– В девять, – ответила она.
У нее были шелковистые светлые волосы, собранные в пучок и закрученные узлом на макушке, наметившиеся морщинки на переносице, приятная, искренняя, приветливая улыбка. Она взглянула на часы на изящном запястье:
– Осталось еще семь минут до закрытия, рада тебе сообщить.
– А в какое время вы открываетесь утром?
– В восемь часов.
– Спасибо.
Знаю, что это смешно, но я вернулась сюда в восемь утра, прихватив с собой газету. Заказала кофе с молоком и бриошь, села, заняв место за вешалкой для пальто так, чтобы Брендан не смог увидеть меня, если он придет. На этот раз за стойкой были две женщины средних лет, мужчина на кухне, расположенной за дверями, открывающимися в обе стороны.
Просидела в кафе полтора часа, выпив еще две чашки кофе, а потом, пошатываясь от кофеина и утомления, вышла из кафе, села в свой автофургон, чтобы немного посидеть в нем. Позвонила Биллу и сказала, что дня два меня не будет на работе, потом оставила сообщение на автоответчике Дона с извинением за то, что пока не приду, чтобы закончить работу, но и с обещанием закончить ее в скором времени. Не уточнила когда, потому что не знала, когда это будет, и мне не хотелось думать о бесполезности моей затеи. Лондон такой огромный, перенаселенный город, в котором легко спрятаться так, что тебя никогда и никто не сможет найти. Возможно, Брендан просто проходил мимо и заглянул в кафе, но больше никогда не вернется сюда, а я буду прятаться в уголке за раскрытой газетой, с пересохшим ртом и колотящимся сердцем, ожидая, что может произойти что-то. Или он может быть где-то через дорогу, в окне верхнего этажа на лестнице, откуда и смотрит вниз. Возможно, сейчас он идет по улице, и если я не потороплюсь, то пропущу его. Наверное, именно так сходят с ума – сидя в кафе, пригнувшись за газетой, прячась в автофургоне, расхаживая по улицам в районе Лондона, расположенном на расстоянии многих и многих миль от дома.
Зашла в магазин, в котором продавали свечи и ветряные колокольчики, и провела какое-то время, выбирая и покупая стеклянную салатницу и плавучие свечи в виде водяных лилий, постоянно выглядывая через окно на улицу. Забежала в булочную и купила круглый черный дрожжевой хлеб, который стоил так дорого, что сначала я подумала, что запятая десятичной дроби поставлена не на том месте. Медленно прошлась дальше по улице, потом вернулась обратно. Зашла в книжный магазин и купила путеводитель для пеших прогулок по Лондону и его ближайшим окрестностям. Купила блок линованной бумаги для заметок и ручку в магазине канцелярских товаров, а также немного конфет, чтобы скрасить свое ночное бдение. Снова вернулась в кафе «Крэбтриз», в котором сейчас было полно посетителей.
В кафе вернулась та молодая женщина, которая работала прошлым вечером, а также два официанта, похожие на студентов. Она суетилась, обслуживая посетителей, которые пришли в рабочий перерыв на ленч, но узнала меня и кивнула, когда я заказывала суп из белой фасоли и стакан сверкающей воды. Села в свой незаметный уголок и стала листать путеводитель. Ела очень медленно и, после того как съела все, заказала чашку чая. Когда открывалась дверь, нагибалась под стол, будто бы завязывая шнурок, затем выглядывала из-под стола, чтобы проверить, кто вошел. Сразу после двух часов опять вышла на улицу и стала ходить по ней вперед и назад, бесцельно и уже со стертыми ногами, чувствуя себя совершенно несчастной от невыполнимости своей задачи. Сказала себе, что буду здесь только до закрытия, а днем просто загляну.
В половине пятого молодая женщина в кафе, мягко говоря, просто удивилась, увидев меня еще раз. Я заказала чайник чая и кусочек торта, сбрызнутого лимонным соком.
В семь вернулась, чтобы заказать лазанью с овощами и зеленый салат, но просто отодвинула салат за тарелку и ушла. Завела автофургон и припарковала его совсем близко перед кафе, съежилась в угасающем свете дня, ожидая, когда оно закроется. Посидела немного, ничего не делая, просто уставясь на очертания зданий на фоне неба. Чувствовала, что я очень далеко от дома. В полном отчаянии и одиночестве. Экспромтом снова позвонила Дону и, когда он ответил, пока не передумала, сказала:
– Эта вечеринка с напитками, о которой ты упоминал… ты это имел в виду?
– Да, – ответил он без колебаний. – Когда? Где?
– Не сейчас. Завтра?
– Прекрасно.
В его голосе прозвучало неподдельное удовольствие, и ощущение его теплоты оставалось со мной даже после того, как я уже попрощалась с ним. Немного солнца во мраке.
Должно быть, я задремала, потому что резко очнулась и увидела, что стало темнеть, толпы людей на улицах поредели, хотя около бара, находящегося дальше у дороги, и собралась кучка людей. Было уже около девяти, я оцепенела, была раздражена, меня мучила жажда. Повернула ключ зажигания, включила фары, переключила сцепление на задний ход, сняла тормоза, взглянула в зеркало заднего вида и замерла.
Если я смогла увидеть его в зеркало, мог ли он увидеть меня? Нет, безусловно, нет. В зеркале было отражение только полоски лица, два глаза. Выключила зажигание, фары и опустилась ниже на сиденье. Через несколько секунд он прошел мимо моего автофургона. Он был на расстоянии двух футов от меня. В темноте затаила дыхание. Он остановился у входной двери кафе «Крэбтриз», где молодая женщина переворачивала табличку с надписью «Открыто» на другую сторону, где было написано «Закрыто». Когда она увидела Брендана, засияла от радости, подняла руку, приветствуя его, а потом открыла ему дверь. Я немного выпрямилась на сиденье и наблюдала, как он обнял ее, она прильнула к нему, а он поцеловал ее в глаза, потом в губы.
Она была очень красивая, новая герлфренд Брендана. И очень молоденькая, не более двадцати одного или двух лет. Он вскружил ей голову. Я наблюдала, как она запустила свои руки ему в густые волосы и притянула его лицо снова к себе; я закрыла глаза и громко застонала. Что бы ни говорил Дон, что бы ни подсказывал мне здравый смысл, я не могла оставить это так, но не сейчас, когда я видела паутинку морщинок на ее переносице и ее сияющие глаза.
Женщина взяла свое пальто и закрыла дверь. Она помахала рукой, прощаясь с кем-то, кто еще оставался в кафе, затем они с Бренданом, держась за руки, пошли по дороге, по которой он пришел сюда, в обратном направлении. Я подождала, пока они почти скрылись из виду, затем вышла из автофургона и последовала за ними, молясь, чтобы он не обернулся и не увидел меня, тайком следующую за ними на расстоянии. Они остановились перед дверью между магазином по продаже велосипедов и бакалейно-гастрономическим магазином, работающим круглосуточно, разделились, пока девушка копалась в кармане, доставая ключ. Ее квартира, очевидно, подумала я. Это естественно. Брендан был кукушкой в гнездах других людей. Она открыла дверь, и они исчезли внутри.
Дверь закрылась, спустя несколько минут в окне на верхнем этаже загорелся свет. В течение какого-то мгновения я видела, как Брендан стоял у окна при включенном свете. Он закрыл занавески.
ГЛАВА 36
Нельзя сказать, что это было первое свидание ортодоксальных верующих, исследующих заброшенную церковь в Хекни, которую несколько лет назад превратили в центр продажи старых вещей. Но может быть, так было даже лучше: всегда чувствуешь себя неловко и смущаешься, когда лицом к лицу сидишь за столиком в баре, пьешь дешевое вино, задаешь вежливые вопросы, нащупывая почву. Вместо этого Дон был в одном конце церкви, где когда-то размещался алтарь, склоняясь над металлической ванной на прочных опорах, а я дальше, в боковом приделе, разглядывая каменные горгульи, фантастические фигуры в готической архитектуре. Вокруг никого не было, кроме человека, впустившего нас, который находился в боковой часовне. Все освещалось желтоватыми пропыленными лучами солнечного света, а когда мы разговаривали друг с другом, наши голоса разносило эхо.
– Почему я никогда раньше не бывал в этом месте? – спрашивал он меня, жестикулируя над каменными плитами, огромными деревянными застекленными шкафами, фарфоровыми раковинами, прислоненными к стенам, коробками, заполненными бронзовыми ручками и бронзовыми висячими замками.
– Потому что ты не строитель.
– Я хочу здесь все! Взгляни на эти садовые скамейки. Или эту купальню для птиц.
Я улыбнулась ему, ощущая внезапное головокружение от непривычного счастья, охватившего меня; трепеща от облегчения.
– У тебя нет сада, – сказала я.
– Правда. А у тебя есть сад?
– Нет.
– Ну ладно. Тогда скажи, что я должен купить здесь?
– Что ты думаешь относительно скамьи со спинкой?
– Скамьи со спинкой?
– Она прекрасно встанет в твоей комнате. Взгляни сюда.
Он прошел в придел и встал рядом со мной. Но не смотрел на старую деревянную скамью с изогнутыми подлокотниками. Он смотрел на меня. А я чувствовала, что краснею. Он положил руки мне на плечи.
– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты прекрасна?
– В церкви – никогда, – сказала я.
У меня перехватило горло.
Потом он поцеловал меня. Мы прислонились к дровяной печке, которая стоила 690 фунтов стерлингов, я пробралась руками под его куртку и рубашку и почувствовала своими ладонями его теплую кожу, изгиб его ребер. Потом мы сели на деревянную скамью, а когда я посмотрела на него, он улыбался мне.
После этого мы пили вино, сидели в саду бара в этот теплый вечер, держась за руки под столом, а затем ушли и вместе ели индийские кушанья. Я не говорила о Брендане ни разу за весь вечер. Меня тошнило от него, я устала, потому что он вползал в каждую мою мысль, присутствуя всегда, и даже тогда, когда он был очень далеко, тихо и бесстыдно нашептывая мне в голову. Поэтому я вытолкала его. Я не впустила Троя и Лауру тоже. Я позволила им вернуться только после того, как отвезла Дона и поехала домой. Хотя он, по существу, уже совсем перестал быть моим домом, он стал местом, где я жила, с табличкой «Продано» снаружи и атмосферой пренебрежения ко всему, которая заполняла комнаты.
Призраки вернулись, но сегодня вечером я уже не чувствовала себя такой несчастной, потому что наконец что-то делала. У меня появилось задание, задача, цель. У меня был мужчина, который считал, что я прекрасна, а это всегда помогает скрасить одиночество.
Я была в кафе «Крэбтриз» в восемь часов на следующее утро, но ее там не было. Вместо нее за стойкой был мужчина, которого я видела два дня назад. Он подавал кофе эспрессо, горячий шоколад, ромашковый чай, Я взгромоздилась на высокий стул, заказала кофе и булочку с корицей, затем спросила, скоро ли придет молодая женщина, которая обслуживала меня накануне, потому что я забыла шарф, и, может быть, она нашла его и взяла на сохранение.
– Наоми? Нет.
– Когда будет ее следующая смена?
– Не знаю. Она приходит только два раза в неделю, как правило. Вообще-то она студентка медицинского института. Да и про шарф она ничего не говорила. Хотите, чтобы я заглянул сюда позднее?
– Не беспокойтесь. Я сама зайду позднее, – сказала я.
Я встала в очередь, выстроившуюся в час пик, на остановке автобуса, расположенной на дороге, которая была на несколько ярдов дальше от двери, в которую вошли Брендам и Наоми. Занавески в комнате на верхнем этаже все еще были закрыты. Я простояла так минут пятнадцать, переминаясь с ноги на ногу, наблюдая, как подъезжали и отъезжали автобусы. Наконец в квартире открыли занавески, правда, я не видела, кто сделал это. Если прождать достаточно долго, то кто-нибудь из них может выйти на улицу. Если это будет Брендан, я постучу в дверь; надеюсь, она окажется дома. Если это будет Наоми, я догоню ее и поговорю с ней. Если они покажутся вместе… ну, тогда я и подумаю об этом.
Случилось так, что появился Брендан. На нем были поношенные черные брюки с пузырями на коленях и серая шерстяная куртка, на одном плече серебристый рюкзак. Я постаралась смешаться с толпой, в тревоге, что он может пойти в мою сторону. Он уверенной походкой прошел по другой стороне улицы, что-то тихонько насвистывая.
Я подождала, пока он скрылся из виду, затем перешла через дорогу и подбежала к двери. Я торопливо пригладила рукой волосы, сделала глубокий вдох и позвонила в звонок. Она ответила не сразу, и я уже начала думать, что она ушла раньше Брендана, но затем я услышала, как кто-то спускается вниз по лестнице. Когда она открыла дверь, на ней был белый махровый халат, волосы завернуты полотенцем. Она выглядела еще моложе, чем раньше.
– Кто там? – спросила она, заглядывая в глазок.
– Можно мне…
Затем на ее лице появилось озадаченное выражение, хотя и понятно было, что она узнала меня.
– Ты та женщина, которая была в кафе «Крэбтриз»? – уточнила она.
– Да. Прости за такое вторжение. Мне действительно необходимо сказать тебе несколько слов.
– Не понимаю. Что ты здесь делаешь? Как ты узнала, где я живу, между прочим?
– Можно войти? Тогда я и смогу объяснить. Всего на несколько минут.
– Кто ты?
– Если бы можно просто…
– Скажи мне, как тебя зовут.
– Миранда, – ответила я.
Увидела, как расширились ее глаза, и выругалась про себя.
– Ты могла уже слышать обо мне.
– О да, я слышала о тебе много хорошего, – сказала она враждебным тоном. – Сейчас я думаю, что тебе лучше уйти.
Она начала закрывать дверь, но я держала дверь рукой, не позволяя закрыть ее.
– Пожалуйста, всего несколько слов, – сказала я. – Это важно. Меня бы здесь не было, если бы это было не так важно.
Она заколебалась, покусывая верхнюю губу, пока неподвижно смотрела на меня.
– Я не долго, – пообещала я. – Но я должна сказать тебе что-то. Пожалуйста!
Наконец она пожала плечами и отступила назад, позволяя мне войти.
– Хотя ни за что на свете мне не догадаться, что ты можешь рассказать мне такое, что мне хотелось бы знать.
Я последовала за ней наверх по лестнице в крошечную гостиную. На столе в банке для варенья стоял раскидистый букетик колокольчиков, лежал учебник по медицине. На спинку стула брошена мужская кожаная куртка. Девушка повернулась ко мне лицом, руки на бедрах, и даже не предложила сесть.
– Мне неизвестно, что ты слышала – начала я…
– Я знаю, что ты встречалась с Беном, – произнесла она.
Итак, теперь он стал «Бен», да?
– Мне также известно, что ты не могла позволить ему уйти, когда он решил порвать с тобой, что ты превратила его жизнь в настоящую муку на какое-то время.
– А что же о Лауре? – потребовала я. – Он рассказал тебе про нее?
– Конечно. Лаура его жена, и она умерла, а его сердце разбито. – Я увидела, как слезы стали появляться в ее искренних серых глазах. – Он рассказал мне все. Бедный Бен!
– А Трой? Он рассказал тебе о Трое, да? – резко спросила я.
– Его все еще мучают кошмары, связанные с этим.
– Наоми, послушай. Ты не знаешь, во что ты здесь влипла. Брендан, Бен – он… с ним что-то не так. Я хочу сказать, действительно не все в порядке.
– Как ты смеешь говорить это?! Ты, именно ты! Он страдал в своей жизни больше, чем человек имеет право страдать, но это не ожесточило его, не сделало его замкнутым. Он даже добр к тебе; он понимает, почему ты вела себя именно так.
– Он выдумывает небылицы, – сказала я.
– Нет.
– Он лжет, Наоми. Но в этом кроется значительно большее.
Мне было плохо от безысходности и отвращения.
– Не желаю больше ничего выслушивать.
Она на самом деле заткнула руками уши, когда говорила это. Я почти прокричала:
– Думаю, ты находишься в опасности!
– Ты говоришь о человеке, которого я люблю.
– Выслушай. Просто выслушай меня. Пожалуйста. Потом я уйду. Но пожалуйста, выслушай меня, Наоми.
Я положила руку ей на руку, а когда она попыталась увернуться, то крепче схватила ее.
– Не думаю, что она хочет слушать. Никто больше не хочет выслушивать тебя, да? М-м-м… А сейчас убери руки от нее.
Я обернулась.
– Брендан! – воскликнула я.
– Бен, – вторила мне Наоми. – О, Бен!
Она прошла через комнату и обняла его.
– Хотелось бы узнать, как ты нашла меня. Должно быть, приложила много усилий.
Я быстро взглянула на Наоми. Все, о чем я сейчас могла думать, сводилось к тому, что, пытаясь спасти ее, я могла накликать на нее еще большую беду.
– Мне очень жаль, что тебя вовлекли в это, – обратился Брендан к Наоми. – Мне хотелось защитить и уберечь тебя. Я проклинаю себя. С тобой все в порядке?
– О, тебе не надо защищать меня! – воскликнула она. Она нежно смотрела на него и протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки.
– В любом случае это моя вина. Я позволила ей войти.
– Я ухожу, – проговорила я.
– Да, пожалуйста, – сказал Брендан.
Он сделал несколько шагов в мою сторону так, что теперь смотрел на меня сверху вниз. На его лице появилась едва заметная затаенная улыбка.
– Моя бедная Мирри.
ГЛАВА 37
Через три дня мне позвонил Роб Прайер.
– Думала, что ты вообще не предполагал со мной разговаривать когда-нибудь, – весело прощебетала я.
– Сейчас нам обязательно нужно поговорить, – ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31