А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Сканирование и распознавание — fantasin; вычитка — ovod http ://
«Волвертон Д. На пути в рай: Роман»: Русич; Смоленск; 1995
ISBN 5—87917—010—1
Оригинал: Dave Wolverton, “On my way to paradise”, 1989
Перевод: А. Грузберг
Аннотация
Наемники в защитной броне под небом чужих планет рассказывают анекдоты и случаи из своего боевого прошлого... Гигантские крабы в окутанном туманом лесу перешептываются женскими голосами... «Пустынный владыка», похожий на гигантского богомола, выползает из своей песчаной норы... Запах крови, пота и пороха, мертвенное сияние лазерных лучей — все, что нужно любителю настоящей военной фантастики, есть в этом романе.
«На пути в рай», первый роман Дейва Волвертона, опубликованный в 1989 году, мгновенно привлек к себе внимание, как читателей, так и критиков. Писатель-фантаст Орсон Скотт Кард сказал о первой книге Дейва Волвертона: «Это один из самых глубоких и сильных фантастических романов за всю историю жанра».
Дэйв ВОЛВЕРТОН
НА ПУТИ В РАЙ
Часть первая
Земля
Глава первая
Серое от пыли судно на воздушной подушке остановилось перед моим киоском в ярмарочном ряду. Открылась дверца, и из тени в кабине на ослепительно яркий свет дня вышла поразительно худая женщина. Странное чувство охватило меня, почти шок, — такое бывает, когда видишь старого друга обезображенным после какой-нибудь трагической истории. Я порылся в памяти, но знакомое имя не всплывало. Голова женщины при ходьбе покачивалась из стороны в сторону. Черный облегающий костюм потемнел под мышками от пота, кровь еще капала из перевязанной правой руки — кисти там не было. Старая метиска попятилась, перекрестилась: «Que horror! » Мальчишка уставился на женщину, разинув рот. «Una bruja! » — крикнул он, и толпа одобрительно загудела: да, этот ходячий скелет, должно быть, ведьма.
Женщина с трудом пробралась к моему киоску сквозь толпу любопытствующих крестьян и положила окровавленную руку на прилавок. Я было раскрыл рот, надеясь, что язык сам отыщет ускользающее из памяти имя, а она спросила по-английски:
— Вы сеньор Анжело Осик?
Я кивнул, обрадовавшись, что она меня не знает, успокоенный тем, что этот хриплый голос мне не знаком.
Ее била дрожь, и, чтобы не упасть, она была вынуждена держаться за прилавок.
— Вы можете поправить… это… тело?
— Si , да, — сказал я, осторожно притрагиваясь к обрубку. — Рука у вас есть? Может, присоединить ее?
— Нет.
Рана свежая, но скоро может воспалиться.
— Потребуются месяцы, чтобы вырастить новую руку, и еще месяцы, пока вы сможете ею пользоваться. Я могу предложить протез, это гораздо быстрее…
— Восстанавливайте руку. Немедленно! И кости тоже. Мне нужны кости. — Она говорила быстро, властным голосом богатых refugiados из Соединенных Социалистических Штатов Дель Сур . Я подумал, что она может быть преступницей из Гвианы или американских колоний в Независимой Бразилии. Узкие плечи и худющие щеки позволяли заключить, что у нее от рождения узкая кость, но даже если у нее болезнь костей, все равно это не объясняет, почему у нее такие тонкие руки.
— Сколько времени вы провели при низкой силе тяжести? — спросил я.
— Никогда не была при низком тяготении. — Она явно лгала.
— Вам бы надо в больницу, — предложил я, думая о том, что небезопасно иметь дело с преступницей. — Я всего лишь бедный фармаколог. И мои лекарства не так чудодейственны, как считают некоторые.
— Вылечите меня! — повторила она. — Никаких больниц. И никаких вопросов. — Она достала компьютерный кристалл длиной в ее ладонь и сунула мне в руку. Гладкая тусклая поверхность кристалла была почти невидима, если не считать карман с жидкой компьютерной памятью на одном конце. Прекрасный кристалл, класса фугицу, стоимостью в приличное состояние, возможно, этого хватит даже на омоложение. У меня никогда не было средств на омоложение, а оно мне просто необходимо.
— Вам стоит отдохнуть, полежать в больнице, — снова предложил я.
Она наклонилась ближе, и я разглядел, что она молода, гораздо моложе, чем я подумал вначале; черные волосы почти закрывали глубоко посаженные темные глаза, а покрытое капельками пота лицо было еще бледным от пережитого ужаса.
— Если вы мне откажете, я умру, — сказала она. И в этот момент, когда я увидел ужас в ее лице, я решил, что она прекрасна. Мне вдруг захотелось помочь ей, утешить. Я сказал себе, что такая женщина не может быть преступницей, вышел из киоска, закрыл проржавевшую алюминиевую дверь и проводил женщину к ее средству передвижения. Дал шоферу свой адрес в Гатуне и велел ему добираться по авениде Бальбоа. Он медленно повел машину через многолюдье ярмарки, а женщина закрыла глаза, свернулась клубком и начала дышать с присвистом, как в глубоком сне. Мы проплывали мимо толп метисов, продающих яркие одежды, свежие фрукты и дешевые тайские микрочипы, наваленные в глиняных горшках. Повсюду их жадные глаза и зазывные жесты преследовали моряков с торговых кораблей из Европы, Африки и Азии, которые обшаривали это панамское захолустье в поисках бытовой техники и контрабандного товара. Местные крестьяне кричали на нашего водителя за то, что он заехал на тротуар, и отказывались расступиться, поэтому он включал форсаж и направлял на толпу струи горячего воздуха и пыли, обжигая голые ноги ребятишек. До меня через толстое стекло долетали проклятия. Я чувствовал себя грязным и грешным из-за того, что нахожусь в машине, и уже жалел, что согласился позаботиться об этой женщине. Пока мы ехали, я подключился к сети связи, чтобы позвонить в корпорацию «Упанишады — Смит» и заказать аппаратуру для регенерации конечностей, реабилитационный пакет остеопороза — для восстановления костей и саморегулирующуюся канистру с флуотаном. Затем, облизав пересохшие губы, принялся разглядывать лица в толпе, надеясь разглядеть знакомых.
На выезде из свободной зоны, там, где толпа поредела, я наконец-то заметил Флако, своего доброго друга, который ничего не имел против дел с преступниками (как, впрочем, и я) и попросил шофера притормозить. Флако стоял в компании торговцев оружием: они спорили с четырьмя партизанами — герильями насчет цены поношенного защитного снаряжения. Один из герилий снял шлем, и я по огромным, неправильной формы ушам понял, что это химера — генетически преобразованный супермен, один из тех, кого генерал Торрес создал в Чили, прежде чем социалисты свергли его режим. Я смотрел, как химера роется в снаряжении в поисках лучшего шлема; даже со своего места я видел, что лучший шлем в этой груде он уже пропустил, и мне захотелось сказать ему об этом Но я продолжал смотреть, гадая, найдет ли он то, что ему нужно. У него были широкие плечи и мощные руки. Будучи невысокого роста, он обладал прочным скелетом. На Гаити вырастили десятикилограммовых боевых петухов со шпорами такой длины, что они легко могли выпотрошить койота, и никто даже бровью не повел. Но когда Торрес объявил, что создает химер, которые смогут жить на других планетах, это сообщение вызвало мятеж в Консепсьоне и революцию в Темуко. Я помню фотографию, которую показал мне крестьянин из Талькуахано: на ней он и другой повстанец улыбались, держа за концы крыльев большое коричневое существо, наполовину летучую мышь, наполовину человека. Он рассказал мне, что убил это существо дубиной в одном из поселков инженеров — генетиков. Организация Объединенных Наций выразила формальный протест против этих работ в Чили.
Боец, наконец, заметил хороший шлем в груде. У этого создания оказалась широкая приятная улыбка, и я был рад, что он сражается против социалистов — колумбийцев.
Я помахал Флако. Тот подошел к нашей машине, заглянул в оконце и поднял бровь, увидев невероятно худую женщину.
— Hola ! Анжело. Ты назначаешь свидания мертвецам? — спросил он, рассмеявшись. — Отличная идея. Здорово! Очень разумно!
Я вышел из машины, обнял Флако и отошел с ним в сторону, так, чтобы пассажирка нас не услышала.
— Да, — сказал я. — Хорошая добыча для меня, старика. Она не только хороша. Когда я с ней покончу, из нее получится отличное удобрение для моего газона. — Флако рассмеялся. Я протянул ему кристалл. — Сколько это может стоить? Флако повертел его в руках.
— Программа в нем есть?
— Не знаю.
— Может, четыреста, может, пятьсот тысяч.
— Проверь, пожалуйста, регистрационный код. Я думаю, он украден. Можешь раздобыть сканер для сетчатки глаза и принести мне домой сегодня вечером?
— Да, мой друг, — прошелестел Флако. Он оглянулся на женщину в судне на воздушной подушке. — Однажды я видел паука с такими же тонкими лапами, — сообщил он. — И растоптал его. — Он потрепал меня по плечу и рассмеялся.
Я вернулся в машину, и мы покинули зону ярмарки. На пути к окраинам Колона мы миновали ровные ряды банановых плантаций. Я никогда раньше не ездил по этой скоростной дороге в такой машине и потому впервые заметил, как правильно расположены растения — каждое в трех метрах от соседнего. В молодости я служил в армии в Гватемале и там потерял глаза, мне заменили их протезами. Они регистрируют также и инфракрасное излучение — я могу видеть блеск, напоминающий сверкание платины на солнце. В этот день темно — зеленая листва бананов отсвечивала для меня белым блеском. А под ветвями — множество гамаков, построек из джутовых и картонных ящиков, палатки, старые автомобили — убогие временные жилища беженцев из социалистических государств Южной Америки. Беженцы боялись идти дальше на север через Коста-Рику и потому теснились здесь, ожидая корабля, чтобы отплыть на Тринидад, Мадагаскар или в какой-то другой воображаемый капиталистический рай.
Я смотрел на хибары среди плантаций и думал о том, что странно видеть подобный беспорядок среди безукоризненного порядка посадок. Мне вспомнился случай из моего детства: в нашей деревне поймали семью убийц, их звали Батиста Сангриентос, и они продавали человеческие органы, расчленяя тела убитых. Когда полиция захватила семью, их вывели на берег, чтобы расстрелять на глазах у людей: все должны были знать, какое преступление они совершили. Трое мальчиков в этой семье были еще детьми, от десяти до двенадцати лет. Рассказывали, что при расчленении жертвы эти мальчики соревновались, кто раньше доберется до ценного органа. Но все Батисты клялись, что мальчики не виновны. И когда полиция приготовилась стрелять, офицер приказал семье стать в ряд, но дети цеплялись за своего убийцу — отца и не желали отходить. Полицейским пришлось побить их дубинками, и потом еще долго выравнивать «строй». Капитан подождал, прежде чем отдать приказ расстрельному взводу. Мне всегда казалось, что капитану просто нравилось смотреть, как они стоят рядышком в ожидании смерти. И когда пули впивались в ребячьи тела, я подумал: «Почему капитан не приказал стрелять, когда они цеплялись за отца? Какая ему разница?»
* * *
Когда мы добрались до моего дома, я отнес раненую женщину в прохладный подвал и положил на одеяло на пол. Проверил пульс и начал разглядывать повязку на обрубке руки, в то время как услышал шаги по ковру. Шофер принес две небольшие сумки, поставил их на пол. Я расплатился с ним — на это потребовалась вся моя наличность. Потом проводил его до выхода и спросил, не довезет ли он меня до Колона бесплатно: все равно он возвращается. Он отказался, поэтому я пешком прошел одиннадцать километров назад, в Колон, чтобы забрать заказанные лекарства в корпорации «Упанишады — Смит».
Обратная дорога показалась приятнее. Дом у меня старый, штукатурка со стен обваливается, но соседние здания не в лучшем состоянии, поэтому моя «хижина» не проигрывает в сравнении с остальными. Некоторые даже считают меня богатым, потому что мой дом располагается на берегу озера и еще потому, что не могут представить себе бедного морфогенетика. Когда-то я проводил омоложения в пентхаузах Майами, где люди не могут преодолеть скуку, пресытившись жизнью, где омоложение нередко служит прелюдией к самоубийству — так что действительно богатые жилища я уж повидал. А на пороге своего дома я часто дремлю на солнышке после полудня, и мне снятся места, где люди живут просто и страстно. Это место я нашел, когда открыл для себя Панаму.
Когда я вернулся, солнце только что село. Становилось прохладней. Под деревом около моего крыльца лежал Флако, глядя, как большая коричневая фруктовая летучая мышь пожирает плод папайи, выплевывая на землю семена.
— Hola, Анжело, — воскликнул он, увидев меня. — Я принес то, что тебе нужно. Паучьи Лапы в доме. Она проснулась. Я принес ей прекрасные желтые розы. Они ей понравились, как летучей мыши нравятся папайи. Мне кажется, она приклеилась носом к цветам.
— Значит, ты видел ее? — спросил я.
— Да. Я сказал ей, что я врач и что ты попросил меня присмотреть за приемом лекарств.
— Она тебе поверила?
— О, да, я очень хороший лжец. — Флако рассмеялся. — И еще: в кристалле есть программа, старая военная программа.
— Военная?
— Да. Программа реальности для мозговой сумки.
Я слышал однажды на медицинском конгрессе об этих программах реальности. Военные подключали их к мозгу, который необходимо было сохранить для трансплантации. Программа реальности предохраняет готовый для трансплантации мозг от сенсорного голода, иначе он может стать мозгом параноика или психотика. Программа подключает сознание к сновидению, в котором мозг человека ест, работает, спит и совершает другие обычные действия, не сознавая, что существует без тела. Но эта штучка может пользоваться только существующими воспоминаниями и делать сценарии несколько разнообразнее, смешивая части воспоминаний. Мозговая сумка следит за реакциями и вносит поправки, чтобы мозг не был слишком удивлен и шокирован.
— Украден? — спросил я.
— Согласно регистрационному коду на кристалле он принадлежит сеньору Амиру Джафари. Этот Джафари живет на одной из орбит Лагранжа. Не является гражданином никакого государства и потому, видимо, предпочитает жить вне закона. Обладание им такой программой незаконно: так что он не станет сообщать о пропаже.
— Он что, врач? — поинтересовался я. Флако пожал плечами.
— Иначе зачем бы ему интересоваться сохранением мозга? — Флако снова пожал плечами, достал кристалл из кармана и сообщил: — Если захочешь продать, можем получить пятьсот семьдесят две тысячи стандартных Международных Денежных Единиц.
Я подсчитал: если не произойдет осложнений, лечение женщины будет стоить примерно двадцать шесть тысяч МДЕ, так что на мое омоложение останется достаточно. Нужно будет только вложить куда-нибудь эти деньги на один — два года. Однако я все же решил поинтересоваться у раненой, есть ли у нее удостоверение на кристалл: вдруг она все же не украла его. И попросил Флако несколько дней подержать кристалл у себя.
* * *
Когда мы спустились в подвал, пациентка сидела в углу спиной к стене. На коленях у нее лежали три желтые розы. Она спала. Я открыл сумку восстановления конечностей и принялся доставать и раскладывать мази, растворы и медицинские инструменты на чистой ткани на полу.
Флако прочел инструкцию по применению флуотана и теперь учился прикладывать маску к лицу пострадавшей. Когда он достаточно напрактиковался, я коснулся плеча женщины и разбудил ее. Она отползла от стены и легла на спину.
Розы упали с ее колен, Флако протянул их ей. Вдохнув их аромат, она сказала:
— Знаешь, когда нюхаешь розы долго, перестаешь чувствовать их аромат. Не нужно делать это долго.
Мы с Флако кивнули.
— Кстати, — заметил любезник, — как нам вас называть?
Женщина не ответила. Флако продолжал болтать:
— Анжело говорит, что мы должны звать вас Паучьи Лапы. Думает, это очень забавно. Но я ему объяснил, что к женщине так обращаться не следует. Вы должны его простить — у него ум крестьянина, такие ничего другого не понимают.
— Зовите меня Тамарой, — ответила она.
— Ага, Тамара. Подходящее имя, очень красивое, — восхитился Флако.
— Кристалл еще у вас? — спросила Тамара.
— Да, — ответил я.
— Можно мне его потрогать? Держать, пока вы не кончите?
Я кивнул, а Флако вложил ей в левую руку кристалл, надел на ее лицо газовую маску и открыл клапан в канистре. Женщина вдохнула острый запах флуотана, попыталась было сбросить маску и — уснула.
Я наложил ей на запястье турникет и снял повязку. Немного прозрачной маслянистой синовиальной жидкости собралось под повязкой вместе с гноем. Рана снова начала кровоточить, поэтому я раскрыл пакет пластиковых противоинфекционных клипов и перекрыл лучевую артерию. В таких случаях полагается запечатать каждую кость и выращивать ее отдельно. Молекулы в регенерирующем растворе снимают генетический код клеток, в которые они проникают, и начинают упорядочение дублировать их — в сущности, повторяется процесс роста зародыша. Но костная ткань скелета регенерирует по иным химическим формулам, не так как другие ткани тела, и ни одна ткань, за исключением кожи, не возродится на конечности, если оба типа формул не используются одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56