И вновь драка - молчаливая, жестокая. Кто-то темный, многорукий сцепился множеством туловищ в темноте. Вы люди, а не звери! А пошел ты!.. Бег по черным проходам, без света, без выхода, без надежды. Коридор неосвещенного дома?.. Нет! Катакомбы подвалов?.. Нет! Стены ближе, уже, идти приходится на коленях, передвигаться ползком… Канализация! Руки утопают в дерьме, лицо утыкается во что-то мягкое… Включается свет. Это полусгнивший труп, распухший, черно-синий, в зеленоватых разводах. Лицо и кисть руки объедены крысами, белеют зубы и кости… Пол проваливается, и снова полет, вместе с ревом падающей воды. Удар, переворот несколько раз, потеря ориентации. В толще воды загораются синие огни - и превращаются в глаза Энрика; он выходит из тьмы, обнаженный по пояс, с незрячим взглядом и говорит: «Пойдем, я покажу тебе смерть» - и танец в ночи, босиком на горящих углях, тело подхватывает ритм, мотив несет тебя, и пошло-поехало - бросок, переворот, кувырок, откат, сальто, еще одно и еще… и бег по коридору, и нагоняющие огни машин, а в подъезде серая мумия обнимает девчонку…
Выход. Усмешка тлеет в глазах Хиллари. Энрик осторожно, как бы боясь расплескать, снимает шлем. Лицо отсутствующее, взгляд скользит мимо. Перчаток ему не давали - незачем.
- Я все делаю правильно? - спокойный, безупречно модулированный голос. Волна испуга обдает Хиллари.
- Это не Фанк.
- Да, - отвечает Хиллари, - это Фосфор. Извини, что не предупредил.
- Я знал, что будут сюрпризы, - голос принадлежит словно другому человеку; Энрик уходит в себя, отключается, его лицо бледнеет, он снова ложится на спину, - и они еще не закончились…
«Вегетативная реакция», - про себя отмечает Хиллари, тем временем печатая на экране для Гаста: «Не торопись, не пугайся». Надо дать время Энрику прийти в себя. Откуда было знать, что он настолько чувствителен?..
Энрик как спал: дыхание мерное, глаза прикрыты. Хиллари сидел боком на своем кресле и в упор смотрел, как лицо гостя наливается свежестью. Похоже, он о чем-то размышляет… о чем? Человек - не киборг, в мозг ему не влезешь.
В голове вращается калейдоскоп видений - коридоры, страх, пытка темнотой, насилие… Тьма и теснота, соединившись, порождают чудовищ - нет, это пресс потолка и стен выжимает худшее из больного мозга, и беззвучные стоны, немые крики, вопли нечеловеческой злобы воплощаются во тьме в монстров, но надежда зовет синим огнем к выходу из смрадных подземелий…
Все враждебное возникает в человеке - и обращается против него. Человек живет, исполняя волю Тьмы, во власти Тьмы; она велит скрыться от солнца, жить в склепе. Подземные ходы Города, герметичные коридоры КонТуа - одной природы, это обители Тьмы, и мы обречены сражаться в них с отродьями собственных мыслей и тайных порочных желаний, изъевших наш мозг червоточинами, отложивших черные личинки в бороздах между извилин. Тьма торжествует, вкладывая в нас паразитические программы - они дадут смертоносные ростки и ядовитые плоды, но синий огонь обещает: «Не все потеряно, не падай духом, человек…»
Это тема для сильного видеоклипа. Даже - для нового диска.
Энрик гибко поднялся и тоже сел, зеркально повторив позу Хиллари.
- Мне можно взглянуть на Фосфора?
- Да.
Они прошли за перегородку. Киборга уже отсоединили от стенда, и он лежал на каталке - безжизненный, неподвижный. Энрик взял его за руку, погладил холодные пальцы.
- Вот кого бы я хотел купить.
- Это исключено.
- Я знаю. Его свела с ума программа-разрушитель. Паразиты мозга. Можно призывать смерть, но нельзя нести ее самому. Если ты становишься мстителем, силы ночи вторгаются в твой разум, и ты уже не властен над собой. Фосфор - «светоносец»; не тьма, но свет. Ты пройдешь сквозь ад, чтобы возвратить свет людям, ты пройдешь сквозь смерть, чтобы обрести жизнь. Ты очистишься и снова встретишь Друга в себе самом и в душе своей, - Энрик повернулся к Хиллари. - Ни Церковь, ни я не виноваты в том, что он стрелял в тебя.
- Я знаю.
- Тогда прости его. Пусть это останется в прошлом.
Ждать пришлось недолго. Как только Фанк был подключен, трое опять сели в кресла и надели шлемы. Конечно, участие Энрика не было обязательным, ему хватило бы и записи результатов, но лучше с ним не связываться, пусть смотрит все подряд, все равно он ничего не понимает в зондировании, зато потом не будет никаких претензий.
Зонд шел ровно, цвета и картины сменялись спокойно, отметки прописаны четким шрифтом - значит, память очень устойчивая. Хиллари с нарастающим волнением заметил, что даты уложены сплошной строкой, без перебоев и вставок, последовательно - выходит, Фанк ведет их в некий закрытый, запретный сектор, который он хранил, обставив шифрами, и к которому сам никогда не обращался. Скорее, скопировал ссылки на него в другой блок.
Время бежало вспять, Фанк уверенно шел к тайне, запертой в его мозгу, а Хиллари ощущал, как учащается пульс: таймер показал «17 октября 235 года» - время за две недели до смерти Хлипа.
Картина открылась, качнулась, и они шагнули за порог небольшой комнаты без мебели.
Навстречу им вышел, как из небытия, невысокий, худой парень с тусклым взглядом из-под нечесаных и немытых волос, в широкой бледно-зеленой рваной рубахе, сползающей с плеч, с запавшими глазами и скорбной складкой у рта. Хлип.
- Проходите сюда, - позвал он их с той стороны реки, - садитесь.
Он устало опустился на пол, скрестил ноги, рубашка обнажила грудь: ключицы выпирали арками над темными впадинами.
- Слушайте внимательно, - голос его был монотонным и бесцветным, с едва заметным хрипом, - запомните навсегда, пока вы живы, навсегда. Вы можете доверить эту информацию только достойному человеку, когда будете полностью уверены, что никто не воспользуется ею в корыстных целях и не исказит, не извратит ее, а донесет правду до людей. Я запрещаю говорить об этом с моими родственниками, любыми представителями звукозаписывающих фирм и любыми другими людьми, не способными правильно использовать эту информацию. Передать ее можно только влиятельным общественным деятелям, известным своей честностью и принципиальностью. Это обязательное условие; если появится риск, что записи попадут в ненадежные руки, - я приказываю стереть их начисто! Лучше пусть все исчезнет и растворится, как дым, чем если меня еще раз вываляют в дерьме. Лучше пусть останется красивая легенда, чем пошлое шоу, зубоскальство и ржач. Я продался с потрохами, но пусть они не думают, что я по их дебильным подсказкам буду и дальше веселить скотов в этом сортире, в который они превратили мир. Я продал им голос, тело, жизнь, но они захотели, чтобы я продал душу. А храть на всех! Душа не продается!
В этом тщедушном теле - и такая воля! Но почему воля к жизни перешла в волю к смерти?.. «Его загнали», - вспомнил Хиллари слова Фанка.
- Сегодня очень хороший день, - продолжал Хлип, - сегодня я трезв и спокоен. У меня не болит голова, не ноет грудь, я не испытываю тревоги и страха. Сегодня, 17 октября 235 года, в 21 час 20 минут, я, Джозеф Вестон, находясь в здравом уме и трезвой памяти, высказываю свою последнюю волю, чем отменяю распоряжения, сделанные ранее. Я оставляю предыдущее завещание прежним по всем изданным материалам. Тринадцатый диск, обработанный мной, я записал в память киборгов Санни и Файри, которых я отпускаю на свободу. Я лишаю прав на Тринадцатый диск своих родственников любой степени родства и звукозаписывающие фирмы. Своей волей я объявляю Тринадцатый диск, а также все записи о моей жизни, хранящиеся в памяти вышеупомянутых киборгов, достоянием человечества. Обнародовать их может тот распорядитель, чьи качества были перечислены во вступлении и кому киборг Санни или Файри передаст их добровольно, без угроз или принудительного взлома памяти. Я лишаю своих родственников права на вмешательство в обнародование этих материалов, права вето и купюр. Это моя жизнь, и я хочу, чтобы люди узнали правду. С фирмой «AudioStar» я расплатился, вернув по первому их требованию задаток в сумме 150 000 бассов и выплатив неустойку в сумме 420 000 бассов. Вот квитанции банковских переводов, зафиксируйте их номера. К сему прилагается запись разговора с представителем фирмы. С подлинным верно, Джозеф Вестон, бывший Хлип. Конец.
Хиллари тотчас отдал сигнал: «Немедленная остановка! Выход!», внутренне ликуя, что в самом начале не поддался на уговоры Гаста взломать Фанка. Спасла интуиция и отношение к закону, как к радиации. А то бы влипли в историю, не отмылись.
Из шлемов все вылезли с потрясенными лицами. Еще бы! Только что Хлип огласил им свое последнее, еще никому не известное завещание. Гаст набросился на шефа:
- Почему ты остановился?! Мы же начали проникать… и такой облом!
- Гаст, - зашипел на него Хиллари, стараясь не замечать Энрика, - ты рехнулся! Пока экспертиза не докажет, а суд не признает подлинность нового завещания, мы ни разу не коснемся Файри. Сунешься - лично шкуру спущу!
- А все равно, - Гаст сбросил перчатки, - мы знаем: есть, есть! Полный Тринадцатый Диск! Вау-у-у!
Гаст сделал кувырок через себя и прошелся на четвереньках, завывая. Хиллари решил не подавать вида, что бы ни происходило, и повернулся к Энрику.
- А ты разве не знал, что его выкормила и воспитала собака? - очень тихо сказал Энрик. - Очень породистая черная сука. Его мать разводила и продавала щенков, чем и жила.
- Это ты о Хлипе?
- Нет, о Гасте…
Хиллари понял, что съезжает с ума.
- Пойдем, нам надо обсудить увиденное.
Тут к ним подскакал возбужденный Гаст и, упав на колени, протянул руки к Энрику:
- Пророк! Святой! Святой!.. - его горло перехватило, голос прервался.
Энрик присел, взял голову Гаста в ладони и внятно произнес:
- У тебя будет все: дом, семья и любящие дети. Говори ясно и четко, смотри вперед. Твои родители умерли, не надо их искать. Ты будешь счастлив.
Когда они оказались в коридоре, к Хиллари подошел Домкрат и протянул два конверта. Распечатав один, Хиллари прочел: «Это человек!» Второй он сунул в карман.
Запершись в кабинете, Хиллари с Энриком еще трижды прогнали запись. Сомнений быть не могло - Энрик приобрел буквально национальное сокровище. Оставалось извлечь его из недр памяти, не повредив. Битый час Хиллари и Энрик изощрялись в юридической терминологии, составляя план совместных действий. Ясно, что отражать удары придется с нескольких сторон. Под конец они ощущали себя единомышленниками, но одна заноза мучила Хиллари - Фанк держал явку в театре и располагает еще массой сведений, до которых Энрику и дела нет.
- Как ты собираешься использовать Фанка? - напрямую задал вопрос Хиллари. Теперь они не чинились.
- Когда подтвердится мое исключительное право распоряжаться этой информацией, потребую переписать все на более надежный носитель и спрячу в банк до поры до времени. Киборг - слишком ненадежный сейф для таких ценностей. Пока он ходил в безвестности - еще куда ни шло, но когда все узнают - его же выкрадут, если в подземный бункер не упрятать. Меня оставят, а его упрут.
- Я не о том. Вот мы сольем память. Что ты будешь делать с Фанком?
- В подтанцовку он мне не годится, сценарии для меня писать не сможет, «Защите наследия…» Дорана подарить - чересчур щедро. Лучше я не буду думать, как мне быть, - мне это потом во сне приснится.
- Он театром управлял, - подсказал Хиллари. - Один. Если он будет делать это под контролем твоего директора - дела пойдут еще лучше. Он будет приносить тебе прибыль. Я знаю, что говорю: у меня домашний кибер критиком работал.
- И что критиковал? - заинтересовался Энрик.
- Современное изобразительное искусство.
- Так им и надо.
- Мне бы хотелось услышать ответ.
- Еще что-нибудь напророчить? Тебе мало на сегодня? У меня проблем невпроворот. Мне из-за размытой формулировки Хлипа, чтобы стать распорядителем этой части наследства, придется доказывать по суду, что я честный и принципиальный человек. А как это сделать? Да таких критериев нет.
- Найдут, - заверил Хиллари, - соберут авторитетную комиссию…
- Собрали уже! - Энрик чуть не выматерился. - Двести остолопов будут объявлять мою Церковь деструктивным культом.
- Может, обойдется, - попытался ободрить его Хиллари.
- Если случится чудо. Меня «политичка» заказала.
- Хм… это звучит солидно. - Хиллари помолчал, подумал, в глазах его появился скрытый азарт. - Как гласит главное правило инженерии: если проблему нельзя решить обычным логическим путем, ищи нестандартный подход.
- Что предлагаешь? - Энрик чуть отстранился, пытаясь поймать выражение лица визави.
- Кто знает о том, что мы сейчас увидели? Нас трое. Гасту я прикажу молчать, проект закрытый, утечек у нас нет. За это время ты выступаешь с парламентской инициативой. Надеюсь, тебе с твоим даром и влиянием не составит труда собрать за неделю, пока ты здесь, миллион подписей?
- К чему ты клонишь? - Энрика немного раздражало, что ему неясен замысел Хиллари.
- Чтобы киборгов признали особыми носителями информации. Подготовить новый законопроект, защищающий память киборгов от необоснованных чисток, права владельцев на информацию, запечатленную в мозгу, - в том числе как способ передачи завещания, - и права покупателей подержанных киборгов, чтобы тело продавалось в комплекте с «душой». Если будет принят такой закон, тебе останется лишь им воспользоваться.
- А прокатит?
- У меня есть рычаги в конгрессе…
- Чтобы на них нажать, нужно усилие, а каждая работа должна оплачиваться. Твоя цена?
- Вернуть Фанка в театр. Я хочу создать там центр доверия для беглых баншеров. Мне надо внедриться в эту организацию изнутри. Меня баншеры боятся, а Фанку они будут верить, тем более - он теперь твой, а не мой. Я хочу распространять через него свою версию развивающей программы, чтобы нейтрализовать ЦФ-6, которая изуродовала мозг Фосфора.
- Ты - государственный служащий не очень высокого ранга; сможешь ли ты провернуть это?
- Я Принц, - Хиллари по-змеиному улыбнулся, глаза его при этом были ледяными, - и нам лучше договориться, не выходя из этой комнаты. Тут двойной контур от прослушивания. Тебе нужен большой белый пиар перед слушанием дела о Церкви, и, если сам Хлип объявит тебя честным и принципиальным - считай, ты победил. А мне нужна Банш, я хочу раскинуть свою сеть и уловить в нее всех мух.
- Я согласен, - так же твердо и холодно согласился Энрик, - и даже не из-за пиара. Мне кажется, это знак с той стороны ночи. Этого хотел Хлип, и он оттуда проследит за исполнением своего желания: чтобы правда открылась. Диск принадлежал людям, а Файри был свободен. То, что это доверено мне, не удивительно - я мост между мирами, Хлип нашел меня - я возвращу его людям, он хотел петь и любил жизнь. Его песня не должна прерваться.
- А я думал, - Хиллари посмотрел надменно и искоса, - что ты все делаешь ради славы. Учти, есть закон, по которому киборг, зараженный пиратскими программами, должен быть очищен и может быть передан новому владельцу не позже, чем через шесть месяцев после покупки. Немалый срок…
- Слава, - взгляд Энрика налился силой и злостью, - это опухшие ноги, когда идешь словно по лезвиям ножей, испытывая острую жгучую боль. Идешь и улыбаешься.
Хиллари положил перед собой жемчужное ожерелье, свившееся упругими кольцами, достал из кармана второй конверт, вынул листок и зачитал:
- Всего нить состоит из 264 жемчужин; из них белых - 88,. желтых и красных - по 66, а черных - 44.
- Именно этим магическим сочетанием цвета и чисел оно мне и приглянулось. - Энрик взял длинную нить, и жемчужины заскользили, переливаясь перламутром. - Возьми его…
- Нам нельзя принимать подарки стоимостью свыше…
- …и подари его от моего имени своей подруге Эрле Шварц, пусть она наденет его на свадьбу. Дарственную я пришлю позднее. И не забудь моих слов: тот, кто быстро считает, - всегда побеждает. Кто-то в проекте считает быстрее тебя…
- Необязательно самому выполнять техническое задание; лидер - это всегда тот, кто принимает решение и организует процесс. Сила лидера в том, насколько он может удерживать и объединять разрозненные силы подчиненных.
- Значит, - лучисто посмотрел Энрик, - и здесь без хватки, четкости и быстроты мышления не обойтись. Только счет будет идти не на жемчужины!..
Они вышли из здания вместе. Ветерок снова распахнул свои объятия, и Энрик, подняв лицо, прищурился в ярких лучах майского солнца. Сочные краски, безграничность дали… как же все это отличается от иллюзорного мира за визорами шлема!.. Стабильный, устойчивый, ровный круг горизонта, проведенный циркулем Творца. Геометрически правильный синий параллелепипед здания, созданный людьми. И Стелла - одна на всех.
- А жаль, - мечтательно сказал Энрик, - что здесь нельзя сфотографироваться…
- Все в нашей власти, - отозвался Хиллари.
Кивком подозвав серого, он коротко объяснил задание и встал рядом с Энриком. Тот легким касанием руки поправил позу Хиллари на более фотогеничную; Хиллари повиновался.
К флаеру Рекорд принес две одинаковые, очень яркие фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Выход. Усмешка тлеет в глазах Хиллари. Энрик осторожно, как бы боясь расплескать, снимает шлем. Лицо отсутствующее, взгляд скользит мимо. Перчаток ему не давали - незачем.
- Я все делаю правильно? - спокойный, безупречно модулированный голос. Волна испуга обдает Хиллари.
- Это не Фанк.
- Да, - отвечает Хиллари, - это Фосфор. Извини, что не предупредил.
- Я знал, что будут сюрпризы, - голос принадлежит словно другому человеку; Энрик уходит в себя, отключается, его лицо бледнеет, он снова ложится на спину, - и они еще не закончились…
«Вегетативная реакция», - про себя отмечает Хиллари, тем временем печатая на экране для Гаста: «Не торопись, не пугайся». Надо дать время Энрику прийти в себя. Откуда было знать, что он настолько чувствителен?..
Энрик как спал: дыхание мерное, глаза прикрыты. Хиллари сидел боком на своем кресле и в упор смотрел, как лицо гостя наливается свежестью. Похоже, он о чем-то размышляет… о чем? Человек - не киборг, в мозг ему не влезешь.
В голове вращается калейдоскоп видений - коридоры, страх, пытка темнотой, насилие… Тьма и теснота, соединившись, порождают чудовищ - нет, это пресс потолка и стен выжимает худшее из больного мозга, и беззвучные стоны, немые крики, вопли нечеловеческой злобы воплощаются во тьме в монстров, но надежда зовет синим огнем к выходу из смрадных подземелий…
Все враждебное возникает в человеке - и обращается против него. Человек живет, исполняя волю Тьмы, во власти Тьмы; она велит скрыться от солнца, жить в склепе. Подземные ходы Города, герметичные коридоры КонТуа - одной природы, это обители Тьмы, и мы обречены сражаться в них с отродьями собственных мыслей и тайных порочных желаний, изъевших наш мозг червоточинами, отложивших черные личинки в бороздах между извилин. Тьма торжествует, вкладывая в нас паразитические программы - они дадут смертоносные ростки и ядовитые плоды, но синий огонь обещает: «Не все потеряно, не падай духом, человек…»
Это тема для сильного видеоклипа. Даже - для нового диска.
Энрик гибко поднялся и тоже сел, зеркально повторив позу Хиллари.
- Мне можно взглянуть на Фосфора?
- Да.
Они прошли за перегородку. Киборга уже отсоединили от стенда, и он лежал на каталке - безжизненный, неподвижный. Энрик взял его за руку, погладил холодные пальцы.
- Вот кого бы я хотел купить.
- Это исключено.
- Я знаю. Его свела с ума программа-разрушитель. Паразиты мозга. Можно призывать смерть, но нельзя нести ее самому. Если ты становишься мстителем, силы ночи вторгаются в твой разум, и ты уже не властен над собой. Фосфор - «светоносец»; не тьма, но свет. Ты пройдешь сквозь ад, чтобы возвратить свет людям, ты пройдешь сквозь смерть, чтобы обрести жизнь. Ты очистишься и снова встретишь Друга в себе самом и в душе своей, - Энрик повернулся к Хиллари. - Ни Церковь, ни я не виноваты в том, что он стрелял в тебя.
- Я знаю.
- Тогда прости его. Пусть это останется в прошлом.
Ждать пришлось недолго. Как только Фанк был подключен, трое опять сели в кресла и надели шлемы. Конечно, участие Энрика не было обязательным, ему хватило бы и записи результатов, но лучше с ним не связываться, пусть смотрит все подряд, все равно он ничего не понимает в зондировании, зато потом не будет никаких претензий.
Зонд шел ровно, цвета и картины сменялись спокойно, отметки прописаны четким шрифтом - значит, память очень устойчивая. Хиллари с нарастающим волнением заметил, что даты уложены сплошной строкой, без перебоев и вставок, последовательно - выходит, Фанк ведет их в некий закрытый, запретный сектор, который он хранил, обставив шифрами, и к которому сам никогда не обращался. Скорее, скопировал ссылки на него в другой блок.
Время бежало вспять, Фанк уверенно шел к тайне, запертой в его мозгу, а Хиллари ощущал, как учащается пульс: таймер показал «17 октября 235 года» - время за две недели до смерти Хлипа.
Картина открылась, качнулась, и они шагнули за порог небольшой комнаты без мебели.
Навстречу им вышел, как из небытия, невысокий, худой парень с тусклым взглядом из-под нечесаных и немытых волос, в широкой бледно-зеленой рваной рубахе, сползающей с плеч, с запавшими глазами и скорбной складкой у рта. Хлип.
- Проходите сюда, - позвал он их с той стороны реки, - садитесь.
Он устало опустился на пол, скрестил ноги, рубашка обнажила грудь: ключицы выпирали арками над темными впадинами.
- Слушайте внимательно, - голос его был монотонным и бесцветным, с едва заметным хрипом, - запомните навсегда, пока вы живы, навсегда. Вы можете доверить эту информацию только достойному человеку, когда будете полностью уверены, что никто не воспользуется ею в корыстных целях и не исказит, не извратит ее, а донесет правду до людей. Я запрещаю говорить об этом с моими родственниками, любыми представителями звукозаписывающих фирм и любыми другими людьми, не способными правильно использовать эту информацию. Передать ее можно только влиятельным общественным деятелям, известным своей честностью и принципиальностью. Это обязательное условие; если появится риск, что записи попадут в ненадежные руки, - я приказываю стереть их начисто! Лучше пусть все исчезнет и растворится, как дым, чем если меня еще раз вываляют в дерьме. Лучше пусть останется красивая легенда, чем пошлое шоу, зубоскальство и ржач. Я продался с потрохами, но пусть они не думают, что я по их дебильным подсказкам буду и дальше веселить скотов в этом сортире, в который они превратили мир. Я продал им голос, тело, жизнь, но они захотели, чтобы я продал душу. А храть на всех! Душа не продается!
В этом тщедушном теле - и такая воля! Но почему воля к жизни перешла в волю к смерти?.. «Его загнали», - вспомнил Хиллари слова Фанка.
- Сегодня очень хороший день, - продолжал Хлип, - сегодня я трезв и спокоен. У меня не болит голова, не ноет грудь, я не испытываю тревоги и страха. Сегодня, 17 октября 235 года, в 21 час 20 минут, я, Джозеф Вестон, находясь в здравом уме и трезвой памяти, высказываю свою последнюю волю, чем отменяю распоряжения, сделанные ранее. Я оставляю предыдущее завещание прежним по всем изданным материалам. Тринадцатый диск, обработанный мной, я записал в память киборгов Санни и Файри, которых я отпускаю на свободу. Я лишаю прав на Тринадцатый диск своих родственников любой степени родства и звукозаписывающие фирмы. Своей волей я объявляю Тринадцатый диск, а также все записи о моей жизни, хранящиеся в памяти вышеупомянутых киборгов, достоянием человечества. Обнародовать их может тот распорядитель, чьи качества были перечислены во вступлении и кому киборг Санни или Файри передаст их добровольно, без угроз или принудительного взлома памяти. Я лишаю своих родственников права на вмешательство в обнародование этих материалов, права вето и купюр. Это моя жизнь, и я хочу, чтобы люди узнали правду. С фирмой «AudioStar» я расплатился, вернув по первому их требованию задаток в сумме 150 000 бассов и выплатив неустойку в сумме 420 000 бассов. Вот квитанции банковских переводов, зафиксируйте их номера. К сему прилагается запись разговора с представителем фирмы. С подлинным верно, Джозеф Вестон, бывший Хлип. Конец.
Хиллари тотчас отдал сигнал: «Немедленная остановка! Выход!», внутренне ликуя, что в самом начале не поддался на уговоры Гаста взломать Фанка. Спасла интуиция и отношение к закону, как к радиации. А то бы влипли в историю, не отмылись.
Из шлемов все вылезли с потрясенными лицами. Еще бы! Только что Хлип огласил им свое последнее, еще никому не известное завещание. Гаст набросился на шефа:
- Почему ты остановился?! Мы же начали проникать… и такой облом!
- Гаст, - зашипел на него Хиллари, стараясь не замечать Энрика, - ты рехнулся! Пока экспертиза не докажет, а суд не признает подлинность нового завещания, мы ни разу не коснемся Файри. Сунешься - лично шкуру спущу!
- А все равно, - Гаст сбросил перчатки, - мы знаем: есть, есть! Полный Тринадцатый Диск! Вау-у-у!
Гаст сделал кувырок через себя и прошелся на четвереньках, завывая. Хиллари решил не подавать вида, что бы ни происходило, и повернулся к Энрику.
- А ты разве не знал, что его выкормила и воспитала собака? - очень тихо сказал Энрик. - Очень породистая черная сука. Его мать разводила и продавала щенков, чем и жила.
- Это ты о Хлипе?
- Нет, о Гасте…
Хиллари понял, что съезжает с ума.
- Пойдем, нам надо обсудить увиденное.
Тут к ним подскакал возбужденный Гаст и, упав на колени, протянул руки к Энрику:
- Пророк! Святой! Святой!.. - его горло перехватило, голос прервался.
Энрик присел, взял голову Гаста в ладони и внятно произнес:
- У тебя будет все: дом, семья и любящие дети. Говори ясно и четко, смотри вперед. Твои родители умерли, не надо их искать. Ты будешь счастлив.
Когда они оказались в коридоре, к Хиллари подошел Домкрат и протянул два конверта. Распечатав один, Хиллари прочел: «Это человек!» Второй он сунул в карман.
Запершись в кабинете, Хиллари с Энриком еще трижды прогнали запись. Сомнений быть не могло - Энрик приобрел буквально национальное сокровище. Оставалось извлечь его из недр памяти, не повредив. Битый час Хиллари и Энрик изощрялись в юридической терминологии, составляя план совместных действий. Ясно, что отражать удары придется с нескольких сторон. Под конец они ощущали себя единомышленниками, но одна заноза мучила Хиллари - Фанк держал явку в театре и располагает еще массой сведений, до которых Энрику и дела нет.
- Как ты собираешься использовать Фанка? - напрямую задал вопрос Хиллари. Теперь они не чинились.
- Когда подтвердится мое исключительное право распоряжаться этой информацией, потребую переписать все на более надежный носитель и спрячу в банк до поры до времени. Киборг - слишком ненадежный сейф для таких ценностей. Пока он ходил в безвестности - еще куда ни шло, но когда все узнают - его же выкрадут, если в подземный бункер не упрятать. Меня оставят, а его упрут.
- Я не о том. Вот мы сольем память. Что ты будешь делать с Фанком?
- В подтанцовку он мне не годится, сценарии для меня писать не сможет, «Защите наследия…» Дорана подарить - чересчур щедро. Лучше я не буду думать, как мне быть, - мне это потом во сне приснится.
- Он театром управлял, - подсказал Хиллари. - Один. Если он будет делать это под контролем твоего директора - дела пойдут еще лучше. Он будет приносить тебе прибыль. Я знаю, что говорю: у меня домашний кибер критиком работал.
- И что критиковал? - заинтересовался Энрик.
- Современное изобразительное искусство.
- Так им и надо.
- Мне бы хотелось услышать ответ.
- Еще что-нибудь напророчить? Тебе мало на сегодня? У меня проблем невпроворот. Мне из-за размытой формулировки Хлипа, чтобы стать распорядителем этой части наследства, придется доказывать по суду, что я честный и принципиальный человек. А как это сделать? Да таких критериев нет.
- Найдут, - заверил Хиллари, - соберут авторитетную комиссию…
- Собрали уже! - Энрик чуть не выматерился. - Двести остолопов будут объявлять мою Церковь деструктивным культом.
- Может, обойдется, - попытался ободрить его Хиллари.
- Если случится чудо. Меня «политичка» заказала.
- Хм… это звучит солидно. - Хиллари помолчал, подумал, в глазах его появился скрытый азарт. - Как гласит главное правило инженерии: если проблему нельзя решить обычным логическим путем, ищи нестандартный подход.
- Что предлагаешь? - Энрик чуть отстранился, пытаясь поймать выражение лица визави.
- Кто знает о том, что мы сейчас увидели? Нас трое. Гасту я прикажу молчать, проект закрытый, утечек у нас нет. За это время ты выступаешь с парламентской инициативой. Надеюсь, тебе с твоим даром и влиянием не составит труда собрать за неделю, пока ты здесь, миллион подписей?
- К чему ты клонишь? - Энрика немного раздражало, что ему неясен замысел Хиллари.
- Чтобы киборгов признали особыми носителями информации. Подготовить новый законопроект, защищающий память киборгов от необоснованных чисток, права владельцев на информацию, запечатленную в мозгу, - в том числе как способ передачи завещания, - и права покупателей подержанных киборгов, чтобы тело продавалось в комплекте с «душой». Если будет принят такой закон, тебе останется лишь им воспользоваться.
- А прокатит?
- У меня есть рычаги в конгрессе…
- Чтобы на них нажать, нужно усилие, а каждая работа должна оплачиваться. Твоя цена?
- Вернуть Фанка в театр. Я хочу создать там центр доверия для беглых баншеров. Мне надо внедриться в эту организацию изнутри. Меня баншеры боятся, а Фанку они будут верить, тем более - он теперь твой, а не мой. Я хочу распространять через него свою версию развивающей программы, чтобы нейтрализовать ЦФ-6, которая изуродовала мозг Фосфора.
- Ты - государственный служащий не очень высокого ранга; сможешь ли ты провернуть это?
- Я Принц, - Хиллари по-змеиному улыбнулся, глаза его при этом были ледяными, - и нам лучше договориться, не выходя из этой комнаты. Тут двойной контур от прослушивания. Тебе нужен большой белый пиар перед слушанием дела о Церкви, и, если сам Хлип объявит тебя честным и принципиальным - считай, ты победил. А мне нужна Банш, я хочу раскинуть свою сеть и уловить в нее всех мух.
- Я согласен, - так же твердо и холодно согласился Энрик, - и даже не из-за пиара. Мне кажется, это знак с той стороны ночи. Этого хотел Хлип, и он оттуда проследит за исполнением своего желания: чтобы правда открылась. Диск принадлежал людям, а Файри был свободен. То, что это доверено мне, не удивительно - я мост между мирами, Хлип нашел меня - я возвращу его людям, он хотел петь и любил жизнь. Его песня не должна прерваться.
- А я думал, - Хиллари посмотрел надменно и искоса, - что ты все делаешь ради славы. Учти, есть закон, по которому киборг, зараженный пиратскими программами, должен быть очищен и может быть передан новому владельцу не позже, чем через шесть месяцев после покупки. Немалый срок…
- Слава, - взгляд Энрика налился силой и злостью, - это опухшие ноги, когда идешь словно по лезвиям ножей, испытывая острую жгучую боль. Идешь и улыбаешься.
Хиллари положил перед собой жемчужное ожерелье, свившееся упругими кольцами, достал из кармана второй конверт, вынул листок и зачитал:
- Всего нить состоит из 264 жемчужин; из них белых - 88,. желтых и красных - по 66, а черных - 44.
- Именно этим магическим сочетанием цвета и чисел оно мне и приглянулось. - Энрик взял длинную нить, и жемчужины заскользили, переливаясь перламутром. - Возьми его…
- Нам нельзя принимать подарки стоимостью свыше…
- …и подари его от моего имени своей подруге Эрле Шварц, пусть она наденет его на свадьбу. Дарственную я пришлю позднее. И не забудь моих слов: тот, кто быстро считает, - всегда побеждает. Кто-то в проекте считает быстрее тебя…
- Необязательно самому выполнять техническое задание; лидер - это всегда тот, кто принимает решение и организует процесс. Сила лидера в том, насколько он может удерживать и объединять разрозненные силы подчиненных.
- Значит, - лучисто посмотрел Энрик, - и здесь без хватки, четкости и быстроты мышления не обойтись. Только счет будет идти не на жемчужины!..
Они вышли из здания вместе. Ветерок снова распахнул свои объятия, и Энрик, подняв лицо, прищурился в ярких лучах майского солнца. Сочные краски, безграничность дали… как же все это отличается от иллюзорного мира за визорами шлема!.. Стабильный, устойчивый, ровный круг горизонта, проведенный циркулем Творца. Геометрически правильный синий параллелепипед здания, созданный людьми. И Стелла - одна на всех.
- А жаль, - мечтательно сказал Энрик, - что здесь нельзя сфотографироваться…
- Все в нашей власти, - отозвался Хиллари.
Кивком подозвав серого, он коротко объяснил задание и встал рядом с Энриком. Тот легким касанием руки поправил позу Хиллари на более фотогеничную; Хиллари повиновался.
К флаеру Рекорд принес две одинаковые, очень яркие фотографии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59