– Ваша честь, Эдель Урд находится здесь. Как вам известно, это благородный господин с высоким рашудо. Полагаю, что его требуется немедленно допросить относительно минувших ужасных событий.
Барванг дал знак, и из зала поднялся роум средних лет, которому адвокат слегка поклонился.
– Эдель, вы знаете, в чем обвиняется Азрубал. Можете ли вы сообщить суду какие-то факты, опровергающие столь нелепые, как он утверждает, обвинения?
– Азрубал говорит чистую правду, правду в каждой детали.
– Убивал подсудимый Джамиль из дома Рами? Или нет?
– Нет, это невозможно! Ее не убивали ни он, ни я.
– Кто, в таком случае, мог это сделать? Эдель пожал плечами.
– Это мог сделать какой-нибудь прибрежный бандит, оставленный любовник, а то и просто сумасшедший грабитель. Единственным свидетелем в этом деле, вероятно, является мальчик.
– Благодарю вас, Эдель, достаточно.
Свидетель вернулся на место.
– Как я уже говорил, Терман узнал, что мальчик был подобран парой антропологов и увезен в город Тайнет мира Галингейл, – спокойно продолжил Азрубал. – Я все еще очень хотел получить обратно украденные счета и потому послал Термана в Тайнет, где он провел тщательное расследование. Терман обыскал дом, где жил мальчик, но также ничего не обнаружил. Во время своего расследования Терман узнал, что ребенок не помнит ничего из тех лет, что предшествовали его появлению в Тайнете. Одноклассники считали его недалеким и странным и дали ему прозвище «нимп». Можно было почти с уверенностью утверждать, что и о документах он ничего не знает. Я потерял к мальчику всякий интерес и больше никогда о нем не думал. Словом, повторюсь: я не убивал ни Джамиль, ни кого-либо вообще.
Снова поднялся Барванг.
– Теперь, я надеюсь, всем ясно, что обвинения, выдвинутые против моего подзащитного, не более чем ночной кошмар, воздушные замки, детский лепет. Прошу суд снять обвинения, поскольку ни одно из них не может быть доказано, а также обязать Морлока принести моему родственнику полные и подробные извинения.
Магистр явно удивился.
– Я главный судья и в данный момент являю собой совесть и сознание Роумарта. Я знаю, что ужасные преступления совершены, но вижу и то, как преступник уходит от справедливого наказания.
– Клевета! – Вскочил на ноги Барванг. – Чудовищная и несправедливая клевета!
– Барванг, будьте столь любезны, держите себя в руках! – осадил его Магистр. – У Азрубала осталось слишком мало рашудо, чтобы защищать его столь рьяно.
Статья «о клевете» не удерживает меня от замечания о том, что Арслу, единственный свидетель преступления против Майхака, исчез. Что же касается случая с младенцем Гарлетом, здесь Азрубал преподнес нам такую сказку, что удивил даже своего защитника. Азрубал утверждает, что, желая убедить Майхака остаться в Роумарте, он прибыл к флиттеру с шестью переодетыми в убийц шевалье и двумя сумасшедшими женщинами. Но вместо того, чтобы петь и плясать, женщины почему-то атаковали Майхака, пытались избить его жену и похитили ребенка. И когда флиттер все же поднялся в воздух, Азрубал, якобы для привлечения внимания пилота разбил ребенка о камни и бросил его труп в реку. Причем Майхак, видите ли, не знал, что это кукла. Чтобы защитить жену и оставшегося сына, он улетел во Флад, где Арслу по приказу Азрубала выдал его лоуклорам. Возможно, это не так, однако Азрубал почему-то пребывал в полной уверенности, что его враг «танцует с девочками».
Но он ошибся, Майхак выжил. Похоже на то, что Азрубал перемудрил и перестарался. Этот вопрос висит теперь на всех нас, и подсудимый должен на него ответить. Не скрою, перед ним стоит опасная дилемма: как бы он ни ответил, его ждет суровое наказание. Если младенец Гарлет мертв – он убийца. Если жив – Азрубал повинен в киднапинге. А теперь я позволю себе задать вопрос, – Магистр посмотрел прямо в лицо Азрубалу: – Слушайте и отвечайте! Где ребенок по имени Гарлет?
Азрубал равнодушно смотрел куда-то в стену, словно занятый собственными, не касающимися суда мыслями. Магистр подался вперед.
– Азрубал, вы слышали вопрос? Где ребенок по имени Гарлет?
Азрубал в упор посмотрел на Магистра своими черными круглыми глазами.
– Не знаю.
– Ответ неудовлетворительный, – заявил Магистр. – Ребенок остался на вашем попечении. Как вы распорядились им?
– Хорошо. В то время у меня было плохое настроение, теперь можно в этом признаться, и я передал младенца своему мажордому Усхаку с коротким приказанием: убрать его куда-нибудь с глаз долой, держать взаперти до тех пор, пока не объявятся его родители. Скоро я вообще перестал о нем думать, поскольку проблема не касалась меня лично. Усхак взял ребенка, родители так и не появились, а больше я ничего не знаю.
– Но ведь местонахождение Гарлета не может быть вам неизвестно? – вкрадчиво заметил Магистр.
Азрубал выпрямился в кресле, и его белое лицо окаменело.
– После того, как Усхак забрал ребенка, этот случай полностью стерся из моей памяти, это была мелочь, и я не вспоминал о ней вплоть до сегодняшнего часа. Может быть, ребенок и жив, а может быть, и мертв. Исполняя мою волю, Усхак никогда ничего мне о нем не рассказывал. Но если ребенка так и не найдут, то я, конечно, готов взять на себя ответственность, поскольку это было сделано все-таки по моему приказанию.
– В таком случае следует допросить Усхака. Вызовите его сюда немедленно.
Азрубал помолчал немного, потом поднялся и пошел к выходу. По молчаливому знаку Магистра за ним последовали двое солдат. Джейро, сидевший у самого выхода, не мог отвести глаз от бледного бесстрастного лица Азрубала, проходившего почти вплотную мимо него. Движимый непонятным чувством, юноша встал и пошел вслед за Азрубалом и конвоем. Выйдя из дверей, он неожиданно остановился перед высокими деревянными ширмами цвета меда с искусно сделанной инкрустацией. За ширмами двигались тени, и Джейро постарался встать так, чтобы, оставаясь незамеченным, видеть как можно больше.
Парадный холл в Варциале очень напоминал такое же помещение в палаццо Карлеоне: тот же высокий потолок, та же широкая лестница, ведущая наверх к галерее с балюстрадой. Сбоку открывалась дверь в неофициальную приемную. Там за узким столом сидел гричкин в черно-белой ливрее, в маленькой конической шапочке с узкими полями и черных сапогах с загнутыми носами. Гричкин оказался весьма тучен, морщинистая кожа и усохшие черты лица выдавали его почтенный возраст; должность его значилась как подсенешаль – статус, почти ничем не отличающийся от мажордома. Азрубал нагло приказал солдатам остановиться и подошел к столу гричкина. Солдаты смотрели ему в спину. Наклонившись, Азрубал что-то сказал подсенешалю, а тот быстро задал ему несколько встречных вопросов. Азрубал заговорил снова, постукивая длинными ногтями по краешку стола, и тогда подсенешаль покорно наклонил свою шапочку. Джейро удивился, почему простой вызов в зал суда нужно сопровождать столь долгими, подробными и, видимо, серьезными инструкциями – а потому стал еще внимательнее всматриваться в происходящее.
Азрубал, поняв, что его инструкции дошли до гричкина, выпрямился и огляделся. Джейро быстро отступил дальше в тень, но внимание Азрубала было сосредоточено не на нем, а на солдатах. Юноше показалось, что хозяин дома прикидывает возможность побега.
Затем, вероятно, Азрубал посчитал шансы на успех ничтожными и медленно пошел под присмотром солдат обратно в зал суда.
Джейро остался. После ухода хозяина гричкин набрал номер телефона и произнес пару фраз, явно уведомляющих Усхака о том, что его ждут в зале суда. Потом встал и быстро потрусил через холл, обогнул лестницу и вошел в низкую каменную арку, где и исчез. Подозрения Джейро усиливались. Он тоже в три прыжка пересек зал и обнаружил, как и ожидал, что за аркой начинаются грубые каменные ступени, ведущие вниз в склепы Варциала. Гричкина юноша уже не увидел. Джейро колебался. Перспектива преследовать гричкина по сырым подземельям выглядела малоприятной, но… Юноша немедленно взял себя в руки, назвал трусом и быстро оглянулся. В холле никого не было, значит, помощи, если что, ждать не придется. Он на мгновение зажмурился и затем решительно побежал вниз по заплесневелым ступеням. С каждой секундой становилось все темнее.
На первой же площадке Джейро остановился и посмотрел вниз, здесь уже могли начинаться владения белых вампиров. Молодой человек положил руку на тяжелую рукоять пистолета, висевшего у бедра, и это прикосновение придало ему мужества. Он осторожно спустился на следующую площадку, потом еще и еще. Дальше ступеней не было, но зато обнаружилась крошечная унылая каморка с деревянным столом, стулом и буфетиком в совершенно непригодном состоянии. Каморка оказалась пустой, воздух в ней – тяжелым и влажным с примесью каких-то смол и плесени.
Юноша прислушался: шаги гричкина все еще раздавались где-то в темноте. Вытащив пистолет, Джейро глубоко вдохнул и помчался по единственному ходу вбок, где снова оказалась лестница. Он пробежал еще три площадки, на каждой из которых тоже находились комнатки, кое-как меблированные и пустые. Из всех этих комнаток шли какие-то коридоры, но куда и зачем, непонятно.
Ступени лестницы становились все уже и круче, тускло чадили редкие факелы по стенам.
Зато шаркающие шаги гричкина стали теперь отчетливей, и Джейро замедлил преследование. Вот он достиг очередной площадки, и шаги впереди вдруг прекратились, через несколько секунд сменившись приглушенными голосами. Осторожно приблизившись к углу последнего поворота, юноша увидел очередную каморку с такой же мебелью, как и в предыдущих; правда, здесь присутствовали еще полки и параша. За столом сидел еще один гричкин в серой ливрее и шляпе какого-то уныло-желтого цвета. Под сенешаль наклонился над столом, но не успел ничего сказать, как его соплеменник в желтом, презрительно усмехнувшись, пробормотал что-то сквозь стиснутые зубы. Гричкин был очень стар, серая кожа в морщинах, под глазами мешки, а длинный крючковатый нос едва не касался крохотного рта. Неожиданно он резко взмахнул рукой и пронзительно крикнул;
– Что вам до меня? Кому я вдруг понадобился!? Или старому забытому Шиму пришла пора отправляться в чан!?
– Да что ты! Приказ есть приказ.
Тогда старик-гричкин встал и позвал в темноту:
– Олег, сюда! Олег! Проснись! Тут есть работенка!
Из соседней каморки вышел здоровый мужчина с накаченными плечами и торсом, широкими бедрами и выпирающим животом; на голове у него топорщились грязные волосы, мокрый рот слегка прикрывала встрепанная борода. Мужичина остановился посередине помещения, широко зевнул, потянулся и подозрительно посмотрел на новоприбывшего гричкина.
– Ну, чего делать? Стирать-варить-резать-парить? Говори, серая мышь, белье, что ль, в стирку принес?
– Вы должны знать меня как Оуверкина Пуда, – ответил подсенешаль с большим достоинством. – Я помощник мажордома и нахожусь здесь с жесткими инструкциями, которым вы должны повиноваться немедленно.
– К черту твои инструкции. Впрочем, выслушать мы тебя, конечно, выслушаем. Не забывай, серая мышь, здесь, внизу, мы сами делаем наши дела.
Пуд приготовился сказать речь, но внезапно отвлекся каким-то странным звуком на другом конце каморки. Он обернулся, посмотрел через плечо и, с отвращением вытянув длинный дрожащий палец, прошептал:
– Смотрите-ка! Неужто вы разрешаете им подглядывать прямо в открытую?
Олег поперхнулся.
– Ну и что? Это мои любимцы. Шим-то весь день дремлет – должен же я как-нибудь развлекаться!
Шим, Пуд и Олег уставились на дверь из железных прутьев, отделявшую комнатку от темного коридора. За прутьями копошились темные тени, перемежающиеся белыми лицами.
– Я им баловать-то не даю, – строго заявил Олег и, взяв палку, ткнул ее за прутья прямо в чье-то белое лицо. Вампир отчаянно и гневно заверещал и схватил конец палки. Олег загоготал, выдернул палку и назидательно произнес: – Вот так-то, дурачок ты мой! Больше уважения, больше доброты! В жизни еще много хорошего.
Какое-то время Олег стоял, глядя в задумчивости на беснующегося вампира, который в порыве злобы стал трясти прутья так, что дверь зашаталась. Тогда толстяк снова взял палку и энергично двинул ею прямо в грудь вампиру. Тот зашипел, застонал и смешался с остальными тенями, не переставая ворчать.
– Хватит, Олег, давай к делу, – напомнил ему старый Шим.
Олег неохотно бросил забаву, и все трое вышли в длинный коридор, идущий в противоположную сторону от железной двери, быстро скрывшись из виду.
Джейро поставил пистолет на взвод и пошел за ними. Три едва видимые фигуры остановились у тяжелой двери рядом с крошечным зарешеченным окошком. Заглянув туда, Олег отпер дверь и широко ее распахнул.
– Ну, что, проснулся, голубчик? – крикнул он. – Вижу, вижу, ты, как обычно, резвый. Выходи-ка, надо кой-чего поменять! Ну-ка прыгай, прыгай, пошевеливайся, путешествие неблизкое! Куда, ты спрашиваешь? Да поскачем с тобой в страну снов, мой малютка, куда ж еще?
– Поторопись! Хватит пустой болтовни, надо торопиться! – нетерпеливо одернул его Шим.
Но Олег не слушал старика и продолжал сладким голосом:
– Чего же ты ждешь? Время пришло. Ты, конечно, отвык от роскоши, но ты молодец, всегда отлично держался. Ах, жалость-то какая! Кушать-то тебе больше нечего – ведь я устал, так что кормись-ка ты теперь сам! Вот тебе и новое развлечение!
– Делай свое дело, Олег! – снова попытался возмутиться Пуд. – Сколько можно болтать ерунду!?
– Если вы так торопитесь, та зайдите туда сами да вытащите этого молодца! – огрызнулся Олег. – Вот тогда и увидите, что он проворен, как паук, прыгает высоко, бегает далеко – прямо по стенам, он везде и сразу! Если у вас борода, он вам быстро ее повыдерет, а потом подкрепится вашим носом!
– Это не моя работа, – резонно заметил Пуд. – Делай свое дело и делай быстро – таков приказ!
Олег пожал плечами и обратился к кому-то в клетке:
– Ну, выходи же! Мне ждать больше некогда!
Из клетки раздался какой-то возглас, который Джейро не разобрал.
– Ну, что, идешь, мой сладкий? – снова запел Олег. – Зачем мне заходить к тебе, ну, сам посуди! Так что лучше уж ты выходи, выходи, хороший мой, выходи, и мы полетим с тобой высоко-высоко, туда, где луна понастроила дворцов, где вино льется прямо в рот и танцуют сладкие бесстыжие девки!
Пуд брезгливо поджал губы, а Шим осторожно крикнул в распахнутую дверь:
– Выходи, да поскорее, мерзавец! Чего время тянешь? Чего Олега злишь? – Из камеры послышался хриплый смех. – Ну, вот так, шаг за шагом, шаг за шагом, – одобрительно забормотал старик. – А теперь и совсем выходи, да поторопись, мы сами торопимся.
В коридоре показалась темная фигура, разглядеть которую юноша не мог.
– А теперь – марш вперед! – прохрипел Олег. – Скажи «прощай» любимому жилищу и всем твоим крюкам и дыбам! Не сожалей, все к лучшему, всегда все к лучшему! Только подумай, какая красота ждет тебя, дурачок!
Джейро вжался в стену, скрытый тенью от лестницы, но сердце его стучало, как сумасшедшее. По коридору шли два гричкина, а за ними Олег с человеком неопределенного возраста в болтающемся коричневом балахоне на тощем теле и в подобии опорок на ногах. Его лицо закрывали длинные черные волосы и спутанная борода. Джейро судорожно искал в этом лице хотя бы малейшего сходства с собой, но обнаружил лишь какой-то едва заметный слабый намек в разрезе глаз и форме носа. Все четверо снова зашли в комнату, и Джейро прокрался за ними.
– Ну, а теперь подожди, – остановился Олег. – Мне надобно осветить последнюю дорожку!
Он подошел к стеллажу и концом палки достал с него какой-то цилиндр, тут же за железными прутьями заметались черные тени и белые лица. Олег поднес цилиндр на палке к прутьям, нажал в нем какую-то кнопку, и резкая струя жидкого огня рванулась из цилиндра за решетку. Стеная, рыча и шипя, белые вампиры рассыпались по коридору под довольное бормотанье Олега.
– Вот так, голубчики мои – субчики! Если уж Олег просит успокоиться, так надо его слушаться! Паиньками надо быть! Ну-ка, всем стоять и не двигаться! У вас еще будет время позабавиться! – Он внимательно посмотрел за решетку. – И чтоб никаких фокусов и фальстартов! Огонёк у меня всегда наготове!
Затем Олег отпер железную дверь и, держа огнемет наготове, отодвинул ее на скрипнувших петлях. – Ну, пора прощаться, дружище, – обратился он к пленнику. – Отправляешься в далекое путешествие. Путь в страну неведомого открыт, и ты скоро будешь там – конечно, после маленьких неприятностей. Ну же, бодрее и флаг тебе в руки!
Заключенный стоял, не шевелясь. Тогда гричкины схватили его за руки и стали подталкивать к открытой двери, он упирался с закрытыми глазами. Гричкины удвоили усилия.
– Да иди ты! Все должны исполнять приказания, не только мы!
Джейро неслышно вошел в комнату и, прицелившись, хладнокровно выстрелил по ногам сначала Шиму, а потом Пуду;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51