Когда она окунула швабру в металлическое ведро, оно громыхнуло, будто она не попала в него. Я кашлянула, и она посмотрела в мою сторону.
– Привет, – сказала я. – Здесь живет госпожа Блок? Это была догадка. Я хотела узнать, приходится ли ему родственницей Нан.
– Нет, – ответила женщина.
– Ее зовут Нан, – сказала я.
– Нет здесь никакой Нан, – ответила она, продолжая свое занятие.
Я вытащила письмо из кармана.
– Она в комнате номер три. Крыло «Леппард».
Женщина пожала плечами:
– Это госпожа Риз. По коридору, вверх по лестнице, второй этаж, дальше по коридору мимо телевизионной комнаты. Возможно, она смотрит телевизор.
Я поднялась по лестнице. Три пожилые женщины и пожилой мужчина смотрели по телевизору кулинарное шоу. С ними сидела еще одна женщина, но смотрела в сторону.
– Здесь госпожа Риз? – спросила я.
Они взглянули на меня с раздражением, потому что их побеспокоили, оторвав от просмотра шоу.
– Она у себя в комнате, – сказала одна из женщин. – Она не часто выходит.
Словно это можно вообще считать выходом.
В комнате номер три были кровать, стул и стол в углу. Раковина, корзина для использованной бумаги, окно с трещиной в верхнем углу и приятный вид из окна на игровое поле. Госпожа Риз сидела на стуле спиной к двери. Я прошла вперед, обходя ее. Она была в халате. Взгляд был направлен на серый свет снаружи, но казалось, что она не смотрит на него.
– Госпожа Риз!
Я прошла, стараясь попасть в ее поле зрения, но она не реагировала. Я опустилась на колени около ее стула и положила свою кисть на ее руку. Она смотрела на мою кисть, но не на меня.
– Я здесь по поводу Брендана, – сообщила я. – Брендана Блока. Знаете его?
– Чай, – произнесла она. – Это чай.
– Нет, – повторила я громче. – Брендан. Вы его знаете, Брендан.
– Это чай, – настаивала она.
– Можно и мне чашку чая? – спросила я.
– Это чай.
Какое несчастье! Я даже не знала, была ли она госпожа Риз. Я не знала, была ли госпожа Риз той, которая называлась в письме. Возможно, она была новым жильцом. Я не знала, была ли женщина, о которой говорилось в письме, на самом деле связана с Бренданом. Но если она и была связана с Бренданом, мне совсем не было понятно, что нужно узнать у нее. Однако если это та женщина, которая нужна мне, то совершенно очевидно, что она не сможет рассказать мне что-либо о чем угодно. В отчаянии я встала и обошла комнату. Пластиковые тарелки и чашки, ничего острого, ничего, что могло бы упасть и разбиться. Над столом две фотографии, прикрепленные скотчем. На первой, очень старой, изображен мужчина в военной форме. У него были усы и залихватский вид, фуражка набекрень. Возможно, муж. На другой женщина держала за руки двоих детей. Я внимательно всмотрелась. Да, это была женщина, сидевшая на стуле, много лет назад, когда ее волосы были уже седые, но еще не белые. Мальчик, в возрасте около десяти лет, в аккуратном школьном блейзере, широко улыбается в камеру, – это точно Брендан. Я сняла фотографию со стены и показала ее женщине.
– Госпожа Риз, – обратилась я, указывая на фотографию, – это Брендан.
Она нахмурилась и уставилась на фотографию.
– Это Симон, – сказала она, не отрывая взгляда.
– Симон?
– Симон и Сьюзен.
Я пыталась задавать еще вопросы, но она опять начала разговаривать о чае. Попыталась снова повесить фотографию на стену, но лента пересохла, она была слишком старая. Я просто прислонила фотографию к стене. На цыпочках вышла из комнаты и бегом стала спускаться с лестницы. Женщина из коридора уже ушла. Я нашла ее в комнате, расположенной за стойкой у входа. Она наливала в кружку воду из чайника.
– Я поговорила с госпожой Риз, – сказала я.
– Да?
– Мне нужно поговорить с ее дочерью Сьюзен.
– Внучкой.
– Да, конечно. У меня для нее нечто важное. Можете дать мне ее адрес?
Женщина смотрела на меня с полуоткрытым ртом, Я не поняла, слышала ли она меня. Но она начала рыться в коробке с карточками жильцов своими потрескавшимися пальцами.
ГЛАВА 33
Сьюзен Лиле жила в доме номер 33 на улице Примроуз-Креснт, находившейся на восточной окраине города, около кладбища, Это был ряд бежевых и серых домов, В доме номер 33 были занавешенные окна, красная дверь с отслаивающейся краской и звонок. Когда я нажала на него, зазвучала мелодия: несколько нот из песенки «Сколько времени торчит тот собачник в окне?».
Я не задумывалась о том, что делаю, так как воображала, что в любом случае Сьюзен Лиле не будет дома, поэтому меня просто ошеломило, когда дверь почти сразу открылась и передо мной появилась женщина, которая заполнила собой весь дверной проем. В течение какого-то мгновения я могла думать только о ее размерах. У нее был огромный живот, деформированный голубыми обтягивающими рейтузами, ее белая тенниска, на которой было написано жирными красными буквами «Не трогай!», натянулась на массивной груди, шея была толстая, подбородок в складках; руки покрыты ямочками. Почувствовав, что заливаюсь краской от смущения, я пыталась смотреть только в ее глаза, совсем маленькие на широком белом лице, на существо, скрывающееся под этой горой плоти, и никуда больше. На фотографии у бабушки она была кожа да кости с вывернутыми внутрь коленками; что же произошло в ее жизни, что сделало ее такой?
– Да?
– Сьюзен Лиле?
– Правильно.
Я услышала, как за ее спиной заплакал ребенок.
– Прости, что побеспокоила тебя. Но нельзя ли нам быстро поговорить?
– О чем это? Ты из совета? Они уже осмотрели и дом, и все, что в нем, ты же знаешь.
– Нет, совсем нет. Не из совета, ничего похожего. Ты не знаешь меня, я… меня зовут Миранда, я знаю твоего брата.
– Симона? – Она нахмурилась. – Ты знаешь Симона?
– Да. Если бы я просто могла…
Я сделала небольшой шаг вперед, но она не сдвинулась с места, чтобы освободить дверной проем и пропустить меня. Плач ребенка внутри становился громче, к нему присоединились более пронзительные вопли.
– Лучше тебе войти в дом, пока они не убили друг друга, – наконец сказала она, и я последовала за ней в холл, где стоял горячий радиатор, хотя погода была довольно теплая.
В гостиной было сумрачно, потому что занавески были задернуты, и мне потребовалось несколько минут, чтобы точно определить, сколько детей в этой непроветренной, захламленной комнате. В детском манеже среди гигантской груды мягких игрушек мирно сидел малыш с соской во рту. На высоком стуле восседал карапуз, едва начинающий ходить, на нагруднике красновато-синяя полоса, рядом перевернутый горшок. На диване еще один ребенок – девочка, которая, по-видимому, тоже только начинала ходить, сидела, уставясь на экран телевизора, где передавали какое-то игровое шоу, хотя звук и был выключен. Она сжимала в кулачке леденец на палочке. Я заглянула в переносную сумку для малышей, которая стояла на полу. Там тоже был малыш, который спал глубоким сном, несмотря на шум. Ручки вытянуты перед собой, словно он ухватился за какой-то невидимый предмет, глаза быстро подрагивают. Какие сны снятся малышам?
– Сколько детишек! – радостно воскликнула я.
За защитным экраном в камине жарко горели дрова, распространяя тепло; запах подгузников, пеленок и освежителя воздуха забивал мои ноздри. У меня возникло острое ощущение тяжести в груди.
– Они все твои?
Уже спросив это, я поняла, что вопрос глупый, математически бессмысленный.
– Нет, – ответила она, уставясь на меня с легким презрением. – Только один. – Затем с гордостью добавила: – Еще трое приходят после школы три раза в неделю. У меня хороший заработок. Я зарегистрирована.
Нежно подняла визжащего мальчика с высокого стула и вытерла ему рот уголком нагрудника.
– Ну, успокойся уже, – сказала она. – Ш-ш-ш!
Он сразу притих, его измазанный рот расплылся в широкой улыбке, а руку он запустил ей в густые темные волосы.
Усадив ребенка на необъятную плоть своих бедер, к которой он прильнул, как коала, она спросила:
– Итак, Симон?
Я не была готова к началу разговора, поэтому довольно резко спросила:
– Когда ты видела его в последний раз?
– Ты из полиции?
– Нет.
– Из социальной службы?
– Нет, я просто…
– Так по какому же праву ты врываешься в мой дом, стоишь с таким видом, словно здесь дурно пахнет, и задаешь мне вопросы?
– Прости. Я не хотела… Я просто беспокоюсь и, поверь, буду очень тебе благодарна, если сможешь помочь мне.
– Он надул тебя или что?
– Что?
В какое-то ужасное мгновение я подумала о том, что, возможно, Брендан побывал у сестры до меня и рассказал ей свою версию наших отношений.
– А почему еще ты могла бы прийти ко мне, прося о помощи?
Она опустилась на диван со своим сыном, другой ребенок, девочка, сразу тоже вскарабкался к ней на колени и уткнулся липким личиком в складки у нее на шее. Казалось, что Сьюзен даже и не замечает этого. Она взяла пульт дистанционного управления и стала беспорядочно переключать телевизионные каналы, затем сказала:
– Целую вечность не видела его. Каждый из нас идет своим собственным путем. У него своя жизнь, у меня своя. Зачем? Тебе-то что?
– Как я и говорила, я знаю Симона. Я знакома с ним уже почти год. Я немного беспокоюсь о нем. – Я присела на краешек дивана. – Думаю, он не совсем здоров.
– Ты что, врач?
Она отмахнулась от леденца, который раскачивался у нее перед лицом, словно отгоняя назойливую муху.
– Нет.
– Ему нужно сходить к врачу. Что я-то могу сделать? Он взрослый человек.
– Я не имела в виду, что он болен как… Я хотела сказать… ну, его поведение было довольно странное и…
– О, понимаю. Ты хотела сказать, что у него не все в порядке с головой, да? М-м-м?
Внезапно она заговорила, как Брендан.
– Не уверена. Именно поэтому мне и хотелось поговорить с тобой.
– У Си все в порядке.
Она встала с удивительной проворностью, дети упали в глубину дивана, издав вопль удивления.
– Да что ты себе позволяешь?
– Я не…
– Убирайся!
– Я просто пришла за помощью, – солгала я. Ее гнев моментально утих.
– Не представляю, чем я могу тебе помочь, – сказала она.
Сьюзен достала видеомагнитофон с бокового столика, вставила его под телевизор. По экрану побежали комические персонажи. Она громко включила звук, затем достала с полки коробку с печеньем, взяла три штуки шоколадного печенья, которые сразу сунула в три нетерпеливые ручки.
Я последовала за ней на кухню, где она тяжело опустилась на стул. Она налила себе большой бокал пенящегося лимонада и закурила сигарету.
– Он попал в беду?
– Не знаю, – осторожно начала я, рассчитывая на туманную и вводящую в заблуждение искренность. – Скорее, я хочу предотвратить беду, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Поэтому я подумала, что мне нужно прийти сюда и просто поговорить с кем-нибудь, кто знал его до того, как он попал под наблюдение.
– Что?
– Я думала…
– Наблюдение? – Ее смех был подобен громкой, тяжелой одышке. – Откуда у тебя появилась такая идея?
– Ты хочешь сказать, что его никогда не выгоняли из школы?
– А зачем – с нашей мамой и потом с няней, которая должна была присматривать за нами? За нами никто и не наблюдал. Осторожней подбирай слова, когда говоришь.
– Должно быть, я начала не с того конца, – сказала я умиротворяющим тоном.
Она глубоко затянулась и выпустила струйку голубого дыма.
– Си был неплохой мальчик, – сказала она.
– А как со школой?
– Он учился в школе Обертон, хорошо занимался, но ненавидел, когда ему указывали, что нужно делать, или критиковали его. Все было бы очень хорошо, если бы они не… – Она запнулась.
– Если бы что?
– Не имеет значения.
– Его наказали?
– Им не нравились такие умные мальчики, как он.
– Его исключили?
Она затушила сигарету, жадно допила остатки лимонада и встала.
– Хотела бы я посмотреть, на что они готовы сейчас, – сказала она.
Я уставилась на нее:
– Что произошло потом, Сьюзен?
– Можешь и сама понять.
– Сьюзен, пожалуйста. Что он сделал после того, как его исключили?
– Да кто ты на самом деле?
– Я уже говорила тебе, я знаю Брендана.
– Брендан? Что все это значит?
– Симона, хотела сказать.
– У меня побывало немало людей, которые суют свой нос в наши дела. Живи и дай жить другим, говорю я. В любом случае не верю, что ты хочешь помочь Си. Ты просто шпионишь.
И опять при этом слове, произнесенном с такой враждебностью, мне послышался голос Брендана, странным эхом зазвучавший в моей голове. Он мог отказаться от своего прошлого, мог изменить свое имя, и все же на каком-то глубоком уровне, всеми своими корнями он оставался неразрывно связанным со всем этим.
– Убирайся вон из моего дома, – сказала она. – Уходи! Выметайся к чертовой матери, пока я не вызвала полицию!
Итак, я ушла прочь из этого дома на свежий воздух, под небо, которое прояснялось после проливного дождя, голубое на горизонте и в просветах между темно-серыми тучами. Выпила воды, положила в рот сосательную конфету и завела автофургон. Поехала обратно по той же дороге, по которой приехала, по светлеющим мокрым улицам, но через несколько минут снова остановила машину. Брендан никогда ничего никому не спускал, мрачно подумала я. Никогда.
Я опустила стекло в окне машины и, когда мимо проходила женщина, выглянула и спросила:
– Простите, где находится средняя школа Обертон?
Дети выходили из школы с тяжелыми ранцами на спине, в руках музыкальные инструменты и мешки с принадлежностями для физкультуры. Я продолжала сидеть, наблюдая за ними в течение нескольких минут, почти не понимая, что я здесь делаю. Затем вышла из машины и направилась к двум женщинам, которые болтали, стоя около своих машин.
– Простите, что побеспокоила вас, – проговорила я.
Они выжидающе смотрели на меня.
– Я переезжаю в этот район, – сказала я. – И мои дети… ну, хотелось бы спросить, вы смогли бы порекомендовать эту школу?
Одна из них пожала плечами.
– Все в порядке, – сказала она.
– Она хорошая с точки зрения преподавания?
– Нормальная. Не на что жаловаться. Твоя Элли отлично справляется, да? – обратилась она к другой женщине.
– Здесь очень жесткие требования к дисциплине?
– В любой школе жесткие требования.
– Мой друг учился здесь, сейчас припомню, двенадцать или тринадцать лет назад. Он упоминал о каком-то происшествии.
– Что ты имеешь в виду?
– Сейчас точно и не вспомнить, что это было. Он говорил о… – Я замолчала и выжидательно посмотрела на собеседницу.
– Не знаю. Всегда что-то происходит.
– Да это был пожар, – вступила вторая женщина. – Конечно, это было задолго до нас, но люди продолжают вспоминать об этом.
Я повернулась к ней, по коже побежали мурашки.
– Пожар?
– Здесь был пожар, – повторила она, – Понятно? Весь одиннадцатый класс выгорел до основания, сгорела половина помещения для занятий информатикой.
Она показала на низкое здание из красного кирпича, стоявшее в глубине двора и выглядевшее новее остальной школы.
– Как ужасно, – вздохнула я.
Почувствовала, как меня сначала бросило в жар, а потом в холод.
– Как же это случилось?
– Не удалось никого поймать. Возможно, это произошло из-за шалости детей. Ужасно, на что они способны сейчас, да? А вот и Элли! – Она подняла руку, показывая длинноногой девочке с косичками, чтобы та шла в нашу сторону.
– Так никого и не удалось поймать?
– Счастливого пути, – сказала одна из женщин, поворачиваясь. – Возможно, еще увидимся, если решишься переехать сюда.
Я села в свой автофургон и положила следующую конфету в рот. Пососала ее, пока она не стала тоньше, и потом еще тоньше, и в конце концов распалась и растворилась. Включила зажигание, но продолжала сидеть при холостой работе двигателя, уставясь на новое классное помещение, представляя себе яркое пламя с оранжевыми языками. Месть Симона Риза. Я дрожала в теплой машине. Знак, который я понимала, граффити, нацарапанное на стене: месть Брендана.
ГЛАВА 34
Дон был злейшим врагом самому себе во всех отношениях. Курил слишком много. Не придерживался регулярного распорядка дня. Существовал в каком-то общем состоянии неопределенности, которое я стала считать обманчивым, но только до некоторой степени. Когда я покрывала пол лаком, он появился с двумя кружками кофе, мне пришлось отправить его обратно, чтобы он ничего не испортил. Я присоединилась к нему в коридоре, он подал мне кофе и начал размышлять вслух о том, что нужно еще сделать в квартире. Не думаю ли я, что подгнили оконные рамы? (Да, думаю.) Можно ли сделать что-нибудь с трещинами в двери гостиной? (Да, если деньги не проблема.) Я вдыхала аромат крепкого черного кофе, пытаясь заглушить дурной смолистый запах лака для пола.
– Опасно думать об увеличении объема работ во время ремонта, – предупредила я. – Так затраты выходят из-под контроля.
– Я слышал об этом, – сказал Дон, пока пил кофе. – Но проблема в том, что значительно легче все обдумать, когда ремонт уже начинается. Тебе так не кажется?
Я отрицательно покачала головой.
– Всегда найдется, что еще можно сделать, – проговорила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Привет, – сказала я. – Здесь живет госпожа Блок? Это была догадка. Я хотела узнать, приходится ли ему родственницей Нан.
– Нет, – ответила женщина.
– Ее зовут Нан, – сказала я.
– Нет здесь никакой Нан, – ответила она, продолжая свое занятие.
Я вытащила письмо из кармана.
– Она в комнате номер три. Крыло «Леппард».
Женщина пожала плечами:
– Это госпожа Риз. По коридору, вверх по лестнице, второй этаж, дальше по коридору мимо телевизионной комнаты. Возможно, она смотрит телевизор.
Я поднялась по лестнице. Три пожилые женщины и пожилой мужчина смотрели по телевизору кулинарное шоу. С ними сидела еще одна женщина, но смотрела в сторону.
– Здесь госпожа Риз? – спросила я.
Они взглянули на меня с раздражением, потому что их побеспокоили, оторвав от просмотра шоу.
– Она у себя в комнате, – сказала одна из женщин. – Она не часто выходит.
Словно это можно вообще считать выходом.
В комнате номер три были кровать, стул и стол в углу. Раковина, корзина для использованной бумаги, окно с трещиной в верхнем углу и приятный вид из окна на игровое поле. Госпожа Риз сидела на стуле спиной к двери. Я прошла вперед, обходя ее. Она была в халате. Взгляд был направлен на серый свет снаружи, но казалось, что она не смотрит на него.
– Госпожа Риз!
Я прошла, стараясь попасть в ее поле зрения, но она не реагировала. Я опустилась на колени около ее стула и положила свою кисть на ее руку. Она смотрела на мою кисть, но не на меня.
– Я здесь по поводу Брендана, – сообщила я. – Брендана Блока. Знаете его?
– Чай, – произнесла она. – Это чай.
– Нет, – повторила я громче. – Брендан. Вы его знаете, Брендан.
– Это чай, – настаивала она.
– Можно и мне чашку чая? – спросила я.
– Это чай.
Какое несчастье! Я даже не знала, была ли она госпожа Риз. Я не знала, была ли госпожа Риз той, которая называлась в письме. Возможно, она была новым жильцом. Я не знала, была ли женщина, о которой говорилось в письме, на самом деле связана с Бренданом. Но если она и была связана с Бренданом, мне совсем не было понятно, что нужно узнать у нее. Однако если это та женщина, которая нужна мне, то совершенно очевидно, что она не сможет рассказать мне что-либо о чем угодно. В отчаянии я встала и обошла комнату. Пластиковые тарелки и чашки, ничего острого, ничего, что могло бы упасть и разбиться. Над столом две фотографии, прикрепленные скотчем. На первой, очень старой, изображен мужчина в военной форме. У него были усы и залихватский вид, фуражка набекрень. Возможно, муж. На другой женщина держала за руки двоих детей. Я внимательно всмотрелась. Да, это была женщина, сидевшая на стуле, много лет назад, когда ее волосы были уже седые, но еще не белые. Мальчик, в возрасте около десяти лет, в аккуратном школьном блейзере, широко улыбается в камеру, – это точно Брендан. Я сняла фотографию со стены и показала ее женщине.
– Госпожа Риз, – обратилась я, указывая на фотографию, – это Брендан.
Она нахмурилась и уставилась на фотографию.
– Это Симон, – сказала она, не отрывая взгляда.
– Симон?
– Симон и Сьюзен.
Я пыталась задавать еще вопросы, но она опять начала разговаривать о чае. Попыталась снова повесить фотографию на стену, но лента пересохла, она была слишком старая. Я просто прислонила фотографию к стене. На цыпочках вышла из комнаты и бегом стала спускаться с лестницы. Женщина из коридора уже ушла. Я нашла ее в комнате, расположенной за стойкой у входа. Она наливала в кружку воду из чайника.
– Я поговорила с госпожой Риз, – сказала я.
– Да?
– Мне нужно поговорить с ее дочерью Сьюзен.
– Внучкой.
– Да, конечно. У меня для нее нечто важное. Можете дать мне ее адрес?
Женщина смотрела на меня с полуоткрытым ртом, Я не поняла, слышала ли она меня. Но она начала рыться в коробке с карточками жильцов своими потрескавшимися пальцами.
ГЛАВА 33
Сьюзен Лиле жила в доме номер 33 на улице Примроуз-Креснт, находившейся на восточной окраине города, около кладбища, Это был ряд бежевых и серых домов, В доме номер 33 были занавешенные окна, красная дверь с отслаивающейся краской и звонок. Когда я нажала на него, зазвучала мелодия: несколько нот из песенки «Сколько времени торчит тот собачник в окне?».
Я не задумывалась о том, что делаю, так как воображала, что в любом случае Сьюзен Лиле не будет дома, поэтому меня просто ошеломило, когда дверь почти сразу открылась и передо мной появилась женщина, которая заполнила собой весь дверной проем. В течение какого-то мгновения я могла думать только о ее размерах. У нее был огромный живот, деформированный голубыми обтягивающими рейтузами, ее белая тенниска, на которой было написано жирными красными буквами «Не трогай!», натянулась на массивной груди, шея была толстая, подбородок в складках; руки покрыты ямочками. Почувствовав, что заливаюсь краской от смущения, я пыталась смотреть только в ее глаза, совсем маленькие на широком белом лице, на существо, скрывающееся под этой горой плоти, и никуда больше. На фотографии у бабушки она была кожа да кости с вывернутыми внутрь коленками; что же произошло в ее жизни, что сделало ее такой?
– Да?
– Сьюзен Лиле?
– Правильно.
Я услышала, как за ее спиной заплакал ребенок.
– Прости, что побеспокоила тебя. Но нельзя ли нам быстро поговорить?
– О чем это? Ты из совета? Они уже осмотрели и дом, и все, что в нем, ты же знаешь.
– Нет, совсем нет. Не из совета, ничего похожего. Ты не знаешь меня, я… меня зовут Миранда, я знаю твоего брата.
– Симона? – Она нахмурилась. – Ты знаешь Симона?
– Да. Если бы я просто могла…
Я сделала небольшой шаг вперед, но она не сдвинулась с места, чтобы освободить дверной проем и пропустить меня. Плач ребенка внутри становился громче, к нему присоединились более пронзительные вопли.
– Лучше тебе войти в дом, пока они не убили друг друга, – наконец сказала она, и я последовала за ней в холл, где стоял горячий радиатор, хотя погода была довольно теплая.
В гостиной было сумрачно, потому что занавески были задернуты, и мне потребовалось несколько минут, чтобы точно определить, сколько детей в этой непроветренной, захламленной комнате. В детском манеже среди гигантской груды мягких игрушек мирно сидел малыш с соской во рту. На высоком стуле восседал карапуз, едва начинающий ходить, на нагруднике красновато-синяя полоса, рядом перевернутый горшок. На диване еще один ребенок – девочка, которая, по-видимому, тоже только начинала ходить, сидела, уставясь на экран телевизора, где передавали какое-то игровое шоу, хотя звук и был выключен. Она сжимала в кулачке леденец на палочке. Я заглянула в переносную сумку для малышей, которая стояла на полу. Там тоже был малыш, который спал глубоким сном, несмотря на шум. Ручки вытянуты перед собой, словно он ухватился за какой-то невидимый предмет, глаза быстро подрагивают. Какие сны снятся малышам?
– Сколько детишек! – радостно воскликнула я.
За защитным экраном в камине жарко горели дрова, распространяя тепло; запах подгузников, пеленок и освежителя воздуха забивал мои ноздри. У меня возникло острое ощущение тяжести в груди.
– Они все твои?
Уже спросив это, я поняла, что вопрос глупый, математически бессмысленный.
– Нет, – ответила она, уставясь на меня с легким презрением. – Только один. – Затем с гордостью добавила: – Еще трое приходят после школы три раза в неделю. У меня хороший заработок. Я зарегистрирована.
Нежно подняла визжащего мальчика с высокого стула и вытерла ему рот уголком нагрудника.
– Ну, успокойся уже, – сказала она. – Ш-ш-ш!
Он сразу притих, его измазанный рот расплылся в широкой улыбке, а руку он запустил ей в густые темные волосы.
Усадив ребенка на необъятную плоть своих бедер, к которой он прильнул, как коала, она спросила:
– Итак, Симон?
Я не была готова к началу разговора, поэтому довольно резко спросила:
– Когда ты видела его в последний раз?
– Ты из полиции?
– Нет.
– Из социальной службы?
– Нет, я просто…
– Так по какому же праву ты врываешься в мой дом, стоишь с таким видом, словно здесь дурно пахнет, и задаешь мне вопросы?
– Прости. Я не хотела… Я просто беспокоюсь и, поверь, буду очень тебе благодарна, если сможешь помочь мне.
– Он надул тебя или что?
– Что?
В какое-то ужасное мгновение я подумала о том, что, возможно, Брендан побывал у сестры до меня и рассказал ей свою версию наших отношений.
– А почему еще ты могла бы прийти ко мне, прося о помощи?
Она опустилась на диван со своим сыном, другой ребенок, девочка, сразу тоже вскарабкался к ней на колени и уткнулся липким личиком в складки у нее на шее. Казалось, что Сьюзен даже и не замечает этого. Она взяла пульт дистанционного управления и стала беспорядочно переключать телевизионные каналы, затем сказала:
– Целую вечность не видела его. Каждый из нас идет своим собственным путем. У него своя жизнь, у меня своя. Зачем? Тебе-то что?
– Как я и говорила, я знаю Симона. Я знакома с ним уже почти год. Я немного беспокоюсь о нем. – Я присела на краешек дивана. – Думаю, он не совсем здоров.
– Ты что, врач?
Она отмахнулась от леденца, который раскачивался у нее перед лицом, словно отгоняя назойливую муху.
– Нет.
– Ему нужно сходить к врачу. Что я-то могу сделать? Он взрослый человек.
– Я не имела в виду, что он болен как… Я хотела сказать… ну, его поведение было довольно странное и…
– О, понимаю. Ты хотела сказать, что у него не все в порядке с головой, да? М-м-м?
Внезапно она заговорила, как Брендан.
– Не уверена. Именно поэтому мне и хотелось поговорить с тобой.
– У Си все в порядке.
Она встала с удивительной проворностью, дети упали в глубину дивана, издав вопль удивления.
– Да что ты себе позволяешь?
– Я не…
– Убирайся!
– Я просто пришла за помощью, – солгала я. Ее гнев моментально утих.
– Не представляю, чем я могу тебе помочь, – сказала она.
Сьюзен достала видеомагнитофон с бокового столика, вставила его под телевизор. По экрану побежали комические персонажи. Она громко включила звук, затем достала с полки коробку с печеньем, взяла три штуки шоколадного печенья, которые сразу сунула в три нетерпеливые ручки.
Я последовала за ней на кухню, где она тяжело опустилась на стул. Она налила себе большой бокал пенящегося лимонада и закурила сигарету.
– Он попал в беду?
– Не знаю, – осторожно начала я, рассчитывая на туманную и вводящую в заблуждение искренность. – Скорее, я хочу предотвратить беду, если ты понимаешь, что я хочу сказать. Поэтому я подумала, что мне нужно прийти сюда и просто поговорить с кем-нибудь, кто знал его до того, как он попал под наблюдение.
– Что?
– Я думала…
– Наблюдение? – Ее смех был подобен громкой, тяжелой одышке. – Откуда у тебя появилась такая идея?
– Ты хочешь сказать, что его никогда не выгоняли из школы?
– А зачем – с нашей мамой и потом с няней, которая должна была присматривать за нами? За нами никто и не наблюдал. Осторожней подбирай слова, когда говоришь.
– Должно быть, я начала не с того конца, – сказала я умиротворяющим тоном.
Она глубоко затянулась и выпустила струйку голубого дыма.
– Си был неплохой мальчик, – сказала она.
– А как со школой?
– Он учился в школе Обертон, хорошо занимался, но ненавидел, когда ему указывали, что нужно делать, или критиковали его. Все было бы очень хорошо, если бы они не… – Она запнулась.
– Если бы что?
– Не имеет значения.
– Его наказали?
– Им не нравились такие умные мальчики, как он.
– Его исключили?
Она затушила сигарету, жадно допила остатки лимонада и встала.
– Хотела бы я посмотреть, на что они готовы сейчас, – сказала она.
Я уставилась на нее:
– Что произошло потом, Сьюзен?
– Можешь и сама понять.
– Сьюзен, пожалуйста. Что он сделал после того, как его исключили?
– Да кто ты на самом деле?
– Я уже говорила тебе, я знаю Брендана.
– Брендан? Что все это значит?
– Симона, хотела сказать.
– У меня побывало немало людей, которые суют свой нос в наши дела. Живи и дай жить другим, говорю я. В любом случае не верю, что ты хочешь помочь Си. Ты просто шпионишь.
И опять при этом слове, произнесенном с такой враждебностью, мне послышался голос Брендана, странным эхом зазвучавший в моей голове. Он мог отказаться от своего прошлого, мог изменить свое имя, и все же на каком-то глубоком уровне, всеми своими корнями он оставался неразрывно связанным со всем этим.
– Убирайся вон из моего дома, – сказала она. – Уходи! Выметайся к чертовой матери, пока я не вызвала полицию!
Итак, я ушла прочь из этого дома на свежий воздух, под небо, которое прояснялось после проливного дождя, голубое на горизонте и в просветах между темно-серыми тучами. Выпила воды, положила в рот сосательную конфету и завела автофургон. Поехала обратно по той же дороге, по которой приехала, по светлеющим мокрым улицам, но через несколько минут снова остановила машину. Брендан никогда ничего никому не спускал, мрачно подумала я. Никогда.
Я опустила стекло в окне машины и, когда мимо проходила женщина, выглянула и спросила:
– Простите, где находится средняя школа Обертон?
Дети выходили из школы с тяжелыми ранцами на спине, в руках музыкальные инструменты и мешки с принадлежностями для физкультуры. Я продолжала сидеть, наблюдая за ними в течение нескольких минут, почти не понимая, что я здесь делаю. Затем вышла из машины и направилась к двум женщинам, которые болтали, стоя около своих машин.
– Простите, что побеспокоила вас, – проговорила я.
Они выжидающе смотрели на меня.
– Я переезжаю в этот район, – сказала я. – И мои дети… ну, хотелось бы спросить, вы смогли бы порекомендовать эту школу?
Одна из них пожала плечами.
– Все в порядке, – сказала она.
– Она хорошая с точки зрения преподавания?
– Нормальная. Не на что жаловаться. Твоя Элли отлично справляется, да? – обратилась она к другой женщине.
– Здесь очень жесткие требования к дисциплине?
– В любой школе жесткие требования.
– Мой друг учился здесь, сейчас припомню, двенадцать или тринадцать лет назад. Он упоминал о каком-то происшествии.
– Что ты имеешь в виду?
– Сейчас точно и не вспомнить, что это было. Он говорил о… – Я замолчала и выжидательно посмотрела на собеседницу.
– Не знаю. Всегда что-то происходит.
– Да это был пожар, – вступила вторая женщина. – Конечно, это было задолго до нас, но люди продолжают вспоминать об этом.
Я повернулась к ней, по коже побежали мурашки.
– Пожар?
– Здесь был пожар, – повторила она, – Понятно? Весь одиннадцатый класс выгорел до основания, сгорела половина помещения для занятий информатикой.
Она показала на низкое здание из красного кирпича, стоявшее в глубине двора и выглядевшее новее остальной школы.
– Как ужасно, – вздохнула я.
Почувствовала, как меня сначала бросило в жар, а потом в холод.
– Как же это случилось?
– Не удалось никого поймать. Возможно, это произошло из-за шалости детей. Ужасно, на что они способны сейчас, да? А вот и Элли! – Она подняла руку, показывая длинноногой девочке с косичками, чтобы та шла в нашу сторону.
– Так никого и не удалось поймать?
– Счастливого пути, – сказала одна из женщин, поворачиваясь. – Возможно, еще увидимся, если решишься переехать сюда.
Я села в свой автофургон и положила следующую конфету в рот. Пососала ее, пока она не стала тоньше, и потом еще тоньше, и в конце концов распалась и растворилась. Включила зажигание, но продолжала сидеть при холостой работе двигателя, уставясь на новое классное помещение, представляя себе яркое пламя с оранжевыми языками. Месть Симона Риза. Я дрожала в теплой машине. Знак, который я понимала, граффити, нацарапанное на стене: месть Брендана.
ГЛАВА 34
Дон был злейшим врагом самому себе во всех отношениях. Курил слишком много. Не придерживался регулярного распорядка дня. Существовал в каком-то общем состоянии неопределенности, которое я стала считать обманчивым, но только до некоторой степени. Когда я покрывала пол лаком, он появился с двумя кружками кофе, мне пришлось отправить его обратно, чтобы он ничего не испортил. Я присоединилась к нему в коридоре, он подал мне кофе и начал размышлять вслух о том, что нужно еще сделать в квартире. Не думаю ли я, что подгнили оконные рамы? (Да, думаю.) Можно ли сделать что-нибудь с трещинами в двери гостиной? (Да, если деньги не проблема.) Я вдыхала аромат крепкого черного кофе, пытаясь заглушить дурной смолистый запах лака для пола.
– Опасно думать об увеличении объема работ во время ремонта, – предупредила я. – Так затраты выходят из-под контроля.
– Я слышал об этом, – сказал Дон, пока пил кофе. – Но проблема в том, что значительно легче все обдумать, когда ремонт уже начинается. Тебе так не кажется?
Я отрицательно покачала головой.
– Всегда найдется, что еще можно сделать, – проговорила я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31