Словом, надлежало все вопросы решать немедленно, прямым воле
изъявлением трудящихся, снизу, безо всякого участия государства, как то
и завещали пророки анархизма.
Нестор Махно являлся убежденным и стойким анархистом, оставшись таковы
м до конца дней своих. Но кто же такие эти самые анархисты и что такое анар
хизм вообще? Современный гражданин России и Украины воспринимает эти яв
ления по кинофильмам и простенькой беллетристике: тут все очевидно Ц че
рные знамена, длинные волосы, крутые речи про обобществление имущества и
жен. Да, бывало и такое, еще основатель анархизма Михаил Бакунин носил сто
ль замысловатую прическу, что нынешние рок-певцы позавидовали бы, да и об
щность жен водилась, и черное полотнище, украшенное зловещими надписями
, действительно, есть частая примета анархических организаций и групп.
Но главное, конечно, не в этих внешних проявлениях, далеко не всем участни
кам движения свойственных. Важно отметить тут другое: с середины прошлог
о века анархизм сделался вожделенной мечтой всего обездоленного челов
ечества прошлого века, в этом все его обаяние, хотя и оказалось оно бесовс
ким. У истоков русского, а потом и всего международного анархизма обозна
чились два столпа Ц родовитые дворяне Бакунин и Кропоткин. Про обоих на
писано много, восторженного и ругательного, итог жизни их хорошо известе
н. Оба Ц талантливые, яркие, необычайно одаренные, но они были словно полю
сами, олицетворяя противоречивую природу анархизма.
Первый Ц истинный революционер, классический в том смысле, что «все доз
волено» (для блага народа, разумеется, хотя мнение этого самого народа он
не запрашивал, а решал за него). Отсюда и вседозволенность средств: смерть
сотни невинных ради какого-нибудь одного врага, подлоги, двурушничество
, поклепы и наветы Ц цель есть самая наивысшая, то есть установление рая н
а земле, причем немедленно, сегодня.
С другой стороны, Кропоткин, русский князь по рождению, был истинно русск
им мечтателем-идеалистом, этаким политическим Ленским из «Евгения Онег
ина». Пролитие крови вызывало в нем ужас, никогда он к тому не призывал и в
гнусных заговорах бакунинского типа отродясь не участвовал.
Он словно воплощал собой вековечную мечту обездоленных и униженных о вс
еобщем братстве, о том, чтобы не мытарили людей богатые и сильные, чтобы во
обще насилие исчезло.
Испанские анархисты XX столетия, поклонники обоих русских учителей, ввел
и меж собой знаменательное приветствие: «Салют и бомба». Да, так оно и звуч
ит по-испански, как и по-русски, а сочетание-то смысла слов прямо-таки ужа
сно: «салют» есть древнелатинское выражение, означающее пожелание чело
веку здоровья, ну а «бомба» Ц это на всех европейских языках однозначно.
Хорош лозунг Ц сочетание здоровья и символа массовой смерти! Горячие ис
панцы словно бы довели до конца противоречивые идеи своих русских праро
дителей. И кажется, нет более краткого и выразительного определения сути
анархизма, чем то, испанское.
Обездоленные и озлобленные социальные низы мечтали о земном рае, а молод
ые Ц они всегда торопятся, хотят получить все сразу. Анархизм подкупал и
х своей прямотой и простотой планов. В 1917 году Московская федерация анарх
истских групп выпустила брошюру своего единомышленника В.Гордина «Как
мужик попал в страну «Анархия». Сюжет простоват до убогости, но важен тут
финал: жил да был бедный пахарь, все его унижали, ни в селе, ни в городе не мо
г добыть он счастья трудом, побежал куда глаза глядят, пришел к реке, переш
ел ее, а там страна Анархия Ц нет начальства и властей, всех кормят беспла
тно, а всякий трудится по своим способностям, но и без всякой оплаты…
Конечно, нам, выросшим в царстве развитого социализма, хорошо известно, ч
то значит трудиться бесплатно, получая бесплатную же кормежку, говорить
о том не станем. Но то Ц сейчас. А в начале века для тысяч таких бесправных
париев, как Нестор Махно, сомнительная эта мечта выглядела желанной и ос
уществимой.
И еще, что немаловажно для понимания описываемой революционной эпохи. У
нас даже в серьезных книгах нередко пишут об анархистах как о «партии». Э
то грубая ошибка. Они всегда отрицали политическую партийную организац
ию с ее жестокой подчиненностью, как и государство. Вот почему российски
е анархисты времен гражданской войны делились на множество самых разно
образных групп, начиная от бомбистов и кончая вегетарианскими проповед
никами мирного труда. К сожалению, первых было куда больше и запомнились
они в отечественной истории гораздо крепче.
Нестор Махно без остатка погрузился в бушующую стихию революции. Изучен
ие истории, хотя бы тогдашних газет или резолюций бесчисленных митингов
, говорит о громаднейшем напряжении тогдашней жизни, она словно бы выпле
снулась на улицы. Порой возникает наивная мысль: а как же тогда воспитыва
ли детей, учились, работали на полях и в цехах? Как-то все же воспитывали и т
рудились, ибо не всех охватила революционная горячка, но сейчас-то видно,
что исполняли важнейшие эти дела очень плохо.
Постепенно, с лета 1917-го, Махно становится приметной личностью на Екатери
нославщине. Имея прочную опору в родном Гуляйполе, он уже выступает и дей
ствует в таких крупных городах, как Александровск (Запорожье) и Екатерин
ослав (Днепропетровск). Как и положено истинному анархисту, он выбирает с
ебе кличку Ц «Скромный» (сам он пояснял в мемуарах: «Мой псевдоним с като
рги»). Да, каторжные клички бывают точны и образны! Таким и был Нестор Махн
о: бескорыстным, честным, лишенным всякого властолюбия (недаром лихой ат
аман стал подкаблучником своенравной супруги), то есть истинно скромным
Ц прекраснейшее человеческое качество, очень российское, кстати! Так-т
о оно так, но знамя, под которое судьба затянула Махно, требовало совсем ин
ого: воли и жестокости.
В Гуляйполе сильная группа анархов во главе с Махно, по сути, стала правит
ь в местном Совете. Никаких указаний из Центра, то есть от Временного прав
ительства, они не принимали, можно полагать, что с мая месяца это уездное м
естечко на Екатеринославщине сделалось независимым от Петрограда. По т
ем временам ничего тут особенного не было, подобных «независимых респуб
лик» Ц от уезда до хутора Ц наплодилось уже немало: Россия разваливала
сь. Уже в августе Махно и его присные проводят в Совете решение о конфиска
ции помещичьих земель Ц за два месяца до знаменитого декрета Октября.
Ясно, что такая жизненная повседневность требовала от всех ее сознатель
ных участников громадного напряжения сил. Человек прямой и цельный, Махн
о отдавался делу революционной перекройки мира полностью, но как раз физ
ических-то сил ему было отпущено от рождения немного, а в Бутырках здоров
ье его, естественно, не укрепилось… От постоянной суетни на людях и митин
гового перенапряжения у него случались нервные припадки. Он рассказыва
л в своих мемуарах, как однажды на каком-то митинге чуть не потерял сознан
ие. О его нервной неуравновешенности, доходившей до приступов, намекала
мне и Галина Андреевна.
Как бы ни захватывала политика Нестора Махно, он был молод, и романтическ
ие переживания не могли не затронуть даже его. Где-то летом 1917-го произошл
а, как всегда в таких случаях невзначай, встреча его с человеком, ставшим е
му единственным спутником на всю жизнь. Полвека спустя Галина Андреевна
рассказала об этом так (привожу по записи, где чувствуется ее суховатая т
очность и сдержанность оценок):
«Летом семнадцатого года я служила учительницей в Гуляйполе, было мне дв
адцать лет. Я увлекалась тогда, как и многие молодые, учением анархистов. П
риходила к ним в помещение, помогала разбирать почту и литературу: многи
е были малограмотны. Однажды в комнату, где я работала, вошел Нестор с кем-
то еще, его я уже видела. Получилось тесно, я уронила со стола стопку каких-
то листовок (или брошюр, не помню). Нестор закричал на меня: «Поднимите сей
час же!» Я рассердилась на его крик: «Не подниму».
Ц Подними, Ц кричит, Ц это написано кровью!
Ц Не подниму.
Ц Он выхватил пистолет из кобуры, наставил на меня и снова говорит: «Подн
имите». Я ни за что не подняла бы тогда. Хлопцы успокоили его, он извинился
и вышел из комнаты. Вот так мы познакомились, потом стали изредка встреча
ться, потом я уехала в Киев…»
Маленькое, доселе никому не известное Гуляйполе постепенно становилос
ь довольно заметным политическим центром на всей многолюдной Левобере
жной Украине, а признанным его главой Ц Нестор Махно. То был случай необы
чный даже в то необычное время! Да, такие малые города, как Кронштадт или С
евастополь, тоже гремели наряду со столицами, но причина тут очевидна, ка
к и в случае со скромным Могилевым Ц тогдашним местопребыванием Ставки
. Но чтобы небольшое местечко стало оказывать влияние на огромную Украин
у… это по любым меркам нечто неожиданное! В чем тут дело?
А в том, что Махно возглавил некое своеобычное политико-национальное дв
ижение, хоть и находившееся тогда в младенческом возрасте. Во-первых, зде
сь вкладывалась, как выразились бы теперь, крайне левая популистская иде
ология. Главный лозунг такого направления мыслей и чувств выразил знаме
нитый герой повести Булгакова Шариков: «Взять все, да и поделить…» Увы, ид
ея всеобщего передела и неукоснительного равенства широко бытовала в т
огдашней России, а на Екатеринославщине, раздираемой острыми социальны
ми противоречиями, особенно. А тут батрацкой неустроенной голытьбе, бося
кам, бродягам, а также городским и сельским идеалистам, которых в ту пору и
мелось в изобилии, предлагают столь решительную меру! Да, поделить, дейст
вительно, все, а кто против Ц под корень. Эта мысль многим тогда казалась
вполне справедливой и моральной.
И еще. На Украине национальный вопрос приобретал особо острое значение (
в отличие от большинства губерний Великороссии). В Киеве, Житомире, Винни
це и на Волыни начали складываться украинские националисты, развернувш
ие желто-голубой флаг и лозунг самостийной Украины. Во главе их встал быв
ший семинарист Симон Петлюра. Движение отличалось резкой враждебность
ю к другим народам, прежде всего Ц русофобией и антисемитизмом. Ясно, что
это сильно сужало социальную основу петлюровщины, однако им все же удало
сь в Киеве весной 1917-го создать зыбкое подобие временного правительства
Украины Ц Центральную Раду. Окружение Махно состояло в основном из укра
инцев, однако высказалось недвусмысленно: уже в июле в Гуляйполе на боль
шом митинге была принята резолюция, резко осуждающая Центральную Раду: з
а буржуазность и национализм. Ясно, что в условиях национальной череспол
осицы Екатеринославщины это укрепляло популярность Махно.
К слову сказать, анархистская теория, которую номинально исповедовали б
атько и его ближайшие соратники, требовала сугубого, истинно космополит
изма в самом точном 'смысле этого слова. В газете петроградских анархов «
Буревестник» в ноябре 1917-го недвусмысленно провозглашалось: «Для нас нет
вопроса об отечестве, нет вопроса о мире, для нас нет ни России, ни Германи
и, ни Италии и проч., и проч. Для нас нет ни родины, ни отечеств». Что ж, по край
ней мере, откровенно… Трудно сказать, разделял ли Махно эти крайние взгл
яды, но несомненно, что ни украинского, ни тем паче общероссийского патри
отизма он не ведал.
Тут же надо решительно опровергнуть бытующую до сих пор легенду об антис
емитском характере махновского движения. Это в корне неверно, а закрепле
но в общественном сознании популярной когда-то поэмой Багрицкого «Дума
про Опанаса». В ней якобы по приказу Махно убивают начальника продотряда
по имени Коган, это некоторыми толкуется в духе сугубо национальном. Но х
арактерно, что именно такую фамилию носил как раз заместитель председат
еля Гуляйпольского совета в годы гражданской войны, убитый деникинцами (
об этом свидетельствует Аршинов-Марин). Сохранилось немало воззваний ма
хновского штаба в разные времена против антисемитизма. О том, что Махно ж
естоко расправлялся с участниками насилий над евреями подробно расска
зала мне Галина Андреевна, причем она и тогда горячо оправдывала суровос
ть тех мер. Вот запись ее рассказа, дата события отсутствует, но речь идет,
видимо, о самом разгаре гражданской войны на Украине:
«Остановились мы в Добровеличковке близ станции Помошная (узловой пунк
т на железной дороге Черкассы Ц Одесса. Ц С. С.) , еврейское мест
ечко, там меня знали, пришел один еврей, сказал, что махновцы грабят евреев
. Я бросилась к Нестору, сказала, что надо прекратить; он сказал: да, надо нем
едленно. Верхом поехали Петренко (один из махновских атаманов. Ц С. С), Мах
но и я. Действительно, бойцы собирали одежду, в том числе женскую, варенье
какое-то, которое один из бойцов жадно ел из банки. Некоторых тут же разло
жили и выпороли. Помню, Петренко отчитывает какого-то бойца, говорит мне:
«Ну, что же с ним, Галина, делать?» Я говорю: «Стреляй, раз он ничего не поним
ает». Петренко и застрелил его. Потом был устроен митинг».
Примеров подобного рода множество, в том числе и в опубликованных источн
иках, но отметим еще одно весьма существенное обстоятельство: «идейные а
нархисты» из ближайшего окружения атамана в большинстве своем состоял
и из евреев (имена их будут названы по ходу развития нашего сюжета). Коммун
ист с Украины М. Равич-Черкасский еще в 1920-м прямо заявил, что «отрядам Махн
о чужды всякие шовинистические настроения»; здесь ему можно поверить.
Октябрьский переворот 1917-го (позже его стали именовать Великой Октябрьск
ой социалистической революцией) вызвал в Гуляйполе Ц среди окружения Н
естора Махно Ц восторг и одобрение. Тому есть множество свидетельств, н
о вот важнейшее, продиктованное самим вождем махновщины для первого том
а воспоминаний: «Я утверждаю из жизненного опыта районов, за которыми я с
ерьезно следил, что в первые два месяца Ц именно ноябрь и декабрь Ц торж
ество Октябрьского переворота в России украинскими тружениками на мес
тах было только приветствовано». Высказывание исключительно важное и б
езусловно достоверное, здесь требуются пояснения.
Действительно, приход к власти правительства, сформированного из. больш
евиков и левых эсеров в Смольном 26 октября, поддержали многие крайне рево
люционные группировки-, в том числе и анархистские. Им казалось, что тепер
ь-то и начнется, во-первых, полное всевластие трудящихся на местах, а во-вт
орых Ц беспощадная борьба с «эксплуататорами». Сразу после Октября пос
леднее осуществлялось очевидно и бесспорно: захват банков и помещичьих
имений (сопровождавшийся порой бессмысленным расхищением ценностей), п
огром хуторских хозяйств («кулаков») и магазинов, лавок, товарных складо
в Ц всего не перечислишь. Что же касается первого, а именно передачи всей
власти на местах трудящимся, то, окрепнув, большевистское руководство Со
внаркома не стало тут спешить. Но это Ц дело будущего, хоть и ближайшего,
а пока анархо-коммунист Махно и его товарищи были всецело за Октябрь.
Полвека спустя Мао Цзэдун скажет: «Винтовка рождает власть». Неученый си
рота Нестор Махно в политических афоризмах был не силен, но лучше нельзя
выразить суть той линии, которую он нащупал своим революционным чутьем.
Точных данных не сохранилось, но безусловно, что уже на исходе лета 1917-го М
ахно создал в Гуляйполе вооруженные отряды. Это было полностью беззакон
но, но кто же слушал тогда полупарализованное Временное правительство? Л
егко можно назвать составляющие этих еще зыбких вооруженных сил: молоды
е хлопцы из социальных низов Екатеринославщины, горячо почитавшие свое
го вождя за славное революционное прошлое и решительность намерений и п
ланов.
В декабре 1917-го на съезде Советов в Гуляйполе Махно был избран на губернск
ий съезд в Екатеринославе. Там он впервые познакомился с молодыми больше
виками, впоследствии весьма известными: Эммануилом Квирингом, одним из р
уководителей Украины, и Яковом Эпштейном (Яковлевым) Ц будущим вершител
ем жуткой коллективизации в СССР. Украинские националисты, осевшие тогд
а в Киеве, тоже создавали вооруженные отряды своих «сичевых стрельцов»,
боролись с большевистским правительством за гегемонию на Украине. Махн
о решительно поддержал большевиков: уже в январе 1918-го его нестройное вои
нство выступило против Центральной Рады Ц вместе с такими же пестрыми о
трядами большевиков, левых эсеров и прочих левых.
С начала 1918-го кровавые вакханалии все шире и шире разливались по «всей Ру
си великой».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17