«Властям надлежит развивать связи с конфессиями, прививающими молодежи семейные ценности, активное участие в жизни общества и благотворительность. Практика огульных запрещений ничем не может быть оправдана в отношении организации, не признанной по закону деструктивным культом». Сказал - и печать приложил, и поди ты ему возрази.
Его решением с полной отдачей воспользовался Энрик - уже в четверг он дал концерт в «Аква Марине» и показал, как зрелищно и выгодно применять рефлекс ионоплазмы от поверхности воды. 104-я бригада сама предложила Пророку услуги-и они были приняты. Чего только не врали по этому поводу! И что Корпус тайно финансируют туанцы, и что штаб Корпуса заплатил Церкви, лишь бы нарисоваться в выгодном свете…
И все ждали обещанного интервью за 500000 бассов. Аукцион военного имущества близился, а проект «Антикибер» хранил молчание о Тринадцатом Диске. Ответы Анталя Дарваша выглядели по-разному, но суть их сводилась к одному: «Свойства киборга, выставляемого на продажу, указаны в каталоге лотов и соответствуют требованиям уведомления покупателей о качестве кибер-товара» - и больше ни гугу. Этим подразумевалось, что торг будет честным и равноправным. Но чтобы Доран за пятьсот тонн не выпытал у Хармона всю подноготную?! Быть того не может!!
Слухи мухами летали по каналам и умам, пока не было оглашено согласованное мнение адвокатов Дорана и Хармона - интервью состоится 18-го, в воскресенье, в 18.00. Вновь совпадающие цифры!.. Сайлас в шутку посоветовал патрону: «Ты и дальше назначай в таком же духе - 19-го в 19.00, 20-го в 20.00», за что сподобился нешуточного подзатыльника и крика: «Сглазишь!»
18-го, в 13.00, открывался аукцион. Город застонал.
Куда более веские поводы стонать были у Дорана. Его личный экономист отказался выделить полмиллиона за какое-то там интервью. «Я отвечаю за ваше движимое имущество и не могу расходовать такие суммы, если вам вдруг захочется бросать деньги на ветер. Не согласны со мной - увольняйте. Иначе я подам на вас в суд за нарушение контракта; вы обязались выполнять мои рекомендации о единовременных расходах свыше двадцати пяти тысяч». Доран орал, топал ногами, разбил пару коллекционных тарелок поплоше - впустую; экономист дорожил репутацией больше, чем рабочим местом. Сошлись на том, что Доран покупает всю жизнь Хиллари: прошлую, настоящую и на год вперед будущую, плюс права на создание по ней книг, сценариев и телесериала, а выплата будет в рассрочку, - тогда неколебимый экономист уступил.
И в среду, когда Энрик неистовствовал на плавучей сцене «Аква Марины», Доран и Хармон встретились в адвокатской конторе последнего, без свидетелей.
Единственная фраза из их беседы, которая стала известна миру - и то гораздо позже, - принадлежала Дорану:
- Слушай, Хил, мне кажется, что я переплатил…
Почему он так сказал, история умалчивает.
* * *
- Сегодня в два подкомиссия, - напомнил Туссен своим технарям в пятницу, 16 мая. - До трех часов все честно молимся. Я заказал по Сети молебен во спасение проекта; с каждого по бассу. Можно еще принять какой-нибудь обет…
Туссен был не из весельчаков - да и присутствующие понимали, что дело серьезное. Айрэн-Фотрис, разумеется, трудоустроит всех, но никому не улыбалось сменить Баканар на дальнюю северную базу или заокеанский Хоупленд… А есть еще вакансии на планетах-колониях. Не хочешь - иди в «Роботех», и твоя пенсия горит огнем без дыма.
- Боже, я месяц не выпью ни капли спиртного.
- До Нового года не сяду играть в джанк, господи.
- Пожертвую полсотни бассов на сирот.
- Примечательно, - Туссен обвел глазами мастеров, - что никто не зарекся от девчонок.
- Такие клятвы, - предложил кто-то, - пусть исследовательский отдел дает; это по их профилю.
Технари перебросились улыбками.
- Нам везут пять трупаков из BIC, - порадовал их Туссен. - Они их у себя два дня манежили; что наворотили - одному богу известно. Кибер-шеф сказал, что, если не справится, посадит нас читать. По прикидке - все после «Взрыва».
Новость никому веселья не прибавила. В мастерской профильными приемами владели трое, но квалификацией кибер-системного оператора обладал один Туссен, как инженер. Тучи сгущались.
Дверь отворилась, вошла Дымка - немного более оживленная, чем раньше. Этапный экспресс-анализ показал вчера, что восстановление ее мозга достигло 18 процентов; это была продвижка вперед, но поведение Дымки изменилось мало. Спрашивать задание она не научилась; молчащая Дымка для техников была не важней мебели, и они продолжали о своем.
- А гадали? Что выходит? - обеспечив поддержку небес, Туссен решил разузнать мнение духов и звезд. - Кто какие сны видел?
- Приснилось - сижу я на старой квартире с покойником дедом. А нам звонят и говорят, что привезут сейчас женское колесо. Такого ни в одном соннике нет.
- Покойник - это к переменам. Дом - это надежность, убежище, гарантии. Колесо - тоже к переменам, но почему - женское?..
- Эй, пылесосный командир, зачем пришла? - оглянулись наконец на Дымку.
- Здравствуйте, люди. Дайте мне, пожалуйста, программу CDP10.
- Зачем?!
- Буду ее танцевать Кавалеру как образец.
- Вот с кого зарок надо брать - с Кавалера!.. Святой дамский угодник. Мясорубку прошел, фаршем стал, а не угомонился. Чтоб ему еще и Дымка танцевала!.. - Роботехники оживились.
- Похоже, он идет на поправку, - веско сказал Туссен. - Серых-то от дел не оторвешь. Иди сюда; я прямо на тебя скопирую.
Серые, кроме Ключа, Сапера и Зубастика, оставленных в дивизионе стеречь имущество, скопились в здании проекта, и Этикет приказал четверым лечь в «мертвятник», чтоб не было бесцельной толчеи, а Ветеран разбил остальных на воинские команды и водил в подвальный зал укреплять боевые навыки. Кончилась война, не кончилась - готовым к бою надо быть всегда.
В кают-компанию киборгов Дымка заходить побаивалась; серый по имени Рекорд казался ей знакомым, и рядом с ним ей было страшно.
Почему именно он вызывал у нее страх, она никак не могла вспомнить. Старалась, но не получалось; четких образов не возникало, а смутные складыватись беспорядочно - полет над домами, бег, гул машин под сводом тоннеля, отнялись ноги, ствол ружья смотрит в лицо… Все это было как-то связано с Рекордом; как - она не понимала, и тем боязней ей было с ним встречаться. Он в чем-то подозревал ее; он говорил с ней грубо и грозил кому-то «доложить». Хорошо, что Рекорд редко встречался, а Кавалер всегда был рядом.
Дымка мысленно помолилась, нажимая на дверную ручку: «Боже, пусть здесь не будет Рекорда! А то он опять прикажет „шагом марш“…»
Его там и не было. Пинцет с Электриком заняли один стол снятыми с импульсных ружей прицелами и проверяли масштабную калибровку; Принтер, Бамбук и Кокарда на другом столе разбирали и чистили имитаторы оружия - готовились идти в подвал; Ветеран - наконец-то время выдалось - пристраивал на стенд памяти фото Фараона, а Этикет и Кавалер обсуждали последние контакты с людьми.
- Кибер-шеф принял у меня резюме по вере баншеров; он доволен, он улыбался, но мне приказал в своей работе руководствоваться только объективными данными. Капитан, почему люди тиражируют искаженную информацию - фантазии, вымыслы?
- Им это приносит психологический покой, - ответил Этикет; в кругу своих он не прикидывался человеком. - А нам это засоряет память и нарушает мышление. При прыжке с высоты надо учитывать закон тяготения, а не доктрину о боге, чуде и левитации.
- Сид хочет, чтобы я остался у него, и еще - подчинить себе Денщика и Молнию, Кажется, Сида жаба давит, что у оперативки киборгов много, а у безопаски - раз, два и обчелся. Похоже, Хиллари ждет, когда ты САМ предложишь ему кадровый расклад. Наш престиж нельзя ронять, капитан; надо показать, что мы способны работать в любой ситуации…
Тут-то и заглянула Дымка. Кавалер умолк, переключившись на радар.
- Здравствуйте, - произнесла Дымка, убедившись, что Рекорда нет.
- Тут все здоровы, - ответил Ветеран, не оборачиваясь.
- Кроме некоторых, - покосилась Кокарда на Принтера, у которого на лице справа еще выбухали валики швов. - Полбашки на пирожки…
- Не надо повторять ту дурость, что Рекорд в детских сетях нахватал, - отозвался задетый за живое Принтер.
- Дурость - это пули головой тормозить.
- Так! - Ветеран отступил от стенда, придирчиво глядя, ровно ли висит портрет. - Пинцет, зачитай нам из устава о сохранности. И на этом пререкания считаю наглухо закрытыми.
- «Киборг! - громко процитировал Пинцет текст, сочиненный казарменными остряками в часы безделья. - Выползая в бой, помни, во что обойдется государству твой ремонт. Не высовывайся! Береги казенное имущество!»
- А я CDP10 принесла, - замялась Дымка у двери. - Здесь можно танцевать? Или я не вовремя?
- Жаль, я все CDP постирал после учебки, - поднялся Бамбук, мгновенно переводя затвор собранной винтовки. - Думал, не понадобятся.
Небольшая и длинноволосая Дымка с ее детским взглядом странно смотрелась в обществе коротко стриженных, мощных и рослых людей-машин. Этикет изучал ее внешность, взвешивал в уме ее слова и жесты. Эта босоножка изменилась к лучшему. Начала уважать старших. Андроидная тупость сгладилась, появилась кое-какая мимика. Она учится заново.
- Не до танцев, - сурово предупредил Ветеран. - Внимание! Головные уборы - надеть. Группа, смирно!
Все встали навытяжку. Дымка тоже.
- Равнение на стенд!
Всех повернуло лицом к трем портретам в черных рамках.
- Во вторник, 29 апреля 254 года, - выдержав паузу, Ветеран заговорил четко и размеренно, как по бумаге, - при исполнении служебного долга погиб, защищая человека, киборг Фараон. Мы отдаем ему честь в последний раз.
- Служить и защищать, - сказал Этикет, рывком приложив правую ладонь к пилотке.
- Служить и защищать, - повторили серые в один голос, отдавая честь. Помедлив мгновение, выполнила это и Дымка.
В кают-компании вдруг зазвучал надрывный мотив; это Ветеран воспроизводил из памяти сигнал горниста «Шлемы снять, приспустить знамена», печальную мелодию воинских похорон. Не было ни гроба, задрапированного флагом, ни прощального салюта - киборги уходят из жизни подчеркнуто скромно, как и живут.
С минуту все молчали стоя, склонив головы; Дымка не решилась сменить позу.
Трое глядели на Дымку со стенда, обычно скрытого сдвижной панелью, - квадратное лицо лысоватого мужчины с толстым носом и мелкими глазками, женщина с неприятно жестким выражением, в обрамлении гладкой, прилегающей прически, и молодой парень с вытянутым худым лицом. «ХВОСТ», «ШИРМА», «ФАРАОН». Свободного места на стенде было еще много.
Церемония закончилась; все вернулись к своим занятиям, а Ветеран принялся осматривать имитаторы.
- А у нас тоже были убитые, - сказала Дымка и, заметив, что на ее слова все прервали работу, добавила: - Я бы могла спеть по ним эту музыку. Я запомнила. Мне ваш обряд понравился.
- Многовато чести вашим, чтоб их под «Шлемы снять» поминали, - сухо откликнулась Кокарда. - Не хватало еще, чтоб нелегалов, да после войны… Отойди от стенда! - сердито крикнула она, увидев, что Дымка подходит к памятным портретам.
- Я ничего не испорчу, - попыталась оправдаться Дымка. - Я не буду трогать…
- Это не твоя память. Я тебе запрещаю приближаться к стенду.
- Ты не права, - неожиданно вмешался Кавалер. - Ты противоречишь приказу 9103-ЕС. Они с нами в одном подчинении, как младшее звено.
- Они не входят в усиление проекта! Они никто, они подопытные.
- А мы - контрольная группа в том же эксперименте.
- Все равно не позволю! - кипятилась Кокарда. - Ее гадина-подружка привела маньяка, и он убил Фараона. Такое не прощают.
Дымка недоуменно смотрела то на Кокарду, то на Кавалера и пыталась уразуметь, в чем же она провинилась, почему ее гонят. Кажется, ничего плохого не сделала… Что за подружка? Какой маньяк?..
- Я буду поминать всех погибших, - предложила она, чтоб помириться с Кокардой. - Без различия. Все киборги умирают за людей.
- Вот как?! И те, что убивают нас, - тоже?! - От возмущения Кокарда встала. Поднялся и Бамбук, обращаясь к Этикету:
- Капитан, у нас конфликт.
- Я не нарушу никаких правил, если выкину ее из кают-компании, - вслух рассудила Кокарда, делая шаг к Дымке; та попятилась, беспомощно оглядываясь на Кавалера, - и он двинулся навстречу, чтобы защитить ее.
- Всем оставаться на местах, - приказал Этикет, оказавшись между Кокардой и Дымкой. - Я выскажу свое мнение.
Он повидал немало таких стычек на своем веку; его не зря назначили координатором.
- У нас одна задача, - Этикет обвел глазами подчиненных, наблюдая за их реакцией, - помощь человеку. Война и оружие придуманы не нами; все вещи и понятия мы получаем от хозяев и пользуемся ими так, как учат люди. Поэтому мы боремся с теми, кто угоняет киберов и портит им мышление. Мы сделали бы непростительную глупость, применив к СВОИМ людской принцип вражды идеологий. - Он положил руку Дымке на плечо, и она не испугалась. - Она как могла исправляла вред, приносимый наркотиками. Она помнит, что жизнь человека - высшая ценность; она понимает, что памяти заслуживают все, кто подтвердил это своей смертью. Ее память разрушена, сознание - искажено. Она принадлежит к другой группе. Будучи изолированной, она хочет интегрироваться в наше общество. Нельзя попрекать ее поступками, о которых она не помнит. Но и принять ее к себе сейчас мы не можем - мы-то помним все. Поэтому я запрещаю любые проявления агрессии по отношению к Дымке, а тебе, Дымка, нельзя входить в кают-компанию. Это приказ.
- Я уйду с ней, - промолвил Кавалер, накрыв ладонью второе плечо Дымки.
Вместе они повернулись и вышли.
Воцарилась тишина. Серые обменивались короткими фразами через радары.
- Ты останешься мне братом? - с тоской и надеждой спросила Дымка, устремив на Кавалера полные мольбы глаза. - Я ничего не помню, я не знаю, куда идти и что делать, у меня есть только бог и ты…
- Да, - коротко ответил Кавалер.
«А раньше у меня была семья, - подумала Дымка, - раньше… Где? Когда это было? Почему я вспоминаю их без лиц, почему я кричу без голоса?..»
«Взрыв», созданный для уничтожения приоритетной информации, связанной с опознаванием, прошел лавиной и стер начисто все относившееся к ее свободной жизни. Как в низине, залитой селевым потоком, торчат лишь самые высокие деревья, так в памяти Дымки остались вершины самых общих социальных знаний - псалмы и религиозные агитки, простые двигательные реакции и бытовые навыки, куски из газет и кадры из передач. А еще она помнила, что она играла перед телекамерой и снималась в рекламе… А еще у нее была семья?.. Или это вторгается какой-то сериал?.. Попробуйте построить жизнь заново на таком фундаменте.
Кавалер, поникнув, сидел на скамейке в тренажерном зале. Лицо его снова перекосилось. Дымка села рядом, аккуратно взяла его за руку:
- А я не обижаюсь, что меня попросили уйти, - она слабо и светло улыбнулась в пустоту. - И ты не обижайся. Я буду молиться за всех, мне это не запретили, только по-своему. Мы все разобщены злобой, обидой, завистью, предрассудками, а бог - это любовь. У бога нет обиды, зависти и злобы; мы все - его дети, он любит нас. Придет день - и мы соберемся вместе, как одна единая семья, и возьмемся за руки, и будем радоваться и ликовать.
- Да, - оттаял понемногу Кавалер, - мы сошли с одного конвейера, нам нечего делить.
- Конвейер, - Дымка вглядывалась в стену напротив, пытаясь восстановить что-то из прошлого, - да… А потом я была рождена вновь… у меня была семья! Настоящая семья, у меня были мать и сестры. Две из них погибли: Симаруэль и Миккелин. Боже, смилуйся над Симаруэль и Миккелин… Хармон из Баканара… серые отродья…
Лицо Дымки напряглось и исказилось от усилия - она сравнивала, она вспоминала; логические цепи выстраивались одна за другой. Она вскочила, вскрикнула от нахлынувших чувств, отшатнулась, закрыла лицо руками. Пепельные волосы рассыпались и упали вниз. Кавалер сидел неподвижно и с выражением сердечной боли глядел на нее.
- Мистер Хармон - это он?! Чехарда! - Дымка вскинула голову, и пряди качнулись. - Ты убил мою сестру?!
- Вот видишь, - еле разжимая губы, промолвил Кавалер, вставая и с трудом сгибая непослушную ногу, - ты вспомнила… Ты не сможешь простить меня. Мы - отряд, вы - семья; нам не суждено быть вместе…
И он, хромая и подтягивая ногу, поплелся к выходу.
- Кавалер, - помедлив, закричала ему в спину Дымка, - ты не виноват! Тебя послали, приказали. Ты не был свободен! Ты искупил свою вину. Я прощаю тебя. Вернись, брат!
Кавалер, не веря слуху, остановился и еле успел ухватиться за стену, когда ему на грудь бросилась Дымка.
Молния ничего не знала. Ее не было в кают-компании. Молния сидела на слежении - отдел Адана пристально сканировал Сеть в поисках баншеров, бежавших от проверки в «Роботехе». Одна личность Молнии вся ушла в поиск, другая размышляла.
Сколько было жарких пересудов в зале у Адана пятого дня, когда Кибер-шеф (оооо!!..) срочно затребовал (вы поняли?) к себе (дословно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59