Склонился над ней, почти уткнувшись лоб в лоб.
– Нравится быть плохой девочкой, синичка моя? – нежно позвал он хрипящую гарпию, заглядывая ей в глаза. – Никак не можешь без того, чтобы папочка сделал тебе больно? Ну как хочешь, солнышко. Давай поиграем…
Левой рукой он перехватил ружье, взял его за ствол, как копье. А правую опустил к гарпии. Погладил ее по щеке, скользнул пальцами по шее, ниже. На миг сжал грудь, потом скользнул пальцами к ребрам, туда, где начинались перья, – и дернул. Вырвал первое перо с пухом и клочьями кожи.
Гарпия взвыла, вся выгнувшись от боли. Рванулась, вырываясь, но переломанные крылья не могли скинуть двух мужиков.
Ниже колен ее ноги были как птичьи: большие жилистые пальцы с широкими длинными когтями. И если бы она смогла лягнуться… но ударить когтями она не могла. Обе ноги прострелены в коленях. Бедра двигались, но лодыжки лишь безвольно болтались.
И стон, невнятный нескончаемый стон через разбитые губы, через глубоко вошедший в рот ствол винтовки…
Леха мягко переставлял ноги, взбираясь на дюну. Заставляя себя не спешить, чтобы не выдать стуком копыт. Стискивая зубы, чтобы случайно не зашипеть ругательство, – возле игроков любое слово обернется оглушительным бычьим ревом!
– Ну что, девочка моя? – позвал Куч елейным голоском, словно предлагал ей конфетку. – Еще? Или мы девочка умная, понимаем с первого раза? Если рисовать будем, дерни головкой вверх-вниз, ласточка. – Он вытащил конец винтовки изо рта гарпии. – Ну?…
Голова двинулась, но не так, как он ожидал. Гарпия дернулась к нему – и плюнула в лицо кровью с разбитых губ.
И тут же взвыла от боли. Куч вырвал из ее крыла сразу горсть перьев с корнями. С пухом, с клочьями кожи, с ошметками мышц… На этот раз ствол винтовки не забивал рот, и крик взвился далеко в небо, резанул по ушам.
Серебристая гарпия не выдержала, выскочила на карниз – и грохот выстрела, и ее вопль слились воедино. Пуля ударила ее в плечо и швырнула назад.
А медная гарпия крутилась в пыли и выла от боли, пока Куч методично выщипывал ее крыло. Теперь не спеша, растягивая. Аккуратно, по одному перышку…
Леха пошел быстрее, разгоняясь, – каких-то метров тридцать, всего ничего! Заходя на них сзади-слева, со стороны мужика в каске, уткнувшегося в прицел винтовки.
Стук копыт пробился сквозь вой медной гарпии. Куч обернулся – сначала вправо, где его никто не защищал. И, конечно же, ничего интересного там не увидел. Стал разворачиваться влево…
Леха налетел на них, как разогнавшийся локомотив.
Удар! Рог с хрустом пробил ребра, пронзил насквозь мужика в камуфляже, нанизал как тушканчика на шампур. Над его головой очертился нимб и тут же рассыпался призрачными кровавыми каплями.
Мелькнуло лицо Куча, Леха летел бронированным лбом прямо ему в живот…
Голову рвануло назад. Тело первого мужика повисло на левом роге, как якорь. Ломая шею, заваливая на бок…
Инерция тащила тяжеленный круп дальше вперед, а тело мужика тянуло голову назад. Леху развернуло боком, повалило на песок и потащило дальше, пронося мимо Куча…
Тот легко увернулся.
– Ах ты падла рогатая! Ты тут еще откуда?!
Леха перевернулся. Обернулся, бросился назад, на оставшегося невредимым Куча…
Сделал всего шаг – и упал на левое колено. Чертов труп все висел на роге, никак не желая сваливаться! Голову тянуло влево и вниз, заваливало вбок…
– Лови, сука!
Прямо в морду полыхнуло огнем, глаза обожгло раскаленным порохом, а по колену правой ноги врезало, вырывая кость из сухожилия. Леха взвыл и рухнул на песок, так и не добежав до Куча.
Попытался подняться, но на левом роге висел труп, а правая нога словно пропала. Леха попытался опереться на нее – и снова взвыл от боли.
– Что, нравится, тварь?! – орал Куч, нависнув над Лехой. – Нравится?!
Леха изогнулся, зарываясь головой вниз. Так, чтобы рог смотрел в землю и сила тяжести тащила труп с рога. Резко дернулся назад, выдирая рог из чавкающего и хлюпающего мяса, из скребущих обломков ребер…
– Не так быстро, урод! – Куч поставил ногу на труп своего напарника, прижимая и тело, и застрявший в нем рог к земле, не давая вытащить. – Это только начало, дальше будет веселее…
Он приставил дуло карабина в упор к левому колену.
– Вот бычков я еще не потрошил, с вас скальпики не снимал. Сколько интересного пропустил, а?
Леха дернул ногой, вытаскивая ее из-под дула, но нога едва шевельнулась. Копыто застряло под трупом. Нога выпрямлена во всю длину, а согнуться может только вниз. Но труп давил сверху на копыто, не давая согнуть ногу. Как на излом взяли…
И правой ногой не оттолкнуться, чтобы вытащить левую, – правая ниже колена повисла, как безжизненное полено…
– Надеюсь, от двух пуль не подохнешь, спаситель недоделанный?
Прямо перед мордой застыл ствол карабина, уткнувшись в колено. Палец Куча на спуске, дальше – его лицо с многообещающей ухмылкой…
Этот ублюдок собирается прострелить вторую ногу, а потом, с неподвижным, проделать то же, что и с гарпией?!
Леха взвыл, вырывая левую ногу, но Куч лишь сильнее прижал дуло к колену.
– Надеюсь, не подохнешь…
Его палец на спуске напрягся, потянул крючок…
Все. Вот и все… На миг Леха до боли позавидовал тому странному пассажиру, что бросился вниз с бронзового истукана. Он хотя бы мог избавить себя от будущего…
Палец уже заметно вдавил крючок, вот-вот грохнет выстрел… но остановился, так и не спустив курок.
Между воротником голубой рубашки и подбородком Куча на миг блеснуло что-то серебристое, скользнуло прямо над Лехой и пронеслось за спину.
Оставив на шее Куча тонкий красный след.
Ухмылка на его лице дрогнула. Смазалась, пропадая, переходя в изумление… Голова скользнула вбок, сползая с шеи. В небо брызнула струя крови, рассыпаясь на рубиновые брызги.
И тут в морду ударило ветром. Тугая волна воздуха хлестнула по глазам, сбивая с дыхания…
Леха зажмурился, дернулся назад – теперь нога не давила на первый труп, и рог пошел из тела. Наконец-то удалось высвободиться и оглянуться.
Позади над самой землей неслась серебристая гарпия, до предела раскинув крылья. Длинные перья на концах отливали сталью, как ножи. На сумасшедшей скорости гарпия неслась прямо на склон дюны, преградивший путь. Судорожно забила левым крылом, поднимаясь над землей и заваливаясь на правое крыло, как самолет, делающий разворот…
Обезглавленное тело Куча рухнуло на песок. Голова упала в нескольких шагах и покатилась по песку. «Wintel sux», «Wintel sux», «Wintel sux» – мелькали ядовито-желтые буквы на темно-синей кепке.
Серебристая гарпия смогла повернуть. Стрелой пронеслась вдоль гребня дюны, чуть не чиркая лапами по склону. Ушла от него в сторону, ударила крыльями, еще раз, еще, забираясь все выше. Легла на левое крыло, делая обратный разворот.
Леха перевел взгляд на уступ. До скал было метров шестьдесят. Гарпия промчала их… за две секунды? За три?
Сзади тихо застонали. Леха обернулся.
Медная гарпия пыталась подняться, но не могла. Крылья поломаны, колени прострелены.
Леха шагнул к ней, чтобы помочь, – и чуть не взвыл от боли. Простреленная нога ниже колена наполнилась болью, а в само колено будто вкручивали шурупы…
Стискивая зубы, Леха похромал на трех ногах. Ей куда больнее… Гарпия заметила его и поспешно отвернулась. Пряча разбитое лицо, изорванные губы с осколками зубов.
О черт… Леха остановился. Оглянулся на уступ – где ее товарки, чего медлят, черт бы их побрал?!
Серебристая гарпия вернулась на скалу. Топталась на уступе, нерешительно косилась сюда… но больше не взлетала. Из-за камней вылезла на уступ и черная гарпия. Серебристая тут же заговорила с ней: дернула головой сюда, но черная лишь угрюмо помотала головой.
Ах, вот оно в чем дело… Помочь-то они как бы помогли, да не сразу? Очень не сразу, если честно. Подоспели к шапочному разбору, когда и без них уже почти разобрались… А до этого прятались за камнями от пуль, пока их подружку пытали. Да, теперь им лететь к ней не очень-то хочется…
Леха стиснул зубы, развернулся и решительно пошел к медной гарпии. Подошел к ней… и зашипел от бессильной злобы.
Черт возьми! Ну и что теперь? Как ты можешь помочь, если рук-то у тебя нет?! Только четыре ноги, и все с тяжелыми копытами…
Да и были бы руки… Раны у монстров зарастают здесь быстро, если эти раны не смертельные. Простреленное колено уже не так болело, и что-то там будто бы шевелилось. Выбитый сустав становился на место.
Но гарпии досталось слишком много. Еще жива, но скоро умрет…
Она изо всех сил отворачивалась от Лехи. Дернула головой, попытавшись накрыться волосами, как вуалью, но волосы свалялись в песке, слиплись от крови. У нее ничего не вышло.
Не поворачиваясь, она открыла рот, попыталась что-то сказать. Но из разорванного рта вырвались лишь хрипы да кровавая пена.
А Леха стоял над ней, стиснув зубы до боли, и мог лишь смотреть.
Сколько она еще протянет? Минуту? Десять? Мучаясь. Стыдясь того, какой ее сделали эти сволочи…
Леха шагнул к ней еще ближе, привстал на дыбы – и опустил тяжелое копыто на ее голову. Тело гарпии обмякло.
Не глядя под ноги, Леха отступил, отер копыто о песок. Между ним и скалами воздух задрожал, соткался в туманный шар. Леха невольно пригнулся, попятился назад… чертова простреленная нога! Как не вовремя!
А потом сообразил, кто это будет. Выпрямился, облегченно выдохнул. Это не игрок. Здесь игроки так не приходят. Здесь они приходят либо из других зон, либо входят через город…
Туман пронзили оранжевые всполохи, разорвали его – и оттуда выпорхнула гарпия. Спикировала на дюну, пробежала по песку, гася скорость. Крылья отливали медью, развевалось облако золотистых волос. Точеная фигурка, зеленые глазищи…
Живая и невредимая. Снаружи. А вот внутри… Леха нерешительно пошел к ней. Успокоить бы ее – после такого… И встал.
Зеленые глаза вовсе не лучились радостью. Леха оглянулся на уступ – ну теперь-то чего тянете?! Но подружки опять трусливо жались за камнями. Сначала не решились помочь, потом не решились добить?… Тогда теперь-то точно не рискнут к ней подойти.
Но должен же кто-то ее успокоить! Леха вздохнул и потихоньку пошел к ней, морщясь от боли в ноге. Заживает быстро, но целиком восстановится еще минут через пять. Сощурив изумрудные глаза, гарпия напряженно следила за ним.
– Что? – зашипела она сквозь зубы. – За благодарностью пришел?! Девок раздетых давно не видел, соскучился? А может, тебе еще и копыта расцеловать, благодетель?!
По краям маленьких грудей взбухли мышцы, крылья раскрылись и замерли, дрожа от напряжения. Две широкие плоскости. Ножницы из лезвий…
Перья не просто казались медными. Они и были медными. Даже в рассветном полумраке их кончики словно светились – острее бритвенных лезвий.
Леха уже поднял ногу, чтобы шагнуть дальше… да так и замер.
Ведь стеганет. Как пить дать, стеганет ими по морде!
Гарпия подалась вперед – и Леха шагнул назад. Вздохнул – вот и делай добро после этого! – и еще немного отступил. Чуть развернулся и бочком попятился прочь, не рискуя повернуться к гарпии крупом.
Ничто так не освежает, как пощечина после доброго дела. А уж с бритвами на концах крыльев… Еще и собственной кровью умоют… Нет уж, спасибо!
Только обидно. Черт, так обидно…
– Ну и дура, – буркнул Леха. Не забывая пятиться.
Крылья рывком поднялись, раскрываясь еще шире. Гарпия вся напряглась, подалась вперед, готовая метнуться вперед, стегнуть крыльями… и вдруг сникла. Опустились крылья, упала голова.
– Спасибо, – тихо буркнула она, не глядя на Леху.
Она сидела на валуне и болтала левой ногой.
Чудесной ножкой. Ниже колена постепенно переходит в чешуйчатые лапы с медными когтями в палец длиной, но зато выше коленок бесподобна.
А точеные груди… А облако медных волос, а личико, а изумрудные глазищи…
Леха вздохнул. Ему-то похвастаться нечем. В нем от человека не осталось совсем ничего. И даже между задними ногами – чертовы пуристы фарисейской национальности! – было гладко, разве что не отполировано. Это они чтобы детей не развращать, что ли? Маленьких чистых душой карапузов? Вроде Пупсика?… Леха беззвучно чертыхнулся.
Хорошо хоть гарпия быстро успокоилась. Алиса, так ее звали.
Опершись на крылья, как на руки, сидя к Лехе вполоборота – его глаза невольно скашивались на холмики грудей с вершинками сосков, выглядывающих из-за волны медных волос, – она покачивала левой ножкой и болтала.
Леха иногда вставлял словечко, но больше просто слушал.
И украдкой косился на трупы ее мучителей. Прошлое тело Алисы очень быстро побледнело, покрылось гнилостными язвочками и разложилось, уже и кости рассыпались в прах. А вот те два трупа… Лежат себе, и хоть бы что.
И телам ничего не делается, и одежда все такая же целая, и оружие. Это чтобы другие игроки могли забрать?
А может быть, те же двое, что играли в этих телах, возьмут новые и вернутся сюда? За своим добром. Забрать оружие, боеприпасы, бронежилеты с каской…
Черт его знает. Вот только трупы выглядели совсем свежими. Теплыми. Полными крови… Леха сглотнул – жажда потихоньку пробуждалась – и тут же отвел глаза. Высасывать эти трупы? При Алисе?… Ни за что на свете!
Она вдруг замолчала.
– Леш?… Что-то не так?…
– Угу. Не так, – подтвердил Леха с самым мрачным видом. – Первый раз за последнюю неделю почувствовал себя человеком. И знаешь, кто в этом виноват?
На миг на лице Алисы появилось удивление – и тут же пропало. Она рассмеялась, дернула плечом.
– Да ну тебя! Ты так нахмурился… Я уж думала, ты всерьез…
Леха сидел возле нее, привалившись к валуну, и чувствовал себя дураком. Незаслуженно счастливым идиотом. Первые лучи солнца разогнали ночь над пустынен, и искристый смех Алисы…
Леха сидел, слушал и счастливо жмурился. Даже подступающая жажда казалась чем-то далеким и игрушечным.
– Лис, а ты за что попала? – наконец решился вклиниться в ее щебетание.
И все изменилось.
Смешливые зеленые глазищи словно закрылись ставнями, отгородившись. Лицо застыло ледяной маской…
О дьявол! Это же здесь табу. Сатир же предупреждал: нельзя говорить, за что сюда попал! И интересоваться этим, наверно, тоже нельзя. Почему-то.
– Лис… Ч-черт… Прости, я не то имел в виду… я… Леха тяжело вздохнул – и сдался. Слова не шли.
Да и к черту эти слова! В конце-то концов, ну что тут такого – спросить, за что она попала? Ведь за что-то же она сюда попала?! И явно не за то, что угостила пивом младшего братца, не достигшего совершеннолетия…
– Да нет, ничего, – сказала Алиса, все еще хмурясь. – Я скажу, просто… – Она улыбнулась, и в глаза вернулись шаловливые искорки: – Только не смейся, ладно?
– Не буду, – мрачно пообещал Леха. – Неужели… неужели готовила подрыв Штукадюймовочки?
– Пф! Бери страшнее!
– Торговала хомячками-убийцами?
– Еще хуже… – Алиса лукаво улыбнулась: – Ночная ведьма.
– Ы?… – Злая компьютерная ведьма. Леха наконец-то сообразил, куда она клонит. Изумленно уставился на Алису, словно в первый раз увидел.
– Хакерша?…
– Ха-кер-ша, – медленно проговорила Алиса, пробуя слово на вкус – Звучит хищно, почти как harsh key-shark. – Она улыбнулась и помотала головой: – Нет, уж лучше просто хакер…
Леха тупо моргал. Молча. А что тут скажешь? Какая-нибудь аферистка на доверии или, там, мелкая воровка – еще туда-сюда. Не то чтобы лучше, но хотя бы можно понять. А вот киберковбой… Да еще в юбке…
– Ты побледнел или мне кажется?
– Кажется. На самом деле я в глубоком обмороке.
Алиса улыбнулась – и тут же погрустнела:
– Что, не верится? Обожаю говорить правду. Краснеть не надо, а все равно никто не верит… Нет, честно. Даже обидно немножко. Почему-то все уверены, что если спец по компам, то обязательно парень. А у нас на ВМиКе почти полпотока девчонок было. А на последних курсах, когда пора бы и на работу устраиваться, вообще ужас. Видел когда-нибудь крепко невыспавшуюся женщину?
– Видел. И могу честно сказать: нет на свете ничего хуже невыспавшейся женщины.
– А вот и есть! Пол-аудитории невыспавшихся женщин!
– Ужас, – честно сказал Леха. – Неужели все такие распутные?
Алиска захлопала глазами… и фыркнула.
– Да ну тебя, Лешка! – Она рассмеялась. – Ты с таким серьезным видом это все говоришь, я постоянно ведусь… Распутных, скажешь тоже! Сплошь синие чулки и мамины дочки.
– А почему же тогда невыспавшиеся? Да еще крепко?
– Так все же в Штаты целят, в солнечную Калифорнию. А они с нами в противофазе. Все онлайн-собеседования у них начинаются, когда у нас глубокая ночь. Нас уж задразнили – ночные ведьмы, ночные ведьмы…
Она все болтала, но Леха слушал вполуха.
Поеживаясь. В какой-то миг разглядел это: льдинки страха, которые она так старалась спрятать за смешинками в своих глазах.
Не просто так она такая говорливая. Она всего лишь прячется за этой болтовней. Пытается отгородиться ею от этого чертового «Генодрома». Будто эта болтовня может длиться бесконечно, никогда не кончаясь, и никогда больше не произойдет то, что случилось каких-то полчаса назад… Старалась казаться живой и веселой, хотя обычная девчонка, доведись ей пережить то, что полчаса назад пережила она, была бы в самом пике депрессии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
– Нравится быть плохой девочкой, синичка моя? – нежно позвал он хрипящую гарпию, заглядывая ей в глаза. – Никак не можешь без того, чтобы папочка сделал тебе больно? Ну как хочешь, солнышко. Давай поиграем…
Левой рукой он перехватил ружье, взял его за ствол, как копье. А правую опустил к гарпии. Погладил ее по щеке, скользнул пальцами по шее, ниже. На миг сжал грудь, потом скользнул пальцами к ребрам, туда, где начинались перья, – и дернул. Вырвал первое перо с пухом и клочьями кожи.
Гарпия взвыла, вся выгнувшись от боли. Рванулась, вырываясь, но переломанные крылья не могли скинуть двух мужиков.
Ниже колен ее ноги были как птичьи: большие жилистые пальцы с широкими длинными когтями. И если бы она смогла лягнуться… но ударить когтями она не могла. Обе ноги прострелены в коленях. Бедра двигались, но лодыжки лишь безвольно болтались.
И стон, невнятный нескончаемый стон через разбитые губы, через глубоко вошедший в рот ствол винтовки…
Леха мягко переставлял ноги, взбираясь на дюну. Заставляя себя не спешить, чтобы не выдать стуком копыт. Стискивая зубы, чтобы случайно не зашипеть ругательство, – возле игроков любое слово обернется оглушительным бычьим ревом!
– Ну что, девочка моя? – позвал Куч елейным голоском, словно предлагал ей конфетку. – Еще? Или мы девочка умная, понимаем с первого раза? Если рисовать будем, дерни головкой вверх-вниз, ласточка. – Он вытащил конец винтовки изо рта гарпии. – Ну?…
Голова двинулась, но не так, как он ожидал. Гарпия дернулась к нему – и плюнула в лицо кровью с разбитых губ.
И тут же взвыла от боли. Куч вырвал из ее крыла сразу горсть перьев с корнями. С пухом, с клочьями кожи, с ошметками мышц… На этот раз ствол винтовки не забивал рот, и крик взвился далеко в небо, резанул по ушам.
Серебристая гарпия не выдержала, выскочила на карниз – и грохот выстрела, и ее вопль слились воедино. Пуля ударила ее в плечо и швырнула назад.
А медная гарпия крутилась в пыли и выла от боли, пока Куч методично выщипывал ее крыло. Теперь не спеша, растягивая. Аккуратно, по одному перышку…
Леха пошел быстрее, разгоняясь, – каких-то метров тридцать, всего ничего! Заходя на них сзади-слева, со стороны мужика в каске, уткнувшегося в прицел винтовки.
Стук копыт пробился сквозь вой медной гарпии. Куч обернулся – сначала вправо, где его никто не защищал. И, конечно же, ничего интересного там не увидел. Стал разворачиваться влево…
Леха налетел на них, как разогнавшийся локомотив.
Удар! Рог с хрустом пробил ребра, пронзил насквозь мужика в камуфляже, нанизал как тушканчика на шампур. Над его головой очертился нимб и тут же рассыпался призрачными кровавыми каплями.
Мелькнуло лицо Куча, Леха летел бронированным лбом прямо ему в живот…
Голову рвануло назад. Тело первого мужика повисло на левом роге, как якорь. Ломая шею, заваливая на бок…
Инерция тащила тяжеленный круп дальше вперед, а тело мужика тянуло голову назад. Леху развернуло боком, повалило на песок и потащило дальше, пронося мимо Куча…
Тот легко увернулся.
– Ах ты падла рогатая! Ты тут еще откуда?!
Леха перевернулся. Обернулся, бросился назад, на оставшегося невредимым Куча…
Сделал всего шаг – и упал на левое колено. Чертов труп все висел на роге, никак не желая сваливаться! Голову тянуло влево и вниз, заваливало вбок…
– Лови, сука!
Прямо в морду полыхнуло огнем, глаза обожгло раскаленным порохом, а по колену правой ноги врезало, вырывая кость из сухожилия. Леха взвыл и рухнул на песок, так и не добежав до Куча.
Попытался подняться, но на левом роге висел труп, а правая нога словно пропала. Леха попытался опереться на нее – и снова взвыл от боли.
– Что, нравится, тварь?! – орал Куч, нависнув над Лехой. – Нравится?!
Леха изогнулся, зарываясь головой вниз. Так, чтобы рог смотрел в землю и сила тяжести тащила труп с рога. Резко дернулся назад, выдирая рог из чавкающего и хлюпающего мяса, из скребущих обломков ребер…
– Не так быстро, урод! – Куч поставил ногу на труп своего напарника, прижимая и тело, и застрявший в нем рог к земле, не давая вытащить. – Это только начало, дальше будет веселее…
Он приставил дуло карабина в упор к левому колену.
– Вот бычков я еще не потрошил, с вас скальпики не снимал. Сколько интересного пропустил, а?
Леха дернул ногой, вытаскивая ее из-под дула, но нога едва шевельнулась. Копыто застряло под трупом. Нога выпрямлена во всю длину, а согнуться может только вниз. Но труп давил сверху на копыто, не давая согнуть ногу. Как на излом взяли…
И правой ногой не оттолкнуться, чтобы вытащить левую, – правая ниже колена повисла, как безжизненное полено…
– Надеюсь, от двух пуль не подохнешь, спаситель недоделанный?
Прямо перед мордой застыл ствол карабина, уткнувшись в колено. Палец Куча на спуске, дальше – его лицо с многообещающей ухмылкой…
Этот ублюдок собирается прострелить вторую ногу, а потом, с неподвижным, проделать то же, что и с гарпией?!
Леха взвыл, вырывая левую ногу, но Куч лишь сильнее прижал дуло к колену.
– Надеюсь, не подохнешь…
Его палец на спуске напрягся, потянул крючок…
Все. Вот и все… На миг Леха до боли позавидовал тому странному пассажиру, что бросился вниз с бронзового истукана. Он хотя бы мог избавить себя от будущего…
Палец уже заметно вдавил крючок, вот-вот грохнет выстрел… но остановился, так и не спустив курок.
Между воротником голубой рубашки и подбородком Куча на миг блеснуло что-то серебристое, скользнуло прямо над Лехой и пронеслось за спину.
Оставив на шее Куча тонкий красный след.
Ухмылка на его лице дрогнула. Смазалась, пропадая, переходя в изумление… Голова скользнула вбок, сползая с шеи. В небо брызнула струя крови, рассыпаясь на рубиновые брызги.
И тут в морду ударило ветром. Тугая волна воздуха хлестнула по глазам, сбивая с дыхания…
Леха зажмурился, дернулся назад – теперь нога не давила на первый труп, и рог пошел из тела. Наконец-то удалось высвободиться и оглянуться.
Позади над самой землей неслась серебристая гарпия, до предела раскинув крылья. Длинные перья на концах отливали сталью, как ножи. На сумасшедшей скорости гарпия неслась прямо на склон дюны, преградивший путь. Судорожно забила левым крылом, поднимаясь над землей и заваливаясь на правое крыло, как самолет, делающий разворот…
Обезглавленное тело Куча рухнуло на песок. Голова упала в нескольких шагах и покатилась по песку. «Wintel sux», «Wintel sux», «Wintel sux» – мелькали ядовито-желтые буквы на темно-синей кепке.
Серебристая гарпия смогла повернуть. Стрелой пронеслась вдоль гребня дюны, чуть не чиркая лапами по склону. Ушла от него в сторону, ударила крыльями, еще раз, еще, забираясь все выше. Легла на левое крыло, делая обратный разворот.
Леха перевел взгляд на уступ. До скал было метров шестьдесят. Гарпия промчала их… за две секунды? За три?
Сзади тихо застонали. Леха обернулся.
Медная гарпия пыталась подняться, но не могла. Крылья поломаны, колени прострелены.
Леха шагнул к ней, чтобы помочь, – и чуть не взвыл от боли. Простреленная нога ниже колена наполнилась болью, а в само колено будто вкручивали шурупы…
Стискивая зубы, Леха похромал на трех ногах. Ей куда больнее… Гарпия заметила его и поспешно отвернулась. Пряча разбитое лицо, изорванные губы с осколками зубов.
О черт… Леха остановился. Оглянулся на уступ – где ее товарки, чего медлят, черт бы их побрал?!
Серебристая гарпия вернулась на скалу. Топталась на уступе, нерешительно косилась сюда… но больше не взлетала. Из-за камней вылезла на уступ и черная гарпия. Серебристая тут же заговорила с ней: дернула головой сюда, но черная лишь угрюмо помотала головой.
Ах, вот оно в чем дело… Помочь-то они как бы помогли, да не сразу? Очень не сразу, если честно. Подоспели к шапочному разбору, когда и без них уже почти разобрались… А до этого прятались за камнями от пуль, пока их подружку пытали. Да, теперь им лететь к ней не очень-то хочется…
Леха стиснул зубы, развернулся и решительно пошел к медной гарпии. Подошел к ней… и зашипел от бессильной злобы.
Черт возьми! Ну и что теперь? Как ты можешь помочь, если рук-то у тебя нет?! Только четыре ноги, и все с тяжелыми копытами…
Да и были бы руки… Раны у монстров зарастают здесь быстро, если эти раны не смертельные. Простреленное колено уже не так болело, и что-то там будто бы шевелилось. Выбитый сустав становился на место.
Но гарпии досталось слишком много. Еще жива, но скоро умрет…
Она изо всех сил отворачивалась от Лехи. Дернула головой, попытавшись накрыться волосами, как вуалью, но волосы свалялись в песке, слиплись от крови. У нее ничего не вышло.
Не поворачиваясь, она открыла рот, попыталась что-то сказать. Но из разорванного рта вырвались лишь хрипы да кровавая пена.
А Леха стоял над ней, стиснув зубы до боли, и мог лишь смотреть.
Сколько она еще протянет? Минуту? Десять? Мучаясь. Стыдясь того, какой ее сделали эти сволочи…
Леха шагнул к ней еще ближе, привстал на дыбы – и опустил тяжелое копыто на ее голову. Тело гарпии обмякло.
Не глядя под ноги, Леха отступил, отер копыто о песок. Между ним и скалами воздух задрожал, соткался в туманный шар. Леха невольно пригнулся, попятился назад… чертова простреленная нога! Как не вовремя!
А потом сообразил, кто это будет. Выпрямился, облегченно выдохнул. Это не игрок. Здесь игроки так не приходят. Здесь они приходят либо из других зон, либо входят через город…
Туман пронзили оранжевые всполохи, разорвали его – и оттуда выпорхнула гарпия. Спикировала на дюну, пробежала по песку, гася скорость. Крылья отливали медью, развевалось облако золотистых волос. Точеная фигурка, зеленые глазищи…
Живая и невредимая. Снаружи. А вот внутри… Леха нерешительно пошел к ней. Успокоить бы ее – после такого… И встал.
Зеленые глаза вовсе не лучились радостью. Леха оглянулся на уступ – ну теперь-то чего тянете?! Но подружки опять трусливо жались за камнями. Сначала не решились помочь, потом не решились добить?… Тогда теперь-то точно не рискнут к ней подойти.
Но должен же кто-то ее успокоить! Леха вздохнул и потихоньку пошел к ней, морщясь от боли в ноге. Заживает быстро, но целиком восстановится еще минут через пять. Сощурив изумрудные глаза, гарпия напряженно следила за ним.
– Что? – зашипела она сквозь зубы. – За благодарностью пришел?! Девок раздетых давно не видел, соскучился? А может, тебе еще и копыта расцеловать, благодетель?!
По краям маленьких грудей взбухли мышцы, крылья раскрылись и замерли, дрожа от напряжения. Две широкие плоскости. Ножницы из лезвий…
Перья не просто казались медными. Они и были медными. Даже в рассветном полумраке их кончики словно светились – острее бритвенных лезвий.
Леха уже поднял ногу, чтобы шагнуть дальше… да так и замер.
Ведь стеганет. Как пить дать, стеганет ими по морде!
Гарпия подалась вперед – и Леха шагнул назад. Вздохнул – вот и делай добро после этого! – и еще немного отступил. Чуть развернулся и бочком попятился прочь, не рискуя повернуться к гарпии крупом.
Ничто так не освежает, как пощечина после доброго дела. А уж с бритвами на концах крыльев… Еще и собственной кровью умоют… Нет уж, спасибо!
Только обидно. Черт, так обидно…
– Ну и дура, – буркнул Леха. Не забывая пятиться.
Крылья рывком поднялись, раскрываясь еще шире. Гарпия вся напряглась, подалась вперед, готовая метнуться вперед, стегнуть крыльями… и вдруг сникла. Опустились крылья, упала голова.
– Спасибо, – тихо буркнула она, не глядя на Леху.
Она сидела на валуне и болтала левой ногой.
Чудесной ножкой. Ниже колена постепенно переходит в чешуйчатые лапы с медными когтями в палец длиной, но зато выше коленок бесподобна.
А точеные груди… А облако медных волос, а личико, а изумрудные глазищи…
Леха вздохнул. Ему-то похвастаться нечем. В нем от человека не осталось совсем ничего. И даже между задними ногами – чертовы пуристы фарисейской национальности! – было гладко, разве что не отполировано. Это они чтобы детей не развращать, что ли? Маленьких чистых душой карапузов? Вроде Пупсика?… Леха беззвучно чертыхнулся.
Хорошо хоть гарпия быстро успокоилась. Алиса, так ее звали.
Опершись на крылья, как на руки, сидя к Лехе вполоборота – его глаза невольно скашивались на холмики грудей с вершинками сосков, выглядывающих из-за волны медных волос, – она покачивала левой ножкой и болтала.
Леха иногда вставлял словечко, но больше просто слушал.
И украдкой косился на трупы ее мучителей. Прошлое тело Алисы очень быстро побледнело, покрылось гнилостными язвочками и разложилось, уже и кости рассыпались в прах. А вот те два трупа… Лежат себе, и хоть бы что.
И телам ничего не делается, и одежда все такая же целая, и оружие. Это чтобы другие игроки могли забрать?
А может быть, те же двое, что играли в этих телах, возьмут новые и вернутся сюда? За своим добром. Забрать оружие, боеприпасы, бронежилеты с каской…
Черт его знает. Вот только трупы выглядели совсем свежими. Теплыми. Полными крови… Леха сглотнул – жажда потихоньку пробуждалась – и тут же отвел глаза. Высасывать эти трупы? При Алисе?… Ни за что на свете!
Она вдруг замолчала.
– Леш?… Что-то не так?…
– Угу. Не так, – подтвердил Леха с самым мрачным видом. – Первый раз за последнюю неделю почувствовал себя человеком. И знаешь, кто в этом виноват?
На миг на лице Алисы появилось удивление – и тут же пропало. Она рассмеялась, дернула плечом.
– Да ну тебя! Ты так нахмурился… Я уж думала, ты всерьез…
Леха сидел возле нее, привалившись к валуну, и чувствовал себя дураком. Незаслуженно счастливым идиотом. Первые лучи солнца разогнали ночь над пустынен, и искристый смех Алисы…
Леха сидел, слушал и счастливо жмурился. Даже подступающая жажда казалась чем-то далеким и игрушечным.
– Лис, а ты за что попала? – наконец решился вклиниться в ее щебетание.
И все изменилось.
Смешливые зеленые глазищи словно закрылись ставнями, отгородившись. Лицо застыло ледяной маской…
О дьявол! Это же здесь табу. Сатир же предупреждал: нельзя говорить, за что сюда попал! И интересоваться этим, наверно, тоже нельзя. Почему-то.
– Лис… Ч-черт… Прости, я не то имел в виду… я… Леха тяжело вздохнул – и сдался. Слова не шли.
Да и к черту эти слова! В конце-то концов, ну что тут такого – спросить, за что она попала? Ведь за что-то же она сюда попала?! И явно не за то, что угостила пивом младшего братца, не достигшего совершеннолетия…
– Да нет, ничего, – сказала Алиса, все еще хмурясь. – Я скажу, просто… – Она улыбнулась, и в глаза вернулись шаловливые искорки: – Только не смейся, ладно?
– Не буду, – мрачно пообещал Леха. – Неужели… неужели готовила подрыв Штукадюймовочки?
– Пф! Бери страшнее!
– Торговала хомячками-убийцами?
– Еще хуже… – Алиса лукаво улыбнулась: – Ночная ведьма.
– Ы?… – Злая компьютерная ведьма. Леха наконец-то сообразил, куда она клонит. Изумленно уставился на Алису, словно в первый раз увидел.
– Хакерша?…
– Ха-кер-ша, – медленно проговорила Алиса, пробуя слово на вкус – Звучит хищно, почти как harsh key-shark. – Она улыбнулась и помотала головой: – Нет, уж лучше просто хакер…
Леха тупо моргал. Молча. А что тут скажешь? Какая-нибудь аферистка на доверии или, там, мелкая воровка – еще туда-сюда. Не то чтобы лучше, но хотя бы можно понять. А вот киберковбой… Да еще в юбке…
– Ты побледнел или мне кажется?
– Кажется. На самом деле я в глубоком обмороке.
Алиса улыбнулась – и тут же погрустнела:
– Что, не верится? Обожаю говорить правду. Краснеть не надо, а все равно никто не верит… Нет, честно. Даже обидно немножко. Почему-то все уверены, что если спец по компам, то обязательно парень. А у нас на ВМиКе почти полпотока девчонок было. А на последних курсах, когда пора бы и на работу устраиваться, вообще ужас. Видел когда-нибудь крепко невыспавшуюся женщину?
– Видел. И могу честно сказать: нет на свете ничего хуже невыспавшейся женщины.
– А вот и есть! Пол-аудитории невыспавшихся женщин!
– Ужас, – честно сказал Леха. – Неужели все такие распутные?
Алиска захлопала глазами… и фыркнула.
– Да ну тебя, Лешка! – Она рассмеялась. – Ты с таким серьезным видом это все говоришь, я постоянно ведусь… Распутных, скажешь тоже! Сплошь синие чулки и мамины дочки.
– А почему же тогда невыспавшиеся? Да еще крепко?
– Так все же в Штаты целят, в солнечную Калифорнию. А они с нами в противофазе. Все онлайн-собеседования у них начинаются, когда у нас глубокая ночь. Нас уж задразнили – ночные ведьмы, ночные ведьмы…
Она все болтала, но Леха слушал вполуха.
Поеживаясь. В какой-то миг разглядел это: льдинки страха, которые она так старалась спрятать за смешинками в своих глазах.
Не просто так она такая говорливая. Она всего лишь прячется за этой болтовней. Пытается отгородиться ею от этого чертового «Генодрома». Будто эта болтовня может длиться бесконечно, никогда не кончаясь, и никогда больше не произойдет то, что случилось каких-то полчаса назад… Старалась казаться живой и веселой, хотя обычная девчонка, доведись ей пережить то, что полчаса назад пережила она, была бы в самом пике депрессии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50