Уж не знаю, какие чувства испытывал Костик, я же утвердилась в добром к нему отношении.— Поскольку есть все равно нечего, может, вернёмся к нашей проблеме? — неуверенно предложила я. — Забыла, на чем остановились.Костик ответил нежно и ласково:— Во-первых, не привык я питаться в час ночи. Вот разве что ты… А во-вторых, остановились мы на янтаре с дымкой, если мне память не изменяет. Это последнее, о чем мы с тобой говорили. Выходит, он имеет какое-то значение?Признаюсь, мне пришлось здорово поднапрячься, чтобы продолжить деловую беседу.— Костик, неужели я тебе так и не сказала, что все эти три янтаря являются вещественными доказательствами преступления? Ведь они все одного помёта: муха, дымка и рыбка. Ты видел дымку собственными глазами…— Но тогда я ещё не имел о преступлении ни малейшего понятия. Итак… погоди, а что «итак»? * * * Начиная с этого упоительного вечера, Костик принялся буквально трястись надо мной, обходился бережно, словно с тухлым яйцом. Не дай бог задеть меня словом, не дай бог, чтобы кто-то обидел, не дай бог подвергнуть меня опасности. Скажем, Орешник непременно меня пристукнет, и все в таком духе. В общем, относился ко мне, как всякий нормальный мужчина, спятивший из-за бабы. Ну да я не из таких, которым это нравится. Нет, нравилось-то оно, конечно, но над всем этим порхала золотая муха.Свет в окнах дома Орешника я узрела вечером следующего дня, и телефонная трубка сама собой оказалась в руке.— Добрый вечер! — поздоровалась я, услышав мужской голос. — Надеюсь, пан Люциан Орешник? Нет, мы не знакомы, но я знаю пана, как родного брата, и давно мечтаю о встрече с вами.— Простите, а откуда пани так хорошо меня знает? — осторожно поинтересовался Орешник.— От пана Корецкого, от пана Валтасара, от пана Жечицкого, от пана Фермеля, от всех на свете! Стремлюсь к пану как смерч! Несёт меня! А вас все нет и нет!По-видимому, я порядком оглушила его, ибо Орешник принялся оправдываться:— Да, никого из нас не было, уехали на похороны родственника за Ломжу. Целых три дня… Минутку, а по какому делу…— Янтарь, по какому же ещё? Нет, это не телефонный разговор, нам надо встретиться, и сразу предупреждаю, я живу рядом, через десять минут буду. Возможно, мы договоримся насчёт обстоятельной встречи в другое, более удобное время, но сейчас я помру, если немедленно с паном не увижусь! Так что лучше соглашайтесь.Психов все боятся, их стараются не раздражать, обходиться как можно деликатнее. Вот и Орешник даже не спросил моей фамилии и согласился встретиться.С кошмарной пунктуальностью, ровно через десять минут, я звонила у калитки владений Орешника.Много лет назад мне самой здорово хотелось приобрести этот участок, помешали отсутствие денег и царящие тогда в моей стране порядки. Видимо, те несбывшиеся мечты повлияли на моё отношение к пану Орешнику. Он не понравился мне с первого взгляда. Мало того что оказался, в соответствии с последней модой, недобритым, а щетина недельной давности мужчину не красит, так ещё редкие волоски, сохранившиеся на плешивом черепе, были зачёсаны назад и болтались как вылинявший конский хвостик. Остальные детали внешности уже не играли роли, а явно набиравшая силу полнота являлась только его проблемой.Постаравшись скрыть отсутствие восторга, я представилась как можно нечленораздельнее и взяла быка за рога.— Так вот, — напирая на хозяина, защебетала я, — уже много лет я охочусь за паном… много лет с перерывами… потому как некогда вам принадлежал янтарь с золотой мухой в серёдке. Вы ещё показывали его Адамчику, пану Корецкому, помните? Откуда он у вас?На глупые вопросы получают глупые ответы, сама виновата. Невзирая на внезапность атаки, пан Люциан отреагировал молниеносно.— Из моря, проше пани, — вежливо ответил он. Кусая себе локти, я воскликнула:— Да я знаю, конечно, из моря, но от кого именно вы его получили?— Наверняка от рыбаков, тех, что занимаются янтарным промыслом. Я иногда приобретаю у них кое-что, случается и лично, но чаще через посредников.И тут мне стало ясно — пан Люциан спохватился и теперь горько раскаивается. Следовало категорически забыть муху, удивиться моему вопросу, ничего не понимать. А теперь поздно отпираться. Нет, внезапность — это вещь!— Но ведь в тот момент, когда золотая муха вышла из моря, пан при этом лично не присутствовал! — давила я.— С чего вы взяли?— С того, что я сама там была. Из моря её на моих глазах выловили, хотя в руках я её не держала, но видела. Она все ещё у вас?Эх, длинный бабий язык! Не успела вовремя прикусить и опять задала глупый вопрос. Тут уж пан Люциан своего шанса не упустил.— Столько лет прошло, давным-давно уж не видел. Да и тогда она не была моей, я выступал лишь посредником, мне дали ненадолго, поглядеть и людям показать.Теперь по-умному следовало бы поинтересоваться, кому он отдал янтарь с золотой мухой, поскольку я сама горю желанием рассмотреть наконец это чудо природы, а возможно, и приобрести, сто лет, дескать, мечтаю, потому и разыскивала с таким упорством его, пана Орешника. Так нет же, я продолжала в своём духе.— А чей был янтарь?— Наверное, того, кто его нашёл? — вопросом на вопрос ответил бессовестный перекупщик, уже полностью овладев собой. И, предваряя следующие, добавил:— А кто нашёл — не помню. Возможно, и не знал.— Но кто-то же дал его пану из рук в руки? Этого человека вы должны помнить, — настаивала я. — Даже если он умер, не могли же вы его забыть!Вот когда мой болтливый язык оказался полезным! Сболтнул просто так, а пригодилось. Пан Люциан как-то весь обмяк, и, кажется, лицо его малость посинело.— Если вам известно, что он умер, зачем тогда меня расспрашивать?Ох, боюсь, что тут и я посинела. Вот интересно, о ком это мы говорим? Появление золотой мухи сопровождалось, насколько мне известно, гибелью четырех человек. Кого же конкретно имеет в виду этот аферист?И я осторожно заметила:— Поумирало много людей, уж и не знаю, кто из них дал пану янтарь. Согласитесь, он сам мне этого уже не скажет. Так кто же? Тем более что мертвецу это уже ничем не навредит.Не то я должна была говорить, не то! И вообще у нас получался какой-то идиотский разговор. Я вовсе не собиралась запугивать пана Люциана, хотела лишь деликатно его прощупать, ибо уже давно чуяла неладное. А теперь сама же залезла в капкан.А Орешник добавил идиотизмов, нервно проговорив:— Вот именно, не повредит, не поможет, так зачем в этом копаться? А может, я его вовсе не знал, может, там за меня кто-то другой сказал…— Какой другой?— Да не все ли равно?— Не Франек ли Лежал? — выстрелила я наугад, раз уж иду ва-банк.— Вот я и говорю, раз пани сама все знает, зачем меня пытать?— Так ведь не Франек показывал муху, а вы. Вам её дал Франек?— Может, и Франек.— А вот мне кажется, ещё кто-то там был…Тут хозяин дома пробормотал под нос слова, из которых следовало — лучше будет, если я уйду добровольно. Я и то удивлялась, как это он меня до сих пор не вышвырнул за дверь. Притворилась, что не слышу, и упрямо закончила фразу:— …и этот кто-то дал вам янтарь. Кто же это был? Пан Люциан насторожился, весь подобрался и упёрся задними лапами.— Не знаю! Незнакомый человек, не представился мне. И уже давно помер. Я вообще оказался там случайно, меня попросили прийти посмотреть янтарь, чтобы оценить. Услугу им оказал, всего-навсего, а так я никогда с ними ничего общего не имел!Последнюю фразу он произнёс с таким выражением, что до меня наконец дошло, да ведь он напуган! До смерти напуган! Прекрасно информирован о преступлении, всеми силами пытается от него отмежеваться и только поэтому не выгоняет меня. Понятия не имеет, кто я такая, вот и остерегается. С самого начала допустив ошибку, теперь не знает, как умнее повести себя. Надо помочь ему, соблюдя и кое-какие свои интересы. И я успокаивающе произнесла:— Если честно, то мне до зарезу надо разыскать янтарь с золотой мухой, а все остальное меня не колышет. Скажите же, кому вы его отдали? Покупателя не нашли и вернули. У кого он сейчас?— Что пани пообещали за это? — вдруг поинтересовался Орешник. — Наверняка какой-то любитель…Тут уж я на удочку не попалась, не стала расспрашивать, какой такой любитель. Раз уж я такая информированная особа, сама должна знать какой.— Может, и пообещали, — неопределённо согласилась я. — Во всяком случае, я лицо заинтересованное. Так кто же?— У кого янтарь в настоящее время — не знаю. Но не советую пани заниматься перепродажей камня. И на неприятности можно налететь.— Не надо мне советовать, лучше скажите, где искать янтарь? Вы уверены, что Франек…— И вовсе я не уверен. Даже если янтарь и побывал в его руках, это ещё не означает, что он — его собственность. Посредником Франек был, факт, хотел и меня привлечь, да я самоустранился. Желаете у него искать — дело ваше.— А как с остальными?— С какими остальными?— Ну, теми, с рыбкой и с перламутровой дымкой.— А, так пани в курсе…— Ясное дело, в курсе. И даже в курсе, что они у вас побывали.Теперь пан Люциан производил двойственное впечатление. С одной стороны, вроде бы немного осмелел, а с другой — весьма огорчился. По всей видимости, ему очень не хотелось, чтобы стало известно о его причастности к этим редкостям. Эх, вызвать бы у него немедленную и полную амнезию, чтобы провести весь этот разговор совсем по-другому. Теперь же обратно не сыграешь, мы дошли до Франека.Орешник неохотно признался:— Все три были вместе. И тоже не представляю, где они теперь.— Возможно, выехали за границу?— Да что вы мне мозги пудрите, если бы выехали, кто бы стал их здесь искать? Впрочем, коли дадут хорошую цену, сами всплывут. А больше ничего не скажу, знать ничего не знаю. А про все эти давние события и вовсе позабыл.Как же, так я и поверила! Впрочем, мне ясно дали понять — пресс-конференция закончена, больше я не получу ответов ни на один из своих вопросов.Ничего не поделаешь, хотя о многом ещё хотелось бы узнать. С трудом вылезла я из слишком глубокого кресла и покинула кабинет хозяина, а потом и его дом. Нащупав в темноте выложенную плитками дорожку, двинулась по ней. Если бы ещё не стемнело, домой я бы направилась напрямки, но скакать в темноте по газонам с кирпичами и ямами не рискнула, а то, глядишь, и доставила бы большое удовольствие пану Орешнику, свернув себе шею. Или он сделал бы это сам, не выдержав искушения и погнавшись за мной с увесистой дубинкой. * * * Этим же вечером я обо всем рассказала Костику (будучи свежим любовником, он навещал меня ежедневно). Оба мы пришли к выводу, что расследование убийства велось самым идиотским образом, поскольку и дураку ясно: следовало пойти по следам похищенных сокровищ. Оправдывает полицию лишь то, что никто тогда не сказал об уникальных находках, так как же они могли пойти по их следам? Потом мы с Костиком занялись другим, ни на шаг не продвинув наше расследование.А утром позвонила Аня.— Ну вот, сегодня собираемся на бридж у одной из моих приятельниц, — сообщила она. — Я сделала все, что смогла, и надеюсь завтра тебе кое-что рассказать. Как договоримся?— Тебе как удобнее? У тебя или у меня?— Я бы предпочла у тебя, у меня будет мешать муж.— Тогда приезжай сразу после работы. Я буду так ждать, что даже приготовлю что-нибудь поесть. Несложное, но съедобное.— Тронута! — заверила меня Аня и отключилась.Раздираемая на две части старым и новым увлечением, я не знала, на что решиться: ехать в город и пооколачиваться среди янтарщиков или влезть в клетку и заняться шлифовкой. Вспомнила об обещании приготовить еду, и вопрос был снят.Совершенно случайно, когда я ехала по Вспульной, освободилось место на стоянке, что находилась между магазином и шлифовальной мастерской отца приятеля сына моей подруги. Быстренько заняв местечко, я прошла через арку во двор, поскольку мастерская была во дворе, на что указывала вывеска со стрелкой в подворотне. И увидела, как в открытых дверях мастерской прощался с её хозяином мой бывшенький. Драгоценный!Почему я вросла в землю — не знаю. Возможно, аукнулись заглохшие чувства, давно перешедшие в неприязненные, хотя и несколько смягчённые сознанием того, что я обскакала его по количеству добытого янтаря, к тому же у меня теперь есть собственный станок! А в придачу ещё и Костик. А может, вспомнилось, как он там, на косе, развил бурную сыскную деятельность, не сказав мне ни слова о своих достижениях в этой области. И при трупе Флориана крутился. И в милиции местной околачивался, а мне ничего не сказал! Подслушать, о чем он говорит с владельцем мастерской? И без подслушивания, судя по мимике обоих, я прекрасно понимала — обмениваются ничего не значащими прощальными вежливостями. Не стала валять дурака, попятилась в подворотню и скрылась в первом же подъезде.Дождавшись, когда бывшенький свернул на улицу, я помчалась в мастерскую.— Добрый день! — приветствовала я отца приятеля сына моей подруги. — Что здесь делал человек, который только что ушёл? Это нехороший человек, он в своё время подговорил меня заняться ручным сверлением янтаря!Владелец мастерской меня хорошо знал. Улыбнувшись, он ответил:— Добрый день. Возможно, вы были для него опасной конкуренткой? Так вы его знаете?— И очень неплохо. Представляете, как я на него обижена!— Ничего удивительного, я бы тоже обиделся на того, кому удалось бы подговорить меня сверлить янтарь вручную. Жуткое дело! Так вы знаете, что он интересуется янтарём?Естественно, посвящать шлифовальщика во все подробности афёры я не собиралась, поэтому сдержанно ответила:— Да, есть у него такое хобби, иногда балуется. Время от времени. Когда подвернётся что-то завлекательное.— Так, значит, сейчас как раз такое время, потому что он ищет интересный янтарь.— В вашей мастерской? — удивилась я. — Янтарь обычно ищут у скупщиков. Он хочет уже обработанный?— Да на любой согласен, если это будет нечто особенное. Интересуется новинками. Вот я стал клеить янтарь, он расспрашивал. Ну и то самое, что и пани…Поскольку я вопросительно смотрела на собеседника, он дополнил:— Большой камень с золотой мухой.Внутри все так и оборвалось. Значит, все-таки… Значит, интересует его муха, значит, пока её не откопал. И я дрожащим голосом спросила:— А пану о ней ничего не известно?— Твёрдо знаю только одно: кто-то её ишет. Среди нашего брата янтарщика ходят слухи, что её до поры до времени припрятали, пока не найдётся достойный покупатель. Кажется, за границу пока не уплыла, хотя и немцы усиленно её разыскивают. Вроде бы они придумали у себя устроить музей янтаря, говорят, в Гамбурге Или ещё в каком приморском городе. Собирают экспонаты, но переплачивать не торопятся. Кроме того, поговаривают о янтарном аукционе за океаном, то ли в Штатах, то ли в Канаде.— А сколько может стоить золотая муха?— Этого точно никто не скажет. Вроде предлагали за неё тысячу долларов.Я презрительно фыркнула.— Не много. Видела я брильянт., за который просили двадцать тысяч, ничего особенного, средненький. Брильянтов в пять карат на свете пруд пруди, а такого янтаря с мухой больше не встретишь, один-единственный… Знаете, как марка Гвианы в филате-листике, она одна на свете, вот и стоит миллионы. На аукционе четверть века назад её продали за сорок тысяч английских фунтов.Отец приятеля сына моей подруги задумался.— Знаете, я давно занимаюсь янтарём, люблю его. И считаю, что такая уникальная вещь, как янтарь с золотой мухой, должен остаться у нас в стране, сколько бы он ни стоил.— Вот именно! — подхватила я. — Пусть остаётся в нашем музее янтаря, в Мальборке. А кто хочет — пусть приезжает и любуется. Только вот найдётся ли эта муха?— Слышал я, — запинаясь произнёс владелец мастерской, — что найти её так трудно, проше пани… потому.. ну, будто с этим камнем какая-то тёмная история связана. Из рук в руки он переходит… нелегально, а точнее — то ли его крадут, то ли ещё того хуже, преступление примешано, вот отсюда и такая таинственность. Вам не приходилось об этом слышать?Я лишь тяжело вздохнула. Уж мне-то приходилось! Но стоит ли его посвящать? Хотя… из профессионалов-янтарщиков со мной ещё никто так благожелательно не говорил. И тоже патриот. Рискну, пожалуй…И я коротенько посвятила его в тайну находки золотой мухи. Отец приятеля сына моей подруги глядел на меня с ужасом, не зная, можно ли верить. Наверное, поверил, потому что тоже решил сделать признание.— Чего только не случается в жизни! Никогда бы не подумал. Пожалуй, я тоже кое о чем расскажу, вижу, многое пани уже известно. Помните тот янтарь, что с рыбкой, вылупляющейся из икринки? Помните?— Я же только что вам о нем рассказала.— Да нет, помните, мы уже раньше как-то о нем говорили? С той рыбкой приходил пан Люциан. Но не один.— А с кем же?— Человек мне незнакомый, я сначала подумал — иностранец. Он слова не проронил, говорил пан Люциан, а тот держался в сторонке, делал вид, что он сам по себе, но у меня глаз намётанный. Я сразу понял — рыбка его. Очень мне понравилась рыбка, но пан Орешник сразу так взвинтил цену, что купить я не мог, хотя и очень хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35