Зловоние усиливалось от
духоты, царящей в тесном пространстве узкого переулка. Откуда-то сверху
доносились печальные, протяжные звуки саксофона, наигрывающего блюз -
очевидно, музыканта не тревожила суматоха, царившая внизу. Груды кухонных
отбросов, нагроможденные у задних дверей небольших ресторанов, издавали
резкий неприятный запах. Скорее, Азиль, скорее, Юсиф! Но куда бежать?
Огромный ночной Париж был для них чужим и враждебным; они заблудились,
кружа по темным узким переулкам, и никак не могли найти дорогу домой.
Теперь рана в простреленной ноге Юсифа ныла острой, колючей,
дергающей болью, и вся нога горела, словно в огне. Голова у Азиля,
оглушенного падением, все еще кружилась; перед глазами то и дело плыл
отвратительный, болезненный туман, и поэтому он решил положиться на своего
любовника - Юсиф найдет дорогу, выведет его из этого ужасного места.
Прочь, через широкую улицу, в следующий переулок - этот, по крайней
мере, был не таким узким и зловонным, как предыдущий. Пересекая проезжую
часть, на которой даже в столь поздний час не замирало движение, они
заметили небольшой внутренний двор с другой стороны тесной вереницы домов.
Из переулка должен быть проход в этот двор. Они метнулись вперед, словно
загнанные животные, вкладывая в отчаянный рывок свои последние силы. За
спиной уже отчетливо слышались голоса и звуки шагов "gendarme". Оба
приятеля находились на грани обморока от боли и усталости; едва ли сейчас
они отчетливо сознавали, где находятся и куда бегут. Ворвавшись во
внутренний двор, они почувствовали, что силы окончательно покидают их.
"Акху шармута!" Тупик! Из внутреннего двора не было другого выхода!
Они оказались в ловушке. Милостивый Аллах, сжалься над своими верными
воинами "джихада"!
Громкие слова команд снаружи, у входа во двор. Скрип автомобильных
шин - машины остановились, перекрыв выход, отняв у Юсифа последнюю надежду
на спасение. Звук открываемых дверей машин.
Но Азиль упрямо показывал пальцем куда-то во тьму впереди себя. Юсиф
так и не понял, как удалось его полуослепшему после неудачного падения на
тротуар товарищу разглядеть крошечную, почти незаметную щель там, где два
здания плотно примыкали друг к дружке. Темная расселина была настолько
узкой, что казалось, единая монолитная стена лопнула по шву, образовав
этот тесный проход, куда едва-едва могли протиснуться два человека.
"Ятамаджад изм аль раб!" Путь указан!
Шатаясь, они побрели через двор к спасительной щели. Этот путь
показался им бесконечно длинным, как дорога грешника в аду. Свет, падавший
из окон домов во внутренний двор, был похож на лучи скользящих
прожекторов, обшаривающих окрестности в поисках притаившегося врага.
Скрывшись, наконец, в темной узкой щели меж двумя глухими стенами домов,
они двинулись вперед. Пространства меж домами едва хватало, чтобы из
последних сил, спотыкаясь, неуклюже ковылять к выходу с другой стороны
внутреннего двора, крепко держась за руки.
Впереди мелькнул тусклый свет. Приглядевшись, они увидели, что
подошли к краю лестницы - крутые каменные ступеньки вели вниз. Где-то
неподалеку горел неяркий уличный фонарь, освещая узкий проход между домами
и нижний край лестницы.
Позади, во дворе, из которого им только что удалось уйти, послышались
голоса. Мешкать было нельзя. Они начали спускаться. Но тут раненную ногу
Юсифа пронзила острая боль, и, оступившись, цепляясь за руку Азиля, он с
негромким криком и упал ничком на крутые ступени. Его обессиливший
любовник не смог удержать равновесие, и через какое-то краткое мгновение
оба араба, кувыркаясь, катились вниз; неровные края разрушенных временем
ступенек обдирали кожу, больно ударяли по ребрам, в то время как они
скатывались со ступенек вниз.
Они лежали у подножия лестницы, всхлипывая и громко стеная. У них не
было сил пошевелиться, и желание жить, и вера в свою счастливую звезду уже
почти оставили их.
До выхода оставалось всего несколько шагов. Но это расстояние
казалось огромным истерзанным, обессилевшим людям.
Сверху донесся звук шагов, эхом отражающийся от стен. Полиция сурово
накажет их за убийство "gendarme" из их бригады. А если полицейские
узнают, что именно они были виновниками сегодняшнего взрыва на Северном
вокзале, что они убили полицейского, пытавшегося задержать их на месте
происшествия? Что тогда? Трепет пробежал по телам двух друзей - они
одновременно подумали о наказании, которое должны понести за свои
преступления. Инстинктивно потянувшись друг к другу, соединив руки в
крепком пожатии, два любящих друг друга человека лежали на земле, слабо
освещенной уличным фонарем, ожидая новых капризов всемогущей судьбы,
трепеща от боли и страха.
Тень упала на их лица, и они с трудом повернули головы к выходу из
узкой щели между домами. В неверном, дрожащем свете фонаря они разглядели
тусклый блеск гладкой черной поверхности. Огромный автомобиль двигался
медленно и почти бесшумно. Они подумали, что машина проедет мимо, но она
плавно остановилась, и ее задняя дверца оказалась прямо напротив узкого
прохода, в котором неподвижно лежали двое истерзанных, окровавленных
людей.
Дверца открылась. Тихий шепот долетел до ушей Азиля и Юсифа:
- "Та ал мэи ва са та ииш лии тэктол мара сани я". (Идите за мной - и
вы будете жить, чтобы снова убивать.)
Это обещание придало им сил. Кое-как двое приятелей добрались до
задней дверцы черного лимузина и вползли внутрь.
(И Клин исполнил свое обещание.)

31. ВОЗВРАЩЕНИЕ В НИФ
Клин пошевелился, передвинувшись в своем кресле так, что теперь
Холлоран не мог видеть его лица.
Агент "Ахиллесова Щита" поглядел на него, на несколько секунд
оторвавшись от наблюдения за холмами и перелесками, мимо которых они
проезжали. Экстрасенс замер на заднем сидении "Мерседеса"; с тех пор, как
машина отъехала от главного офиса "Магмы", прошло около часа, но Клин
сидел неподвижно и был на редкость спокоен - казалось, он уснул. Однако,
уснув в движущемся автомобиле, человек обязательно встряхивается время от
времени, пытаясь вытянуть вперед ноги, устроиться поудобнее или просыпаясь
на секунду, когда его потревожит какой-нибудь резкий поворот или машину
качнет на неровной дороге. Клин же застыл в своем кресле, словно каменное
изваяние. Не было слышно ровного дыхания спящего человека; мышцы его тела
не расслаблялись. Холлоран подумал, что Клин находится в состоянии
глубокого транса, в который он, по-видимому, себя погрузил. Кто знает,
чего можно ждать от этого человека, размышлял Холлоран, вновь переводя
свой взгляд за окно "Мерседеса".
Холлоран приподнялся и, обернувшись через плечо, посмотрел в заднее
стекло автомобиля - на протяжении всего путешествия он часто оглядывался,
стараясь не упустить из вида возможную слежку. Несколько машин догоняло
их, но "хвоста", по-видимому, не было. На приличном расстоянии за ними
ехала "Гранада" с двумя его помощниками, готовыми подоспеть на помощь в
считанные секунды, если вдруг случится что-нибудь серьезное. Он еще раз
окинул взглядом шоссе, прежде чем повернуться обратно и усесться поудобнее
на своем сидении. Тревога не покидала его, хотя видимых причин для
беспокойства не было. Монк и оба араба остались в здании "Магмы" -
очевидно, чтобы дождаться каких-то важных новостей, которые они позже
должны будут передать Клину, или забрать кое-какие вещи из его
фешенебельной квартиры на крыше громадного небоскреба. Холлорана ничуть не
огорчала такая "потеря" - все трое телохранителей Клина казались ему не
слишком надежными помощниками, и он отнюдь не жалел об их отсутствии. В
случае серьезной опасности Холлоран рассчитывал обойтись лишь силами
агентов "Ахиллесова Щита". Присутствие неопытной, плохо обученной охраны
могло лишь расстроить его планы и помешать оперативникам защищать жизнь
своего клиента. То, что люди "Щита" наконец-то были вооружены, придавало
Холлорану больше уверенности в своих силах.
Холлоран провел рукой по лицу - глаза его чуть покраснели от
усталости, под набрякшими нижними веками легли тени, а на щеки были
колючими от жесткой щетины. Он чувствовал себя очень усталым и разбитым:
яркое ночное видение, которое предстало перед ним в гостиной Нифа, когда
он задремал в кресле у очага, по-видимому, отняло у него несколько
драгоценных часов отдыха. Освежающий душ, острая бритва и какая-нибудь еда
не помешали бы ему сразу после приезда в загородное поместье. Затем он
обойдет и тщательно проверит весь дом и примыкающие к нему озеро, лужайку
и сад. А потом, если он не обнаружит ничего подозрительного и у него
останется еще несколько свободных часов, он заснет. У него было какое-то
неприятное ощущение под ложечкой - он знал, что это чувство вызвано совсем
не голодом; он решил, что потратит на сон все свободное время, которое
удастся выкроить в ближайшие один-два дня пребывания в Нифе, чтобы хорошо
отдохнуть и привести себя в полный порядок. Инстинкт, выработанный за
многие годы занятий сложным и рискованным ремеслом, подсказывал Холлорану,
что противник вынашивает уже почти готовый план действий, и в самое
ближайшее время непременно следует ждать нового поворота событий. Даже
самому себе он не смог бы толково объяснить причину зарождавшегося в его
душе смутного ощущения надвигающейся опасности, но некая взведенная
пружина внутри него уже реагировала на первые сигналы тревоги - все
чувства Холлорана обострились, реакция напряженных, готовых молниеносно
действовать в любую минуту мышц ускорилась, однако лицо оперативника
"Ахиллесова Щита" ничем не выдавало его внутреннего волнения. Страх и
опасение, поселившиеся в некотором уголке его сознания, нашептывающие ему
о нависшей угрозе, были понятны и знакомы Холлорану, но теперь к ним
примешивались самые дурные предчувствия, похожие на суеверные страхи
чрезмерно впечатлительного человека, увидевшего перед собой рокового
предвестника неотвратимой беды. Холлорана немало удивило это новое для
него беспокойное ощущение.
Клин издал приглушенный, невнятный звук, и Холлоран тут же бросил на
своего клиента быстрый взгляд. Плечи медиума высоко поднялись, грудь
расширилась, а затем быстро опала, и дыхание стало ровным и ритмичным -
очевидно, он просто глубоко вздохнул во сне. Теперь Холлоран не
сомневался, что Клин задремал.
Кора, сидевшая в переднем пассажирском кресле, оглянулась, чтобы
посмотреть на своего начальника. Затем ее глаза встретились со взглядом
Холлорана, и на лице девушки появилась неуверенная улыбка. Прошло, однако,
несколько коротких мгновений, прежде чем Холлоран улыбнулся ей в ответ.
Несколько минут он наблюдал за Корой, снова выпрямившейся в своем
кресле, глядя вперед, сквозь ветровое стекло автомобиля. Со своего места
он хорошо видел ее четкий профиль. Холлоран размышлял о том, могла ли эта
молодая женщина выдавать секреты компании сильнейшим соперникам "Магмы",
или Клин ошибся в своих догадках. Вряд ли возможно такое предательство с
ее стороны, решил он, все еще не сводя глаз с задумчивого лица Коры.
Девушка слишком тесно связана с Клином, и к тому же - Холлоран был уверен
в этом - она так сильно боится Феликса, так сильно зависит от него, что
никогда не решилась бы на подобную измену. Однако у Клина на сей счет было
свое собственное мнение, и, по-видимому, в его намерения не входило так
легко от него отказываться. Он обвинил девушку перед президентом "Магмы" и
его заместителем. Но было ли у него для этого хоть какое-нибудь реальное
основание?
Холлоран отвлекся от своих размышлений, чтобы в очередной раз
внимательно посмотреть в заднее окно. На дороге чисто. За ними следует
только "Гранада". Он перевел взгляд на боковые окна. До Нифа отсюда рукой
подать, подумал он.
Но что же все-таки Клин собирается предпринять против своей
подчиненной в дальнейшем? Холлоран снова мысленно вернулся к своей прежней
теме, прерванной наблюдением за окрестностями. Предъявит ли он ей открыто
свое обвинение сразу после того, как они приедут в Ниф, или же будет
расставлять хитрые ловушки, чтобы получить неопровержимые улики против
нее, поймав поверенную своих сокровенных планов за руку на месте
преступления в самый решающий момент? Клин был слишком непредсказуем,
чтобы кто-то решился наверняка предугадывать его будущие поступки. Его
очевидная параноидная мания говорила за первое, однако жестокая
мстительность, присущая этому полубезумному человеку, предполагала, что он
пойдет вторым путем, спрятав на некоторое время свои чувства в глубине
души, как бы ему ни хотелось выплеснуть наружу весь клокочущий в нем гнев.
Холлоран подумал, что ему следовало бы первым явиться к девушке и
предупредить ее о том, что может случиться. К чертям Клина и всю "Магму".
К чертям его нейтралитет, которого он обязан придерживаться для успешного
выполнения своей задачи. Он, как и прежде, будет охранять "объект" от
всякой грозящей ему опасности, но, черт побери, он сумеет защитить
девушку, если потребуется, и никому не позволит ее обижать. Холлоран давно
подозревал, что все четверо личных телохранителей Клина являются для
своего начальника чем-то неизмеримо большим, чем обычная наемная охрана.
Очевидно, всех их связывают с Клином какие-то темные тайны - возможно, обе
стороны предпочитали бы никогда не вспоминать о них. Особенно
подозрительной личностью казался ему Монк. Так что безграничная,
основанная на скрытом страхе перед властью, которую имел над ними их
начальник, преданность верных слуг Клина вполне могла заставить их
послужить орудием мести - они исполнят приказ своего господина не
рассуждая, стоит Клину только шевельнуть пальцем. Холлоран решил, помимо
своей основной и главнейшей обязанности - охранять своего клиента -
установить постоянное наблюдение за Корой. Виновна девушка или нет, - в
любом случае он не даст ей пострадать от рук этих не слишком умелых
наемных убийц.
Впереди показался крутой изгиб дороги, и машина довольно резко
повернула. Рука Клина бессильно упала на мягкую подушку сидения
"Мерседеса" и, скользнув к ее краю, свесилась вниз. Холлоран заметил, что
кожа на руке шелушится и вся покрыта маленькими беловатыми чешуйками -
видимо, то были омертвелые участки.
- Как приятно очутиться в сельской местности, подальше от города, -
послышался голос Палузинского, сидевшего за рулем. - Воздух здесь намного
чище, и дышится легче. Мой отец был крестьянином, фермером, господин
Холлоран, и поэтому я очень люблю деревенские пейзажи. Так и не смог до
конца привыкнуть к городской жизни.
- В каком краю Польши находилась ферма ваших родителей? - спросил
Холлоран, только чтобы вежливо поддержать беседу; сейчас его мысли были
заняты совсем другими вещами.
- А, это глухая, мало кому известная деревушка, - ответил
Палузинский, слегка повернув руль машины и перехватывая его поудобнее. -
Да, впрочем, это и неважно. - Он... - Палузинский небрежно кивнул головой
в сторону спящего на заднем сидении мужчины, и Холлорана весьма удивил
оттенок то ли легкой иронии, то ли презрительной насмешки, промелькнувшей
в тоне, шофера и телохранителя Клина, когда тот говорил о своем
начальнике, - он привез меня сюда много лет тому назад, забрал из моей
любимой страны.
- Но ведь дорога назад не закрыта, и вы в любой момент могли
вернуться обратно, - сказал Холлоран, глядя в окно - дорога становилась
все более знакомой по мере того, как они приближались к поместью.
- Обратно? - переспросил Палузинский с горьким и злым смешком. - Куда
же? К русским, которые высасывают все соки из Польши, обескровливают мою
страну? Благодарю покорно, я лучше останусь здесь. Да, останусь здесь, где
люди приветливы, а пища добра и обильна! - И он засмеялся громче, стукнув
кулаком по "баранке" машины.
До ворот поместья оставалось совсем недалеко, и Холлоран еще раз
внимательно оглядел дорогу впереди и позади "Мерседеса". Путь был
совершенно свободен, и сзади маячил только один автомобиль - "Гранада" с
двумя помощниками Холлорана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55