— Да. Фактически… за время болезни я почти убедила себя, что ты знаешь об этом гораздо больше, чем говоришь. — Вольева откинулась на коричневый плюш кресла, поигрывая медными переключателями на старинной клавиатуре. — Я полагаю, ты сказала мне правду, когда призналась, что ты «подсадная утка». Однако, думаю, на этом правда и кончилась. Остальное — ложь, рассчитанная на то, чтобы удовлетворить мое любопытство и одновременно остановить меня и не дать мне вынести это дело на суд остальных Триумвиров… Так оно и вышло. Но меня многое в твоем рассказе не удовлетворило. Например, орудие из Тайника. Когда оно перестало нам подчиняться, то почему вдруг нацелилось на Ресургем?— Просто потому, что это была ближайшая цель.— Сожалею, но объяснение слабоватое. В чем-то поведение орудия было Ресургемом обусловлено, не так ли? И еще тот факт, что ты оказалась на нашем корабле, только когда узнала о конечном пункте нашего назначения… Да, захолустное местечко, вполне пригодное для организации попытки захвата оружия из Тайника… впрочем, ведь ничего подобного не планировалось. Ты очень хитра и ловка, Хоури, но никаких шансов на перехват контроля над этим оружием у меня или у других членов Триумвирата, ты, разумеется, не имела. — Вольева подперла подбородок рукой — Отсюда очевидный вопрос: если твоя первоначальная версия — выдумка, то что ты делаешь у нас на корабле? — Она глядела на Хоури долго и выжидающе. — Можешь говорить откровенно, так как, клянусь, следующим, кто задаст тебе этот вопрос, будет Саджаки. Смею думать, ты заметила, что у него сейчас очень много подозрений, особенно после гибели Кжарваль и Суджики.— В этих делах я чиста… — Потом ее голос потерял прежнюю уверенность. — Суджика объявила тебе вендетту. Ко мне это отношения не имело.— Но ведь я к тому времени отключила тебя от контроля вооружения скафандра. Только я могла отменить этот приказ, но в это время я была слишком занята тем, что меня убивали. Как же ты смогла снять запрет и убить Суджику?— Кто-то другой сделал это. — Хоури помолчала, прежде чем продолжить: — Кто-то другой, сказала я. Тот же самый, кто проник в скафандр Кжарваль и заставил ее напасть на меня в зале для тренировок.— Значит, это не было делом Кжарваль?— Нет… в действительности — нет. Впрочем, не думаю, что она меня так уж обожала… зато я почти стопроцентно уверена, что она не собиралась прикончить меня именно в тренировочном зале.Тут было над чем подумать, но в конце концов, кажется, ее слова были приняты.— Так все-таки что же произошло?— Та… вещь… которая была внутри моего скафандра., повела дело так, что я оказалась в десантном отряде, предназначенном захватить Силвеста. Убрать Кжарваль из игры было для этого вернейшим ходом.Да, в этом Вольева могла видеть определенную логику. Она никогда не задавала себе вопроса о том, как же все-таки погибла Кжарваль. Ей всегда казалось почти неизбежным, что кто-нибудь из команды возненавидит Хоури. Вероятнее всего — Кжарваль или Суджика. Равно как и то, что та или другая из них могла разозлиться на саму Вольеву. Случилось и то и другое, но сейчас она видела эти случаи как часть чего-то большего, как рябь от чего-то, чего она и представить себе не могла, чего-то, плывущего как акула под поверхностью событий.— Почему было важно, чтобы ты была в отряде, направляющемся брать на борт Силвеста?— Я… — Хоури уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но запнулась. — Я не уверена, Илиа, что сейчас подходящее время… сейчас, когда мы чуть ли не рядом с тем, что погубило «Лорин»…— Я тебя пригласила сюда не для того, чтобы любоваться видами. Это я тебе говорю на тот случай, если ты думаешь иначе. Помнишь, что я сказала тебе о Саджаки? Так что или я — единственный человек, хотя бы отдаленно похожий на твоего друга и союзника, — или Саджаки. Позже когда он применит к тебе свои железяки, у тебя уже не будет времени думать. И это не преувеличение. Техника Саджаки по промыванию мозгов никогда не была образцом искусства и тонкости.— Тогда я начну с самого начала. — По-видимому, последние слова Вольевой произвели на Хоури глубокое впечатление. Это было хорошо, иначе Вольевой пришлось бы подумать о том, чтобы стряхнуть пыль и с собственных не слишком корректных методов. — То, что касается моего солдатского прошлого… все правда. Вот с тем, как я попала на Йеллоустон, — тут сложнее. Даже сейчас я не знаю, что из этого случайность, а что — дело ее рук. Все, что я знаю, это то, что она выбрала меня давно именно ради этой миссии.— А кто это — она?— Не знаю. Знаю только, что она обладает огромными возможностями в Чазм-Сити. А может быть, и на всей планете. Называет себя Мадемуазель. Она ни разу не упомянула своего настоящего имени.— Опиши ее. Она может оказаться кем-то, кого мы знаем. Кем-то, с кем мы имели дела в прошлом.— Сомневаюсь. Она не… — Хоури замялась. — Она не из ваших. Может быть, раньше, но не теперь. Мне представляется, что в Чазм-Сити она давно. Но влиянием стала пользоваться позже — после Расползающейся Чумы.— Она пользуется влиянием, а я о ней никогда не слыхала?— В этом-то и состоит ее сила. Она не явная. Мадемуазель не нужно выставляться напоказ, чтобы ее желания мгновенно выполнялись. Она даже не слишком богата, но контролирует больше ресурсов, чем кто-либо другой на этой планете. Ей достаточно только шевельнуть рукой… А вот добыть корабль она не может… Вот почему вы ей и понадобились.— Ты сказала, что раньше она могла быть одной из нас. Что ты этим хотела сказать?Хоури замялась.— Это не совсем очевидно. Но человек, который на нее работает — Манукьян — так он себя зовет, — безусловно, когда-то был Ультра. Он несколько раз оговорился, и по этим оговоркам можно было догадаться, что он нашел ее где-то в космосе.— Нашел? В смысле — спас с погибшего корабля?— Мне показалось, что так. У нее там было полно скульптур из рваного металла — по крайней мере поначалу я их сочла скульптурами. Позже они показались мне чем-то вроде обломков космического корабля. Вроде как она держит их для напоминания о чем-то.Что-то пробудилось в памяти Вольевой, она даже позволила своим мыслям скользнуть куда-то ниже уровня сознания.— Ты ее хорошо рассмотрела?— Нет, я видела только ее компьютерную проекцию, а она вовсе не обязательно точна. Живет она в паланкине, как и все герметики.О герметиках Вольева кое-что знала.— Она не обязательно одна из них. Паланкин может быть создан для маскировки. Если бы знать больше о ее происхождении… Этот Манукьян больше ничего не говорил?— Нет. Он хотел… мне показалось… но ему удалось не выдать ничего полезного.Вольева наклонилась к Хоури.— Почему ты подумала, будто он хотел тебе что-то сказать?— Такой уж у него был стиль поведения. Этот парень никогда не держал рта на замке. Все время, пока он вез меня, он непрерывно травил мне всякие байки о делах, которые он будто бы совершил, и о знаменитостях, с которыми якшался. И ни единого слова о взаимоотношениях с Мадемуазель. Очень хитрый парень. Может быть, потому, что он тогда все еще работал на нее. И все-таки было видно, что он прямо горит от желания выложить мне кое-что о ней.Вольева побарабанила пальцами по консоли.— А не может ли быть, что он все же нашел способ как это сделать?— Не поняла.— Я и не ждала, что поймешь. Да он и не сказал ничего, хотя я почти уверена, что он все же нашел способ сообщить тебе кое-что. — То шевеление памяти, которое она ощутила несколько минут назад, все-таки что-то дало. Вольева вернулась к моменту вербовки Хоури и к осмотру, который она провела сразу же после того, как доставила ее на борт. — Я, конечно, еще не полностью уверена…Хуори поглядела на нее.— Ты что-нибудь во мне нашла? Что-нибудь, навязанное мне Манукьяном?— Да. Выглядело это вполне невинно, во всяком случае, тогда. К счастью, я обладаю странным дефектом характера, который нередко встречается у нас — у тех, кто балуется научными исследованиями. Я никогда, никогда ничего не выбрасываю. — Это была правда. Вольевой потребовалось бы сделать больше усилий, чтобы выкинуть найденную безделицу, нежели взять да и оставить ее в лаборатории. В тот — первый — момент оставлять ту чепуховину казалось совершенно лишенным смысла, но зато теперь она может провести качественный анализ металлического осколка, который извлекла тогда из тела Хоури. — Если я права и это проделка Манукьяна, мы, возможно, узнаем кое-что о Мадемуазель. Возможно даже, кто она такая. Но ты обязана рассказать мне буквально все о том, чего она хотела от тебя. Впрочем, нам уже известно, что это в какой-то степени касается Силвеста.Хоури кивнула.— Именно так. И боюсь, что эта часть моей истории тебе особенно не понравится.
— Мы закончили более детальное изучение поверхности Цербера с нашей нынешней орбиты, — сказало изображение Алисии, — и не нашли никаких следов удара кометы об эту поверхность. Очень много метеоритных кратеров, это так, но все старые. Все это очень странно. — Тут она сообщила одну, более или менее подходящую гипотезу, которая заключалась в том, что комета погибла за мгновение до соприкосновения с Цербером. Но даже эта гипотеза предполагала использование некой оборонительной технологии. Правда, она объясняла эффект неповрежденной поверхности Цербера. — Но ничего подобного мы не обнаружили. На поверхности спутника не было заметно никаких свидетельств, говорящих о существовании каких-либо технологических структур. Тогда мы решили отправить группу беспилотных устройств, которые смогли бы сесть на поверхность планеты. Они должны были отыскать то, что мы, возможно, пропустили, — машины, спрятанные в пещерах или опущенные в каньоны и недоступные нашему глазу. Наши разведчики могли бы вызвать реакцию со стороны подобных машин, если бы они там оказались.Да, ядовито усмехнулся про себя Силвест, они, безусловно, вызвали реакцию. Но не совсем такую, которую ожидала Алисия.Вольева отыскала следующий отрывок записей Алисии. Роботы были отправлены — крохотные автоматические космолеты, хрупкие и верткие, как стрекозы. Они быстро падали на Цербер — там не было атмосферы, чтобы их задержать, а перед самой поверхностью резко сбросили скорость, выпустив небольшие язычки пламени — ракетные выхлопы. За ними наблюдали с «Лорина» — яркие крошечные искорки на сером полотне поверхности планеты, некоторое время служившие напоминанием о том, что этот мертвый мир на много порядков огромнее большинства человеческих творений.— Запись в журнале, — сказала Алисия после небольшого перерыва. — Роботы сообщают о чем-то необычном. Эти сообщения только что начали поступать. — Алисия глянула куда-то в сторону, видимо, на данные дисплея. — На поверхности отмечается повышенная сейсмическая активность. Мы этого ожидали, но до сих пор кора вообще не двигалась, хотя орбита планеты не является, строго говоря, окружностью и тут возможны приливо-отливные сжатия. Похоже, роботы спровоцировали сейсмику, но это кажется нам полной чушью.— Не больше, чем то, что планета стирает следы столкновения с кометой со своей поверхности, — заметила Паскаль. Потом добавила, поглядев на Силвеста: — Я вовсе не хотела быть несправедливой в отношении Алисии.— Ты и не была, — ответил он. — Критика справедливая. — Затем обратился к Вольевой: — Кроме записей Алисии, нашли еще что-нибудь? Там должны быть телеметрические данные от роботов.— Они есть, — ответила тихо Вольева. — Только мы их еще не обработали. Материал сырой.— Покажите мне.Вольева тихо произнесла несколько команд в свой браслет, который никогда не снимала. В ту же минуту каюта как бы исчезла, а волна синестезии ударила по чувствам Силвеста. Он погрузился в поток информации, идущей от одного из разведчиков Алисии. Как и предупреждала Вольева, материал сенсорики был совершенно сырой. Но Силвест знал, что его ждет скорее диссонанс, нежели вопли агонии. Он плыл над Цербером. О высоте судить было трудно, так как основные детали ландшафта — ущелья, кратеры, реки застывшей лавы — с любого расстояния смотрелись бы почти одинаково. Но вот разведчик доложил, что летит на высоте полкилометра над поверхностью планеты. Он обнюхивал кору подобно охотничьему псу, охотясь за малейшими признаками сейсмической активности, о которой говорила Алисия. Цербер смотрелся вечно древним и неизменным, будто ничего не случалось здесь уже многие миллиарды лет. Единственный намек на движение исходил от ракетного двигателя разведчика, который отбрасывал радиальные тени, когда машина ложилась на крыло, меняя направление полета.Что видели эти беспилотные устройства? Ничего на частотах человеческого зрения. Проникая в чувственную сферу разведчика (что было похоже на то, как будто Силвест надевал на свою руку чужую перчатку), он обнаруживал нейронные команды, ведущие к информационным каналам. Он обратился к температурным датчикам, но температура на поверхности не менялась. Весь электромагнитный спектр не обнаруживал никаких аномалий. Нейтрино и все экзотические частицы упорно оставались в пределах допустимых параметров. И все же, когда он переключился на гравиметрическое изображение, тут же понял, что с Цербером все обстоит неправильно. Его поле зрения было перекрыто цветными прозрачными контурами — обозначающими градиенты силы тяготения. Контуры двигались.И в этом движении не было ничего естественного.Какие-то предметы, достаточно большие, чтобы их зарегистрировали детекторы масс, перемещались под корой, их движения больше всего напоминали работу сжимающихся клещей. И все это происходило как раз под тем местом, над которым он парил. Какое-то мгновение он думал, что эти формы могут быть потоками разогретой магмы, но это утешительное заблуждение длилось не больше доли секунды.На поверхности равнины появились трещины, складывающиеся в звездообразные узоры, расходившиеся от одного центра.Смутно Силвест понимал, что такие же звездчатые узоры появляются сейчас и под остальными разведывательными аппаратами. Трещины расширялись, это были входы в глубочайшие черные провалы. Через них Силвест мог заглянуть в то, что показалось ему километрами люминесцирующей тьмы. Какие-то свернувшиеся в кольца механизмы шевелили голубовато-серыми щупальцами, размером в целые каньоны. Движения отличались странной согласованностью, можно сказать, оркестровкой и целенаправленностью и явно отдавали механикой. Он ощутил приступ отвращения. Это было чувство человека, откусившего кусок яблока и обнаружившего там колонию деятельно копошащихся червей. Теперь он знал. Цербер — не планета.Это механизм.Кольчатые создания вырвались из дыры, имевшей форму звезды, на равнину и, как во сне, стали ползти к нему, будто собираясь сорвать его с неба. Наступило страшное мгновение — какой-то бледности, которую он ощущал сразу всеми своими чувствами, но тут сенсорный прием Вольевой оборвался с визжащей внезапностью и Силвест, взревев от шока, вдруг ощутил, как человеческие чувства возвращаются назад в его тело, сидящее в капитанской рубке.Силвест с огромным трудом собрал в кулак оставшиеся силы. У него еще хватило времени увидеть, как Алисия, с лицом, искаженным ужасом, а может быть, и счастьем овладения новым знанием, пытается выговорить что-то неповинующимися ей губами за мгновение до гибели.И тут ее изображение распалось и исчезло.
— Наконец-то мы убедились, что он безумен, — сказала Хоури. — Если уж даже это не заставит его отказаться от мысли идти к Церберу, то, мне кажется, этого не сможет сделать ничто на свете.— Вполне возможно, что увиденное имело обратный результат, — ответила ей Вольева. Ее голос звучал еле слышно, несмотря на относительную безопасность, даруемую им Паучником. — Теперь Силвест знает, что тут есть нечто, достойное изучения, а не просто подозревает о такой возможности.— Механизмы инопланетян?— Очевидно. И вполне вероятно, что мы можем высказать догадки об их предназначении. Ясное дело, Цербер не настоящая планета. В лучшем случае это планетное тело, окруженное скорлупой из машин, и с искусственной корой, защищающей эти машины. Это обстоятельство объясняет, почему не обнаружено следов от удара кометы. Кора, видимо, отремонтировала себя до того, как Алисии удалось подойти поближе.— Что-то вроде камуфляжа?— Похоже на то.— Но зачем же было привлекать к себе внимание, атакуя этих безвредных разведчиков?Вольева, похоже, уже успела продумать эти проблемы.— Иллюзия правдоподобия, очевидно, не может гарантировать полную безопасность на расстоянии менее, скажем, километра или около того. Я предполагаю, что разведчики были уже на грани раскрытия тайны планеты, так что Церберу терять было нечего, скорее наоборот — он мог выиграть, получив некоторое количество материалов, необходимых ему.— И все-таки зачем? Зачем снабжать планету фальшивой корой?— Не имею представления.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79