Я знала, что скучать я буду, в сущности, не по нему, а только по тому, чтобы кто-то был рядом. Спешить домой с работы в страшном нетерпении. Вместе составлять планы. Просыпаться по утрам наполненной энергией, чувствовать легкость во всем теле. Быть желанной. Быть красивой. Быть влюбленной. Именно поэтому я не хотела, чтобы все кончилось. Я стала быстро моргать, пытаясь избавиться от жалости к себе самой.
– Побыстрее, – сказала я. – Становится слишком холодно.
– Миранда, послушай, если тебе необходимо остаться…
– Нет.
– …то это было бы прекрасно…
– Нет, Ник.
– Не знаю, почему ты вдруг так разобиделась, просто потому, что я не сразу…
– О нет, – сказала я. – Пожалуйста, не надо.
– Что?
– Ты знаешь.
– Не знаю. – Он поджал губы.
Неожиданно меня переполнило предчувствие, что если мы будем продолжать обмениваться друг с другом такими словами и дальше, то все может прекратиться прямо сейчас, и к наступлению ночи я окажусь в полном одиночестве.
– Пойдем и вместе примем ванну, – сказала я. – Хорошо?
– Да.
– Могу я остаться на ночь?
– Конечно. Я хочу, чтобы ты осталась. А если необходимо…
Я положила руку ему на рот:
– Ш-ш-ш…
– Лаура!
– Миранда? Привет.
Где-то издалека на заднем фоне доносилась музыка, голос Тони звал кого-то. Внезапно я заскучала по своей квартире, где сейчас Кэрри и Брендан сидели и ужинали перед телевизором. Я сказала им, что пойду повидаюсь с друзьями, но это была неправда, вместо этого я сидела в сыром маленьком кафе, расположенном дальше у дороги, допивая вторую чашку горького кофе, сожалея, что не оделась теплее.
– Неподходящее время?
– Совсем нет. Мы собирались поесть, но это прекрасно.
– Можно попросить об одолжении?
– Скажи мне.
– Но это огромное одолжение. Можно мне приехать и пожить у тебя?
– Пожить?
Раздался звонкий хрустящий звук, как будто она откусила кусок моркови или яблока.
– Разумеется. Сегодня вечером, ты имеешь в виду? Все в порядке?
– Да. Нет. Я хочу сказать, что все хорошо. Почти хорошо. И не обязательно сегодня вечером, может быть, завтра или послезавтра. Но на несколько дней…
– Подожди, не понимаю, что ты говоришь. Я еле слышу тебя почему-то, выкипает кастрюля. Не вешай трубку.
Пауза, затем выключили музыку.
– Теперь хорошо.
Я сделала вдох.
– С квартирой Кэрри и Брендана все провалилось, одному Богу известно почему, в результате они не могут уехать, поэтому должна я. – Я услышала, что мой голос стал громче. – Я должна уехать, уехать, или я сделаю что-нибудь ужасное. Заколю его кухонным ножом. Ошпарю кипятком…
– Представляю себе эту картину, – хмыкнула Лаура.
– Звучит ненормально, я понимаю.
– Немного. На какое время?
– Только на несколько дней.
Я прервала разговор, поскольку подошла молодая женщина с бритой головой и стала вытирать мой столик, подняв две кофейные чашки и поставив их затем на прежнее место.
– Надеюсь. Не знаю. Несколько дней, или одна неделя, или что-то около этого. Не более.
Так и мне говорили Брендан и Кэрри. А сейчас квартира переполнена их вещами, и вместо них переезжаю я. В моей груди поднялся стон возмущения.
– Тони не будет возражать? – спросила я.
– Это не имеет к нему никакого отношения, – вызывающе сказала Лаура. – И ты, конечно, можешь переезжать. Ты, кажется, сказала завтра?
– Если так годится.
– Прекрасно, не волнуйся. Ты бы сделала то же самое для меня.
– Я бы – да! – горячо сказала я. – Я постараюсь не мешать тебе. И Тони.
– Все это немного драматично, Миранда.
– Это как аллергия, – ответила я. – Я просто должна избегать его, тогда все в порядке.
– Хм-м, – только и смогла произнести Лаура.
Я не хотела больше кофе, но было слишком рано возвращаться домой. Я ходила по главной улице, пока не пришла к магазину, работающему круглосуточно, в котором продавали булочки с хрустящей корочкой, имеющие форму кольца. Я купила одну с начинкой из семги и мягкого жирного сыра, приготовленного из неснятого молока и сливок. Съела ее на тротуаре, мимо меня проходили толпы людей. Воскресный вечер, наверное, они все возвращаются домой, горячая ванна, какая-нибудь еда, приготовленная в печке, собственная постель.
– Я решила, что так будет лучше, – сказала я Брендану и Кэрри. – Вам тоже нужно побыть одним.
Кэрри села за кухонный стол и, подперев голову руками, внимательно смотрела на меня. Казалось, безоблачное счастье покинуло ее. На лице появилось страдальческое, тревожное выражение, какое у нее было в прежнее, самое тяжелое для нее время до встречи с Бренданом, внушившим ей, что она любима.
– Невозможно, Миранда, – произнесла она. – Разве это непонятно? Мы не можем допустить, чтобы ты уехала из собственного дома.
– Я уже обо всем договорилась.
– Но если Миранда так хочет, – мягко возразил Брендан. – Неужели тебе так неприятно, что мы живем здесь?
– Не в этом дело. Я просто подумала, что это самый простой выход из положения.
– Делай как хочешь, как считаешь правильным, – вспылила Кэрри. – Ты всегда поступаешь по-своему.
Потом она встала и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Мы услышали, как закрылась входная дверь.
– С чем ты играешь? – спросил Брендан ужасающе дружелюбным тоном.
Он подошел и встал надо мной.
– Что ты хочешь сказать?
– А ты не понимаешь, да? – продолжал он. – Ты не можешь победить. Смотри!
Он схватил стакан, наполовину наполненный соком лайма, и грохнул им об стол так, что жидкость расплескалась по столу, а мелкие кусочки стекла разлетелись по полу.
– О черт! – вырвалось у меня. – Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?
– Смотри, – повторил он, сел и стал крепко сжимать разбитый стакан в руке. – Я всегда одерживаю победу. Я могу выдержать то, что ты не можешь.
– Какого черта…
– М-м-м? – улыбнулся он мне, хотя и побледнел.
– Ты сумасшедший, Боже!
Я схватила его руку, сжатую в кулак, и попыталась разжать пальцы. Между пальцев выступила кровь и стекала на запястье.
– Ты должна попросить меня, чтобы я остановился.
– Ты чертов безумец!
– Попроси меня прекратить это.
Я смотрела на кровь, хлынувшую из руки. Услышала, как входная дверь открылась, как шаги Кэрри направляются к нам. Она начала с извинений за свое бурное поведение, потом остановилась и стала дико кричать. Брендан продолжал улыбаться мне. По лбу струился пот.
– Прекрати, – взмолилась я. – Прекрати!
Он разжал руку и стряхнул осколки на стол. Кровь лужицей собиралась на вытянутой ладони и уже стала стекать па стол.
– Вот тебе, – сказал он перед тем, как выйти из комнаты.
В больнице Брендану наложили двенадцать швов и сделали прививку от столбняка. Ему забинтовали руку и велели принимать парацетамол каждые четыре часа.
– Что случилось? – спросила Кэрри уже в десятый раз»
– Несчастный случай, – солгал Брендан. – Глупо, а? Но вины Мирри здесь нет. Если кто и виноват, так только я.
Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать.
– Это не был… – начала я. – Это не…
Потом я вынуждена была остановиться, потрясенная всем, что не могла никак выразить, потому что никто бы мне не поверил, и даже я уже не понимала, верю ли сама.
– К черту, – сказала я, в основном себе.
Брендан улыбался, улыбка была довольная и вялая, сонливая. Его голова на плече Кэрри, забинтованная рука у нее на коленях. Рубашка в кровавых пятнах.
– Вы, девочки, должны помириться, – проговорил он. – В любом случае спор был глупый. Очень мило, что Мирри предоставила нам свою квартиру на какое-то время, ты же знаешь, Кэрри.
Кэрри убрала волосы с его лба.
– Знаю, – прошептала она. Затем взглянула на меня.
– Ладно, – сдалась Кэрри. – Спасибо.
Потом снова посмотрела на Брендана так, словно он был героем войны или кем-то в этом роде.
– Такое случается в семьях, – вставил Брендан и закрыл глаза. – Размолвки. Я просто хочу, чтобы все были счастливы.
Я оставила с ним Кэрри, которая держала его здоровую руку, и пошла домой укладывать вещи.
ГЛАВА 15
Переезд, казалось, был существенной реакцией на чрезвычайную ситуацию, для ликвидации которой, если она произошла в поезде, стараются протянуть коммуникационный провод. Но, как и многое другое в моей жизни, он не был основательно продуман. Я вспоминаю друга, который на званом обеде вступил в яростный спор с кем-то, закричал «Отвяжись к черту!» на того, с кем не поладил, и с шумом ушел. Когда захлопнул за собой входную дверь и стал спускаться по ступеням на тротуар, то понял, что он только что вылетел из собственной квартиры. Ему пришлось вернуться и покорно звонить в свою дверь, чтобы его пустили обратно.
Сейчас, лишенная дома, я чувствовала себя преглупо. Я молниеносно ушла, не имея никакого плана на будущее. Во второй вечер, уже у Лауры, мы с ней засиделись за полночь, выпили бутылку виски, которую я принесла с собой, вместе с полудюжиной бутылок вина, свежими пельменями равиоли и соусом из магазина, расположенного по пути с моей новой работы, торгующего экзотическими продуктами, а также пару пакетов готового салата. Тони проводил вечер, занимаясь какими-то мужскими делами, поэтому я приготовила ужин только на двоих. Приятно было вот так провести время вместе с ней. Я словно вернулась к тем временам, когда мы учились в университете и проводили бессонные ночи вместе. Но теперь мы уже не в университете, и нам обеим следует заняться тем, чтобы устроить свою жизнь. Я спрашивала себя, сколько потребуется времени, чтобы терпение Лауры иссякло. Налила еще виски нам обеим.
– Знаешь, – заметила я, – у меня виски ассоциируется с мгновениями, похожими на это.
Я уже начала довольно невнятно произносить слова, а вслед за мной и Лаура.
– Когда я думаю о виски и о нас с тобой, то вспоминаю бессонные ночи, когда одна из нас плакала, а вторая тоже начинала плакать, возможно, мы даже и курили. Например, как тогда, когда я ехала на велосипеде и такси сбило меня, помнишь?
– Разумеется, – ответила Лаура, делая глоток и передергиваясь с выражением отвращения, как делают люди, выпивая значительно больший глоток виски, чем предполагали. – Почему всегда именно виски?
– А почему бы и нет? – спросила я. – Я сошла с ума?
– Неужели до сих пор возникает повод пить виски? – отвечала Лаура.
Я сделала еще небольшой глоток и отрицательно покачала головой.
– Взглянем на факты, – предложила я. – Я порвала с Бренданом. Далее: он обручается с моей сестрой. Я его на дух не переношу. Пойдем еще дальше: он живет в моей квартире. Отвратительно, что они живут в моей квартире оба. И наконец, мне приходится уехать. Итак, после ряда дней бесконечного маневрирования этот человек, при одном виде которого меня начинает тошнить, живет в моей квартире, а я становлюсь бродягой.
– Ты живешь здесь, – поправила меня Лаура. – А это не значит, что ты бродяга.
Я обняла ее и прижала к себе.
– Как чудесно, – проговорила я в порыве чувств.
Постороннему наблюдателю мы могли бы показаться двумя пьяными, которые выходят из бара после закрытия.
– Должна сказать, что мне довольно любопытно, – призналась Лаура.
– Что?
– Да этот Брендан. По твоим рассказам он выглядит таким ужасным монстром, что мне и вправду очень бы хотелось посмотреть на него. Это напоминает один из номеров старого цирка. Ты бы осмелилась взглянуть на бородатую женщину?
– Думаю, ты преувеличиваешь.
– Мне хотелось бы увидеть его в действии, – улыбнулась Лаура со смехом. – Хочется узнать, что нужно сделать, чтобы вызвать у тебя рвоту.
На следующий день я рано ушла на работу, потому что хотела, чтобы Тони и Лаура побыли вдвоем. Я вернулась в дом в Хэмпстеде, так как хозяева изменили свое намерение по поводу ремонта. Они решили, что им не подходит боковое освещение гостиной, и наконец остановили выбор на потолочном точечном освещении галогенными лампами. Венецианский кармин в спальне был слишком темный и, право же, слишком красный. Может быть, в конце концов они остановят свой выбор на цвете зеленого горошка. Владелец дома Сэм Бротон должен был прибыть во время ленча для обсуждения всех тонкостей, а я провела утро, занимаясь покраской дверей и плинтусов, нанося тончайший слой глянцевой белой краски на сереющее дерево.
Сэм Бротон только что прибыл из Сити, сообщив, что сможет мне уделить всего двадцать минут, если не меньше, и мы вместе с ним обходили весь дом, я делала соответствующие записи в блокноте, когда неожиданно зазвонил мобильный телефон.
– Извините, – сказала я Бротону. – Отключу его сразу, как поговорю. Алло?
– Миранда? Слава Богу, ты здесь!
– Ты позвонила в разгар совещания, мама. Перезвони через…
– Я бы вообще не позвонила, если бы ситуация не была чрезвычайной.
Я отвернулась от Бротона, на лице которого было написано нетерпение, он демонстративно посматривал на часы и, выглянув в окошко, разглядывал промокшую белку, неподвижно сидевшую на ветке растущего там каштана.
– Рассказывай.
– Мне только что позвонил репетитор Троя и сказал, что Трой не пришел.
– Но это же не чрезвычайный случай, мама.
– Он не приходит уже несколько дней… – Она сделала паузу. – Почти всю прошлую неделю.
– Это нехорошо.
– Все как раньше. Делает вид, что идет туда, но там и не появляется, Я-то думала, что он поправляется… – Слышно было, как она глотает слезы. – Очень волнуюсь, Миранда, Позвонила домой, но его там нет, или по крайней мере никто не снимает трубку, не знаю, где он и что делает, на улице холодно и идет дождь, – снова задыхаясь от слез, сказала она.
– Что же ты хочешь, чтобы я сделала?
– Я застряла на работе. На самом деле не могу уйти, и потом стоматологический кабинет очень далеко. Пыталась дозвониться в твою квартиру, но там только автоответчик. Поэтому решила, что ты сможешь быстро уйти и постараться найти его.
– Найти его?
За моей спиной Бротон зло откашлялся. Я услышала, как он прошаркал по доскам пола, недавно покрытым лаком, уличными ботинками с металлическими набойками.
– Тебе значительно проще уйти, Билл не будет возражать. А если случилось что-нибудь…
– Понимаю, но смогу ли я найти его? – засомневалась я.
– Больше не могу переносить все это, – не удержалась мама. – Достаточно долго была сильной. Слишком много для меня. Что с нами происходит? Я надеялась, что все налаживается.
– Все будет хорошо, – ответила я слишком громко. – Выхожу сию же минуту.
Выключила звонок и повернулась к Бротону.
– Мне нужно уйти, – отрезала я. Его взгляд стал еще более свирепым.
– Ты понимаешь, как дорого мое время? – спросил он.
– Очень сожалею, – повторила я.
И хотела добавить, что мое время тоже ценно, по крайней мере для меня. Но не стала. Я думала о Трое где-то там под дождем.
В первую очередь поехала в дом родителей. Рабочих там не было, хотя первый этаж имел вид строительной площадки, но ведь он и был строительной площадкой. Половина кухни оказалась под открытым небом. Везде была желтая лондонская глина. Я ходила из комнаты в комнату и звала его. В его спальне открыла занавески, вытряхнула скомканное пуховое одеяло и, положив, расправила, чтобы оно имело более привлекательный вид, если он вернется. На полу лежала открытая книга о миграции птиц. Заложила страницу кусочком бумаги и положила книгу на подушку.
В сущности, даже не знала, куда кинуться, чтобы найти его. Куда бы отправилась я, если бы была на его месте и старалась убить время до окончания дня? Пошла по главной улице, заглядывала в кафе, магазины, где продаются различные диски, в местный книжный магазин. Попыталась зайти и в библиотеку, но она была закрыта: на этой неделе работала только два дня. Заглянула в мини-пассаж, где несколько школьников, такие же прогульщики уроков, решила я, играли на автомате, выдающем комбинацию символов различных фруктов в прокуренном полумраке под пронзительные сигналы электронных машин. Трой ненавидел такие места. В них он чувствовал себя пойманным в ловушку.
Потом двинулась в парк и обошла его вокруг под дождем. В парке было мало народа, всего двое пьяных на скамейке и молодая мама, которая быстрым шагом прошла мимо, толкая легкую детскую коляску. Из коляски раздавался пронзительный крик, похожий на сирену. Троя не было. Обследовала игровую площадку, надеясь, что он там прячется от дождя, но и здесь никого не было. Голуби прыгали через лужи. Зашла в небольшой бар, где в солнечные дни продавали мороженое, но там была всего лишь одна женщина.
По существу, он мог быть где угодно. Я позвонила на работу маме, но и она ничего не знала. Позвонила папе, он был в Шеффилде по делам, но его было плохо слышно, а потом связь вообще прервалась. Позвонила в свою квартиру, на случай если Трой каким-то образом пришел туда, но после двух гудков включился автоответчик, и мой собственный голос сообщил мне, что никого нет дома и никто не может подойти к телефону. На всякий случай оставила сообщение, одно из тех, в котором обычно говорилось: «Трой! Трой! Ты там? Ты слышишь меня? Если ты слышишь меня, сними трубку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Побыстрее, – сказала я. – Становится слишком холодно.
– Миранда, послушай, если тебе необходимо остаться…
– Нет.
– …то это было бы прекрасно…
– Нет, Ник.
– Не знаю, почему ты вдруг так разобиделась, просто потому, что я не сразу…
– О нет, – сказала я. – Пожалуйста, не надо.
– Что?
– Ты знаешь.
– Не знаю. – Он поджал губы.
Неожиданно меня переполнило предчувствие, что если мы будем продолжать обмениваться друг с другом такими словами и дальше, то все может прекратиться прямо сейчас, и к наступлению ночи я окажусь в полном одиночестве.
– Пойдем и вместе примем ванну, – сказала я. – Хорошо?
– Да.
– Могу я остаться на ночь?
– Конечно. Я хочу, чтобы ты осталась. А если необходимо…
Я положила руку ему на рот:
– Ш-ш-ш…
– Лаура!
– Миранда? Привет.
Где-то издалека на заднем фоне доносилась музыка, голос Тони звал кого-то. Внезапно я заскучала по своей квартире, где сейчас Кэрри и Брендан сидели и ужинали перед телевизором. Я сказала им, что пойду повидаюсь с друзьями, но это была неправда, вместо этого я сидела в сыром маленьком кафе, расположенном дальше у дороги, допивая вторую чашку горького кофе, сожалея, что не оделась теплее.
– Неподходящее время?
– Совсем нет. Мы собирались поесть, но это прекрасно.
– Можно попросить об одолжении?
– Скажи мне.
– Но это огромное одолжение. Можно мне приехать и пожить у тебя?
– Пожить?
Раздался звонкий хрустящий звук, как будто она откусила кусок моркови или яблока.
– Разумеется. Сегодня вечером, ты имеешь в виду? Все в порядке?
– Да. Нет. Я хочу сказать, что все хорошо. Почти хорошо. И не обязательно сегодня вечером, может быть, завтра или послезавтра. Но на несколько дней…
– Подожди, не понимаю, что ты говоришь. Я еле слышу тебя почему-то, выкипает кастрюля. Не вешай трубку.
Пауза, затем выключили музыку.
– Теперь хорошо.
Я сделала вдох.
– С квартирой Кэрри и Брендана все провалилось, одному Богу известно почему, в результате они не могут уехать, поэтому должна я. – Я услышала, что мой голос стал громче. – Я должна уехать, уехать, или я сделаю что-нибудь ужасное. Заколю его кухонным ножом. Ошпарю кипятком…
– Представляю себе эту картину, – хмыкнула Лаура.
– Звучит ненормально, я понимаю.
– Немного. На какое время?
– Только на несколько дней.
Я прервала разговор, поскольку подошла молодая женщина с бритой головой и стала вытирать мой столик, подняв две кофейные чашки и поставив их затем на прежнее место.
– Надеюсь. Не знаю. Несколько дней, или одна неделя, или что-то около этого. Не более.
Так и мне говорили Брендан и Кэрри. А сейчас квартира переполнена их вещами, и вместо них переезжаю я. В моей груди поднялся стон возмущения.
– Тони не будет возражать? – спросила я.
– Это не имеет к нему никакого отношения, – вызывающе сказала Лаура. – И ты, конечно, можешь переезжать. Ты, кажется, сказала завтра?
– Если так годится.
– Прекрасно, не волнуйся. Ты бы сделала то же самое для меня.
– Я бы – да! – горячо сказала я. – Я постараюсь не мешать тебе. И Тони.
– Все это немного драматично, Миранда.
– Это как аллергия, – ответила я. – Я просто должна избегать его, тогда все в порядке.
– Хм-м, – только и смогла произнести Лаура.
Я не хотела больше кофе, но было слишком рано возвращаться домой. Я ходила по главной улице, пока не пришла к магазину, работающему круглосуточно, в котором продавали булочки с хрустящей корочкой, имеющие форму кольца. Я купила одну с начинкой из семги и мягкого жирного сыра, приготовленного из неснятого молока и сливок. Съела ее на тротуаре, мимо меня проходили толпы людей. Воскресный вечер, наверное, они все возвращаются домой, горячая ванна, какая-нибудь еда, приготовленная в печке, собственная постель.
– Я решила, что так будет лучше, – сказала я Брендану и Кэрри. – Вам тоже нужно побыть одним.
Кэрри села за кухонный стол и, подперев голову руками, внимательно смотрела на меня. Казалось, безоблачное счастье покинуло ее. На лице появилось страдальческое, тревожное выражение, какое у нее было в прежнее, самое тяжелое для нее время до встречи с Бренданом, внушившим ей, что она любима.
– Невозможно, Миранда, – произнесла она. – Разве это непонятно? Мы не можем допустить, чтобы ты уехала из собственного дома.
– Я уже обо всем договорилась.
– Но если Миранда так хочет, – мягко возразил Брендан. – Неужели тебе так неприятно, что мы живем здесь?
– Не в этом дело. Я просто подумала, что это самый простой выход из положения.
– Делай как хочешь, как считаешь правильным, – вспылила Кэрри. – Ты всегда поступаешь по-своему.
Потом она встала и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Мы услышали, как закрылась входная дверь.
– С чем ты играешь? – спросил Брендан ужасающе дружелюбным тоном.
Он подошел и встал надо мной.
– Что ты хочешь сказать?
– А ты не понимаешь, да? – продолжал он. – Ты не можешь победить. Смотри!
Он схватил стакан, наполовину наполненный соком лайма, и грохнул им об стол так, что жидкость расплескалась по столу, а мелкие кусочки стекла разлетелись по полу.
– О черт! – вырвалось у меня. – Что, по-твоему, ты сейчас делаешь?
– Смотри, – повторил он, сел и стал крепко сжимать разбитый стакан в руке. – Я всегда одерживаю победу. Я могу выдержать то, что ты не можешь.
– Какого черта…
– М-м-м? – улыбнулся он мне, хотя и побледнел.
– Ты сумасшедший, Боже!
Я схватила его руку, сжатую в кулак, и попыталась разжать пальцы. Между пальцев выступила кровь и стекала на запястье.
– Ты должна попросить меня, чтобы я остановился.
– Ты чертов безумец!
– Попроси меня прекратить это.
Я смотрела на кровь, хлынувшую из руки. Услышала, как входная дверь открылась, как шаги Кэрри направляются к нам. Она начала с извинений за свое бурное поведение, потом остановилась и стала дико кричать. Брендан продолжал улыбаться мне. По лбу струился пот.
– Прекрати, – взмолилась я. – Прекрати!
Он разжал руку и стряхнул осколки на стол. Кровь лужицей собиралась на вытянутой ладони и уже стала стекать па стол.
– Вот тебе, – сказал он перед тем, как выйти из комнаты.
В больнице Брендану наложили двенадцать швов и сделали прививку от столбняка. Ему забинтовали руку и велели принимать парацетамол каждые четыре часа.
– Что случилось? – спросила Кэрри уже в десятый раз»
– Несчастный случай, – солгал Брендан. – Глупо, а? Но вины Мирри здесь нет. Если кто и виноват, так только я.
Я открыла рот, чтобы что-нибудь сказать.
– Это не был… – начала я. – Это не…
Потом я вынуждена была остановиться, потрясенная всем, что не могла никак выразить, потому что никто бы мне не поверил, и даже я уже не понимала, верю ли сама.
– К черту, – сказала я, в основном себе.
Брендан улыбался, улыбка была довольная и вялая, сонливая. Его голова на плече Кэрри, забинтованная рука у нее на коленях. Рубашка в кровавых пятнах.
– Вы, девочки, должны помириться, – проговорил он. – В любом случае спор был глупый. Очень мило, что Мирри предоставила нам свою квартиру на какое-то время, ты же знаешь, Кэрри.
Кэрри убрала волосы с его лба.
– Знаю, – прошептала она. Затем взглянула на меня.
– Ладно, – сдалась Кэрри. – Спасибо.
Потом снова посмотрела на Брендана так, словно он был героем войны или кем-то в этом роде.
– Такое случается в семьях, – вставил Брендан и закрыл глаза. – Размолвки. Я просто хочу, чтобы все были счастливы.
Я оставила с ним Кэрри, которая держала его здоровую руку, и пошла домой укладывать вещи.
ГЛАВА 15
Переезд, казалось, был существенной реакцией на чрезвычайную ситуацию, для ликвидации которой, если она произошла в поезде, стараются протянуть коммуникационный провод. Но, как и многое другое в моей жизни, он не был основательно продуман. Я вспоминаю друга, который на званом обеде вступил в яростный спор с кем-то, закричал «Отвяжись к черту!» на того, с кем не поладил, и с шумом ушел. Когда захлопнул за собой входную дверь и стал спускаться по ступеням на тротуар, то понял, что он только что вылетел из собственной квартиры. Ему пришлось вернуться и покорно звонить в свою дверь, чтобы его пустили обратно.
Сейчас, лишенная дома, я чувствовала себя преглупо. Я молниеносно ушла, не имея никакого плана на будущее. Во второй вечер, уже у Лауры, мы с ней засиделись за полночь, выпили бутылку виски, которую я принесла с собой, вместе с полудюжиной бутылок вина, свежими пельменями равиоли и соусом из магазина, расположенного по пути с моей новой работы, торгующего экзотическими продуктами, а также пару пакетов готового салата. Тони проводил вечер, занимаясь какими-то мужскими делами, поэтому я приготовила ужин только на двоих. Приятно было вот так провести время вместе с ней. Я словно вернулась к тем временам, когда мы учились в университете и проводили бессонные ночи вместе. Но теперь мы уже не в университете, и нам обеим следует заняться тем, чтобы устроить свою жизнь. Я спрашивала себя, сколько потребуется времени, чтобы терпение Лауры иссякло. Налила еще виски нам обеим.
– Знаешь, – заметила я, – у меня виски ассоциируется с мгновениями, похожими на это.
Я уже начала довольно невнятно произносить слова, а вслед за мной и Лаура.
– Когда я думаю о виски и о нас с тобой, то вспоминаю бессонные ночи, когда одна из нас плакала, а вторая тоже начинала плакать, возможно, мы даже и курили. Например, как тогда, когда я ехала на велосипеде и такси сбило меня, помнишь?
– Разумеется, – ответила Лаура, делая глоток и передергиваясь с выражением отвращения, как делают люди, выпивая значительно больший глоток виски, чем предполагали. – Почему всегда именно виски?
– А почему бы и нет? – спросила я. – Я сошла с ума?
– Неужели до сих пор возникает повод пить виски? – отвечала Лаура.
Я сделала еще небольшой глоток и отрицательно покачала головой.
– Взглянем на факты, – предложила я. – Я порвала с Бренданом. Далее: он обручается с моей сестрой. Я его на дух не переношу. Пойдем еще дальше: он живет в моей квартире. Отвратительно, что они живут в моей квартире оба. И наконец, мне приходится уехать. Итак, после ряда дней бесконечного маневрирования этот человек, при одном виде которого меня начинает тошнить, живет в моей квартире, а я становлюсь бродягой.
– Ты живешь здесь, – поправила меня Лаура. – А это не значит, что ты бродяга.
Я обняла ее и прижала к себе.
– Как чудесно, – проговорила я в порыве чувств.
Постороннему наблюдателю мы могли бы показаться двумя пьяными, которые выходят из бара после закрытия.
– Должна сказать, что мне довольно любопытно, – призналась Лаура.
– Что?
– Да этот Брендан. По твоим рассказам он выглядит таким ужасным монстром, что мне и вправду очень бы хотелось посмотреть на него. Это напоминает один из номеров старого цирка. Ты бы осмелилась взглянуть на бородатую женщину?
– Думаю, ты преувеличиваешь.
– Мне хотелось бы увидеть его в действии, – улыбнулась Лаура со смехом. – Хочется узнать, что нужно сделать, чтобы вызвать у тебя рвоту.
На следующий день я рано ушла на работу, потому что хотела, чтобы Тони и Лаура побыли вдвоем. Я вернулась в дом в Хэмпстеде, так как хозяева изменили свое намерение по поводу ремонта. Они решили, что им не подходит боковое освещение гостиной, и наконец остановили выбор на потолочном точечном освещении галогенными лампами. Венецианский кармин в спальне был слишком темный и, право же, слишком красный. Может быть, в конце концов они остановят свой выбор на цвете зеленого горошка. Владелец дома Сэм Бротон должен был прибыть во время ленча для обсуждения всех тонкостей, а я провела утро, занимаясь покраской дверей и плинтусов, нанося тончайший слой глянцевой белой краски на сереющее дерево.
Сэм Бротон только что прибыл из Сити, сообщив, что сможет мне уделить всего двадцать минут, если не меньше, и мы вместе с ним обходили весь дом, я делала соответствующие записи в блокноте, когда неожиданно зазвонил мобильный телефон.
– Извините, – сказала я Бротону. – Отключу его сразу, как поговорю. Алло?
– Миранда? Слава Богу, ты здесь!
– Ты позвонила в разгар совещания, мама. Перезвони через…
– Я бы вообще не позвонила, если бы ситуация не была чрезвычайной.
Я отвернулась от Бротона, на лице которого было написано нетерпение, он демонстративно посматривал на часы и, выглянув в окошко, разглядывал промокшую белку, неподвижно сидевшую на ветке растущего там каштана.
– Рассказывай.
– Мне только что позвонил репетитор Троя и сказал, что Трой не пришел.
– Но это же не чрезвычайный случай, мама.
– Он не приходит уже несколько дней… – Она сделала паузу. – Почти всю прошлую неделю.
– Это нехорошо.
– Все как раньше. Делает вид, что идет туда, но там и не появляется, Я-то думала, что он поправляется… – Слышно было, как она глотает слезы. – Очень волнуюсь, Миранда, Позвонила домой, но его там нет, или по крайней мере никто не снимает трубку, не знаю, где он и что делает, на улице холодно и идет дождь, – снова задыхаясь от слез, сказала она.
– Что же ты хочешь, чтобы я сделала?
– Я застряла на работе. На самом деле не могу уйти, и потом стоматологический кабинет очень далеко. Пыталась дозвониться в твою квартиру, но там только автоответчик. Поэтому решила, что ты сможешь быстро уйти и постараться найти его.
– Найти его?
За моей спиной Бротон зло откашлялся. Я услышала, как он прошаркал по доскам пола, недавно покрытым лаком, уличными ботинками с металлическими набойками.
– Тебе значительно проще уйти, Билл не будет возражать. А если случилось что-нибудь…
– Понимаю, но смогу ли я найти его? – засомневалась я.
– Больше не могу переносить все это, – не удержалась мама. – Достаточно долго была сильной. Слишком много для меня. Что с нами происходит? Я надеялась, что все налаживается.
– Все будет хорошо, – ответила я слишком громко. – Выхожу сию же минуту.
Выключила звонок и повернулась к Бротону.
– Мне нужно уйти, – отрезала я. Его взгляд стал еще более свирепым.
– Ты понимаешь, как дорого мое время? – спросил он.
– Очень сожалею, – повторила я.
И хотела добавить, что мое время тоже ценно, по крайней мере для меня. Но не стала. Я думала о Трое где-то там под дождем.
В первую очередь поехала в дом родителей. Рабочих там не было, хотя первый этаж имел вид строительной площадки, но ведь он и был строительной площадкой. Половина кухни оказалась под открытым небом. Везде была желтая лондонская глина. Я ходила из комнаты в комнату и звала его. В его спальне открыла занавески, вытряхнула скомканное пуховое одеяло и, положив, расправила, чтобы оно имело более привлекательный вид, если он вернется. На полу лежала открытая книга о миграции птиц. Заложила страницу кусочком бумаги и положила книгу на подушку.
В сущности, даже не знала, куда кинуться, чтобы найти его. Куда бы отправилась я, если бы была на его месте и старалась убить время до окончания дня? Пошла по главной улице, заглядывала в кафе, магазины, где продаются различные диски, в местный книжный магазин. Попыталась зайти и в библиотеку, но она была закрыта: на этой неделе работала только два дня. Заглянула в мини-пассаж, где несколько школьников, такие же прогульщики уроков, решила я, играли на автомате, выдающем комбинацию символов различных фруктов в прокуренном полумраке под пронзительные сигналы электронных машин. Трой ненавидел такие места. В них он чувствовал себя пойманным в ловушку.
Потом двинулась в парк и обошла его вокруг под дождем. В парке было мало народа, всего двое пьяных на скамейке и молодая мама, которая быстрым шагом прошла мимо, толкая легкую детскую коляску. Из коляски раздавался пронзительный крик, похожий на сирену. Троя не было. Обследовала игровую площадку, надеясь, что он там прячется от дождя, но и здесь никого не было. Голуби прыгали через лужи. Зашла в небольшой бар, где в солнечные дни продавали мороженое, но там была всего лишь одна женщина.
По существу, он мог быть где угодно. Я позвонила на работу маме, но и она ничего не знала. Позвонила папе, он был в Шеффилде по делам, но его было плохо слышно, а потом связь вообще прервалась. Позвонила в свою квартиру, на случай если Трой каким-то образом пришел туда, но после двух гудков включился автоответчик, и мой собственный голос сообщил мне, что никого нет дома и никто не может подойти к телефону. На всякий случай оставила сообщение, одно из тех, в котором обычно говорилось: «Трой! Трой! Ты там? Ты слышишь меня? Если ты слышишь меня, сними трубку!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31