Вскоре он настал.
В последних числах октября Красная Армия (вместе с махновским отрядом) в
ыбила врангелевские войска из Северной Таврии. Готовился решающий штур
м крымских перешейков. 5 ноября был отдан приказ Фрунзе, согласно котором
у махновцы должны были наступать в составе 6-й советской армии. Те выполни
ли приказ и успешно перешли холодный Сиваш, а потом устремились в Крым. Сл
едует признать, что махновцы проявили достаточное воинское умение и бое
вой дух.
За ними пристально наблюдали, а наблюдатели без труда заметили многочис
ленные случаи, когда махновские хлопцы пополняли свои седельные сумки и
ли тачанки барахлишком из богатейших крымских дворцов и вилл. Это охотно
смаковалось потом в советской печати. Было такое, только красные кавале
ристы порой тоже подобным не брезговали, так что как посмотреть. А советс
кое военно-политическое руководство смотрело холодно и просто: предста
вился удобный случай нанести сокрушающий удар по неуловимым отрядам ба
тько. Уже 23 ноября (недели не прошло после занятия Крыма!) Фрунзе отдал прик
аз включить «все части армии Махно в состав 4-й армии», что означало, по сут
и, их расформирование; правда, было добавлено, что советское командовани
е «до 26 ноября будет ждать ответа от т. Махно». Из Гуляйполя ответа к указан
ному сроку не поступило (да и неизвестно, попал ли приказ туда и отсылался
ли вообще), а махновские командиры отказались выполнять этот самоубийст
венный для них приказ.
Тогда же Фрунзе и Гусев подписали приказ по Южному фронту: «Войскам фрон
та считать Махно и его отряды врагами Советской республики и революции»
, а посему предписывалось махновцев разоружить или уничтожить, а далее
Ц «очистить территорию УССР от бандитизма». Это было объявлением войны
всему махнов-скому движению, причем довольно вероломное, только что вед
ь сражались рука об руку. Нельзя не сказать тут, что подобные способы дейс
твий к своим недавним союзникам руководство компартии применяло не пер
вый раз (и не последний).
Махновцы были окружены и в ночь на 27 ноября внезапно атакованы и разгромл
ены, Каретника убили в бою. Тогда же в Харькове арестовал«махновских пре
дставителей и вскоре расстреляли их. Однако не всех махновцев удалось ис
требить в Крыму. Отдельные группы конницы и тачанок во главе с Марченко с
умели 7 декабря прорваться через Перекоп, теперь уже в обратном направле
нии, и уйти в степь. Вскоре они прибыли в ставку батько. «Махно был угрюм, Ц
описывал позже Аршинов. Ц Вид разбитой, почти уничтоженной знаменитой
конницы сильно потряс его».
Но махновцы сдаваться не думали. Украинские ревкомы и комнезамы давили к
рестьян продразверсткой, торговля запрещалась, промышленность, управл
яемая нелепыми принципами военного коммунизма, остановилась, города за
мерли. Кто защитит бедного селянина от этого царства всеобщего насилия?
Здесь, в Левобережной Украине, только он, Нестор Махно, народный батько, ко
торый всегда боролся с насильниками Ц царскими, немецкими, белыми, крас
ными. А хорош он или плох, виноват, нет ли Ц неважно, больше податься некуд
а, а он Ц атаман надежный. Советская сторона не могла не видеть этого повс
еместного авторитета Махно, хотя публично это не произносилось. Но вот «
для своих» информационный отдел украинской компартии сообщал: «Больша
я часть губернии находится в сфере действия и влияния махновцев» (тут им
еется в виду район вокруг Александровска, но подобное наблюдалось и в гу
берниях соседних).
Советское командование, явно недооценивая военные силы Махно, а главное
Ц его общественное влияние в крае, решило одним крупным наступлением на
вести, наконец, в этом крае искомый «порядок». В политическом смысле став
ка опять делалась только на силу. План предусматривал сосредоточение кр
упных соединений, включая части Первой конной, и концентрическое наступ
ление с трех сторон на район Гуляйполя. Теперь, во всеоружии огромного во
енного опыта, ясно, что умелые и боевые партизаны легко ускользают от под
обных операций, рассчитанных штабными теоретиками, а сами эти операции в
есьма расточительны и только подрывают силы и боевой дух самих наступаю
щих.
Так и произошло. В середине декабря это громоздкое наступление началось
. На бумаге предполагалось окру-. жить Махно с трех сторон, прижать его к Аз
овскому морю и уничтожить. Очень красиво, надо полагать, это выглядело на
штабных картах! Махновцы, действуя, как всегда, быстро и смело, прорвали в
нескольких местах неповоротливую цепь красных частей и ушли, затерялис
ь на зимних степных дорогах. Более того, неудавшаяся операция эта вызвал
а раздражение у многих красноармейцев, в большинстве своем состоявших и
з русских и украинских крестьянских сыновей, их родители ведь тоже страд
али от продразверстки-, как и здешние селяне, отцы и матери махновских хло
пцев. Усилилось дезертирство в советских войсках, а целая часть Первой к
онной во главе с Маслаковым (или Маслаком) взбунтовалась и тоже ушла в сте
пи: к Махно они не пристали, но с «Советами» воевали полгода.
Нескончаемые мелкие стычки продолжались в начале 1921 года между махновца
ми и советскими частями, война приняла затяжной, исключительно кровавый
характер. Обе стороны несли потери, порой весьма значительные. Так, 3 январ
я на переходе по степной дороге махновцы совершили быстрый, как обыкнове
нно, марш от Умани к Днепру, чтобы перейти замерзшую реку и скрыться от пре
следования красных войск в Чернолесье. Здесь они внезапно для самих себя
настигли преследователей: авангард махновцев налетел на группу красны
х конников, среди них на тачанке ехал знаменитый начдив Первой конной Ал
ександр Пархоменко Ц его и красноармейцев конвоя постреляли или заруб
или шашками, вряд ли тогда махновские хлопцы знали, какого героя граждан
ской войны они прикончили.
С другой стороны, погибли в бою или попали в плен к советским войскам (то е
сть погибли тоже, но не в горячке сражения, а в чекистском подвале) многие
махновские атаманы, а сам батько 14 марта получил тяжелое ранение в ногу, с
тех пор и до конца жизни он сильно хромал (Галина Андреевна рассказывала
мне, что роковая эта пуля была разрывная). Весенняя распутица положила ес
тественный перерыв всем этим передвижениям и стычкам.
Меж тем весна 1921-го обещала стать весьма примечательной: Ленин публично о
тказался от «военного коммунизма», гражданам Советской России были воз
вращены основные хозяйственные свободы и кое-какие гражданские. Еще пов
сюду свирепствовали бессудные чекистские казни, но все же некая надежда
забрезжила над измученной и истерзанной Россией.
Это последнее очень важно иметь в виду, когда мы вновь подходим к последн
им дням махновщины. Сила и выносливость каждого отдельного человека, люб
ой общественной группы или даже целого народа имеет свой предел, определ
яемый природными законами. Так вот к началу 1921-го, после четырех лет бескон
ечных потрясений, насилий, бесчисленных перемен властей, после бесконеч
ных митинговых толковищ и демагогического краснобайства, после лживых
декретов, деклараций, программ и узаконений, у каждого отдельного челове
ка и у народа в целом все сильнее и крепче вырабатывалось одно спаситель
ное желание Ц дайте же нам покой! какой угодно! не мучьте, не насилуйте на
с больше!…
Ленин плохо знал народную жизнь, половину взрослого своего бытия прожил
вне России, интересы подлинных «рабочих и крестьян» представлял себе су
губо умозрительно, через искаженные марксистские очки. Однако чутьем, ин
стинктом выдающегося политика он, безусловно, обладал, что он доказал и н
а II съезде своей тогда еще слабенькой партии, и в апреле 1917-го, и в дни заключ
ения Брестского мира, но с особым блеском он проявил эти свои дарования в
есной того самого 1921-го. Он понял (видимо, почувствовал): кто даст народу пер
едышку, покой и отдых хоть на несколько лет, за тем сегодня пойдет изнурен
ная Россия. Он круто повернул руль Ц и выиграл как политический лидер: ко
ммунисты-догматики резко протестовали, но дело их было обречено Ц поли
тика важнее теории.
Конечно, люди уже разучились доверять обещаниям, поэтому новые декреты п
оначалу не спешили принять на веру, но повседневная реальность вроде бы
потихоньку
подтверждала обещания. Посыпались многочисленные амнистии Ц и из Цент
ра, и от всевозможных местных властей. Вот одна из них, пожалуй, важнейшая
для данного сюжета: 5-й Всеукраинский съезд Советов объявил «амнистию-пр
ощение бандитам, которые добровольно явятся до 15 апреля 1921 года». Потом сро
к помилования продлили до 15 мая, потом еще и еще. Обо всем этом широко опове
щала местная печать.
Конечно, к исходу гражданской войны отвыкли верить декретам и амнистиям
, и не без оснований. Этим поначалу тоже не очень-то верили, но… то один, то д
ругой хлопец возвращался в родную хату, и вроде бы ничего. А ведь сколь мно
гим хотелось домой, к мирному труду! Опять же, подчеркнем, многим, но не все
м, и это важно иметь в виду при осмыслении последних времен махновщины.
Война всегда ужасна и разорительна, но самая страшная из всех Ц граждан
ская война. Тут нет ни законов, ни правил, жизнь человеческая висит на воло
ске. Однако за время многолетних войн накапливается огромное и неистреб
имое племя вояк, для кого нет иной жизни, кроме этой самой, которым, как ген
иально предупреждал Пушкин, «и чужая головушка полушка, и своя шейка коп
ейка». За время бесконечных насилий, что тянулись в России с 1914-го, а по сути
Ц с 1905-го, за эти долгие годы народился целый слой кондотьеров, из числа те
х, о ком еще триста лет назад, во время страшной гражданской войны в средне
вековой Германии, сказано было, как припечатано: «война кормит войну».
С поздней весны 1921-го к Махно стекалось множество этих самых «кондотьеро
в войны», а мирные селяне потихоньку разбегались по домам. Но грозный бат
ько по-прежнему оставался силен, смело и решительно передвигался, ускол
ьзая от сильных противников, и громил слабейших. И тут Нестор Махно сдела
л одну-единственную, пожалуй, военно-политическую ошибку. Он не учел того
, что теперь политика стала заменять силу, он не почувствовал громадной у
сталости украинского селянства, своей социальной опоры, и решил, переоце
нив свои силы, пойти штурмом на тогдашнюю столицу Советской Украины Ц Х
арьков.
Операция эта произошла в середине мая 1921-го, окончилась, что можно предпол
ожить, полной неудачей (к сожалению, никаких подробностей об этом деле в и
сточниках не сохранилось). Дальше Ц больше. На Полтавщи-не, в лесистой по
йме реки Сулы, махновцы были врасплох застигнуты красными частями и поте
рпели сокрушительное поражение; случилось это в последних числах июля. Н
е раз терпел неудачи Нестор Иванович Махно, однако каждый раз пополнялся
новыми силами. Теперь приток этих сил иссяк. И вот приближающийся итог: се
ляне, его социальная опора, устали, хлопцы разбегаются по хатам. По сведен
иям Д. Лебедя, к осени 1921-го (то есть в основном за летние месяцы) сдалось в об
щей сложности 30 махновских командиров и 2443 рядовых. Это очень много, но вед
ь далеко не все вернувшиеся так или иначе учитывались органами политиче
ского надзора; можно с уверенностью предположить, что «неучтенных» махн
овцев, бросивших оружие, было не меньше, если не больше. Окружали теперь Ма
хно кучка старых сподвижников да те отчаюги, которым нечего ждать и нече
го терять."
В 1926 г. Э. Эсбах, видимо из бывших российских штабных офицеров, опубликовал
в специальном военном журнале краткую статью о «последних днях махновщ
ины на Украине», где приведена обстоятельная и по-военному точная схема
передвижений Махно и его поредевшего воинства летом 1921-го. Графика эта вп
ечатляет. Где только не побывали запыленные тачанки Нестора Махно в ту п
ору! Ну, ладно, почитай вся Украина, но ведь и далее залетали махновцы Ц в о
бласть Войска Донского, которую исколесили изрядно, до Волги добрались!
И нигде уже надолго задержаться не смогли, а силы их таяли, а пополнений ст
ановилось все меньше, все меньше…
Известно по сводкам советских военных архивов, что в наибольшей точке уд
аления от родной Екатеринославщины Махно находился в августе 1921-го Ц сп
ерва в районе Хопра (среднее течение Дона), а потом наведался даже в Нижнее
Поволжье. Силы у некогда грозного батько оказались уже ничтожны: по данн
ым советской разведки, на 25 июля в его отряде числилось «150 сабель» при неск
ольких пулеметах… И это после десятков тысяч конных и пеших войск, артил
лерии, подобия правительства и гражданской администрации и многого, мно
гого иного. Итог выразителен, но закономерен:
Нестор Махно пережил махновщину, тем более свою «махновию».
О последних неделях пребывания Махно и махновцев на Украине почти ничег
о достоверного не известно. Из всех старых сподвижников около переранен
ного батько остался только Левка Задов. Он и ушел с Махно за кордон, но уже
в 1924-м вдруг возвратился в СССР. Был он еще молод Ц 1893 года рождения. И тут на
чинается самое любопытное: махновского обер-палача не только не казнили
, но даже Ц взяли на штатную должность в Одесское Ц «на родине», так сказ
ать, Ц ГПУ. Там он и прослужил до конца 30-х, когда в советских верхах, в том ч
исле и своих, чекистских, начали убивать всех без разбора. Однако сын Левк
и Задова, носивший подлинную фамилию отца Ц Зиньковский, стал офицером
советского Военно-Морского Флота, уже после войны вышел в отставку в зва
нии капитана первого ранга. Никаких данных нет, но можно предположить, чт
о Задов был «внедрен» к Махно «органами» еще в самом начале махновского
движения… Вполне возможно: ВЧК и не такие мероприятия проводила. Ныне, ка
к сообщалось в печати, Лев Задов тоже реабилитирован…
В середине лета стало ясно: долго гулять Махно и остаткам войск его не при
дется. Как всегда, Нестор Иванович не колебался в принятии крутых решени
й. 13 августа, преследуемый со всех сторон, ведя с собой лишь сотню отпетых с
воих хлопцев, он из родных мест пошел к Днепру, а через три дня, около Креме
нчуга, переправился через реку на лодках, каким-то образом даже лошадей с
умели перевести, но много оружия и имущества бросили. Здесь их накрыли кр
асные, учинили запоздалую стрельбу, Махно вновь получил ранение, но легк
ое. 19 августа на реке Ингулец махновцев опять нагнала красная кавалерия, а
таку удалось отбить, оторваться от преследования, но путь оставался тепе
рь один Ц за кордон. Иначе Ц гибель.
Преследуемые по пятам, махновцы отходили в сторону румынской границы. 22 а
вгуста Махно получает новое пулевое ранение Ц в затылок, правда скользя
щее, но довольно болезненное. Его кое-как вынесли из боя 26-го в стычке с кра
сными уцелевшая махновская сотня опять понесла потери, но Махно, не утра
тив от боли и потери крови присущей ему твердости воли, вновь ускользает
от преследований, круто поменяв свой маршрут, и 28 августа переходит Днест
р Ц в Румынию.
Но здесь уже открылась совершенно новая глава в судьбе Нестора Махно и е
го молодой супруги.
* * *
Теперь самое время возвратиться к «Автобиографии» Галины Андреевны Ку
зьменко, уже цитированной в начале книги; автограф она отдала мне в 1968 году:
«В августе 1921 года вместе с муж
ем в составе небольшого отряда перешла через Днестр в районе Бельцы и по
пала в Румынию. Весной 1922 года из Румынии перебралась вместе с мужем и деся
тью (наверху слова написано Ц «несколько». Ц С. С.) сотоварищами в Польшу,
где была посажена в лагерь Щалково. Я снеслась с советской миссией в Варш
аве. Здесь вскоре польские власти меня, мужа и еще двух товарищей обвинил
и в подготовке вооруженного восстания в Восточной Галиции с целью оторв
ания таковой (Галиции) от Польши и присоединения к Советской Украине и по
садили в тюрьму в городе Варшаве. В тюрьме мы просидели 14 месяцев, после су
да были все освобождены. В тюрьме я родила дочь Елену 30 октября 1922 года.
По освобождении из тюрьмы мы с мужем переехали из Варшавы в город Торн (эт
о в Восточной Пруссии тогдашней Германии. Ц С. С). Через несколько месяце
в, в 1924 году, из Торна выехали в город Данциг с намерением через Берлин пере
ехать в Париж. В Данциге мы были арестованы. Немцы выразили недовольство
тем, что Махно с 1918 года со своими отрядами изгонял немцев-«колонистов» из
Украины. Мужа заключили в крепость, а меня в тюрьму. Через несколько дней я
с ребенком была освобождена и уехала через Берлин в Париж. Через год приб
лизительно муж бежал из данцигской крепости и тоже прибыл в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
В последних числах октября Красная Армия (вместе с махновским отрядом) в
ыбила врангелевские войска из Северной Таврии. Готовился решающий штур
м крымских перешейков. 5 ноября был отдан приказ Фрунзе, согласно котором
у махновцы должны были наступать в составе 6-й советской армии. Те выполни
ли приказ и успешно перешли холодный Сиваш, а потом устремились в Крым. Сл
едует признать, что махновцы проявили достаточное воинское умение и бое
вой дух.
За ними пристально наблюдали, а наблюдатели без труда заметили многочис
ленные случаи, когда махновские хлопцы пополняли свои седельные сумки и
ли тачанки барахлишком из богатейших крымских дворцов и вилл. Это охотно
смаковалось потом в советской печати. Было такое, только красные кавале
ристы порой тоже подобным не брезговали, так что как посмотреть. А советс
кое военно-политическое руководство смотрело холодно и просто: предста
вился удобный случай нанести сокрушающий удар по неуловимым отрядам ба
тько. Уже 23 ноября (недели не прошло после занятия Крыма!) Фрунзе отдал прик
аз включить «все части армии Махно в состав 4-й армии», что означало, по сут
и, их расформирование; правда, было добавлено, что советское командовани
е «до 26 ноября будет ждать ответа от т. Махно». Из Гуляйполя ответа к указан
ному сроку не поступило (да и неизвестно, попал ли приказ туда и отсылался
ли вообще), а махновские командиры отказались выполнять этот самоубийст
венный для них приказ.
Тогда же Фрунзе и Гусев подписали приказ по Южному фронту: «Войскам фрон
та считать Махно и его отряды врагами Советской республики и революции»
, а посему предписывалось махновцев разоружить или уничтожить, а далее
Ц «очистить территорию УССР от бандитизма». Это было объявлением войны
всему махнов-скому движению, причем довольно вероломное, только что вед
ь сражались рука об руку. Нельзя не сказать тут, что подобные способы дейс
твий к своим недавним союзникам руководство компартии применяло не пер
вый раз (и не последний).
Махновцы были окружены и в ночь на 27 ноября внезапно атакованы и разгромл
ены, Каретника убили в бою. Тогда же в Харькове арестовал«махновских пре
дставителей и вскоре расстреляли их. Однако не всех махновцев удалось ис
требить в Крыму. Отдельные группы конницы и тачанок во главе с Марченко с
умели 7 декабря прорваться через Перекоп, теперь уже в обратном направле
нии, и уйти в степь. Вскоре они прибыли в ставку батько. «Махно был угрюм, Ц
описывал позже Аршинов. Ц Вид разбитой, почти уничтоженной знаменитой
конницы сильно потряс его».
Но махновцы сдаваться не думали. Украинские ревкомы и комнезамы давили к
рестьян продразверсткой, торговля запрещалась, промышленность, управл
яемая нелепыми принципами военного коммунизма, остановилась, города за
мерли. Кто защитит бедного селянина от этого царства всеобщего насилия?
Здесь, в Левобережной Украине, только он, Нестор Махно, народный батько, ко
торый всегда боролся с насильниками Ц царскими, немецкими, белыми, крас
ными. А хорош он или плох, виноват, нет ли Ц неважно, больше податься некуд
а, а он Ц атаман надежный. Советская сторона не могла не видеть этого повс
еместного авторитета Махно, хотя публично это не произносилось. Но вот «
для своих» информационный отдел украинской компартии сообщал: «Больша
я часть губернии находится в сфере действия и влияния махновцев» (тут им
еется в виду район вокруг Александровска, но подобное наблюдалось и в гу
берниях соседних).
Советское командование, явно недооценивая военные силы Махно, а главное
Ц его общественное влияние в крае, решило одним крупным наступлением на
вести, наконец, в этом крае искомый «порядок». В политическом смысле став
ка опять делалась только на силу. План предусматривал сосредоточение кр
упных соединений, включая части Первой конной, и концентрическое наступ
ление с трех сторон на район Гуляйполя. Теперь, во всеоружии огромного во
енного опыта, ясно, что умелые и боевые партизаны легко ускользают от под
обных операций, рассчитанных штабными теоретиками, а сами эти операции в
есьма расточительны и только подрывают силы и боевой дух самих наступаю
щих.
Так и произошло. В середине декабря это громоздкое наступление началось
. На бумаге предполагалось окру-. жить Махно с трех сторон, прижать его к Аз
овскому морю и уничтожить. Очень красиво, надо полагать, это выглядело на
штабных картах! Махновцы, действуя, как всегда, быстро и смело, прорвали в
нескольких местах неповоротливую цепь красных частей и ушли, затерялис
ь на зимних степных дорогах. Более того, неудавшаяся операция эта вызвал
а раздражение у многих красноармейцев, в большинстве своем состоявших и
з русских и украинских крестьянских сыновей, их родители ведь тоже страд
али от продразверстки-, как и здешние селяне, отцы и матери махновских хло
пцев. Усилилось дезертирство в советских войсках, а целая часть Первой к
онной во главе с Маслаковым (или Маслаком) взбунтовалась и тоже ушла в сте
пи: к Махно они не пристали, но с «Советами» воевали полгода.
Нескончаемые мелкие стычки продолжались в начале 1921 года между махновца
ми и советскими частями, война приняла затяжной, исключительно кровавый
характер. Обе стороны несли потери, порой весьма значительные. Так, 3 январ
я на переходе по степной дороге махновцы совершили быстрый, как обыкнове
нно, марш от Умани к Днепру, чтобы перейти замерзшую реку и скрыться от пре
следования красных войск в Чернолесье. Здесь они внезапно для самих себя
настигли преследователей: авангард махновцев налетел на группу красны
х конников, среди них на тачанке ехал знаменитый начдив Первой конной Ал
ександр Пархоменко Ц его и красноармейцев конвоя постреляли или заруб
или шашками, вряд ли тогда махновские хлопцы знали, какого героя граждан
ской войны они прикончили.
С другой стороны, погибли в бою или попали в плен к советским войскам (то е
сть погибли тоже, но не в горячке сражения, а в чекистском подвале) многие
махновские атаманы, а сам батько 14 марта получил тяжелое ранение в ногу, с
тех пор и до конца жизни он сильно хромал (Галина Андреевна рассказывала
мне, что роковая эта пуля была разрывная). Весенняя распутица положила ес
тественный перерыв всем этим передвижениям и стычкам.
Меж тем весна 1921-го обещала стать весьма примечательной: Ленин публично о
тказался от «военного коммунизма», гражданам Советской России были воз
вращены основные хозяйственные свободы и кое-какие гражданские. Еще пов
сюду свирепствовали бессудные чекистские казни, но все же некая надежда
забрезжила над измученной и истерзанной Россией.
Это последнее очень важно иметь в виду, когда мы вновь подходим к последн
им дням махновщины. Сила и выносливость каждого отдельного человека, люб
ой общественной группы или даже целого народа имеет свой предел, определ
яемый природными законами. Так вот к началу 1921-го, после четырех лет бескон
ечных потрясений, насилий, бесчисленных перемен властей, после бесконеч
ных митинговых толковищ и демагогического краснобайства, после лживых
декретов, деклараций, программ и узаконений, у каждого отдельного челове
ка и у народа в целом все сильнее и крепче вырабатывалось одно спаситель
ное желание Ц дайте же нам покой! какой угодно! не мучьте, не насилуйте на
с больше!…
Ленин плохо знал народную жизнь, половину взрослого своего бытия прожил
вне России, интересы подлинных «рабочих и крестьян» представлял себе су
губо умозрительно, через искаженные марксистские очки. Однако чутьем, ин
стинктом выдающегося политика он, безусловно, обладал, что он доказал и н
а II съезде своей тогда еще слабенькой партии, и в апреле 1917-го, и в дни заключ
ения Брестского мира, но с особым блеском он проявил эти свои дарования в
есной того самого 1921-го. Он понял (видимо, почувствовал): кто даст народу пер
едышку, покой и отдых хоть на несколько лет, за тем сегодня пойдет изнурен
ная Россия. Он круто повернул руль Ц и выиграл как политический лидер: ко
ммунисты-догматики резко протестовали, но дело их было обречено Ц поли
тика важнее теории.
Конечно, люди уже разучились доверять обещаниям, поэтому новые декреты п
оначалу не спешили принять на веру, но повседневная реальность вроде бы
потихоньку
подтверждала обещания. Посыпались многочисленные амнистии Ц и из Цент
ра, и от всевозможных местных властей. Вот одна из них, пожалуй, важнейшая
для данного сюжета: 5-й Всеукраинский съезд Советов объявил «амнистию-пр
ощение бандитам, которые добровольно явятся до 15 апреля 1921 года». Потом сро
к помилования продлили до 15 мая, потом еще и еще. Обо всем этом широко опове
щала местная печать.
Конечно, к исходу гражданской войны отвыкли верить декретам и амнистиям
, и не без оснований. Этим поначалу тоже не очень-то верили, но… то один, то д
ругой хлопец возвращался в родную хату, и вроде бы ничего. А ведь сколь мно
гим хотелось домой, к мирному труду! Опять же, подчеркнем, многим, но не все
м, и это важно иметь в виду при осмыслении последних времен махновщины.
Война всегда ужасна и разорительна, но самая страшная из всех Ц граждан
ская война. Тут нет ни законов, ни правил, жизнь человеческая висит на воло
ске. Однако за время многолетних войн накапливается огромное и неистреб
имое племя вояк, для кого нет иной жизни, кроме этой самой, которым, как ген
иально предупреждал Пушкин, «и чужая головушка полушка, и своя шейка коп
ейка». За время бесконечных насилий, что тянулись в России с 1914-го, а по сути
Ц с 1905-го, за эти долгие годы народился целый слой кондотьеров, из числа те
х, о ком еще триста лет назад, во время страшной гражданской войны в средне
вековой Германии, сказано было, как припечатано: «война кормит войну».
С поздней весны 1921-го к Махно стекалось множество этих самых «кондотьеро
в войны», а мирные селяне потихоньку разбегались по домам. Но грозный бат
ько по-прежнему оставался силен, смело и решительно передвигался, ускол
ьзая от сильных противников, и громил слабейших. И тут Нестор Махно сдела
л одну-единственную, пожалуй, военно-политическую ошибку. Он не учел того
, что теперь политика стала заменять силу, он не почувствовал громадной у
сталости украинского селянства, своей социальной опоры, и решил, переоце
нив свои силы, пойти штурмом на тогдашнюю столицу Советской Украины Ц Х
арьков.
Операция эта произошла в середине мая 1921-го, окончилась, что можно предпол
ожить, полной неудачей (к сожалению, никаких подробностей об этом деле в и
сточниках не сохранилось). Дальше Ц больше. На Полтавщи-не, в лесистой по
йме реки Сулы, махновцы были врасплох застигнуты красными частями и поте
рпели сокрушительное поражение; случилось это в последних числах июля. Н
е раз терпел неудачи Нестор Иванович Махно, однако каждый раз пополнялся
новыми силами. Теперь приток этих сил иссяк. И вот приближающийся итог: се
ляне, его социальная опора, устали, хлопцы разбегаются по хатам. По сведен
иям Д. Лебедя, к осени 1921-го (то есть в основном за летние месяцы) сдалось в об
щей сложности 30 махновских командиров и 2443 рядовых. Это очень много, но вед
ь далеко не все вернувшиеся так или иначе учитывались органами политиче
ского надзора; можно с уверенностью предположить, что «неучтенных» махн
овцев, бросивших оружие, было не меньше, если не больше. Окружали теперь Ма
хно кучка старых сподвижников да те отчаюги, которым нечего ждать и нече
го терять."
В 1926 г. Э. Эсбах, видимо из бывших российских штабных офицеров, опубликовал
в специальном военном журнале краткую статью о «последних днях махновщ
ины на Украине», где приведена обстоятельная и по-военному точная схема
передвижений Махно и его поредевшего воинства летом 1921-го. Графика эта вп
ечатляет. Где только не побывали запыленные тачанки Нестора Махно в ту п
ору! Ну, ладно, почитай вся Украина, но ведь и далее залетали махновцы Ц в о
бласть Войска Донского, которую исколесили изрядно, до Волги добрались!
И нигде уже надолго задержаться не смогли, а силы их таяли, а пополнений ст
ановилось все меньше, все меньше…
Известно по сводкам советских военных архивов, что в наибольшей точке уд
аления от родной Екатеринославщины Махно находился в августе 1921-го Ц сп
ерва в районе Хопра (среднее течение Дона), а потом наведался даже в Нижнее
Поволжье. Силы у некогда грозного батько оказались уже ничтожны: по данн
ым советской разведки, на 25 июля в его отряде числилось «150 сабель» при неск
ольких пулеметах… И это после десятков тысяч конных и пеших войск, артил
лерии, подобия правительства и гражданской администрации и многого, мно
гого иного. Итог выразителен, но закономерен:
Нестор Махно пережил махновщину, тем более свою «махновию».
О последних неделях пребывания Махно и махновцев на Украине почти ничег
о достоверного не известно. Из всех старых сподвижников около переранен
ного батько остался только Левка Задов. Он и ушел с Махно за кордон, но уже
в 1924-м вдруг возвратился в СССР. Был он еще молод Ц 1893 года рождения. И тут на
чинается самое любопытное: махновского обер-палача не только не казнили
, но даже Ц взяли на штатную должность в Одесское Ц «на родине», так сказ
ать, Ц ГПУ. Там он и прослужил до конца 30-х, когда в советских верхах, в том ч
исле и своих, чекистских, начали убивать всех без разбора. Однако сын Левк
и Задова, носивший подлинную фамилию отца Ц Зиньковский, стал офицером
советского Военно-Морского Флота, уже после войны вышел в отставку в зва
нии капитана первого ранга. Никаких данных нет, но можно предположить, чт
о Задов был «внедрен» к Махно «органами» еще в самом начале махновского
движения… Вполне возможно: ВЧК и не такие мероприятия проводила. Ныне, ка
к сообщалось в печати, Лев Задов тоже реабилитирован…
В середине лета стало ясно: долго гулять Махно и остаткам войск его не при
дется. Как всегда, Нестор Иванович не колебался в принятии крутых решени
й. 13 августа, преследуемый со всех сторон, ведя с собой лишь сотню отпетых с
воих хлопцев, он из родных мест пошел к Днепру, а через три дня, около Креме
нчуга, переправился через реку на лодках, каким-то образом даже лошадей с
умели перевести, но много оружия и имущества бросили. Здесь их накрыли кр
асные, учинили запоздалую стрельбу, Махно вновь получил ранение, но легк
ое. 19 августа на реке Ингулец махновцев опять нагнала красная кавалерия, а
таку удалось отбить, оторваться от преследования, но путь оставался тепе
рь один Ц за кордон. Иначе Ц гибель.
Преследуемые по пятам, махновцы отходили в сторону румынской границы. 22 а
вгуста Махно получает новое пулевое ранение Ц в затылок, правда скользя
щее, но довольно болезненное. Его кое-как вынесли из боя 26-го в стычке с кра
сными уцелевшая махновская сотня опять понесла потери, но Махно, не утра
тив от боли и потери крови присущей ему твердости воли, вновь ускользает
от преследований, круто поменяв свой маршрут, и 28 августа переходит Днест
р Ц в Румынию.
Но здесь уже открылась совершенно новая глава в судьбе Нестора Махно и е
го молодой супруги.
* * *
Теперь самое время возвратиться к «Автобиографии» Галины Андреевны Ку
зьменко, уже цитированной в начале книги; автограф она отдала мне в 1968 году:
«В августе 1921 года вместе с муж
ем в составе небольшого отряда перешла через Днестр в районе Бельцы и по
пала в Румынию. Весной 1922 года из Румынии перебралась вместе с мужем и деся
тью (наверху слова написано Ц «несколько». Ц С. С.) сотоварищами в Польшу,
где была посажена в лагерь Щалково. Я снеслась с советской миссией в Варш
аве. Здесь вскоре польские власти меня, мужа и еще двух товарищей обвинил
и в подготовке вооруженного восстания в Восточной Галиции с целью оторв
ания таковой (Галиции) от Польши и присоединения к Советской Украине и по
садили в тюрьму в городе Варшаве. В тюрьме мы просидели 14 месяцев, после су
да были все освобождены. В тюрьме я родила дочь Елену 30 октября 1922 года.
По освобождении из тюрьмы мы с мужем переехали из Варшавы в город Торн (эт
о в Восточной Пруссии тогдашней Германии. Ц С. С). Через несколько месяце
в, в 1924 году, из Торна выехали в город Данциг с намерением через Берлин пере
ехать в Париж. В Данциге мы были арестованы. Немцы выразили недовольство
тем, что Махно с 1918 года со своими отрядами изгонял немцев-«колонистов» из
Украины. Мужа заключили в крепость, а меня в тюрьму. Через несколько дней я
с ребенком была освобождена и уехала через Берлин в Париж. Через год приб
лизительно муж бежал из данцигской крепости и тоже прибыл в Париж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17