– спросила мама.
– Не собираюсь, дорогуша. Я только приму одного посетителя. Вот сейчас, сию минуту он должен подъехать. Держи, завяжи мне галстук…
Мама бросила сигарету и стала завязывать папе галстук.
«Ага! – подумал комар. – Посетитель приедет и уедет. А я уеду в город вместе с ним. Отлично, никаких проблем.
Глава одиннадцатая
НИЧЕГО, КРОМЕ ПРАВДЫ
Вскоре прибыл тот, кого ждали. Мужчина с подёргивающимся лицом, одетый в неловко сидящий на нём дорогой костюм. От него так сильно несло дезодорантом, что несчастному комару, когда посетитель проходил мимо, едва не сделалось плохо. Мурзилка залетел в дом за ним следом. Он не собирался подслушивать чужих разговоров, а только хотел узнать, скоро ли этот тип поедет обратно в город.
Папа дожидался в своём кабинете, приготавливая на столе бумаги.
Гость растянул губы в улыбке и шагнул к хозяину:
– Аркадий Семёнович!
– Здравствуйте, господин Поганцев, – сухо поздоровался с ним папа. – Чем обязан?..
Поганцев сел, положил на колени портфель, раскрыл его и вынул папку с бумагами.
– Если коротко, – заговорил он, – мой сегодняшний визит к вам связан с избирательной кампанией кандидата в депутаты Василия Ивановича Томразова.
– Что-что? – удивился Аркадий Семёнович. – Но ведь он бандит… У него прозвище – Вася-тормоз!..
– Помилуйте, какой же он бандит, – возразил Поганцев. – Когда-то, может быть, что-то и было в таком роде, но теперь он бизнесмен, всеми уважаемый человек. А я – его доверенное лицо.
– Абсолютно исключено. – Аркадий Семёнович резко поднялся с места, давая понять, что на этом разговор закончен. – Лицо вы его, или какая-либо другая часть тела, мой банк никогда не будет платить бандитам – ни бывшим, ни настоящим, ни будущим.
– В таком случае, – остался сидеть Поганцев, – позвольте напомнить вам вот это…
И он положил на стол папку с бумагами.
Мурзилка, буквально задыхавшийся от едкого дезодоранта, направил метаморфатор на Поганцева. Затем зажмурился и представил, что от него пахнет свежим полевым сеном. Тоненький малиновый луч ударил в спину вонючего гражданина – тут же в окно дунул ветерок, колыхнулись занавески, и дезодорант мгновенно выветрился. В кабинете приятно запахло лугами, полями и цветами.
Но хозяин и посетитель в эту минуту так горячо спорили, что даже не заметили перемены.
– Какая ложь!.. – восклицал Аркадий Семёнович, словно в театре.
– Пускай это ложь, – возражал гость, – но эта ложь может стереть вас в порошок в считанные минуты!..
Тогда Мурзилка подумал, что если гость будет говорить неправду, спор никогда не закончится. Он направив фонарик на «доверенное лицо» и представил себе, что этот гражданин сегодня… и ещё целый месяц будет говорить одну только правду.
После этого Поганцев, осёкшись вдруг на полуслове, помолчал несколько секунд, вытер лицо платком и заговорил совершенно другим тоном.
– Вы правы, – сказал он, опустив голову. – Всё это ложь от первого до последнего слова. Суммы, номера счетов – всё это умело подделано и подтасовано. Вы позволите мне воспользоваться телефоном?..
Онемевший от изумления Аркадий Семёнович кивнул.
Поганцев достал трубку и заговорил:
– Алло, это главный прокурор? Здравствуйте, товарищ Правдюк, это вас беспокоит Поганцев… Да-да, из Мэрии. Хочу дать показания. Против кандидата в депутаты Василия Ивановича Томразова. Да-да, показания, полностью изобличающие его в противозаконных деяниях. Письменно и при свидетелях. Есть доказательства. Ждёте? Спасибо…
Попрощавшись с опешившим хозяином, который не смог произнести больше ни слова, гость сел в свою машину и уехал. А вместе с ним – Мурзилка, довольный тем, как всё хорошо он устроил.
Глава двенадцатая
КАПИТАН ЗОРКИЙ
Вечером того же дня Шустрик и Мямлик приступили к расследованию по делу о пропаже стартового ключа на «Колесе Фортуны». Они прекрасно освоились на звездолёте и свободно разгуливали как по его центральной части, цепляясь ногами за ремни или скобы, так и по периферии, передвигаясь обычно, как на Земле, под действием собственного веса (или, если точнее, центробежной силы).
Выбор был прост. Если ключ удастся найти до утра – космонавты успеют благополучно телетранспортироваться на свою планету до крайнего срока. Если нет – в полдень на орбиту Юпитера прибудет аварийная инспекция. В этом случае членов экипажа за разгильдяйство могут лишить лицензий на работу в космосе. Стоит ли говорить, что все они с готовностью согласились помогать следствию, которое взяли на себя два удивительных человечка, прилетевших с Земли.
Здесь, на чужом звездолёте, детективы договорились для солидности называть друг друга на «вы». А поскольку ответственность за расследование Мямлик решительным образом взял на себя, Шустрик пообещал говорить ему «патрон» – на манер книжек про комиссара Мегре. «Патрон», в свою очередь, называл приятеля не иначе как «уважаемый коллега».
Начиная расследование, Мямлик прежде всего решил поговорить с капитаном Зорким.
Каюта капитана находилась прямо напротив выхода из пятнадцатого трубчатого коридора, каждый из которых вёл от центра к периферии. Её внутреннее устройство, казалось, говорило всё о характере хозяина: привинченная к полу больничная кушетка, рабочий стол, кресло и задёрнутый занавеской экран-иллюминатор.
– Рассаживайтесь, – предложил Зоркий. – Нет… чуть-чуть не так… вот вы – немножко влево. А вы сюда. Отлично. Итак?..
Приятели огляделись и поняли смысл перемещений. Теперь они сидели на кушетке на равном расстоянии от её оконечностей и друг от друга. Вместе с капитаном, усевшимся в кресле напротив, они представляли углы воображаемого равностороннего треугольника. Вообще, все предметы в каюте были расположены или строго симметрично, или под прямым углом один к другому. Даже лежавшее на середине блюдечка яблоко было надкусано с двух сторон совершенно одинаково.
Пауза затянулась, и решил Мямлик с чего-то начать.
– Э-э… Хорошая погода нынче выдалась.
Капитан Зоркий и коллега Шустрик задумались. На некоторое время снова возникла пауза.
– Я имею виду, – пояснил Мямлик, – что когда мы улетали, на Земле, то есть, в Москве, была хорошая погода.
Капитан понял и вежливо кивнул. Шустрик, углубившийся в дебри магнитных полей, излучений и эфирных потоков, отражающих погоду в космосе, тоже понял и радостно закивал.
После этого Мямлик наконец заговорил по существу.
– Скажите, господин капитан, где хранился этот ваш ключ, до того, как его слямбз… то есть, до пропажи?
– Ключ хранился в центре управления, у всех на виду, – ответил капитан сухо и отчётливо.
– На что он похож?
– Пластиковая карта величиной с ладонь.
Всякий раз, выслушав ответ, Мямлик несколько секунд посвистывал пустой трубкой и произносил многозначительное «ага…».
– Кто и когда видел его в последний раз?
– Я, – капитан Зоркий опустил голову.
– Вы?! – удивился Шустрик.
– В ночь пропажи.
– С этого места, пожалуйста, поподробнее!
– Пожалуйста, мне нечего скрывать. В ночь пропажи я обнаружил в своей каюте записку…
– Каюты не запираются? – снова заговорил Мямлик.
– Запираются, но только изнутри. На листке бумаги от руки было написано всего несколько слов: «Берегите ключ запуска. Кое-кто намерен вас скомпрометировать».
– Вы сохранили эту записку?
– Дослушайте. Я немедленно отправился в центр управления, забрал ключ, вернулся в каюту и спрятал ключ вместе с запиской в ящике стола. После этого я лёг спать. Однако тревога меня не покидала. Я встал, оделся, прошёл в центр и запустил программу комплексной проверки всех систем. Я убедился, что звездолёт находился в полной исправности – от главного двигателя до мусоросборника. И только утром, открыв ящик стола, я обнаружил пропажу ключа и записки.
– Их не могли украсть в то время, пока вы спали?
– Это исключено. Я, как и все другие члены экипажа, имею привычку запираться изнутри.
– Остаётся только время, когда вы отсутствовали. А именно…
– Двадцать три минуты, включая дорогу туда и обратно.
– Ага… – сказал Мямлик и посвистел трубкой. – Вы кого-нибудь подозреваете?
Капитан Зоркий помолчал, опустив глаза.
– Я бы не хотел бросать тень на своего товарища…
– И всё-таки.
– В тот момент, когда я возвращался из центра, мне показалось, что штурман Кротик торопливо удаляется по коридору.
– Ага!
– Коридор имеет форму кольца, по внутренней стороне которого мы ходим. Если кто-то удаляется, то сначала теряется из виду его голова, затем туловище и только в последнюю очередь – его ноги.
– Вы хотите сказать, что узнали штурмана по ногам?
– Вернее сказать, по носкам. Только по носкам и можно распознать члена экипажа в зоне периферии, если он на достаточном расстоянии. Ботинки, как видите, у нас у всех одинаковые, довольно грубые – чтобы было удобнее цепляться за скобы. А носки разные. У Кротика – жёлтые, в чёрную полоску.
– Вы говорили другим о том, что видели?
– Да, мы не раз собирались и обсуждали сложившуюся ситуацию. После пропажи все относятся друг к другу настороженно и не болтают лишнего. Я уверен, что у каждого, как и у меня, заготовлен подробный рапорт о случившемся.
– Хорошо, господин капитан, – Мямлик поднялся с места. – Благодарю вас за предоставленную информацию. Надеюсь, что мы разберёмся в случившемся ещё до прибытия инспекции.
Зоркий щёлкнул каблуками и кивнул. Шустрик и Мямлик шаркнули ножками и вышли.
Глава тринадцатая
ШТУРМАН КРОТИК
В каюте, которую занимал штурман Кротик, до идеального порядка было далеко. Пол и стол были завалены чертежами, космическими картами, расчётами и таблицами. Сам хозяин, крикнув из-за двери «сейчас!..», поднявшись с колен, по рассеянности протянул вместо руки линейку, а потом заговорил, позабыв вынуть торчавшие изо рта чертёжные инструменты.
– Гагуге ывы…
– Что? – переспросил его Шустрик.
– Здравствуйте, извините… ой!.. за беспорядок, – выговорил Кротик, успев кое-как сложить бумаги и до крови уколоться циркулем. – Прошу вас…
Друзья-детективы присели на край продавленной койки. Под наброшенным на неё сверху байковым одеялом угадывалась неприбранная постель.
– Да-да, очень рад, слушаю… – прекратил, наконец, суетиться хозяин и замер, облокотившись о некое подобие подоконника под светящимся иллюминатором.
– Скажите, господин Кротик, – обратился к нему Мямлик, – в ту ночь, когда пропал ключ запуска, вы покидали свою каюту?
– Нет, нет! Сколько раз можно говорить – нет!..
– Разве мы у вас уже спрашивали?..
– Не спрашивали вы, так спрашивали другие.
– Кто именно?
– Все!
– Вам не трудно повторить ещё раз, специально для нас?
– Нет, не трудно… извините. В ту ночь, как и в большинство других ночей, я трудился над построением точной многомерной карты вашей Солнечной системы. А когда я работаю, то совершенно забываю об окружающем. Иногда я засыпаю прямо на полу, с инструментами в руках и в зубах. Теперь вы понимаете, почему меня так раздражают вопросы о дурацких хождениях по коридору! О каких прогулках может идти речь, когда в голове сложнейшая цепочка из цифр, знаков и геометрических фигур, гармонию которой может разрушить любой идиотский стук в дверь!..
– Хм… Извините, если мы разрушили… гармонию вашей мысли, – выразил сожаление Мямлик.
– Ничего, валяйте дальше. Я ведь знал, что вы придёте.
– Тогда позвольте задать вам необычный вопрос. У вас не пропадали носки?
– Что?..
– Носки. Жёлтые, в чёрную полосочку.
– Ах, вы об этом… Неужели вы думаете, что кто-то из наших способен на такие шутки? Чепуха, скорее всего, капитану померещилось.
– Но вы не пытались их пересчитать?
– Я могу сделать это прямо сейчас, при вас…
Кротик раздвинул встроенный шкаф и начал считать носки.
– Шестнадцать пар чистых, одни – на мне… И две пары в стирке.
– Сколько же должно быть всего?
– Двадцать пар, разумеется.
– Получается девятнадцать! – строго заметил Шустрик.
– Не может быть, что вы говорите!
Кротик начал снова считать и шепелявить себе под нос цифры.
– Действительно, одной пары не хватает, – признался он, закусив указательный палец.
– Хм… – Мямлик засвистел трубкой.
– Это подозрительно! – нахмурился Шустрик.
– Действительно, какая-то чертовщина. А, понимаю! Это, наверное, кто-нибудь всё-таки пошутил.
– Кто же по-вашему обладает таким замечательным чувством юмора?
– Н-не знаю… Ума не приложу.
– Хорошо, мы сами попробуем в этом разобраться. Может, вспомните ещё какую-нибудь шутку? Любая мелочь важна для следствия.
– Мелочь?.. – Кротик почесал затылок карандашом, который вертел в пальцах. – Ну хорошо, вот такая мелочь, если вам интересно. Утром, когда я вышел к завтраку, табличка с номером моей каюты оказалась перевернутой. Я нашёл на полу винтик и снова закрепил её в прежнем положении.
– Что-нибудь ещё?..
– Не знаю, стоит ли говорить… Мне показалось, что после пропажи кто-то роется в моих вещах.
– Это важно! – Шустрик поднял палец.
– Как же вы заметили?.. – недоверчиво проворчал Мямлик.
– Ну, во-первых, у меня профессиональная фотографическая память. А во-вторых… здесь беспорядок только для постороннего взгляда. На самом деле каждая мелочь находится в нужном месте.
– Огрызок синего карандаша?..
– Был на кровати, а сейчас вы прячете его за спиной.
– Ловко, – Мямлик разжал ладошку. – Знаете, я поверил в вашу фотографическую память.
– Благодарю, – улыбнулся Кротик.
– И я надеюсь, что многое из сказанного вами будет полезно для следствия.
Попрощавшись с хозяином, человечки вышли из каюты в коридор. Мямлик поднял руку и ощупал табличку. Она была закреплена двумя винтиками – сверху и снизу.
– Номер девяносто шесть… А какой номер каюты у нашего капитана? Вы не помните, коллега?
– Шестьдесят девять.
– Интересно. Очень интересно…
Глава четырнадцатая
ПСИХОАНАЛИТИК МИМОЗА
Следующий свидетель, бортовой психоаналитик Мимоза, занимала каюту номер пятьдесят четыре. Она отворила на стук без промедления. По её подкрашенным губам и ресницам было заметно, что она готовилась к приёму посетителей.
В каюте было уютно и прибрано. Здесь имелся прозрачный столик с искусственными цветами, диванчик и пара кресел. На стене – приятная для глаза картина с бабочками и зелёной травкой.
– Прилягте, пожалуйста, – предложила Мимоза. – Расслабьтесь и говорите…
Шустрик и Мямлик недоуменно переглянулись.
– Ах! – хозяйка улыбнулась и укоризненно поднесла пальчики ко лбу. – Извините, это у меня профессиональное. Не ложитесь, а садитесь. Садитесь, садитесь, разумеется…
Друзья уселись на диванчик, и Мямлик, собираясь с мыслями, засвистел трубкой.
Но Мимоза заговорила первой.
– Что же вам удалось узнать? – поинтересовалась она, удобно развалившись в кресле и надкусив шоколадную конфету. – Отдельное спасибо вам за конфеты, угощайтесь… Капитан, разумеется, вне подозрений: честь, дисциплина, образец нравственности и всё такое. Он сумел произвести на вас должное впечатление? Да, это он умеет. Я не против капитана, но поверьте специалисту: он – тёмная лошадка. Были истории, которые до сих пор можно толковать так или иначе. То ли он кого-то не удержал над кратером, то ли ему подсунули неисправное снаряжение… То ли он невероятно физически вынослив, то ли он перевёл на себя одного резервные запасы воздуха во время аварии… Много вопросов. В обоих случаях комиссия так и не смогла разобраться до конца.
Воспользовавшись секундной паузой, Мямлик попытался заговорить:
– А…
– Вы хотите спросить, не питаю ли я личной неприязни к нашему капитану? – перебила его Мимоза. – Да, вы совершенно правы, я его недолюбливаю. Но я профессионал и умею разбираться в своих собственных тараканах.
Этого не понял Шустрик и открыл, было, рот, чтобы переспросить про тараканов, но Мимоза и его опередила.
– За что я его недолюбливаю? Да хотя бы за одно то, что он считает меня здесь совершенно лишней. Он вообще не признаёт психоанализа как науки и не находит в ней никакой пользы. Он, единственный в экипаже, ни разу не лёг на этот диван. Ни одного сеанса! Выходит, ему есть что скрывать… Не исключено, что он вообще душевнобольной. Я уже подготовила рапорт в министерство здоровья с требованием отстранить его от полётов до полного и всестороннего обследования его психики.
Шустрик и Мямлик больше не раскрывали рта. Некоторое время, пока Мимоза, издав заинтересованный возглас, ела особенно понравившуюся конфету, все молчали.
– Вы думаете, – заговорила она снова, – капитан что-нибудь смыслит в устройстве звездолёта, в телетранспортации и навигации?.. Всё, буквально всё за него делает Кротик. Он и штурман, и бортинженер, и картограф… А Зоркий только делает значительное лицо и блестит медными пуговицами. Вот эти очень вкусные, с клубничной помадкой…
Шустрик и Мямлик переглянулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Не собираюсь, дорогуша. Я только приму одного посетителя. Вот сейчас, сию минуту он должен подъехать. Держи, завяжи мне галстук…
Мама бросила сигарету и стала завязывать папе галстук.
«Ага! – подумал комар. – Посетитель приедет и уедет. А я уеду в город вместе с ним. Отлично, никаких проблем.
Глава одиннадцатая
НИЧЕГО, КРОМЕ ПРАВДЫ
Вскоре прибыл тот, кого ждали. Мужчина с подёргивающимся лицом, одетый в неловко сидящий на нём дорогой костюм. От него так сильно несло дезодорантом, что несчастному комару, когда посетитель проходил мимо, едва не сделалось плохо. Мурзилка залетел в дом за ним следом. Он не собирался подслушивать чужих разговоров, а только хотел узнать, скоро ли этот тип поедет обратно в город.
Папа дожидался в своём кабинете, приготавливая на столе бумаги.
Гость растянул губы в улыбке и шагнул к хозяину:
– Аркадий Семёнович!
– Здравствуйте, господин Поганцев, – сухо поздоровался с ним папа. – Чем обязан?..
Поганцев сел, положил на колени портфель, раскрыл его и вынул папку с бумагами.
– Если коротко, – заговорил он, – мой сегодняшний визит к вам связан с избирательной кампанией кандидата в депутаты Василия Ивановича Томразова.
– Что-что? – удивился Аркадий Семёнович. – Но ведь он бандит… У него прозвище – Вася-тормоз!..
– Помилуйте, какой же он бандит, – возразил Поганцев. – Когда-то, может быть, что-то и было в таком роде, но теперь он бизнесмен, всеми уважаемый человек. А я – его доверенное лицо.
– Абсолютно исключено. – Аркадий Семёнович резко поднялся с места, давая понять, что на этом разговор закончен. – Лицо вы его, или какая-либо другая часть тела, мой банк никогда не будет платить бандитам – ни бывшим, ни настоящим, ни будущим.
– В таком случае, – остался сидеть Поганцев, – позвольте напомнить вам вот это…
И он положил на стол папку с бумагами.
Мурзилка, буквально задыхавшийся от едкого дезодоранта, направил метаморфатор на Поганцева. Затем зажмурился и представил, что от него пахнет свежим полевым сеном. Тоненький малиновый луч ударил в спину вонючего гражданина – тут же в окно дунул ветерок, колыхнулись занавески, и дезодорант мгновенно выветрился. В кабинете приятно запахло лугами, полями и цветами.
Но хозяин и посетитель в эту минуту так горячо спорили, что даже не заметили перемены.
– Какая ложь!.. – восклицал Аркадий Семёнович, словно в театре.
– Пускай это ложь, – возражал гость, – но эта ложь может стереть вас в порошок в считанные минуты!..
Тогда Мурзилка подумал, что если гость будет говорить неправду, спор никогда не закончится. Он направив фонарик на «доверенное лицо» и представил себе, что этот гражданин сегодня… и ещё целый месяц будет говорить одну только правду.
После этого Поганцев, осёкшись вдруг на полуслове, помолчал несколько секунд, вытер лицо платком и заговорил совершенно другим тоном.
– Вы правы, – сказал он, опустив голову. – Всё это ложь от первого до последнего слова. Суммы, номера счетов – всё это умело подделано и подтасовано. Вы позволите мне воспользоваться телефоном?..
Онемевший от изумления Аркадий Семёнович кивнул.
Поганцев достал трубку и заговорил:
– Алло, это главный прокурор? Здравствуйте, товарищ Правдюк, это вас беспокоит Поганцев… Да-да, из Мэрии. Хочу дать показания. Против кандидата в депутаты Василия Ивановича Томразова. Да-да, показания, полностью изобличающие его в противозаконных деяниях. Письменно и при свидетелях. Есть доказательства. Ждёте? Спасибо…
Попрощавшись с опешившим хозяином, который не смог произнести больше ни слова, гость сел в свою машину и уехал. А вместе с ним – Мурзилка, довольный тем, как всё хорошо он устроил.
Глава двенадцатая
КАПИТАН ЗОРКИЙ
Вечером того же дня Шустрик и Мямлик приступили к расследованию по делу о пропаже стартового ключа на «Колесе Фортуны». Они прекрасно освоились на звездолёте и свободно разгуливали как по его центральной части, цепляясь ногами за ремни или скобы, так и по периферии, передвигаясь обычно, как на Земле, под действием собственного веса (или, если точнее, центробежной силы).
Выбор был прост. Если ключ удастся найти до утра – космонавты успеют благополучно телетранспортироваться на свою планету до крайнего срока. Если нет – в полдень на орбиту Юпитера прибудет аварийная инспекция. В этом случае членов экипажа за разгильдяйство могут лишить лицензий на работу в космосе. Стоит ли говорить, что все они с готовностью согласились помогать следствию, которое взяли на себя два удивительных человечка, прилетевших с Земли.
Здесь, на чужом звездолёте, детективы договорились для солидности называть друг друга на «вы». А поскольку ответственность за расследование Мямлик решительным образом взял на себя, Шустрик пообещал говорить ему «патрон» – на манер книжек про комиссара Мегре. «Патрон», в свою очередь, называл приятеля не иначе как «уважаемый коллега».
Начиная расследование, Мямлик прежде всего решил поговорить с капитаном Зорким.
Каюта капитана находилась прямо напротив выхода из пятнадцатого трубчатого коридора, каждый из которых вёл от центра к периферии. Её внутреннее устройство, казалось, говорило всё о характере хозяина: привинченная к полу больничная кушетка, рабочий стол, кресло и задёрнутый занавеской экран-иллюминатор.
– Рассаживайтесь, – предложил Зоркий. – Нет… чуть-чуть не так… вот вы – немножко влево. А вы сюда. Отлично. Итак?..
Приятели огляделись и поняли смысл перемещений. Теперь они сидели на кушетке на равном расстоянии от её оконечностей и друг от друга. Вместе с капитаном, усевшимся в кресле напротив, они представляли углы воображаемого равностороннего треугольника. Вообще, все предметы в каюте были расположены или строго симметрично, или под прямым углом один к другому. Даже лежавшее на середине блюдечка яблоко было надкусано с двух сторон совершенно одинаково.
Пауза затянулась, и решил Мямлик с чего-то начать.
– Э-э… Хорошая погода нынче выдалась.
Капитан Зоркий и коллега Шустрик задумались. На некоторое время снова возникла пауза.
– Я имею виду, – пояснил Мямлик, – что когда мы улетали, на Земле, то есть, в Москве, была хорошая погода.
Капитан понял и вежливо кивнул. Шустрик, углубившийся в дебри магнитных полей, излучений и эфирных потоков, отражающих погоду в космосе, тоже понял и радостно закивал.
После этого Мямлик наконец заговорил по существу.
– Скажите, господин капитан, где хранился этот ваш ключ, до того, как его слямбз… то есть, до пропажи?
– Ключ хранился в центре управления, у всех на виду, – ответил капитан сухо и отчётливо.
– На что он похож?
– Пластиковая карта величиной с ладонь.
Всякий раз, выслушав ответ, Мямлик несколько секунд посвистывал пустой трубкой и произносил многозначительное «ага…».
– Кто и когда видел его в последний раз?
– Я, – капитан Зоркий опустил голову.
– Вы?! – удивился Шустрик.
– В ночь пропажи.
– С этого места, пожалуйста, поподробнее!
– Пожалуйста, мне нечего скрывать. В ночь пропажи я обнаружил в своей каюте записку…
– Каюты не запираются? – снова заговорил Мямлик.
– Запираются, но только изнутри. На листке бумаги от руки было написано всего несколько слов: «Берегите ключ запуска. Кое-кто намерен вас скомпрометировать».
– Вы сохранили эту записку?
– Дослушайте. Я немедленно отправился в центр управления, забрал ключ, вернулся в каюту и спрятал ключ вместе с запиской в ящике стола. После этого я лёг спать. Однако тревога меня не покидала. Я встал, оделся, прошёл в центр и запустил программу комплексной проверки всех систем. Я убедился, что звездолёт находился в полной исправности – от главного двигателя до мусоросборника. И только утром, открыв ящик стола, я обнаружил пропажу ключа и записки.
– Их не могли украсть в то время, пока вы спали?
– Это исключено. Я, как и все другие члены экипажа, имею привычку запираться изнутри.
– Остаётся только время, когда вы отсутствовали. А именно…
– Двадцать три минуты, включая дорогу туда и обратно.
– Ага… – сказал Мямлик и посвистел трубкой. – Вы кого-нибудь подозреваете?
Капитан Зоркий помолчал, опустив глаза.
– Я бы не хотел бросать тень на своего товарища…
– И всё-таки.
– В тот момент, когда я возвращался из центра, мне показалось, что штурман Кротик торопливо удаляется по коридору.
– Ага!
– Коридор имеет форму кольца, по внутренней стороне которого мы ходим. Если кто-то удаляется, то сначала теряется из виду его голова, затем туловище и только в последнюю очередь – его ноги.
– Вы хотите сказать, что узнали штурмана по ногам?
– Вернее сказать, по носкам. Только по носкам и можно распознать члена экипажа в зоне периферии, если он на достаточном расстоянии. Ботинки, как видите, у нас у всех одинаковые, довольно грубые – чтобы было удобнее цепляться за скобы. А носки разные. У Кротика – жёлтые, в чёрную полоску.
– Вы говорили другим о том, что видели?
– Да, мы не раз собирались и обсуждали сложившуюся ситуацию. После пропажи все относятся друг к другу настороженно и не болтают лишнего. Я уверен, что у каждого, как и у меня, заготовлен подробный рапорт о случившемся.
– Хорошо, господин капитан, – Мямлик поднялся с места. – Благодарю вас за предоставленную информацию. Надеюсь, что мы разберёмся в случившемся ещё до прибытия инспекции.
Зоркий щёлкнул каблуками и кивнул. Шустрик и Мямлик шаркнули ножками и вышли.
Глава тринадцатая
ШТУРМАН КРОТИК
В каюте, которую занимал штурман Кротик, до идеального порядка было далеко. Пол и стол были завалены чертежами, космическими картами, расчётами и таблицами. Сам хозяин, крикнув из-за двери «сейчас!..», поднявшись с колен, по рассеянности протянул вместо руки линейку, а потом заговорил, позабыв вынуть торчавшие изо рта чертёжные инструменты.
– Гагуге ывы…
– Что? – переспросил его Шустрик.
– Здравствуйте, извините… ой!.. за беспорядок, – выговорил Кротик, успев кое-как сложить бумаги и до крови уколоться циркулем. – Прошу вас…
Друзья-детективы присели на край продавленной койки. Под наброшенным на неё сверху байковым одеялом угадывалась неприбранная постель.
– Да-да, очень рад, слушаю… – прекратил, наконец, суетиться хозяин и замер, облокотившись о некое подобие подоконника под светящимся иллюминатором.
– Скажите, господин Кротик, – обратился к нему Мямлик, – в ту ночь, когда пропал ключ запуска, вы покидали свою каюту?
– Нет, нет! Сколько раз можно говорить – нет!..
– Разве мы у вас уже спрашивали?..
– Не спрашивали вы, так спрашивали другие.
– Кто именно?
– Все!
– Вам не трудно повторить ещё раз, специально для нас?
– Нет, не трудно… извините. В ту ночь, как и в большинство других ночей, я трудился над построением точной многомерной карты вашей Солнечной системы. А когда я работаю, то совершенно забываю об окружающем. Иногда я засыпаю прямо на полу, с инструментами в руках и в зубах. Теперь вы понимаете, почему меня так раздражают вопросы о дурацких хождениях по коридору! О каких прогулках может идти речь, когда в голове сложнейшая цепочка из цифр, знаков и геометрических фигур, гармонию которой может разрушить любой идиотский стук в дверь!..
– Хм… Извините, если мы разрушили… гармонию вашей мысли, – выразил сожаление Мямлик.
– Ничего, валяйте дальше. Я ведь знал, что вы придёте.
– Тогда позвольте задать вам необычный вопрос. У вас не пропадали носки?
– Что?..
– Носки. Жёлтые, в чёрную полосочку.
– Ах, вы об этом… Неужели вы думаете, что кто-то из наших способен на такие шутки? Чепуха, скорее всего, капитану померещилось.
– Но вы не пытались их пересчитать?
– Я могу сделать это прямо сейчас, при вас…
Кротик раздвинул встроенный шкаф и начал считать носки.
– Шестнадцать пар чистых, одни – на мне… И две пары в стирке.
– Сколько же должно быть всего?
– Двадцать пар, разумеется.
– Получается девятнадцать! – строго заметил Шустрик.
– Не может быть, что вы говорите!
Кротик начал снова считать и шепелявить себе под нос цифры.
– Действительно, одной пары не хватает, – признался он, закусив указательный палец.
– Хм… – Мямлик засвистел трубкой.
– Это подозрительно! – нахмурился Шустрик.
– Действительно, какая-то чертовщина. А, понимаю! Это, наверное, кто-нибудь всё-таки пошутил.
– Кто же по-вашему обладает таким замечательным чувством юмора?
– Н-не знаю… Ума не приложу.
– Хорошо, мы сами попробуем в этом разобраться. Может, вспомните ещё какую-нибудь шутку? Любая мелочь важна для следствия.
– Мелочь?.. – Кротик почесал затылок карандашом, который вертел в пальцах. – Ну хорошо, вот такая мелочь, если вам интересно. Утром, когда я вышел к завтраку, табличка с номером моей каюты оказалась перевернутой. Я нашёл на полу винтик и снова закрепил её в прежнем положении.
– Что-нибудь ещё?..
– Не знаю, стоит ли говорить… Мне показалось, что после пропажи кто-то роется в моих вещах.
– Это важно! – Шустрик поднял палец.
– Как же вы заметили?.. – недоверчиво проворчал Мямлик.
– Ну, во-первых, у меня профессиональная фотографическая память. А во-вторых… здесь беспорядок только для постороннего взгляда. На самом деле каждая мелочь находится в нужном месте.
– Огрызок синего карандаша?..
– Был на кровати, а сейчас вы прячете его за спиной.
– Ловко, – Мямлик разжал ладошку. – Знаете, я поверил в вашу фотографическую память.
– Благодарю, – улыбнулся Кротик.
– И я надеюсь, что многое из сказанного вами будет полезно для следствия.
Попрощавшись с хозяином, человечки вышли из каюты в коридор. Мямлик поднял руку и ощупал табличку. Она была закреплена двумя винтиками – сверху и снизу.
– Номер девяносто шесть… А какой номер каюты у нашего капитана? Вы не помните, коллега?
– Шестьдесят девять.
– Интересно. Очень интересно…
Глава четырнадцатая
ПСИХОАНАЛИТИК МИМОЗА
Следующий свидетель, бортовой психоаналитик Мимоза, занимала каюту номер пятьдесят четыре. Она отворила на стук без промедления. По её подкрашенным губам и ресницам было заметно, что она готовилась к приёму посетителей.
В каюте было уютно и прибрано. Здесь имелся прозрачный столик с искусственными цветами, диванчик и пара кресел. На стене – приятная для глаза картина с бабочками и зелёной травкой.
– Прилягте, пожалуйста, – предложила Мимоза. – Расслабьтесь и говорите…
Шустрик и Мямлик недоуменно переглянулись.
– Ах! – хозяйка улыбнулась и укоризненно поднесла пальчики ко лбу. – Извините, это у меня профессиональное. Не ложитесь, а садитесь. Садитесь, садитесь, разумеется…
Друзья уселись на диванчик, и Мямлик, собираясь с мыслями, засвистел трубкой.
Но Мимоза заговорила первой.
– Что же вам удалось узнать? – поинтересовалась она, удобно развалившись в кресле и надкусив шоколадную конфету. – Отдельное спасибо вам за конфеты, угощайтесь… Капитан, разумеется, вне подозрений: честь, дисциплина, образец нравственности и всё такое. Он сумел произвести на вас должное впечатление? Да, это он умеет. Я не против капитана, но поверьте специалисту: он – тёмная лошадка. Были истории, которые до сих пор можно толковать так или иначе. То ли он кого-то не удержал над кратером, то ли ему подсунули неисправное снаряжение… То ли он невероятно физически вынослив, то ли он перевёл на себя одного резервные запасы воздуха во время аварии… Много вопросов. В обоих случаях комиссия так и не смогла разобраться до конца.
Воспользовавшись секундной паузой, Мямлик попытался заговорить:
– А…
– Вы хотите спросить, не питаю ли я личной неприязни к нашему капитану? – перебила его Мимоза. – Да, вы совершенно правы, я его недолюбливаю. Но я профессионал и умею разбираться в своих собственных тараканах.
Этого не понял Шустрик и открыл, было, рот, чтобы переспросить про тараканов, но Мимоза и его опередила.
– За что я его недолюбливаю? Да хотя бы за одно то, что он считает меня здесь совершенно лишней. Он вообще не признаёт психоанализа как науки и не находит в ней никакой пользы. Он, единственный в экипаже, ни разу не лёг на этот диван. Ни одного сеанса! Выходит, ему есть что скрывать… Не исключено, что он вообще душевнобольной. Я уже подготовила рапорт в министерство здоровья с требованием отстранить его от полётов до полного и всестороннего обследования его психики.
Шустрик и Мямлик больше не раскрывали рта. Некоторое время, пока Мимоза, издав заинтересованный возглас, ела особенно понравившуюся конфету, все молчали.
– Вы думаете, – заговорила она снова, – капитан что-нибудь смыслит в устройстве звездолёта, в телетранспортации и навигации?.. Всё, буквально всё за него делает Кротик. Он и штурман, и бортинженер, и картограф… А Зоркий только делает значительное лицо и блестит медными пуговицами. Вот эти очень вкусные, с клубничной помадкой…
Шустрик и Мямлик переглянулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35