Она честно старалась, но одного старания тут мало. Теперь же Вольевой предлагали самой сложить куски этой картины, хотя и с совсем-совсем другой точки зрения.О Войне Утренних Зорь Хоури рассказала Мадемуазель, которая не хотела, чтобы Силвест добился успеха. А Похититель Солнц, напротив, больше всего на свете желал удачи предприятию Силвеста.— Так что же происходит? — спросила Вольева. — Я догадываюсь, чем ты тут занят. Ты задерживаешь меня. Ты заставляешь меня терять время, ибо знаешь, что я готова на все, лишь бы получить ответы, которыми обладаешь ты. И отчасти ты прав. Я хочу знать. Я хочу знать все.Похититель Солнц молча ожидал возможности ответить на кучу вопросов, которые она тут же начала ставить перед ним. Задав их и получив ответы, Вольева решила, что может использовать один из патронов своей обоймы. Она выстрелила в дисплей, и огромный стеклянный шар разлетелся на миллиард осколков. В том же взрыве исчезло и лицо Похитителя Солнц.
Хоури и Паскаль шли кружным путем к медицинскому отсеку, избегая лифтов и свежеотремонтированных коридоров, по которым легко могли передвигаться роботы. Обе все время держали на взводе свои пистолеты и предпочитали уничтожать все, что казалось им хоть немного подозрительным, даже если это подозрительное оказывалось всего лишь сгустком теней или страшным пятном на стене.— А он тебя не предупредил, что хочет отправиться так скоро? — спросила Хоури.— Нет. Он не собирался уходить немедленно. Вернее, вчера мне что-то померещилось, но я постаралась его отговорить.— А что ты теперь о нем думаешь?— А чего ты от меня ждешь? Он мой муж. И мы любим друг друга. — Сказав это, Паскаль чуть не упала, а Хоури протянула руки, чтобы поддержать ее. Паскаль терла глаза до тех пор, пока они совсем не покраснели. — Я ненавижу его за то, что он сделал. И ты бы чувствовала то же самое. И я не понимаю его. Но я все равно люблю. Я все думаю… а может, он уже умер? Это ведь возможно, да? А если и нет, то где гарантия, что я его увижу?— Там, куда он отправился, не слишком безопасно, сказала Хоури и тут же подумала: а опаснее ли там сейчас, чем у нас на корабле?— Да, я знаю. Я думаю, он даже не подозревает, какой опасности подвергает он себя… или всех нас. — И все же твой муж — не обсевок в поле. Мы же говорим не о ком-нибудь, а о самом Силвесте! — Хоури напомнила Паскаль, что до сих пор жизнь Силвеста текла полосами невообразимых удач, и было бы странно, если бы фортуна покинула его в тот час, когда то, к чему он стремился всю свою жизнь, оказалось от него на расстоянии протянутой руки. — Он, конечно, скользкий прохвост, а потому шанс, что он и отсюда выберется, достаточно высок.Этот панегирик хоть и немного, но все же успокоил Паскаль.Только после этого Хоури рассказала ей о гибели Хегази и о том, что корабль, по всей вероятности, вознамерился уничтожить всех, кто еще остался на борту.
— Саджаки здесь не должно быть, — сказала Паскаль. — Я хочу сказать, что ему тут делать просто нечего. Ведь Дэн не знает, как добраться до Цербера. Поэтому он нуждается в помощи кого-то из вас.— Вот и Вольева так думает.— Тогда зачем мы сюда пришли?— Полагаю, Илиа ждет подтверждения своих предположений.Хоури сильным толчком отворила дверь, ведущую в медицинский отсек из частично затопленного короткого коридора. Одновременно она успела отвесить ловкий пинок сторожевой крысе, мешавшей ей войти в дверь. В клинике воняло. И воняло исключительно противно. Она тут же узнала этот запах.— Паскаль, мне тут очень не нравится.— Я… А что полагается говорить в подобных случаях? «Иди, я прикрою»? — Паскаль держала свой низкоэнергетический пистолет в руке, причем выглядела так, будто была не слишком уверена в своем умении с ним обращаться.— Да, — отозвалась Хоури. — Прикрой меня. Совсем неплохая мысль.Она прошла в клинику, выставив вперед ствол винтовки.Когда Хоури вошла в комнату, та отреагировала на ее присутствие, тут же задействовав освещение. Хоури в свое время, после ранения Триумвира, навещала здесь Вольеву и считала, что достаточно хорошо разбирается в местной географии.Прежде всего она взглянула на кровать, где должен был лежать Саджаки. Над кроватью висел тщательно отобранный набор шарнирных и откидных сервомеханических медицинских инструментов, расходящихся от одной точки, будто то была стальная рука мутанта с неожиданно многочисленными пальцами, каждый из которых заканчивался острым когтем. И все они были густо измазаны кровью. Она уже успела загустеть и походила на потеки красного стеарина.— Паскаль, не надо сюда…Но та уже успела увидеть то, что лежало на кровати под инструментами. Похоже, этот предмет был когда-то человеком по имени Саджаки. Кровать тоже залита красным. Разглядеть, где кончался Саджаки, а где начинались его выпотрошенные внутренности, представлялось почти невозможным. Он чем-то напоминал Хоури Капитана, но вместо серебристой окраски здесь была кроваво-красная. Как будто художник нарисовал на одну и ту же тему две картины, одна из которых была исполнена в более плотских и ярких тонах. Две половины одного страшного диптиха.Грудь трупа вздулась и высоко поднялась над постелью, будто струи гальванизирующих токов все еще текли сквозь тело Саджаки. Но сама грудная клетка была разодрана. На дне расселины, тянувшейся от грудины до лобка, лужей стояла запекшаяся кровь, как будто чья-то стальная ручища разорвала Саджаки почти пополам и вырвала из живота все внутренности. Скорее всего так все оно и было. Возможно, это произошло, когда Саджаки заснул. Пытаясь удостовериться в этом, Хоури вгляделась в его лицо. Впрочем, выражения лица не различить — его скрывал слишком густой слой крови.Нет, Триумвир Саджаки почти наверняка не спал.Хоури спиной ощутила присутствие Паскаль.— Не забывай, что я уже видела смерть, — сказала та. — Я ведь видела, как убивали моего отца.— Но такого тебе видеть не приходилось.— Да, — ответила Паскаль, — ты права. Ничего подобного я еще не видала.И тут грудь Саджаки вроде как взорвалась. Что-то вылетело из нее, что-то такое, что было надежно закамуфлировано фонтаном крови, который оно само вызвало к жизни, так что было совершенно невозможно различить, что же это такое, пока оно не плюхнулось на покрытой кровью пол и не помчалось прочь, волоча за собой похожий на голого червя хвост. И тут же еще три крысы высунули из груди Саджаки свои острые морды, нюхая воздух и злобно тараща на Хоури и Паскаль одинаковые черные бусины глаз. Эти зверьки тоже перескочили через края «кратера», образованного ребрами Саджаки, шлепнулись на пол и последовали за той крысой, которая уже успела убежать. Все они моментально скрылись в каком-то укромном темном углу комнаты.— Давай-ка смоемся отсюда, — сказала Хоури. Не успела она еще договорить, как что-то сдвинулось. Кисть стальных пальцев, двигаясь со слепящей быстротой, схватила ее парой своих когтистых, ромбических клешней, да так ловко, что она успела лишь пронзительно взвизгнуть. Клешня вцепилась в куртку и принялась терзать ее, в то время как Хоури, напрягая все силы, пыталась вырваться из стального капкана.Она все же вырвалась, но машина уже успела вцепиться в ее винтовку и мощным рывком заставила женщину разжать пальцы. Хоури рухнула в жидкую грязь на полу. Обнаружив, что ее куртка измазана в крови Саджаки, она тут же заметила несколько ярких кровавых потеков на ложе винтовки, которые, должно быть, принадлежали уже ей самой.Хирургическая машина подняла винтовку и подержала ее на виду, как бы хвалясь захваченным охотничьим трофеем. Парочка наиболее ловких манипуляторов попала куда надо и начала ощупывать клавиши управления и поглаживать кожу приклада, явно испытывая при этом извращенное наслаждение. Медленно, медленно манипуляторы наводили ствол на Хоури.Паскаль подняла свой лучевой пистолет и разнесла всю установку. Измазанные засохшей кровью металлические обломки рассыпались по останкам Саджаки. Плазменная винтовка Хоури упала на пол обугленной, от нее шел вонючий дым. Из затвора и ствола летели голубые искры. Хоури поднялась с пола, всем телом ощущая кровавую грязь, измазавшую ее с ног до головы.Безнадежно испорченная плазменная винтовка злобно жужжала, фонтаны искр сыпались все обильнее.— Сейчас взорвется! — крикнула Хоури. — Скорее бежим отсюда!Они повернули к двери и только спустя секунду сообразили, что выход уже блокирован. Их были тысячи. Они шли в три слоя, утопая в скользкой жиже, причем каждой отдельной крысе было плевать на собственную жизнь, они перли безумной массой в предчувствии близкой победы. А сзади нажимали новые крысы, — сотни, тысячи новых крыс, они лезли друг на друга, они покрывали весь пол коридора в пределах видимости. Могучий прилив грызунов, готовящийся ворваться внутрь отсека — цунами жадного крысиного аппетита.Хоури выхватила единственное оставшееся у нее оружие маленький , не слишком эффективный игольный пистолет, который она таскала с собой только ради точности его боя. Она повела стволом вдоль фронта наступающей волны крыс, тогда как Паскаль глушила их своим лучевым оружием, — тоже не сказать, чтобы хорошо приспособленным к этой задаче. Крысы взрывались и горели там, куда женщины направляли свое оружие, но тут же на их месте возникали десятки новых. Крупный отряд крыс уже просачивался в медицинский отсек.Внезапно коридор вдали осветился ослепительной вспышкой, за которой последовала серия взрывов, таких частых, что они сливались в сплошной рев. Гром взрывов и вспышки света приближались. Теперь крысы взлетали на воздух, подброшенные ударными волнами взрывов. Вонь от горящих грызунов казалась непереносимой. Здесь воняло даже хуже, чем в клинике. Постепенно крысиная волна стала спадать, а затем и вовсе пропала. В дверях возникла Вольева. Из ее автомата, точно икота, вылетали клочки дыма, дуло светилось раскаленной лавой. Молчание испорченной винтовки Хоури вдруг стало зловещим. — Самое время уходить, — выдохнула Вольева. Обе женщины бросились к ней, давя уже дохлых крыс и крыс, ищущих убежища. Внезапно Хоури ощутила мощный удар в спину. Это был удар ветра, воздушной волны, пышущей таким жаром, которого она еще никогда не ощущала. Она почувствовала, что теряет контакт с полом, что поднимается в воздух и летит. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ На подходе к поверхности Цербера, год 2566-й
На этот раз ощущение потери памяти прошло быстрее хотя место, в котором оказался Силвест, было незнакомым и каким-то особенно чужим.— Мы спускаемся к «Плацдарму» на Цербере, — проинформировал его скафандр голосом ровным и приятно лишенным всякой аффектации, как будто это было самое заурядное событие в мире. По щитку, закрывающему лицо скафандра, бежали какие-то изображения, но глаза Силвеста не успевали сфокусироваться на них, так что в конце концов ему пришлось приказать скафандру проецировать изображения прямо в мозг. Стало лучше. Фальшивые контуры поверхности — теперь уже огромные, заполняющие половину неба, — рисовались в лиловых тонах. Их сложные конфигурации должны были имитировать разнообразие геологических структур и коренных пород, но сейчас планета казалась еще более искусственной и придуманной, нежели раньше. Естественное освещение практически отсутствовало, исключая два слабых красных маячных огня — Гадеса и самой Дельты Павлина. Скафандр это скомпенсировал, переведя изображения, полученные в инфракрасном режиме, в спектр, воспринимаемый человеческим глазом.На снимках над горизонтом что-то торчало, отсвечивая зеленоватым тоном.— «Плацдарм», — сказал Силвест, желая хотя бы услышать человеческий голос. — Я вижу его.Отсюда «Плацдарм» казался совсем маленьким, похожим на кончик небольшого осколка, изгадившего статую самого Господа Бога. Цербер имел в диаметре около двух тысяч километров, «Плацдарм» всего четыре километра в длину, но большая часть корпуса была сейчас погружена в кору планеты. В некотором смысле именно малая величина этого сооружения в сравнении с огромностью Мира говорила об искусстве Илиа. «Плацдарм» был мал, и все же это был шип, воткнутый в тело Цербера. Это было отлично видно даже отсюда: кора вокруг «Плацдарма» выглядела воспаленной и сморщенной, нанесенные им увечья далеко выходили за пределы выносливости к боли, данной этой планете. В радиусе нескольких километров от «шипа» кора отказалась от попытки выглядеть реальной. Здесь она обнаружила свою истинную сущность — сеть с металлическими гексагональными ячейками, по краям приросшая к камню.Через несколько минут Силвест должен был оказаться над «пастью» — открытым основанием конуса. Силвест уже ощущал, как сила гравитации начинает давить на его нутро, хотя он, как и раньше, находился в жидком воздухе скафандра. Сила тяготения составляла тут четверть земной, но падение с той высоты, на которой сейчас был Силвест, было бы фатально, что без скафандра, что в нем.Теперь — в конце путешествия — появилось еще нечто, разделявшее вместе с ним тот небольшой объем космоса, который его окружал. Он громко крикнул в разговорное устройство и тут же увидел скафандр — точно такой же, как его собственный, серебристо сверкающий на фоне черного неба и чуть-чуть опережающий его в полете. Он двигался по той же траектории, направляясь к «Плацдарму», вернее, к круглому отверстию, ведущему в него. Два летящих объедка от даров моря, подумал он, которых тяготение несет прямо в колоссальную глотку поджидающего их «Плацдарма», которого, в свою очередь, переваривает чрево Цербера.А пути-то назад нет, мелькнуло в его мозгу.
Три женщины бежали по коридору, выстланному ковровой дорожкой из мертвых крыс и еще каких-то почерневших жестких скорлупок, которые, видимо, тоже когда-то были крысами, но теперь к ним было отвратительно даже прикоснуться, чтобы узнать, что это такое. На всех имелся только один исправный автомат, но он вполне мог уничтожить любого робота, высланного им наперерез. Небольшие пистолеты тоже были на это способны, но только если с ними правильно обращаются, да и удача тоже нужна.Время от времени пол под ногами женщин дергался, что весьма действовало им на нервы.— В чем дело? — спрашивала охромевшая Хоури, которая получила весьма солидную ссадину при взрыве в медицинском отсеке. — Что все это значит?— Это значит, что Похититель Солнц экспериментирует — ответила Вольева. После каждых двух-трех шагов ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. У нее мучительно болел бок — все раны, зажившие после Ресургема, казалось, были готовы открыться заново. — До сих пор он пытался покончить с нами простейшими средствами. Роботы, крысы. Однако он понял, что если научится как следует управлять ускорением, причем будет делать это, оставаясь сам в пределах безопасности, то сумеет убить нас просто резкими рывками тяги. — Задыхаясь, она сделала еще несколько мелких прыжков. — Именно так я убила Нагорного. Но Похититель Солнц еще плохо знаком с кораблем, хотя ему и удалось захватить его. Он пытается менять скорость постепенно, так как не понимает, как работает двигатель. А когда поймет…— Неужели нет места, где бы мы могли чувствовать себя в безопасности? Куда не смогли бы проникнуть ни крысы, ни механизмы? — спросила Паскаль.— Да, есть. Но такого, куда не проникло бы ускорение и не смогло бы нас уничтожить, такого нет.— Тогда нам надо поскорее покинуть корабль. Ты это имеешь в виду?Вольева остановилась и внимательно оглядела коридор, в котором они находились. Ей показалось, что он не из тех, которые прослушиваются.— Слушайте, — сказала она. — Не следует питать иллюзий. Если мы убежим с корабля, то очень сомнительно, что потом найдем дорогу обратно. С другой стороны, у нас есть долг — надо остановить Силвеста, если, конечно, на это есть хоть один шанс. Даже если мы в этой попытке погибнем.— Но как мы доберемся до Дэна? — спросила Паскаль. Очевидно, идея остановить Силвеста в ее представлении означала, что его надо сначала разыскать, а уж потом — не дать убежать вперед. Вольева решила не лишать ее этой иллюзии, во всяком случае сейчас. У нее-то лично представления были совсем иные.— Я думаю, твой муж забрал один из скафандров, — сказала она. — Если верить моему браслету, то все шаттлы на своих местах. К тому же у него нет опыта их пилотирования.— А может, он получил помощь от Похитителя Солнц? — вмешалась Хоури. — Слушайте, не лучше ли нам поспешить? Мне кажется, мы бежим наобум, но все равно я предпочла бы двигаться, вместо того, чтобы торчать здесь.— Наверняка он взял скафандр, — сказала Паскаль. — Это больше в его стиле. Но он не сделал бы этого в одиночку.— А как насчет помощи Похитителя Солнц? Паскаль затрясла головой.— Забудьте об этом! Он ведь в Похитителя Солнц даже не верит. Если бы у него и появилась мысль, что его кто-то ведет, кто-то толкает к чему-то, то он бы отказался от такой помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Хоури и Паскаль шли кружным путем к медицинскому отсеку, избегая лифтов и свежеотремонтированных коридоров, по которым легко могли передвигаться роботы. Обе все время держали на взводе свои пистолеты и предпочитали уничтожать все, что казалось им хоть немного подозрительным, даже если это подозрительное оказывалось всего лишь сгустком теней или страшным пятном на стене.— А он тебя не предупредил, что хочет отправиться так скоро? — спросила Хоури.— Нет. Он не собирался уходить немедленно. Вернее, вчера мне что-то померещилось, но я постаралась его отговорить.— А что ты теперь о нем думаешь?— А чего ты от меня ждешь? Он мой муж. И мы любим друг друга. — Сказав это, Паскаль чуть не упала, а Хоури протянула руки, чтобы поддержать ее. Паскаль терла глаза до тех пор, пока они совсем не покраснели. — Я ненавижу его за то, что он сделал. И ты бы чувствовала то же самое. И я не понимаю его. Но я все равно люблю. Я все думаю… а может, он уже умер? Это ведь возможно, да? А если и нет, то где гарантия, что я его увижу?— Там, куда он отправился, не слишком безопасно, сказала Хоури и тут же подумала: а опаснее ли там сейчас, чем у нас на корабле?— Да, я знаю. Я думаю, он даже не подозревает, какой опасности подвергает он себя… или всех нас. — И все же твой муж — не обсевок в поле. Мы же говорим не о ком-нибудь, а о самом Силвесте! — Хоури напомнила Паскаль, что до сих пор жизнь Силвеста текла полосами невообразимых удач, и было бы странно, если бы фортуна покинула его в тот час, когда то, к чему он стремился всю свою жизнь, оказалось от него на расстоянии протянутой руки. — Он, конечно, скользкий прохвост, а потому шанс, что он и отсюда выберется, достаточно высок.Этот панегирик хоть и немного, но все же успокоил Паскаль.Только после этого Хоури рассказала ей о гибели Хегази и о том, что корабль, по всей вероятности, вознамерился уничтожить всех, кто еще остался на борту.
— Саджаки здесь не должно быть, — сказала Паскаль. — Я хочу сказать, что ему тут делать просто нечего. Ведь Дэн не знает, как добраться до Цербера. Поэтому он нуждается в помощи кого-то из вас.— Вот и Вольева так думает.— Тогда зачем мы сюда пришли?— Полагаю, Илиа ждет подтверждения своих предположений.Хоури сильным толчком отворила дверь, ведущую в медицинский отсек из частично затопленного короткого коридора. Одновременно она успела отвесить ловкий пинок сторожевой крысе, мешавшей ей войти в дверь. В клинике воняло. И воняло исключительно противно. Она тут же узнала этот запах.— Паскаль, мне тут очень не нравится.— Я… А что полагается говорить в подобных случаях? «Иди, я прикрою»? — Паскаль держала свой низкоэнергетический пистолет в руке, причем выглядела так, будто была не слишком уверена в своем умении с ним обращаться.— Да, — отозвалась Хоури. — Прикрой меня. Совсем неплохая мысль.Она прошла в клинику, выставив вперед ствол винтовки.Когда Хоури вошла в комнату, та отреагировала на ее присутствие, тут же задействовав освещение. Хоури в свое время, после ранения Триумвира, навещала здесь Вольеву и считала, что достаточно хорошо разбирается в местной географии.Прежде всего она взглянула на кровать, где должен был лежать Саджаки. Над кроватью висел тщательно отобранный набор шарнирных и откидных сервомеханических медицинских инструментов, расходящихся от одной точки, будто то была стальная рука мутанта с неожиданно многочисленными пальцами, каждый из которых заканчивался острым когтем. И все они были густо измазаны кровью. Она уже успела загустеть и походила на потеки красного стеарина.— Паскаль, не надо сюда…Но та уже успела увидеть то, что лежало на кровати под инструментами. Похоже, этот предмет был когда-то человеком по имени Саджаки. Кровать тоже залита красным. Разглядеть, где кончался Саджаки, а где начинались его выпотрошенные внутренности, представлялось почти невозможным. Он чем-то напоминал Хоури Капитана, но вместо серебристой окраски здесь была кроваво-красная. Как будто художник нарисовал на одну и ту же тему две картины, одна из которых была исполнена в более плотских и ярких тонах. Две половины одного страшного диптиха.Грудь трупа вздулась и высоко поднялась над постелью, будто струи гальванизирующих токов все еще текли сквозь тело Саджаки. Но сама грудная клетка была разодрана. На дне расселины, тянувшейся от грудины до лобка, лужей стояла запекшаяся кровь, как будто чья-то стальная ручища разорвала Саджаки почти пополам и вырвала из живота все внутренности. Скорее всего так все оно и было. Возможно, это произошло, когда Саджаки заснул. Пытаясь удостовериться в этом, Хоури вгляделась в его лицо. Впрочем, выражения лица не различить — его скрывал слишком густой слой крови.Нет, Триумвир Саджаки почти наверняка не спал.Хоури спиной ощутила присутствие Паскаль.— Не забывай, что я уже видела смерть, — сказала та. — Я ведь видела, как убивали моего отца.— Но такого тебе видеть не приходилось.— Да, — ответила Паскаль, — ты права. Ничего подобного я еще не видала.И тут грудь Саджаки вроде как взорвалась. Что-то вылетело из нее, что-то такое, что было надежно закамуфлировано фонтаном крови, который оно само вызвало к жизни, так что было совершенно невозможно различить, что же это такое, пока оно не плюхнулось на покрытой кровью пол и не помчалось прочь, волоча за собой похожий на голого червя хвост. И тут же еще три крысы высунули из груди Саджаки свои острые морды, нюхая воздух и злобно тараща на Хоури и Паскаль одинаковые черные бусины глаз. Эти зверьки тоже перескочили через края «кратера», образованного ребрами Саджаки, шлепнулись на пол и последовали за той крысой, которая уже успела убежать. Все они моментально скрылись в каком-то укромном темном углу комнаты.— Давай-ка смоемся отсюда, — сказала Хоури. Не успела она еще договорить, как что-то сдвинулось. Кисть стальных пальцев, двигаясь со слепящей быстротой, схватила ее парой своих когтистых, ромбических клешней, да так ловко, что она успела лишь пронзительно взвизгнуть. Клешня вцепилась в куртку и принялась терзать ее, в то время как Хоури, напрягая все силы, пыталась вырваться из стального капкана.Она все же вырвалась, но машина уже успела вцепиться в ее винтовку и мощным рывком заставила женщину разжать пальцы. Хоури рухнула в жидкую грязь на полу. Обнаружив, что ее куртка измазана в крови Саджаки, она тут же заметила несколько ярких кровавых потеков на ложе винтовки, которые, должно быть, принадлежали уже ей самой.Хирургическая машина подняла винтовку и подержала ее на виду, как бы хвалясь захваченным охотничьим трофеем. Парочка наиболее ловких манипуляторов попала куда надо и начала ощупывать клавиши управления и поглаживать кожу приклада, явно испытывая при этом извращенное наслаждение. Медленно, медленно манипуляторы наводили ствол на Хоури.Паскаль подняла свой лучевой пистолет и разнесла всю установку. Измазанные засохшей кровью металлические обломки рассыпались по останкам Саджаки. Плазменная винтовка Хоури упала на пол обугленной, от нее шел вонючий дым. Из затвора и ствола летели голубые искры. Хоури поднялась с пола, всем телом ощущая кровавую грязь, измазавшую ее с ног до головы.Безнадежно испорченная плазменная винтовка злобно жужжала, фонтаны искр сыпались все обильнее.— Сейчас взорвется! — крикнула Хоури. — Скорее бежим отсюда!Они повернули к двери и только спустя секунду сообразили, что выход уже блокирован. Их были тысячи. Они шли в три слоя, утопая в скользкой жиже, причем каждой отдельной крысе было плевать на собственную жизнь, они перли безумной массой в предчувствии близкой победы. А сзади нажимали новые крысы, — сотни, тысячи новых крыс, они лезли друг на друга, они покрывали весь пол коридора в пределах видимости. Могучий прилив грызунов, готовящийся ворваться внутрь отсека — цунами жадного крысиного аппетита.Хоури выхватила единственное оставшееся у нее оружие маленький , не слишком эффективный игольный пистолет, который она таскала с собой только ради точности его боя. Она повела стволом вдоль фронта наступающей волны крыс, тогда как Паскаль глушила их своим лучевым оружием, — тоже не сказать, чтобы хорошо приспособленным к этой задаче. Крысы взрывались и горели там, куда женщины направляли свое оружие, но тут же на их месте возникали десятки новых. Крупный отряд крыс уже просачивался в медицинский отсек.Внезапно коридор вдали осветился ослепительной вспышкой, за которой последовала серия взрывов, таких частых, что они сливались в сплошной рев. Гром взрывов и вспышки света приближались. Теперь крысы взлетали на воздух, подброшенные ударными волнами взрывов. Вонь от горящих грызунов казалась непереносимой. Здесь воняло даже хуже, чем в клинике. Постепенно крысиная волна стала спадать, а затем и вовсе пропала. В дверях возникла Вольева. Из ее автомата, точно икота, вылетали клочки дыма, дуло светилось раскаленной лавой. Молчание испорченной винтовки Хоури вдруг стало зловещим. — Самое время уходить, — выдохнула Вольева. Обе женщины бросились к ней, давя уже дохлых крыс и крыс, ищущих убежища. Внезапно Хоури ощутила мощный удар в спину. Это был удар ветра, воздушной волны, пышущей таким жаром, которого она еще никогда не ощущала. Она почувствовала, что теряет контакт с полом, что поднимается в воздух и летит. ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ На подходе к поверхности Цербера, год 2566-й
На этот раз ощущение потери памяти прошло быстрее хотя место, в котором оказался Силвест, было незнакомым и каким-то особенно чужим.— Мы спускаемся к «Плацдарму» на Цербере, — проинформировал его скафандр голосом ровным и приятно лишенным всякой аффектации, как будто это было самое заурядное событие в мире. По щитку, закрывающему лицо скафандра, бежали какие-то изображения, но глаза Силвеста не успевали сфокусироваться на них, так что в конце концов ему пришлось приказать скафандру проецировать изображения прямо в мозг. Стало лучше. Фальшивые контуры поверхности — теперь уже огромные, заполняющие половину неба, — рисовались в лиловых тонах. Их сложные конфигурации должны были имитировать разнообразие геологических структур и коренных пород, но сейчас планета казалась еще более искусственной и придуманной, нежели раньше. Естественное освещение практически отсутствовало, исключая два слабых красных маячных огня — Гадеса и самой Дельты Павлина. Скафандр это скомпенсировал, переведя изображения, полученные в инфракрасном режиме, в спектр, воспринимаемый человеческим глазом.На снимках над горизонтом что-то торчало, отсвечивая зеленоватым тоном.— «Плацдарм», — сказал Силвест, желая хотя бы услышать человеческий голос. — Я вижу его.Отсюда «Плацдарм» казался совсем маленьким, похожим на кончик небольшого осколка, изгадившего статую самого Господа Бога. Цербер имел в диаметре около двух тысяч километров, «Плацдарм» всего четыре километра в длину, но большая часть корпуса была сейчас погружена в кору планеты. В некотором смысле именно малая величина этого сооружения в сравнении с огромностью Мира говорила об искусстве Илиа. «Плацдарм» был мал, и все же это был шип, воткнутый в тело Цербера. Это было отлично видно даже отсюда: кора вокруг «Плацдарма» выглядела воспаленной и сморщенной, нанесенные им увечья далеко выходили за пределы выносливости к боли, данной этой планете. В радиусе нескольких километров от «шипа» кора отказалась от попытки выглядеть реальной. Здесь она обнаружила свою истинную сущность — сеть с металлическими гексагональными ячейками, по краям приросшая к камню.Через несколько минут Силвест должен был оказаться над «пастью» — открытым основанием конуса. Силвест уже ощущал, как сила гравитации начинает давить на его нутро, хотя он, как и раньше, находился в жидком воздухе скафандра. Сила тяготения составляла тут четверть земной, но падение с той высоты, на которой сейчас был Силвест, было бы фатально, что без скафандра, что в нем.Теперь — в конце путешествия — появилось еще нечто, разделявшее вместе с ним тот небольшой объем космоса, который его окружал. Он громко крикнул в разговорное устройство и тут же увидел скафандр — точно такой же, как его собственный, серебристо сверкающий на фоне черного неба и чуть-чуть опережающий его в полете. Он двигался по той же траектории, направляясь к «Плацдарму», вернее, к круглому отверстию, ведущему в него. Два летящих объедка от даров моря, подумал он, которых тяготение несет прямо в колоссальную глотку поджидающего их «Плацдарма», которого, в свою очередь, переваривает чрево Цербера.А пути-то назад нет, мелькнуло в его мозгу.
Три женщины бежали по коридору, выстланному ковровой дорожкой из мертвых крыс и еще каких-то почерневших жестких скорлупок, которые, видимо, тоже когда-то были крысами, но теперь к ним было отвратительно даже прикоснуться, чтобы узнать, что это такое. На всех имелся только один исправный автомат, но он вполне мог уничтожить любого робота, высланного им наперерез. Небольшие пистолеты тоже были на это способны, но только если с ними правильно обращаются, да и удача тоже нужна.Время от времени пол под ногами женщин дергался, что весьма действовало им на нервы.— В чем дело? — спрашивала охромевшая Хоури, которая получила весьма солидную ссадину при взрыве в медицинском отсеке. — Что все это значит?— Это значит, что Похититель Солнц экспериментирует — ответила Вольева. После каждых двух-трех шагов ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание. У нее мучительно болел бок — все раны, зажившие после Ресургема, казалось, были готовы открыться заново. — До сих пор он пытался покончить с нами простейшими средствами. Роботы, крысы. Однако он понял, что если научится как следует управлять ускорением, причем будет делать это, оставаясь сам в пределах безопасности, то сумеет убить нас просто резкими рывками тяги. — Задыхаясь, она сделала еще несколько мелких прыжков. — Именно так я убила Нагорного. Но Похититель Солнц еще плохо знаком с кораблем, хотя ему и удалось захватить его. Он пытается менять скорость постепенно, так как не понимает, как работает двигатель. А когда поймет…— Неужели нет места, где бы мы могли чувствовать себя в безопасности? Куда не смогли бы проникнуть ни крысы, ни механизмы? — спросила Паскаль.— Да, есть. Но такого, куда не проникло бы ускорение и не смогло бы нас уничтожить, такого нет.— Тогда нам надо поскорее покинуть корабль. Ты это имеешь в виду?Вольева остановилась и внимательно оглядела коридор, в котором они находились. Ей показалось, что он не из тех, которые прослушиваются.— Слушайте, — сказала она. — Не следует питать иллюзий. Если мы убежим с корабля, то очень сомнительно, что потом найдем дорогу обратно. С другой стороны, у нас есть долг — надо остановить Силвеста, если, конечно, на это есть хоть один шанс. Даже если мы в этой попытке погибнем.— Но как мы доберемся до Дэна? — спросила Паскаль. Очевидно, идея остановить Силвеста в ее представлении означала, что его надо сначала разыскать, а уж потом — не дать убежать вперед. Вольева решила не лишать ее этой иллюзии, во всяком случае сейчас. У нее-то лично представления были совсем иные.— Я думаю, твой муж забрал один из скафандров, — сказала она. — Если верить моему браслету, то все шаттлы на своих местах. К тому же у него нет опыта их пилотирования.— А может, он получил помощь от Похитителя Солнц? — вмешалась Хоури. — Слушайте, не лучше ли нам поспешить? Мне кажется, мы бежим наобум, но все равно я предпочла бы двигаться, вместо того, чтобы торчать здесь.— Наверняка он взял скафандр, — сказала Паскаль. — Это больше в его стиле. Но он не сделал бы этого в одиночку.— А как насчет помощи Похитителя Солнц? Паскаль затрясла головой.— Забудьте об этом! Он ведь в Похитителя Солнц даже не верит. Если бы у него и появилась мысль, что его кто-то ведет, кто-то толкает к чему-то, то он бы отказался от такой помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79