Поудобнее не получилось, скамья каменная.
— Вижу, ты в форме, — Тигарр кивнул. — Леронн ещё нездорова, я знаю. С ней поговорю позже. Мне нужна Мегин. Хейнрит взял всё на себя, к Мегин будет всего пара вопросов.
— Мегин — моя служанка, — Теассевенн взглянула Тигарру в глаза. — Предпочту, чтобы её не допрашивали.
— Знаешь, я ведь могу вернуться за ордером, — взгляд комиссара стал ледяным. — Что ещё за фокусы?
Теассевенн протянула лист бумаги. Тот, что отныне заменял Мегин удостоверение личности.
— Глазам не верю, — комиссар вернул лист назад. — Ну и как, приятно, когда у тебя есть рабы?
— Очень неприятно, — Теассевенн перестала улыбаться. — Я записала её рассказ, комиссар. Вот, — она протянула «ластик» — кассету. — Не думаю, что вы добились бы от неё большего.
— У тебя талант — выставлять полицию идиотами. Ладно, давай. Хочешь узнать больше о своей… служанке? У неё бога-а — атый опыт. Вот такое досье, — комиссар показал пальцами, насколько толстое. — Однажды утром тебя найдут со шпилькой в ухе. Или, знаешь, с маленькой царапинкой — вот здесь, под подбородком.
— Надо полагать, доказательств у вас нет?
Комиссар встал.
— Были бы — давно бы уже вздёрнули эту «кошечку». Я серьёзно, Теассевенн. Мне не хотелось бы, чтобы и тебя нашли мёртвой. Ты не знаешь, кого защищаешь.
— Я живучая, комиссар, — Теассевенн поднялась, ещё раз ослепила собеседника блеском клыков. — Вы же знаете. За предупреждение — спасибо.
— Ну хорошо, — комиссар потёр лоб. — Тогда у меня всё.
— Как это — всё? Вы так рвались поговорить со мной.
— Обстоятельства изменились. Ты по-прежнему — важный свидетель. Ни шагу за пределы поместья — без охраны.
— Конечно, комиссар. Буду рада видеть вас в ночь на полнолуние.
-
Теассевенн вызвала Мегин — та явилась бегом, в ещё мокром фартуке.
— Сядь, — указала Теассевенн. — Комиссар очень хочет увидеть тебя на виселице. За что?
— Мне приходилось делать людям больно, Тесс.
Теассевенн взяла из кармана заколку для волос.
— Сколько людей ты убила этим?
— Одиннадцать, — выражение лица Мегин не изменилось. — Ещё четырёх — тем, что было под рукой.
Теассевенн прижала ладони к лицу, медленно опустилась на стул. Мегин немедленно уселась прямо на пол, у ног хозяйки.
— Рассказывай, — лицо Теассевенн окаменело.
— Когда меня нанимают, Тесс, я всегда говорю, что именно люди покупают. Мои прикосновения. Сны, в которых я присутствую. Удовольствие оттого, что я рядом. Ничего более. Ко мне никто не смеет прикасаться — пока я сама не разрешу. Некоторые не понимают этого. Думают, что покупают меня всю — и могут делать, что хотят.
— Великое Море, — Теассевенн была потрясена. — Каждого, кто попытался прикоснуться к тебе…
— Не каждого. Далеко не каждого. Я умею убеждать без насилия, — Мегин улыбнулась, прищурившись, и альбиноска вспомнила их давний разговор, в душе. — С меня спрашивают за каждую каплю пролитой крови, кем бы ни был клиент. У нас строже, чем в полиции, Тесс. Гораздо строже.
«У нас».
Теассевенн вновь закрыла лицо ладонями.
— Что ещё ты не сказала о себе? Владеешь рукопашным боем, пробиваешь кулаком стены, ловишь стрелы на лету?
— Только мирные специальности, — Мегин продолжала улыбаться. — Но я могу постоять за себя.
— Почему ты пошла работать сюда? Зачем этот маскарад?
— У одного из пострадавших оказались влиятельные родители, — Мегин опустила голову. — Они наняли убийц. Мне запретили работать… по специальности, пока всё не уляжется. Я бежала сюда, в Альваретт.
— Но не смогла удержаться, — Теассевенн встала. Её новая служанка осталась сидеть. — Кому ты успела «погладить ушки»? Здесь, в поместье?
— Из прислуги — почти всем. Не смотри на меня так. Чаще всего это просто лечение.
— А реже? — усмехнулась Теассевенн.
— Это наркотик, — взгляд Мегин стал, словно у побитой собаки. — Ты ведь знаешь. Ты была с Мейсте, видела его сны. Я не могу без таких снов. Мне запретили — но я не могу.
Теассевенн присела перед ней, осторожно прикоснулась к правой щеке «кошечки». Та закрыла глаза. «Сеть сновидений» проявила себя сразу же. Там же, где и у остальных… чуть ниже виска, чуть правее мочки уха, и так далее. Нажать чуть сильнее на верхнюю и среднюю точки «сети»…
Мегин положила свою ладонь поверх ладони Теассевенн. Та почувствовала тепло, вытекающее из ладони «кошечки». Ощутила, как зазвенело в ушах, как иголочки начали вонзаться в суставы.
Теассевенн опомнилась. Отняла ладонь, медленно поднялась на ноги.
— Я не выдам тебя, — пообещала она. — Но ты никогда не подойдёшь ни к кому без моего разрешения.
— Да, госпожа, — Мегин кивнула. — Никогда.
* * *
Поворачивая ручку двери — за которой была Леронн — Теассевенн ощущала себя уставшей. Разговоры вымотали её. Так же, как и откровения «кошечки». Вот так, Тесс. Не успела почувствовать себя человеком, и сразу нашла новые приключения на свою… спину. Не можешь без этого.
— Ты пришла посмеяться? — Леронн лежала на боку, лицом к окну. Говорила, не поворачивая головы.
— Нет, — Теассевенн пододвинула стул поближе к кровати, уселась. — Мне жаль, что так всё получилось. Хейнрит признался во всём, всё взял на себя.
— Твоя жалость, — Леронн хрипло рассмеялась. — Ты разрушила мою жизнь. Мою и его. Но я не стану ни о чём просить, не надейся. Меня выгнали, но я всё равно потомок дома Тигген. Уходи, Ньер. В этой комнате хозяйка — я.
— Хочешь ты или нет, мы теперь родственники, — Теассевенн поднялась. — Не заставляй меня учить тебя манерам, Лер.
— Бродяги не будут учить меня манерам. Убирайся, эль-Неренн.
— Эль-Неренн больше нет, — спокойно ответила Теассевенн.
Леронн, наконец-то, повернула голову. Увидела, как и во что одета её гостья.
— Что за маскарад? — поинтересовалась она, брезгливо скривившись.
— В полнолуние меня станут называть Теассевенн эр Эверан. Ты — головная боль, Леронн. Я не собиралась становиться твоей младшей матерью, но раз так получилось — ты будешь слушаться меня.
Леронн закрыла глаза. По лицу её было видно, что происходящее она предпочла бы считать страшным сном.
— Веранно и я хотим помочь тебе вернуться в дом Тигген, — продолжала Теассевенн. — От тебя зависит, сколько времени это займёт. Будешь непослушной — два года. Будешь послушной — гораздо раньше. Ты не поверишь, как я обрадуюсь, когда тебя простят и заберут отсюда.
Повернулась и пошла к двери.
— Теассевенн, — услышала она. — Зачем ты это делаешь?
— Не знаю, Леронн, — ответила Теассевенн, не оборачиваясь. — Наверное, хочу хоть немного пожить спокойно.
* * *
Три дня прошли без особых событий. Леронн давно могла покинуть «лунный дом», но Теассевенн поняла, что её вновь появившейся дочери хочется ещё побыть «в заточении» — тем более, весьма комфортном заточении.
Веранно отправилась в больницу и Теассевенн почти всё время проводила в её кабинете — сидела у телефона, отвечая время от времени на звонки. Делать почти ничего не приходилось — Веранно умела выбирать надёжных людей. Только делать записи — к возвращению хозяйки. Риккен занималась хозяйственными вопросами. Мегин почти всё время проводила среди прислуги — раз или два Теассевенн слышала, как «кошечка» поёт — по вечерам, когда все собирались в общем зале. Словно ничего и не случилось.
Интересно, действительно ли другие слуги хотели бы поменяться с ней местом? Признаться, Теассевенн не нашла в себе храбрости спросить — даже Мейсте.
На четвёртый день пребывания Веранно в больнице случилось неожиданное. Примерно в час пополудни послышался шум, и в кабинет ворвалась, в сопровождении двух охранников, Вессен эс Эверан, старшая дочь Веранно. Её преемница — на посту главы дома. Вессен была мокрой — на улице моросил дождь — грозной и стремительной. На ней был забрызганный грязью дорогой плащ. В кабинет вместе с ней ворвались запахи осени, дождя и грозы.
— Это правда, — она остановилась, прикрыла ненадолго лицо руками. — Я не верила. Не могла поверить.
Охранники явно пребывали в замешательстве. В их взглядах читалось, что они не хотели впускать Вессен сюда, но — не смогли помешать.
— Рада вас видеть, теарин Вессен, — Теассевенн встала, поклонилась — как равной. — Мне было…
— Заткнись! — оборвала её вновь вошедшая. — О небеса… Как такое могло случиться? Думаешь, что прибрала всё к рукам? Ничего, я всё исправлю. Сейчас же исправлю.
— Что случилось, теарин ? — Теассевенн оставалась на вид спокойной. — Что вас так расстроило? Прошу, присядьте…
— Убирайся отсюда! — крикнула Вессен. Она напоминала саму Веранно — бронзовая кожа, иссиня-чёрные волосы, вытянутое лицо, пронзительный взгляд. Чёрные, горящие гневом глаза. — Ты не станешь Эверан. Я не допущу этого. Взять её, запереть в подвале! — приказала она, повернувшись к охранникам. — Немедленно!
— Извините, теаренти , — отозвался один из них. — Мы не станем этого делать.
— Мама… — Вессен побледнела — ненадолго. — Если бы мама могла это видеть… Ладно. Через два дня я созову собрание дома. Ты свела её в могилу, но я не дам тебе наслаждаться этим. Прочь! — она отодвинула охранников и решительно направилась к лестнице вниз.
Охранники нерешительно переглянулись и двинулись следом. Теассевенн заперла кабинет и бросилась со всех ног, к другой лестнице.
Она успела. Встретила Вессен шагах в десяти от парадных дверей дома.
— Поговорите с матушкой, теарин , — Теассевенн протянула ей телефон. — Она ждёт вашего звонка.
Вессен, замахнувшаяся было, чтобы ударить Теассевенн по лицу, споткнулась. Не позволила Теассевенн подхватить себя за локоть, удержалась на ногах.
— Позвоните, — Теассевенн протягивала телефон. — Я скажу вам номер. Завтра она возвращается в поместье. Позвоните, прошу вас.
Вессен смотрела, не отрываясь, в красные глаза собеседницы. Молча протянула руку, приняла телефон. Теассевенн протянула ей карточку с номером, поклонилась и направилась вверх по лестнице.
Минут через десять двери кабинета отворились, и туда вновь вошла Вессен эс Эверан. Ошеломлённая, пребывающая в растерянности. Она медленно сняла плащ и бросила на ближайший стул. Теассевенн встала, по другую сторону стола. Сохраняла невозмутимость.
— Прошу извинить меня, теаренти , — Вессен медленно опустилась на стул. — Я не знаю, что и сказать. Мне прислали вот это, — она протянула лист бумаги — письмо — положила перед Теассевенн.
Почерк Хейнрита. Отправлено… как странно, отправлено всего два дня назад. Как это ему удалось? По словам комиссара, Хейнрит сейчас под стражей.
Письмо было длинным и путаным; составлено человеком в состоянии крайнего возбуждения. Вполне возможно, что Хейнрит действительно написал его — но когда? По пути к банку, когда попытался забрать всё, что оставалось на счету? Краем уха Теассевенн услышала, что, если бы не жадность, Хейнрит вполне мог бы скрыться. Но он примчался, в тот памятный вечер, в банк, потребовал перевести весь остаток — несколько миллионов руэн — на другой, собственный счёт, в другой стране. Оператору показалось странным состояние клиента и его просьба, и он позвонил главе дома — попросить подтверждения.
Так окончилась попытка бегства.
— Оставьте это, теарин , — Теассевенн вернула письмо. — Это может пригодиться. Произошло много странного.
Вессен медленно обошла стол, остановилась перед Теассевенн, склонив голову. Альбиноска молча прикоснулась к её ладони. Инцидент исчерпан.
— Ваши апартаменты уже готовы, теарин , — пояснила она. — Прошу вас, отдохните. Мне приказано ждать сообщений для Веранно, я не могу отлучаться отсюда надолго.
Остальные события были куда менее необычными. Как и предсказывала Веранно, её двоюродная сестра, лишь день спустя, стала относиться к Теассевенн необычайно почтительно. Правда, почтительность вряд ли была искренней.
18. И львы не страшны
— Нет, не так, — Тимо отодвинула Мегин в сторону и поправила пояс — так, чтобы серебряные нашивки на нём располагались под правой рукой Теассевенн.
Почти два часа они потратили на то, чтобы должным образом одеть Теассевенн — и теперь можно было перевести дух. Тимо отошла в сторону, обошла бывшую старшую вокруг. Кивнула — подойдёт. Мегин также переоделась — разумеется, и у праздничного одеяния её был теперь чёрный воротник — и выглядела очень довольной.
— Откуда ты всё это знаешь, Тимо? — Теассевенн взглянула в зеркало. Бросила один короткий взгляд. Но отражение не «жгло затылок» с того вечера, когда она очнулась, отравленная, в своей комнате. — Что как одевать, что куда ставить?
— Я учусь, — ответила девочка, гордо приподняв голову. — Я хорошо учусь, вот. Можно спускаться к гостям.
— Подождите меня за дверью, — попросила Теассевенн. Обе остальные переглянулись, кивнули и вышли, о чём-то перешёптываясь.
Теассевенн протянула руку к отражению, прикоснулась к холодному стеклу. Зеркала в праздничном зале — латунные, начищать их — одно мучение, по себе знает. Ни одна уважающая себя хозяйка дома не пригласит гостей в зал со стеклянными зеркалами.
Без Тимо ей ни за что бы не одеться правильно. Платья, ленты, обруч на голову — шнурочки, платки, мелкие украшения. Нужно расспросить Тимо, что всё это означает. Вместо шапочек хозяева надевают на голову тонкие сеточки — под цвет волос. Пришлось потрудиться, чтобы подобрать к её волосам, ослепительно — белым.
Волосы заплетены в косу. В одну.
— Где ты… эль-Неренн? — шепнула Теассевенн, прижимая ладонь к стеклу. — Ещё здесь?
В затылок словно вонзилась горячая игла. Теассевенн отвела взгляд от отражения собственных глаз. Игла исчезла. Теассевенн сглотнула.
— Извини… — прошептала она. — Уходи, эль-Неренн, если хочешь.
Стояла так, опустив голову, прижимая ладонь к стеклу. Осмелилась поднять взгляд, взглянуть себе в глаза.
Ничего.
— Я сумасшедшая? — спросила Теассевенн тихо. Ответа не последовало.
Дверь приоткрылась.
— Тесс… с тобой всё в порядке? — Мегин, обеспокоенная. — С кем ты говоришь?
— С прошлым, — Теассевенн отняла руку от стекла, отошла в сторону. Тряхнула головой. — Всё, идёмте.
* * *
— Теассевенн эр Эверан эс Тессорет эр Те-Менри, — объявила старшая, Риккен, открывая перед альбиноской дверь и провожая её вниз по лестнице, держась позади, на расстоянии полушага.
Никогда бы не подумала, что дом Эверан настолько большой!
Теассевенн помнила предыдущий приём — но там она не являлась виновницей торжества. Сейчас она ощущала себя беспомощной, несобранной, под многочисленными взглядами.
Её встретила хозяйка дома, торжественно вручила личный кинжал — символику дома. Тут же раздались приветственные возгласы… Теассевенн смотрела на лица и старалась, насколько возможно, не выглядеть жалкой. Веранно улыбнулась вновь обретённой родственнице, чуть сильнее сжала ладонь и — отпустила. Кивнула в сторону центра зала.
— Поздравляю, теарин , — Вессен подошла к ней первой. У главы дома хорошая преемница, подумала Теассевенн, возвращая поклон. Тимо обучала её, кому и как именно следует кланяться, несколько предыдущих дней. Без пощады, почти без перерыва. Похоже, учить ей нравится больше, чем учиться. — Мама говорит, что если знакомство начинается с недоразумения, это добрый знак.
Верассен, младшая дочь Веранно, меньше походила но свою мать. По словам Риккен, младшая дочь, вопреки желанию родителей, уехала на север, учиться — и теперь, спустя восемь лет, встала во главе крупной компании. Теассевенн ни за что бы не признала в худощавой молчаливой девушке главу целой корпорации.
— Поздравляю, теарин , — голос Верассен оказался низким, мелодичным. — Спасибо за то, что сохранили наш дом. Мы в долгу.
И ещё, и ещё. С какого-то момента рядом появилась Мегин. Но её словно не замечали — не презрительно, как можно было бы ожидать, а совершенно нейтрально. Без всяких эмоций. Просто не обращали внимания.
-
— Мои поздравления, теарин , — Виккер Стайен подошёл вместе с Тигарром и Хольте. Все трое оделись весьма торжественно, даже комиссар. Ну хоть сегодня он не жевал свои любимые табачные палочки. — В присутствии свидетелей хочу объявить, что, как сотрудник иммиграционной службы департамента внутренних дел республики Альваретт, я не связан с вами более никакими обязательствами.
Мегин встала справа и позади своей хозяйки. Та почти физически ощущала неприязнь, исходившую от комиссара. Тигарр, казалось, не замечал «кошечки», но его эмоции было легко ощутить.
— Вы для меня очень много сделали, — Теассевенн прикоснулась к его щеке. — Надеюсь, что будете помнить только хорошее.
— Однако, — Виккер улыбнулся, извлёк из кармана небольшой конверт, — ввиду того, что я не справился с выполнением возложенных на себя обязательств, я имею честь предложить вам свои услуги, Теассевенн — на льготных условиях. В качестве компенсации. Пока вас это будет устраивать.
— А вы не пожалеете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
— Вижу, ты в форме, — Тигарр кивнул. — Леронн ещё нездорова, я знаю. С ней поговорю позже. Мне нужна Мегин. Хейнрит взял всё на себя, к Мегин будет всего пара вопросов.
— Мегин — моя служанка, — Теассевенн взглянула Тигарру в глаза. — Предпочту, чтобы её не допрашивали.
— Знаешь, я ведь могу вернуться за ордером, — взгляд комиссара стал ледяным. — Что ещё за фокусы?
Теассевенн протянула лист бумаги. Тот, что отныне заменял Мегин удостоверение личности.
— Глазам не верю, — комиссар вернул лист назад. — Ну и как, приятно, когда у тебя есть рабы?
— Очень неприятно, — Теассевенн перестала улыбаться. — Я записала её рассказ, комиссар. Вот, — она протянула «ластик» — кассету. — Не думаю, что вы добились бы от неё большего.
— У тебя талант — выставлять полицию идиотами. Ладно, давай. Хочешь узнать больше о своей… служанке? У неё бога-а — атый опыт. Вот такое досье, — комиссар показал пальцами, насколько толстое. — Однажды утром тебя найдут со шпилькой в ухе. Или, знаешь, с маленькой царапинкой — вот здесь, под подбородком.
— Надо полагать, доказательств у вас нет?
Комиссар встал.
— Были бы — давно бы уже вздёрнули эту «кошечку». Я серьёзно, Теассевенн. Мне не хотелось бы, чтобы и тебя нашли мёртвой. Ты не знаешь, кого защищаешь.
— Я живучая, комиссар, — Теассевенн поднялась, ещё раз ослепила собеседника блеском клыков. — Вы же знаете. За предупреждение — спасибо.
— Ну хорошо, — комиссар потёр лоб. — Тогда у меня всё.
— Как это — всё? Вы так рвались поговорить со мной.
— Обстоятельства изменились. Ты по-прежнему — важный свидетель. Ни шагу за пределы поместья — без охраны.
— Конечно, комиссар. Буду рада видеть вас в ночь на полнолуние.
-
Теассевенн вызвала Мегин — та явилась бегом, в ещё мокром фартуке.
— Сядь, — указала Теассевенн. — Комиссар очень хочет увидеть тебя на виселице. За что?
— Мне приходилось делать людям больно, Тесс.
Теассевенн взяла из кармана заколку для волос.
— Сколько людей ты убила этим?
— Одиннадцать, — выражение лица Мегин не изменилось. — Ещё четырёх — тем, что было под рукой.
Теассевенн прижала ладони к лицу, медленно опустилась на стул. Мегин немедленно уселась прямо на пол, у ног хозяйки.
— Рассказывай, — лицо Теассевенн окаменело.
— Когда меня нанимают, Тесс, я всегда говорю, что именно люди покупают. Мои прикосновения. Сны, в которых я присутствую. Удовольствие оттого, что я рядом. Ничего более. Ко мне никто не смеет прикасаться — пока я сама не разрешу. Некоторые не понимают этого. Думают, что покупают меня всю — и могут делать, что хотят.
— Великое Море, — Теассевенн была потрясена. — Каждого, кто попытался прикоснуться к тебе…
— Не каждого. Далеко не каждого. Я умею убеждать без насилия, — Мегин улыбнулась, прищурившись, и альбиноска вспомнила их давний разговор, в душе. — С меня спрашивают за каждую каплю пролитой крови, кем бы ни был клиент. У нас строже, чем в полиции, Тесс. Гораздо строже.
«У нас».
Теассевенн вновь закрыла лицо ладонями.
— Что ещё ты не сказала о себе? Владеешь рукопашным боем, пробиваешь кулаком стены, ловишь стрелы на лету?
— Только мирные специальности, — Мегин продолжала улыбаться. — Но я могу постоять за себя.
— Почему ты пошла работать сюда? Зачем этот маскарад?
— У одного из пострадавших оказались влиятельные родители, — Мегин опустила голову. — Они наняли убийц. Мне запретили работать… по специальности, пока всё не уляжется. Я бежала сюда, в Альваретт.
— Но не смогла удержаться, — Теассевенн встала. Её новая служанка осталась сидеть. — Кому ты успела «погладить ушки»? Здесь, в поместье?
— Из прислуги — почти всем. Не смотри на меня так. Чаще всего это просто лечение.
— А реже? — усмехнулась Теассевенн.
— Это наркотик, — взгляд Мегин стал, словно у побитой собаки. — Ты ведь знаешь. Ты была с Мейсте, видела его сны. Я не могу без таких снов. Мне запретили — но я не могу.
Теассевенн присела перед ней, осторожно прикоснулась к правой щеке «кошечки». Та закрыла глаза. «Сеть сновидений» проявила себя сразу же. Там же, где и у остальных… чуть ниже виска, чуть правее мочки уха, и так далее. Нажать чуть сильнее на верхнюю и среднюю точки «сети»…
Мегин положила свою ладонь поверх ладони Теассевенн. Та почувствовала тепло, вытекающее из ладони «кошечки». Ощутила, как зазвенело в ушах, как иголочки начали вонзаться в суставы.
Теассевенн опомнилась. Отняла ладонь, медленно поднялась на ноги.
— Я не выдам тебя, — пообещала она. — Но ты никогда не подойдёшь ни к кому без моего разрешения.
— Да, госпожа, — Мегин кивнула. — Никогда.
* * *
Поворачивая ручку двери — за которой была Леронн — Теассевенн ощущала себя уставшей. Разговоры вымотали её. Так же, как и откровения «кошечки». Вот так, Тесс. Не успела почувствовать себя человеком, и сразу нашла новые приключения на свою… спину. Не можешь без этого.
— Ты пришла посмеяться? — Леронн лежала на боку, лицом к окну. Говорила, не поворачивая головы.
— Нет, — Теассевенн пододвинула стул поближе к кровати, уселась. — Мне жаль, что так всё получилось. Хейнрит признался во всём, всё взял на себя.
— Твоя жалость, — Леронн хрипло рассмеялась. — Ты разрушила мою жизнь. Мою и его. Но я не стану ни о чём просить, не надейся. Меня выгнали, но я всё равно потомок дома Тигген. Уходи, Ньер. В этой комнате хозяйка — я.
— Хочешь ты или нет, мы теперь родственники, — Теассевенн поднялась. — Не заставляй меня учить тебя манерам, Лер.
— Бродяги не будут учить меня манерам. Убирайся, эль-Неренн.
— Эль-Неренн больше нет, — спокойно ответила Теассевенн.
Леронн, наконец-то, повернула голову. Увидела, как и во что одета её гостья.
— Что за маскарад? — поинтересовалась она, брезгливо скривившись.
— В полнолуние меня станут называть Теассевенн эр Эверан. Ты — головная боль, Леронн. Я не собиралась становиться твоей младшей матерью, но раз так получилось — ты будешь слушаться меня.
Леронн закрыла глаза. По лицу её было видно, что происходящее она предпочла бы считать страшным сном.
— Веранно и я хотим помочь тебе вернуться в дом Тигген, — продолжала Теассевенн. — От тебя зависит, сколько времени это займёт. Будешь непослушной — два года. Будешь послушной — гораздо раньше. Ты не поверишь, как я обрадуюсь, когда тебя простят и заберут отсюда.
Повернулась и пошла к двери.
— Теассевенн, — услышала она. — Зачем ты это делаешь?
— Не знаю, Леронн, — ответила Теассевенн, не оборачиваясь. — Наверное, хочу хоть немного пожить спокойно.
* * *
Три дня прошли без особых событий. Леронн давно могла покинуть «лунный дом», но Теассевенн поняла, что её вновь появившейся дочери хочется ещё побыть «в заточении» — тем более, весьма комфортном заточении.
Веранно отправилась в больницу и Теассевенн почти всё время проводила в её кабинете — сидела у телефона, отвечая время от времени на звонки. Делать почти ничего не приходилось — Веранно умела выбирать надёжных людей. Только делать записи — к возвращению хозяйки. Риккен занималась хозяйственными вопросами. Мегин почти всё время проводила среди прислуги — раз или два Теассевенн слышала, как «кошечка» поёт — по вечерам, когда все собирались в общем зале. Словно ничего и не случилось.
Интересно, действительно ли другие слуги хотели бы поменяться с ней местом? Признаться, Теассевенн не нашла в себе храбрости спросить — даже Мейсте.
На четвёртый день пребывания Веранно в больнице случилось неожиданное. Примерно в час пополудни послышался шум, и в кабинет ворвалась, в сопровождении двух охранников, Вессен эс Эверан, старшая дочь Веранно. Её преемница — на посту главы дома. Вессен была мокрой — на улице моросил дождь — грозной и стремительной. На ней был забрызганный грязью дорогой плащ. В кабинет вместе с ней ворвались запахи осени, дождя и грозы.
— Это правда, — она остановилась, прикрыла ненадолго лицо руками. — Я не верила. Не могла поверить.
Охранники явно пребывали в замешательстве. В их взглядах читалось, что они не хотели впускать Вессен сюда, но — не смогли помешать.
— Рада вас видеть, теарин Вессен, — Теассевенн встала, поклонилась — как равной. — Мне было…
— Заткнись! — оборвала её вновь вошедшая. — О небеса… Как такое могло случиться? Думаешь, что прибрала всё к рукам? Ничего, я всё исправлю. Сейчас же исправлю.
— Что случилось, теарин ? — Теассевенн оставалась на вид спокойной. — Что вас так расстроило? Прошу, присядьте…
— Убирайся отсюда! — крикнула Вессен. Она напоминала саму Веранно — бронзовая кожа, иссиня-чёрные волосы, вытянутое лицо, пронзительный взгляд. Чёрные, горящие гневом глаза. — Ты не станешь Эверан. Я не допущу этого. Взять её, запереть в подвале! — приказала она, повернувшись к охранникам. — Немедленно!
— Извините, теаренти , — отозвался один из них. — Мы не станем этого делать.
— Мама… — Вессен побледнела — ненадолго. — Если бы мама могла это видеть… Ладно. Через два дня я созову собрание дома. Ты свела её в могилу, но я не дам тебе наслаждаться этим. Прочь! — она отодвинула охранников и решительно направилась к лестнице вниз.
Охранники нерешительно переглянулись и двинулись следом. Теассевенн заперла кабинет и бросилась со всех ног, к другой лестнице.
Она успела. Встретила Вессен шагах в десяти от парадных дверей дома.
— Поговорите с матушкой, теарин , — Теассевенн протянула ей телефон. — Она ждёт вашего звонка.
Вессен, замахнувшаяся было, чтобы ударить Теассевенн по лицу, споткнулась. Не позволила Теассевенн подхватить себя за локоть, удержалась на ногах.
— Позвоните, — Теассевенн протягивала телефон. — Я скажу вам номер. Завтра она возвращается в поместье. Позвоните, прошу вас.
Вессен смотрела, не отрываясь, в красные глаза собеседницы. Молча протянула руку, приняла телефон. Теассевенн протянула ей карточку с номером, поклонилась и направилась вверх по лестнице.
Минут через десять двери кабинета отворились, и туда вновь вошла Вессен эс Эверан. Ошеломлённая, пребывающая в растерянности. Она медленно сняла плащ и бросила на ближайший стул. Теассевенн встала, по другую сторону стола. Сохраняла невозмутимость.
— Прошу извинить меня, теаренти , — Вессен медленно опустилась на стул. — Я не знаю, что и сказать. Мне прислали вот это, — она протянула лист бумаги — письмо — положила перед Теассевенн.
Почерк Хейнрита. Отправлено… как странно, отправлено всего два дня назад. Как это ему удалось? По словам комиссара, Хейнрит сейчас под стражей.
Письмо было длинным и путаным; составлено человеком в состоянии крайнего возбуждения. Вполне возможно, что Хейнрит действительно написал его — но когда? По пути к банку, когда попытался забрать всё, что оставалось на счету? Краем уха Теассевенн услышала, что, если бы не жадность, Хейнрит вполне мог бы скрыться. Но он примчался, в тот памятный вечер, в банк, потребовал перевести весь остаток — несколько миллионов руэн — на другой, собственный счёт, в другой стране. Оператору показалось странным состояние клиента и его просьба, и он позвонил главе дома — попросить подтверждения.
Так окончилась попытка бегства.
— Оставьте это, теарин , — Теассевенн вернула письмо. — Это может пригодиться. Произошло много странного.
Вессен медленно обошла стол, остановилась перед Теассевенн, склонив голову. Альбиноска молча прикоснулась к её ладони. Инцидент исчерпан.
— Ваши апартаменты уже готовы, теарин , — пояснила она. — Прошу вас, отдохните. Мне приказано ждать сообщений для Веранно, я не могу отлучаться отсюда надолго.
Остальные события были куда менее необычными. Как и предсказывала Веранно, её двоюродная сестра, лишь день спустя, стала относиться к Теассевенн необычайно почтительно. Правда, почтительность вряд ли была искренней.
18. И львы не страшны
— Нет, не так, — Тимо отодвинула Мегин в сторону и поправила пояс — так, чтобы серебряные нашивки на нём располагались под правой рукой Теассевенн.
Почти два часа они потратили на то, чтобы должным образом одеть Теассевенн — и теперь можно было перевести дух. Тимо отошла в сторону, обошла бывшую старшую вокруг. Кивнула — подойдёт. Мегин также переоделась — разумеется, и у праздничного одеяния её был теперь чёрный воротник — и выглядела очень довольной.
— Откуда ты всё это знаешь, Тимо? — Теассевенн взглянула в зеркало. Бросила один короткий взгляд. Но отражение не «жгло затылок» с того вечера, когда она очнулась, отравленная, в своей комнате. — Что как одевать, что куда ставить?
— Я учусь, — ответила девочка, гордо приподняв голову. — Я хорошо учусь, вот. Можно спускаться к гостям.
— Подождите меня за дверью, — попросила Теассевенн. Обе остальные переглянулись, кивнули и вышли, о чём-то перешёптываясь.
Теассевенн протянула руку к отражению, прикоснулась к холодному стеклу. Зеркала в праздничном зале — латунные, начищать их — одно мучение, по себе знает. Ни одна уважающая себя хозяйка дома не пригласит гостей в зал со стеклянными зеркалами.
Без Тимо ей ни за что бы не одеться правильно. Платья, ленты, обруч на голову — шнурочки, платки, мелкие украшения. Нужно расспросить Тимо, что всё это означает. Вместо шапочек хозяева надевают на голову тонкие сеточки — под цвет волос. Пришлось потрудиться, чтобы подобрать к её волосам, ослепительно — белым.
Волосы заплетены в косу. В одну.
— Где ты… эль-Неренн? — шепнула Теассевенн, прижимая ладонь к стеклу. — Ещё здесь?
В затылок словно вонзилась горячая игла. Теассевенн отвела взгляд от отражения собственных глаз. Игла исчезла. Теассевенн сглотнула.
— Извини… — прошептала она. — Уходи, эль-Неренн, если хочешь.
Стояла так, опустив голову, прижимая ладонь к стеклу. Осмелилась поднять взгляд, взглянуть себе в глаза.
Ничего.
— Я сумасшедшая? — спросила Теассевенн тихо. Ответа не последовало.
Дверь приоткрылась.
— Тесс… с тобой всё в порядке? — Мегин, обеспокоенная. — С кем ты говоришь?
— С прошлым, — Теассевенн отняла руку от стекла, отошла в сторону. Тряхнула головой. — Всё, идёмте.
* * *
— Теассевенн эр Эверан эс Тессорет эр Те-Менри, — объявила старшая, Риккен, открывая перед альбиноской дверь и провожая её вниз по лестнице, держась позади, на расстоянии полушага.
Никогда бы не подумала, что дом Эверан настолько большой!
Теассевенн помнила предыдущий приём — но там она не являлась виновницей торжества. Сейчас она ощущала себя беспомощной, несобранной, под многочисленными взглядами.
Её встретила хозяйка дома, торжественно вручила личный кинжал — символику дома. Тут же раздались приветственные возгласы… Теассевенн смотрела на лица и старалась, насколько возможно, не выглядеть жалкой. Веранно улыбнулась вновь обретённой родственнице, чуть сильнее сжала ладонь и — отпустила. Кивнула в сторону центра зала.
— Поздравляю, теарин , — Вессен подошла к ней первой. У главы дома хорошая преемница, подумала Теассевенн, возвращая поклон. Тимо обучала её, кому и как именно следует кланяться, несколько предыдущих дней. Без пощады, почти без перерыва. Похоже, учить ей нравится больше, чем учиться. — Мама говорит, что если знакомство начинается с недоразумения, это добрый знак.
Верассен, младшая дочь Веранно, меньше походила но свою мать. По словам Риккен, младшая дочь, вопреки желанию родителей, уехала на север, учиться — и теперь, спустя восемь лет, встала во главе крупной компании. Теассевенн ни за что бы не признала в худощавой молчаливой девушке главу целой корпорации.
— Поздравляю, теарин , — голос Верассен оказался низким, мелодичным. — Спасибо за то, что сохранили наш дом. Мы в долгу.
И ещё, и ещё. С какого-то момента рядом появилась Мегин. Но её словно не замечали — не презрительно, как можно было бы ожидать, а совершенно нейтрально. Без всяких эмоций. Просто не обращали внимания.
-
— Мои поздравления, теарин , — Виккер Стайен подошёл вместе с Тигарром и Хольте. Все трое оделись весьма торжественно, даже комиссар. Ну хоть сегодня он не жевал свои любимые табачные палочки. — В присутствии свидетелей хочу объявить, что, как сотрудник иммиграционной службы департамента внутренних дел республики Альваретт, я не связан с вами более никакими обязательствами.
Мегин встала справа и позади своей хозяйки. Та почти физически ощущала неприязнь, исходившую от комиссара. Тигарр, казалось, не замечал «кошечки», но его эмоции было легко ощутить.
— Вы для меня очень много сделали, — Теассевенн прикоснулась к его щеке. — Надеюсь, что будете помнить только хорошее.
— Однако, — Виккер улыбнулся, извлёк из кармана небольшой конверт, — ввиду того, что я не справился с выполнением возложенных на себя обязательств, я имею честь предложить вам свои услуги, Теассевенн — на льготных условиях. В качестве компенсации. Пока вас это будет устраивать.
— А вы не пожалеете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39