из кровосмесительной страсти нечто на
вевающее невыносимую скуку. Еще в юном возрасте, во время их игр, он всегда
проявлял недетскую расчетливость, тщательно сопоставляя возможное уд
овольствие от какой-нибудь озорной проделки с возможными неприятными п
оследствиями (например, одиночным заключением в дровяном сарае), как буд
то уже тогда готовился к профессии счетовода. Тем большим потрясением яв
илось для нее его первое признание в любви, Ц как мог человек, всю жизнь п
анически боявшийся ее отца, решиться на столь рискованный шаг? Должно бы
ть, он очень сильно ее любил, подумала Сьюзен. И, судя по его последнему зая
влению, продолжает любить до сих пор. Если бы тем вечером в саду она знала,
что ждет ее в будущем, то, получив возможность выбора между преступным кр
овосмешением и жизнью с полковником Резерфордом, она, безусловно, предпо
чла бы первое… Эта мысль, возникшая как случайная игра фантазии, задержа
ла на себе ее внимание, а когда Сьюзен, вдумавшись, уловила скрытый в ней н
амек, она попыталась с ходу отвергнуть стоящий за этим план действий Ц н
о план был так прост и изящен, а искушение так велико, что она не смогла изб
авиться от него одним усилием воли. Она начала копаться в себе, отыскивая
какой-нибудь душевный изъян, ибо только наличием такового могла объясни
ть появление в своей голове столь бесчестного замысла. Самоанализ не выя
вил никаких существенных сдвигов в ее психике, но она не спешила выносит
ь себе окончательный приговор. Что-то должно было в ней измениться, какой
-то источник яда должен был возникнуть в ее душе, иначе она бы ни за что не п
озволила подобной идее змеиться в ее мозгу, отравляя каждую его клеточку
своим губительным прикосновением.
Она провела в раздумьях более часа и, наконец, пришла к выводу, что эта иде
я была подкинута ей самим Змием, извечным носителем зла, символом обмана
и предательства. Не исключено, однако, что и сам Господь был как-то причас
тен к искушающему дару. Она не могла бы так легко поддаться убийственно-в
крадчивым дьявольским чарам, не будь на то Его высшая воля. И, тем не менее,
замысел явно имел ядовитые зубы и гибкое чешуйчатое тело, способное, све
рнувшись тугим кольцом, устроить гнездо в ее сердце, Ц это дьявол говори
л ее устами и побуждал ее к действию, и даже страх погубить свою душу не пр
идал ей решимости противостоять искушению. Она взяла ручку с серебряным
пером и начала писать, первым делом посвятив Аарона во все подробности г
ибели Луиса и даже несколько сгустив краски, дабы рассказ произвел макси
мальный эффект, а когда со вступлением было покончено, перешла к главном
у:
«… Касаясь существа твоего письма, милый кузен, Ц то есть еще не сов
сем угасшего чувства, о котором ты мне поведал, Ц я, к своему стыду, но и с о
громным облегчением, решилась на одно, хотя и очень запоздалое признание
, ибо чувство твое никогда не было безответным, но, оставаясь невысказанн
ым, хранилось и до сих пор хранится в сокровенном уголке моего сердца…»

Она заполнила этой ложью три страницы, сочинив довольно складную басню о
тайных желаниях, страхе перед греховным поступком и неудержимой тягой к
его совершению. Поставив финальную точку, она не ощутила ничего, кроме хо
лодного безразличия, как будто этим шагом переступила невидимую черту и
оказалась вне досягаемости укоров совести. Она знала, что, в конце концов,
чувство вины ее настигнет, но теперь это было уже не важно Ц она только чт
о заключила сделку и оказалась во власти сил, по сравнению с которыми уко
ры совести были всего лишь слабой щекоткой.
«… В октябре, как у него издавна заведено, Хоуз с одним слугой отправ
ится в горы близ Матансаса, где у него есть охотничий домик и где он, опьян
яемый кровью, в очередной раз попытается истребить всех без исключения д
иких свиней в округе, что я считаю маловероятным, ибо тогда по логике веще
й он должен будет совершить самоубийство. Он проведет там десять дней, а т
о и больше, если охота окажется удачной. Я очень надеюсь, что ты найдешь во
зможность посетить Гавану в этот период, и тогда я постараюсь доказать т
ебе силу и искренность своих чувств самыми убедительными средствами, ка
кие только могут быть в моем распоряжении…»

* * *

В понедельник Рита с самого утра работала в одиночку, тогда как Джимми си
дел спиной к залу, вытянув ноги, безмолвный и неподвижный, как будто впавш
ий в кому. Из этого состояния он вышел лишь дважды, сперва Ц чтобы дать не
обходимые разъяснения покупателю, а после полудня Ц чтобы сходить в буф
ет за сандвичем для Риты. Из этого похода он вернулся через полтора часа с
остывшим хот-догом и невразумительными извинениями. Рита уже привыкла к
тому, что временами он бывает ни на что не годен. Благодаря кольту, «берет
те» и (тьфу, тьфу, чтоб не сглазить) «томпсону» в их делах намечался крутой
подъем, а впереди еще была Якима Ц они всегда удачно торговали в Якиме, гд
е она помимо прочего любила зарулить в клуб Макгаллахера и поставить на
уши всех белых мужиков, целыми стаями уводя этих поддатых кобелей у их ки
слолицых, бледно-немощных подружек.
Посетителей на выставке было много меньше вчерашнего, но зато все они зн
али, зачем пришли. Исчезли влюбленные в смерть сопливые волосатики, охот
ники за сувенирами и мамули-папули с подарочно-пистолетным заскоком. То
рговцы подбивали баланс, выписывались чеки, происходил дежурный обмен у
лыбками. Примерно в половине четвертого парень из обслуживающего персо
нала выставки принес Рите факс от профессора Алекса Хоула, выражавшего ж
елание приобрести кольт Чэмпиона плюс еще один пистолет сомнительной п
одлинности, заинтересовавший его еще при их встрече в Спокане;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22