– Он повернулся к соседу: – А как вы, мистер…
– Локли. Кен.
– Кен. Виски? Думаю, у нас есть виски.
– Ладно уж, – неохотно согласился тот.
– Хорошо.
Брендан вынул бутылку виски из буфета и четыре простых стакана.
– Ты должен был быть здесь, – сказала я ему в спину. – Ты должен…
– Я ходил с Кэрри посмотреть на дом, потом по магазинам. Позже встретился с Кэрри, чтобы перекусить.
Кэрри кивнула, подтверждая это. Она до сих пор не могла прийти в себя от моего взрыва гнева. Он положил руку мне на плечо:
– Никаких ванн в середине дня, Мирри.
– Но…
– Может быть, ты принимала ванну перед уходом?
– Но я никак не могла оставить включенную воду. Ничего подобного я никогда не делаю.
– Это так легко сделать. Мы все делаем что-нибудь такое время от времени. – Он повернулся к Кену: – Разве нет, а? Я уверен, что Миранда сможет разобраться со всем. Она работает по строительству и отделке, может быть, она сумеет помочь вам с покраской и всем остальным. М-м-м?
– Не я это сделала, – безнадежно сказала я.
– Миранда, – настаивала Кэрри, – тебя никто ни в чем не обвиняет. Но ты уходила последняя. И ты мылась в ванне, да?
– Но я… – слабо запротестовала я и замолчала. Страшная усталость буквально сваливала меня с ног. – Помню, как вымыла всю ванну до блеска.
– Не волнуйся, – мягко сказал он. – Мы поможем разобраться тебе со всем этим.
– Не понимаю…
И к своему ужасу, я почувствовала, как по щекам покатились слезы.
– Миранда! Послушай… – резко прозвучал голос Кэрри.
– Ш-ш-ш, – зашикал Брендан.
Он действительно взял ее за руку и оттащил в сторону. Я видела, как она передернулась. На мгновение ее рот застыл в ожесточении.
– Ну, ну, – нежно шептал он мне в ухо. – Ну, ну, полно, Миранда, я здесь. Рядом.
Я закрыла дверь спальни и сняла телефонную трубку.
– Лаура! – громко произнесла я. И продолжала тихим голосом, чтобы они не услышали: – Послушай, Лаура, это случилось. Мне нужно с кем-нибудь поговорить об этом…
– Ты хочешь сказать… – пробормотала Лаура, когда я закончила. – Неужели ты серьезно хочешь сказать, что Брендан тайно проник в твою квартиру и нарочно затопил ее?
– Да.
– Но почему, черт побери?
– Потому что он подлый. Он задумал что-то против меня, затаился.
– О, успокойся. У меня тоже иногда вода переливается через край из ванны, – сказала она. – Послушай, легче просто забыть об этом.
– Но я никогда не делаю ничего подобного.
– Все когда-то бывает в первый раз. Это более вероятное объяснение, чем твое, правда?
– Я помню, как спустила воду и вымыла ванну. Совершенно отчетливо.
– Тогда так. Ты снова закрыла пробку, положила шланг в ванну и не до конца закрыла воду.
Я не могла убеждать ее и дальше, я сдалась. Мне даже стало казаться, что все было именно так. Но я же была там сама и твердо знаю, что не делала этого. Как бы то ни было, все это было слишком утомительно.
ГЛАВА 13
Пара, которая жила в доме в Элинге, взяла в аренду два огромных контейнера для мусора, и они были уже заполнены почти до краев. Уходя с работы, я заглянула в них. Среди кучи старого тряпья, битой посуды, сломанной мебели я увидела почти новый компьютер, лазерный принтер, два телефонных аппарата, написанную маслом огромную картину с изображением борзой, несколько книг по кулинарии, лампу стандартного образца, плетеную корзину. Мне пора бы уже и привыкнуть к этому. Я часто вижу, как люди выбрасывают телевизоры с еще действующей гарантией, плиты для приготовления пищи, которыми пользовались всего один год, и прекрасно работающие холодильники. При ремонте мы всегда отдираем даже новую отделку и заменяем еще более новой. Все, что было модно в прошлом году, заменяется модным в этом году. Целые кухни исчезают в контейнерах для мусора, ванны и кровати, буфеты, садовые беседки и километры различных полок. Центры по переработке мусора завалены горами ненужных и устаревших вещей. Я полагаю, это прибавляет нам работы. Люди, для которых мы выполняем ремонт, всегда говорит о том, что вот все начинается с начала, как будто нержавеющая сталь и стекло, которые везде устанавливаются в этот момент, скоро не заменятся старомодным деревом вслед за новейшими изменениями тенденций в моде. Все возвращается на круги своя. Каждое десятилетие мода меняется, чтобы затем появиться вновь, хотя и в слегка преображенном виде, как клеш на моих брюках, над которым всегда посмеивается Билл, потому что он напоминает ему времена семидесятых, времена его молодости.
Я незаметно протянула руку и вытащила кулинарную книгу. По крайней мере спасу хоть это. Рецепты из Испании. И положила ее в свою сумку вместе с кистями для малярных работ.
Дома Брендан поднял невообразимую суматоху вокруг мытья нескольких мисок, Кэрри стояла у плиты и что-то помешивала. У нее был неприятный и раздраженный вид.
– Сегодня вечером мы готовим еду для тебя, – сказала она.
– Спасибо.
Я взяла из холодильника пиво и ушла в ванную. Горячая вода снаружи и холодный алкогольный напиток внутрь – это было все, что мне сейчас требовалось. Я лежала в ванне, ощущая приятное действие алкоголя, когда открылась дверь и вошел Брендан. Я резко села, прижав колени к телу. Так, словно здесь он был один, Брендан помочился в унитаз, который стоял рядом с ванной. Застегнул молнию, сполоснул руки и повернулся ко мне с улыбкой.
– Извини! – бросила я резко.
– Да? – Он стоял надо мной.
– Убирайся!
– Прости?
– Убирайся отсюда к чертовой матери! Я в ванне.
– Нужно было запереть дверь на защелку.
– Ты знаешь, что ее нет, – возразила я.
– Тогда ничего не поделаешь, вот так.
– И ты даже не спустил воду. О мой Бог!
Я встала и потянулась за полотенцем. Брендан взял его с вешалки и держал так, чтобы мне было не дотянуться. Он смотрел на мое тело. На лице появилось новое выражение – торжествующая самодовольная ухмылка. Он был похож на маленького мальчишку, который никогда не видел обнаженного женского тела.
– Дай мне это проклятое полотенце, Брендан!
– Как будто я никогда раньше не видел тебя обнаженной. Он подал мне полотенце, и я завернулась в него. Дверь открылась, и вошла Кэрри. Она взглянула на Брендана, потом на меня. На ее лице отразилось явное неодобрение.
– Что происходит? – спросила она.
– Миранда не закрыла дверь на задвижку, – оправдывался Брендан. – Я не знал, что она здесь, и грубо ворвался.
– О, – кивнула Кэрри, – понимаю.
Она пристально взглянула на меня, и я почувствовала, что начинаю краснеть. Плотнее завернулась в полотенце.
– Здесь нет задвижки, – уточнила я, но, казалось, она не обратила внимания на мои слова.
– Скоро будет готов ужин, – произнесла она после некоторой паузы. – Брендан! Можно тебя на одно слово?
– Ой-ей-ей, – хохотнул Брендан, подмигивая мне. – Проблема с женой, а?
Я оделась и сказала себе, что так не может продолжаться долго. Я должна пройти через все это, потом я уже смогу жить, как захочу.
Кэрри все приготовила, хотя она никогда по-настоящему не умела готовить и не относилась к разряду людей, которые заботятся о пище. Она приготовила макароны с сыром и горошком и добавила немного фарша. Блюдо получилось тяжелое и слишком соленое. Брендан открыл бутылку красного вина с особой торжественностью. Кэрри положила слишком много на мою тарелку. Брендан налил слишком много вина в мой бокал. Возможно, выпить вина и опьянеть совсем неплохая идея. Брендан поднял свой бокал:
– За повара!
– За повара – отозвалась я и отпила малюсенький глоток.
– И за тебя, – дополнила Кэрри, глядя на меня. – Нашу гостью.
Они чокнулись своими бокалами о мой бокал.
– Приятно, – проговорила я: казалось, они ждут, что я скажу что-нибудь.
– Это хорошо при данных обстоятельствах, – заметил Брендан.
– Что ты имеешь в виду?
– Есть нечто, о чем мы должны спросить у тебя, – поддержала Кэрри.
– Что?
– Ну, продажа нашей квартиры провалилась.
Внезапно я почувствовала, что мое лицо превращается в неподвижную маску.
– Что случилось? Ведь вы уже готовы были все поменять, Господи Боже! Вы говорили, что речь идет всего лишь о нескольких днях до вашего переезда.
– Они провели нас, – вздохнул Брендан.
– Каким образом?
– Тебе лучше не вникать в подробности.
– Я хочу.
– Главное в том, что мы отказались.
– Ты отказался, – неожиданно резко вставила Кэрри.
– Как бы то ни было, – он махнул рукой в воздухе, словно это был пустяк, – боюсь, что мы вынуждены злоупотребить твоим гостеприимством еще в течение какого-то, хотя и небольшого, времени.
– Почему вы отказались? – настаивала я.
– Масса причин, – сказал Брендан.
– Миранда! Разве так и должно быть? – воскликнула Кэрри. – Мы чувствуем себя ужасно. Мы лихорадочно ищем, куда могли бы переехать уже сейчас.
– Не беспокойся об этом, – мрачно ответила я.
За ужином я говорила очень мало. Пища стала приобретать вкус обойного клея, мне пришлось собрать все силы, чтобы меня не вырвало. Кэрри принесла следующую перемену. Она купила торт из мороженого с лимонными меренгами вместо пудинга, я съела половинку небольшого кусочка, потом сказала, что у меня разболелась голова и я ухожу спать. Правильно ли это было?
Войдя в свою комнату, я сразу открыла окно и сделала несколько глубоких вдохов, словно воздух в моей комнате был чем-то загрязнен. Я провела самую ужасную ночь. Проснулась из-за ощущения, будто часы лихорадочно заспешили, путая все мои планы на будущее. Я могла бы выйти замуж за Ника. Приблизительно в три часа утра я уже серьезно стала рассматривать возможность эмигрировать и занялась рассмотрением стран в зависимости от их удаленности от северного Лондона. Особенно соблазнительной оказалась Новая Зеландия. Все это плавно перешло в сон, в котором я уже собиралась уехать и должна была успеть на поезд. Мне нужно было упаковать так много вещей, что никак не удавалось выйти из комнаты. Потом, неподвижно уставясь в темноту, задала себе вопрос, не разбудило ли меня что-нибудь, и тут я закричала. И не могла остановиться. В полутьме различила какие-то неясные очертания и, совершенно сбитая с толку, уже узнавала Брендана, который смотрел на меня сверху вниз. Я нащупала лампу и включила ее.
– Какого черта?
– Ш-ш-ш, – произнес он.
– Не шикай на меня, – прошипела я, потрясенная и злая.
– Я… э-э-э… ищу что-нибудь почитать.
– Убирайся к дьяволу…
Он сел на постель и неожиданно закрыл мне рот рукой. Наклонился и заговорил шепотом.
– Пожалуйста, не кричи, – говорил он. – Ты можешь разбудить Кэрри. Это может показаться странным.
Я оттолкнула его руку прочь.
– Это не моя проблема!
Он улыбался и осматривал комнату так, словно все это было какой-то частью игры.
– Я так не думаю, – сказал он.
Я натянула пуховое одеяло до подбородка и попыталась говорить спокойно и рассудительно.
– Брендан, все это возмутительно.
– Ты говоришь о себе и обо мне?
– Между тобой и мной ничего нет.
Он отрицательно покачал головой.
– Ты знаешь, Миранда, однажды я взглянул на тебя. Но второй раз, когда мы спали вместе. Я разделся быстрее тебя и лег в постель. Эту постель. Я лежал на том месте, где сейчас лежишь ты, и наблюдал за тобой. Когда ты расстегивала лифчик, ты отвернулась от меня, будто я не видел тебя обнаженной. А когда ты снова повернулась, на твоем лице была такая милая, едва заметная улыбка. Это было прекрасно. Я задавал себе вопрос, замечал ли кто-нибудь, кроме меня, такое раньше… Вот видишь, я замечаю вещи такие, как эта, и я помню о них.
В этот момент среди всей неразберихи, при всей своей злобе и отчаянии и безысходности, я была способна думать с абсолютно холодной трезвостью, сохраняя здравый ум. Если бы я была влюблена в Брендана, это было бы прекрасно и нежно. Но я не была влюблена в него, я чувствовала физическое отвращение. Я ощущала его так, словно он был паразитом, забравшимся в мою плоть, от которого мне было никак не освободиться.
– Все это возмутительно, – выдавила я. – Вам нужно уехать.
– Да все это не имеет ровным счетом никакого значения, – проговорил он. – Разве ты не слышала, что я сказал? Та твоя затаенная, загадочная улыбка. Я видел ее. Я знаю тебя так, как не знает никто. У нас это общее. Спокойной ночи, Миранда.
На следующее утро, когда я проснулась, мне показалось, что я очнулась от какого-то ужасного сна, и только потом с трудом вспомнила, как он стоял надо мной, что он говорил мне и что это был не сон. Я почувствовала, что мой рот будто набит сухим пухом. У меня болела голова, было ощущение резкой боли за глазами. Я приняла душ, оделась и выпила черный кофе. Никто еще не вставал. Перед уходом на работу я вернулась в спальню. Посмотрела на книжные полки, стараясь определить, предельно концентрируя внимание, было ли что-нибудь сдвинуто на них. Достала старый роман, который мне подарили, когда я была еще девочкой. Это был мой тайник для хранения денег на непредвиденные расходы. Среди страниц в середине книги лежали деньги. Я пересчитала их. Семьдесят пять фунтов. Положила их обратно на место. Пыталась подумать о том, что можно сделать. Вспомнила вдруг, что видела в каком-то фильме. Я оторвала небольшую полоску бумаги длиной в один дюйм и шириной приблизительно четверть дюйма. Закрыв дверь, я вставила бумажку в щель, точно на высоте нижней петли. Когда я уходила, то спросила себя: можно ли жить в таких условиях, когда я должна делать вещи, подобные этой?
Этот вопрос возникал в моем уме весь день, я пыталась отогнать его прочь, но у меня не получалось. Отчасти я жалела, что так поступила, потому что чувствовала, как по моему телу разливается ядовитая коррозионная жидкость, которая пузырится и испаряется, разъедая меня. И что хорошего мне это даст, что бы я ни выяснила? Если бумажка окажется на том месте, куда я ее положила, сможет ли это переубедить меня? Если она окажется на полу, что это докажет? Возможно, Кэрри сбросила ее, когда ходила за моим дезодорантом или решила пропылесосить пол. Но чего же хотела я, чего добивалась? Неужели искала основания стать еще злее и подозрительнее?
Когда я вернулась в пустую квартиру и побежала в свою комнату, я обнаружила то, чего не ожидала. Кусочек бумаги прочно торчал в двери, но сейчас он был на целый фут выше того места, куда я прикрепила его этим утром.
ГЛАВА 14
– Ник, – начала я.
– Д-да?
Мы шли пешком по Хизу, под ногами шуршали рвущиеся янтарные листья. Сейчас деревья стояли почти голые, бледное солнце было низко на небе. Не было еще и четырех часов дня. Часы только что перевели назад, сейчас рано темнело. Моя холодная рука была в его теплой, мое дыхание оставляло следы в воздухе. Мы встретились в бистро рядом с его квартирой, на ленч – миска тыквенного супа с хрустящими хлебцами, бокал вина каждому, а позднее этим вечером мы собирались на вечеринку, которую устраивал его друг, с которым я еще не была знакома. Потом я собиралась остаться на ночь у него дома, хотя он еще ничего не знал об этом. У меня в сумке была зубная щетка и пара запасных спортивных штанов, которые я прихватила с собой.
– Мне бы хотелось знать…
– Да?
Я замедлила шаг.
– Ну, ты знаешь, что Кэрри и Брендану нужно пожить у меня чуть дольше…
– Ты хочешь вернуться с вечеринки ко мне, а не ехать туда? Так?
– Именно это, да, но…
– Я собирался сказать то же самое. Нам необходимо побыть вдвоем, да. – Его рука сжала мою.
– А что, если бы я пришла и осталась с тобой? Только до тех пор, пока они не уедут.
Я взглянула на него как раз вовремя, чтобы увидеть, как он совсем незаметно нахмурился, заметить мгновенное напряжение его рта.
– Забудь, это плохая идея, – сказала я в тот самый момент, когда он произнес:
– Если ты действительно в отчаянии…
– Мне не следовало спрашивать.
– Конечно, ты должна была спросить, – сказал он как-то слишком искренне. – Ты же знаешь, какая маленькая у меня квартира, и к тому же еще немного рано, да, но я собирался сказать, что если…
– Нет. Вообще забудь, что я спрашивала.
Он не смог забыть. И я не смогу забыть тоже… ту вспышку смятения и неодобрения, ту крошечную паузу, в которую хлынули все наши сомнения. И тогда я окончательно убедилась в том, что поняла еще в Венеции: это не продлится долго. Не перерастет в большой роман, а останется просто приятным временным увлечением. Мы увлеклись друг другом в том приятном порыве счастья, с тем нетерпением, подобное которому ощущаешь, когда заболеваешь гриппом. Мы проводили бессонные ночи вместе, а дни раздельно, думая друг о друге, помня, что сказал другой, что он сделал, стремясь к следующей встрече, когда мы смогли бы обнять друг друга. Целую неделю или около этого мы, может быть, даже думали, что этот другой вообще единственный на всем белом свете… Но нет: с этим должно быть покончено. Не сегодня, не на этой неделе, но достаточно скоро, потому что прилив, хлынувший на нас, уже отхлынул, оставив только несколько странных осколков после себя.
Слезы застилали мне глаза, я снова пошла быстрее, таща за собой Ника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Локли. Кен.
– Кен. Виски? Думаю, у нас есть виски.
– Ладно уж, – неохотно согласился тот.
– Хорошо.
Брендан вынул бутылку виски из буфета и четыре простых стакана.
– Ты должен был быть здесь, – сказала я ему в спину. – Ты должен…
– Я ходил с Кэрри посмотреть на дом, потом по магазинам. Позже встретился с Кэрри, чтобы перекусить.
Кэрри кивнула, подтверждая это. Она до сих пор не могла прийти в себя от моего взрыва гнева. Он положил руку мне на плечо:
– Никаких ванн в середине дня, Мирри.
– Но…
– Может быть, ты принимала ванну перед уходом?
– Но я никак не могла оставить включенную воду. Ничего подобного я никогда не делаю.
– Это так легко сделать. Мы все делаем что-нибудь такое время от времени. – Он повернулся к Кену: – Разве нет, а? Я уверен, что Миранда сможет разобраться со всем. Она работает по строительству и отделке, может быть, она сумеет помочь вам с покраской и всем остальным. М-м-м?
– Не я это сделала, – безнадежно сказала я.
– Миранда, – настаивала Кэрри, – тебя никто ни в чем не обвиняет. Но ты уходила последняя. И ты мылась в ванне, да?
– Но я… – слабо запротестовала я и замолчала. Страшная усталость буквально сваливала меня с ног. – Помню, как вымыла всю ванну до блеска.
– Не волнуйся, – мягко сказал он. – Мы поможем разобраться тебе со всем этим.
– Не понимаю…
И к своему ужасу, я почувствовала, как по щекам покатились слезы.
– Миранда! Послушай… – резко прозвучал голос Кэрри.
– Ш-ш-ш, – зашикал Брендан.
Он действительно взял ее за руку и оттащил в сторону. Я видела, как она передернулась. На мгновение ее рот застыл в ожесточении.
– Ну, ну, – нежно шептал он мне в ухо. – Ну, ну, полно, Миранда, я здесь. Рядом.
Я закрыла дверь спальни и сняла телефонную трубку.
– Лаура! – громко произнесла я. И продолжала тихим голосом, чтобы они не услышали: – Послушай, Лаура, это случилось. Мне нужно с кем-нибудь поговорить об этом…
– Ты хочешь сказать… – пробормотала Лаура, когда я закончила. – Неужели ты серьезно хочешь сказать, что Брендан тайно проник в твою квартиру и нарочно затопил ее?
– Да.
– Но почему, черт побери?
– Потому что он подлый. Он задумал что-то против меня, затаился.
– О, успокойся. У меня тоже иногда вода переливается через край из ванны, – сказала она. – Послушай, легче просто забыть об этом.
– Но я никогда не делаю ничего подобного.
– Все когда-то бывает в первый раз. Это более вероятное объяснение, чем твое, правда?
– Я помню, как спустила воду и вымыла ванну. Совершенно отчетливо.
– Тогда так. Ты снова закрыла пробку, положила шланг в ванну и не до конца закрыла воду.
Я не могла убеждать ее и дальше, я сдалась. Мне даже стало казаться, что все было именно так. Но я же была там сама и твердо знаю, что не делала этого. Как бы то ни было, все это было слишком утомительно.
ГЛАВА 13
Пара, которая жила в доме в Элинге, взяла в аренду два огромных контейнера для мусора, и они были уже заполнены почти до краев. Уходя с работы, я заглянула в них. Среди кучи старого тряпья, битой посуды, сломанной мебели я увидела почти новый компьютер, лазерный принтер, два телефонных аппарата, написанную маслом огромную картину с изображением борзой, несколько книг по кулинарии, лампу стандартного образца, плетеную корзину. Мне пора бы уже и привыкнуть к этому. Я часто вижу, как люди выбрасывают телевизоры с еще действующей гарантией, плиты для приготовления пищи, которыми пользовались всего один год, и прекрасно работающие холодильники. При ремонте мы всегда отдираем даже новую отделку и заменяем еще более новой. Все, что было модно в прошлом году, заменяется модным в этом году. Целые кухни исчезают в контейнерах для мусора, ванны и кровати, буфеты, садовые беседки и километры различных полок. Центры по переработке мусора завалены горами ненужных и устаревших вещей. Я полагаю, это прибавляет нам работы. Люди, для которых мы выполняем ремонт, всегда говорит о том, что вот все начинается с начала, как будто нержавеющая сталь и стекло, которые везде устанавливаются в этот момент, скоро не заменятся старомодным деревом вслед за новейшими изменениями тенденций в моде. Все возвращается на круги своя. Каждое десятилетие мода меняется, чтобы затем появиться вновь, хотя и в слегка преображенном виде, как клеш на моих брюках, над которым всегда посмеивается Билл, потому что он напоминает ему времена семидесятых, времена его молодости.
Я незаметно протянула руку и вытащила кулинарную книгу. По крайней мере спасу хоть это. Рецепты из Испании. И положила ее в свою сумку вместе с кистями для малярных работ.
Дома Брендан поднял невообразимую суматоху вокруг мытья нескольких мисок, Кэрри стояла у плиты и что-то помешивала. У нее был неприятный и раздраженный вид.
– Сегодня вечером мы готовим еду для тебя, – сказала она.
– Спасибо.
Я взяла из холодильника пиво и ушла в ванную. Горячая вода снаружи и холодный алкогольный напиток внутрь – это было все, что мне сейчас требовалось. Я лежала в ванне, ощущая приятное действие алкоголя, когда открылась дверь и вошел Брендан. Я резко села, прижав колени к телу. Так, словно здесь он был один, Брендан помочился в унитаз, который стоял рядом с ванной. Застегнул молнию, сполоснул руки и повернулся ко мне с улыбкой.
– Извини! – бросила я резко.
– Да? – Он стоял надо мной.
– Убирайся!
– Прости?
– Убирайся отсюда к чертовой матери! Я в ванне.
– Нужно было запереть дверь на защелку.
– Ты знаешь, что ее нет, – возразила я.
– Тогда ничего не поделаешь, вот так.
– И ты даже не спустил воду. О мой Бог!
Я встала и потянулась за полотенцем. Брендан взял его с вешалки и держал так, чтобы мне было не дотянуться. Он смотрел на мое тело. На лице появилось новое выражение – торжествующая самодовольная ухмылка. Он был похож на маленького мальчишку, который никогда не видел обнаженного женского тела.
– Дай мне это проклятое полотенце, Брендан!
– Как будто я никогда раньше не видел тебя обнаженной. Он подал мне полотенце, и я завернулась в него. Дверь открылась, и вошла Кэрри. Она взглянула на Брендана, потом на меня. На ее лице отразилось явное неодобрение.
– Что происходит? – спросила она.
– Миранда не закрыла дверь на задвижку, – оправдывался Брендан. – Я не знал, что она здесь, и грубо ворвался.
– О, – кивнула Кэрри, – понимаю.
Она пристально взглянула на меня, и я почувствовала, что начинаю краснеть. Плотнее завернулась в полотенце.
– Здесь нет задвижки, – уточнила я, но, казалось, она не обратила внимания на мои слова.
– Скоро будет готов ужин, – произнесла она после некоторой паузы. – Брендан! Можно тебя на одно слово?
– Ой-ей-ей, – хохотнул Брендан, подмигивая мне. – Проблема с женой, а?
Я оделась и сказала себе, что так не может продолжаться долго. Я должна пройти через все это, потом я уже смогу жить, как захочу.
Кэрри все приготовила, хотя она никогда по-настоящему не умела готовить и не относилась к разряду людей, которые заботятся о пище. Она приготовила макароны с сыром и горошком и добавила немного фарша. Блюдо получилось тяжелое и слишком соленое. Брендан открыл бутылку красного вина с особой торжественностью. Кэрри положила слишком много на мою тарелку. Брендан налил слишком много вина в мой бокал. Возможно, выпить вина и опьянеть совсем неплохая идея. Брендан поднял свой бокал:
– За повара!
– За повара – отозвалась я и отпила малюсенький глоток.
– И за тебя, – дополнила Кэрри, глядя на меня. – Нашу гостью.
Они чокнулись своими бокалами о мой бокал.
– Приятно, – проговорила я: казалось, они ждут, что я скажу что-нибудь.
– Это хорошо при данных обстоятельствах, – заметил Брендан.
– Что ты имеешь в виду?
– Есть нечто, о чем мы должны спросить у тебя, – поддержала Кэрри.
– Что?
– Ну, продажа нашей квартиры провалилась.
Внезапно я почувствовала, что мое лицо превращается в неподвижную маску.
– Что случилось? Ведь вы уже готовы были все поменять, Господи Боже! Вы говорили, что речь идет всего лишь о нескольких днях до вашего переезда.
– Они провели нас, – вздохнул Брендан.
– Каким образом?
– Тебе лучше не вникать в подробности.
– Я хочу.
– Главное в том, что мы отказались.
– Ты отказался, – неожиданно резко вставила Кэрри.
– Как бы то ни было, – он махнул рукой в воздухе, словно это был пустяк, – боюсь, что мы вынуждены злоупотребить твоим гостеприимством еще в течение какого-то, хотя и небольшого, времени.
– Почему вы отказались? – настаивала я.
– Масса причин, – сказал Брендан.
– Миранда! Разве так и должно быть? – воскликнула Кэрри. – Мы чувствуем себя ужасно. Мы лихорадочно ищем, куда могли бы переехать уже сейчас.
– Не беспокойся об этом, – мрачно ответила я.
За ужином я говорила очень мало. Пища стала приобретать вкус обойного клея, мне пришлось собрать все силы, чтобы меня не вырвало. Кэрри принесла следующую перемену. Она купила торт из мороженого с лимонными меренгами вместо пудинга, я съела половинку небольшого кусочка, потом сказала, что у меня разболелась голова и я ухожу спать. Правильно ли это было?
Войдя в свою комнату, я сразу открыла окно и сделала несколько глубоких вдохов, словно воздух в моей комнате был чем-то загрязнен. Я провела самую ужасную ночь. Проснулась из-за ощущения, будто часы лихорадочно заспешили, путая все мои планы на будущее. Я могла бы выйти замуж за Ника. Приблизительно в три часа утра я уже серьезно стала рассматривать возможность эмигрировать и занялась рассмотрением стран в зависимости от их удаленности от северного Лондона. Особенно соблазнительной оказалась Новая Зеландия. Все это плавно перешло в сон, в котором я уже собиралась уехать и должна была успеть на поезд. Мне нужно было упаковать так много вещей, что никак не удавалось выйти из комнаты. Потом, неподвижно уставясь в темноту, задала себе вопрос, не разбудило ли меня что-нибудь, и тут я закричала. И не могла остановиться. В полутьме различила какие-то неясные очертания и, совершенно сбитая с толку, уже узнавала Брендана, который смотрел на меня сверху вниз. Я нащупала лампу и включила ее.
– Какого черта?
– Ш-ш-ш, – произнес он.
– Не шикай на меня, – прошипела я, потрясенная и злая.
– Я… э-э-э… ищу что-нибудь почитать.
– Убирайся к дьяволу…
Он сел на постель и неожиданно закрыл мне рот рукой. Наклонился и заговорил шепотом.
– Пожалуйста, не кричи, – говорил он. – Ты можешь разбудить Кэрри. Это может показаться странным.
Я оттолкнула его руку прочь.
– Это не моя проблема!
Он улыбался и осматривал комнату так, словно все это было какой-то частью игры.
– Я так не думаю, – сказал он.
Я натянула пуховое одеяло до подбородка и попыталась говорить спокойно и рассудительно.
– Брендан, все это возмутительно.
– Ты говоришь о себе и обо мне?
– Между тобой и мной ничего нет.
Он отрицательно покачал головой.
– Ты знаешь, Миранда, однажды я взглянул на тебя. Но второй раз, когда мы спали вместе. Я разделся быстрее тебя и лег в постель. Эту постель. Я лежал на том месте, где сейчас лежишь ты, и наблюдал за тобой. Когда ты расстегивала лифчик, ты отвернулась от меня, будто я не видел тебя обнаженной. А когда ты снова повернулась, на твоем лице была такая милая, едва заметная улыбка. Это было прекрасно. Я задавал себе вопрос, замечал ли кто-нибудь, кроме меня, такое раньше… Вот видишь, я замечаю вещи такие, как эта, и я помню о них.
В этот момент среди всей неразберихи, при всей своей злобе и отчаянии и безысходности, я была способна думать с абсолютно холодной трезвостью, сохраняя здравый ум. Если бы я была влюблена в Брендана, это было бы прекрасно и нежно. Но я не была влюблена в него, я чувствовала физическое отвращение. Я ощущала его так, словно он был паразитом, забравшимся в мою плоть, от которого мне было никак не освободиться.
– Все это возмутительно, – выдавила я. – Вам нужно уехать.
– Да все это не имеет ровным счетом никакого значения, – проговорил он. – Разве ты не слышала, что я сказал? Та твоя затаенная, загадочная улыбка. Я видел ее. Я знаю тебя так, как не знает никто. У нас это общее. Спокойной ночи, Миранда.
На следующее утро, когда я проснулась, мне показалось, что я очнулась от какого-то ужасного сна, и только потом с трудом вспомнила, как он стоял надо мной, что он говорил мне и что это был не сон. Я почувствовала, что мой рот будто набит сухим пухом. У меня болела голова, было ощущение резкой боли за глазами. Я приняла душ, оделась и выпила черный кофе. Никто еще не вставал. Перед уходом на работу я вернулась в спальню. Посмотрела на книжные полки, стараясь определить, предельно концентрируя внимание, было ли что-нибудь сдвинуто на них. Достала старый роман, который мне подарили, когда я была еще девочкой. Это был мой тайник для хранения денег на непредвиденные расходы. Среди страниц в середине книги лежали деньги. Я пересчитала их. Семьдесят пять фунтов. Положила их обратно на место. Пыталась подумать о том, что можно сделать. Вспомнила вдруг, что видела в каком-то фильме. Я оторвала небольшую полоску бумаги длиной в один дюйм и шириной приблизительно четверть дюйма. Закрыв дверь, я вставила бумажку в щель, точно на высоте нижней петли. Когда я уходила, то спросила себя: можно ли жить в таких условиях, когда я должна делать вещи, подобные этой?
Этот вопрос возникал в моем уме весь день, я пыталась отогнать его прочь, но у меня не получалось. Отчасти я жалела, что так поступила, потому что чувствовала, как по моему телу разливается ядовитая коррозионная жидкость, которая пузырится и испаряется, разъедая меня. И что хорошего мне это даст, что бы я ни выяснила? Если бумажка окажется на том месте, куда я ее положила, сможет ли это переубедить меня? Если она окажется на полу, что это докажет? Возможно, Кэрри сбросила ее, когда ходила за моим дезодорантом или решила пропылесосить пол. Но чего же хотела я, чего добивалась? Неужели искала основания стать еще злее и подозрительнее?
Когда я вернулась в пустую квартиру и побежала в свою комнату, я обнаружила то, чего не ожидала. Кусочек бумаги прочно торчал в двери, но сейчас он был на целый фут выше того места, куда я прикрепила его этим утром.
ГЛАВА 14
– Ник, – начала я.
– Д-да?
Мы шли пешком по Хизу, под ногами шуршали рвущиеся янтарные листья. Сейчас деревья стояли почти голые, бледное солнце было низко на небе. Не было еще и четырех часов дня. Часы только что перевели назад, сейчас рано темнело. Моя холодная рука была в его теплой, мое дыхание оставляло следы в воздухе. Мы встретились в бистро рядом с его квартирой, на ленч – миска тыквенного супа с хрустящими хлебцами, бокал вина каждому, а позднее этим вечером мы собирались на вечеринку, которую устраивал его друг, с которым я еще не была знакома. Потом я собиралась остаться на ночь у него дома, хотя он еще ничего не знал об этом. У меня в сумке была зубная щетка и пара запасных спортивных штанов, которые я прихватила с собой.
– Мне бы хотелось знать…
– Да?
Я замедлила шаг.
– Ну, ты знаешь, что Кэрри и Брендану нужно пожить у меня чуть дольше…
– Ты хочешь вернуться с вечеринки ко мне, а не ехать туда? Так?
– Именно это, да, но…
– Я собирался сказать то же самое. Нам необходимо побыть вдвоем, да. – Его рука сжала мою.
– А что, если бы я пришла и осталась с тобой? Только до тех пор, пока они не уедут.
Я взглянула на него как раз вовремя, чтобы увидеть, как он совсем незаметно нахмурился, заметить мгновенное напряжение его рта.
– Забудь, это плохая идея, – сказала я в тот самый момент, когда он произнес:
– Если ты действительно в отчаянии…
– Мне не следовало спрашивать.
– Конечно, ты должна была спросить, – сказал он как-то слишком искренне. – Ты же знаешь, какая маленькая у меня квартира, и к тому же еще немного рано, да, но я собирался сказать, что если…
– Нет. Вообще забудь, что я спрашивала.
Он не смог забыть. И я не смогу забыть тоже… ту вспышку смятения и неодобрения, ту крошечную паузу, в которую хлынули все наши сомнения. И тогда я окончательно убедилась в том, что поняла еще в Венеции: это не продлится долго. Не перерастет в большой роман, а останется просто приятным временным увлечением. Мы увлеклись друг другом в том приятном порыве счастья, с тем нетерпением, подобное которому ощущаешь, когда заболеваешь гриппом. Мы проводили бессонные ночи вместе, а дни раздельно, думая друг о друге, помня, что сказал другой, что он сделал, стремясь к следующей встрече, когда мы смогли бы обнять друг друга. Целую неделю или около этого мы, может быть, даже думали, что этот другой вообще единственный на всем белом свете… Но нет: с этим должно быть покончено. Не сегодня, не на этой неделе, но достаточно скоро, потому что прилив, хлынувший на нас, уже отхлынул, оставив только несколько странных осколков после себя.
Слезы застилали мне глаза, я снова пошла быстрее, таща за собой Ника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31