Потом я бросился
на помощь ребятам. Но все уже было кончено. Все четверо лежали на тротуаре.
Котенок обработал двоих, а Пэт вывел из игры четвертого, кажется, слишком
сильно послав его навстречу уличному фонарю.
Кто-то, судя по всему, хозяин ближайшего магазина, послал за полицией,
которая прибыла очень быстро - мы еще стояли вокруг неподвижных тел, не
зная, что с ними делать. Двое полисменов. Наверное, они были рядом, раз
примчались так скоро.
Старший пристал к нам, чтобы мы назвались и предъявили документы. Но
мы, как могли, увиливали: ведь Зим просил "не ввязываться в истории".
Котенок вообще прикинулся дурачком, которому только-только исполнилось
пятнадцать. Он все время мямлил:
- Мне кажется, они споткнулись...
- Да, я вижу, - согласился с ним полицейский и вынул нож из руки того,
кто лез на меня. - Ладно, ребята, вам лучше удалиться отсюда... Идите.
И мы пошли. Я был доволен, что мы так легко отделались. Вернее,
наоборот, что Пэт и Котенок не стали раздувать историю: ведь это довольно
серьезное нарушение, когда гражданский нападает, да еще с оружием, на
служащего Вооруженных Сил. Но какой смысл судиться с этими парнями? Тем
более, что справедливость и так восторжествовала. Они полезли и получили
свое. Все правильно.
Но все-таки хорошо, что мы не ходили в увольнение с оружием... и были
обучены выводить противника из строя, не убивая его. Потому что
действовали мы практически бессознательно. Я не верил до конца, что они
нападут. Но когда это случилось, действовал не раздумывая - автоматически,
что ли. И только когда дело было закончено, посмотрел на все со стороны.
Тогда я до конца осознал, что изменился - и изменился сильно.
Мы не спеша дошли до вокзала и сели на поезд до Ванкувера.
Мы начали отрабатывать технику выбросов сразу же, как переехали в
лагерь Смита. Выбросы устраивались по отрядам, по очереди. Мы загружались
в ракету, потом летели неизвестно куда, потом нас сбрасывали, мы выполняли
задание и опять по пеленгу собирались в ракету, отправлявшуюся домой.
Обычная ежедневная работа. Поскольку в лагере было восемь рот, то для
каждого отряда выбросы проходили даже реже чем раз в неделю. Но зато они
становились все жестче: выбрасывали в глухую скалистую местность, в
арктические льды, в австралийскую пустыню и - перед самым выпуском - на
Луну. Последнее испытание было тяжелым. Капсула раскрывалась в ста футах от
поверхности Луны, и нужно было приземлиться только за счет скафандра
(атмосфера отсутствовала, а значит, отсутствовал и парашют). Неудачное
приземление могло привести к утечке воздуха и к гибели.
Новые условия, новые испытания - и новые сложности. Кто-то погиб,
кто-то покалечился, кто-то отказался войти в капсулу. Да, было и такое -
ребята не могли заставить себя сесть в этот искусственный кокон. Их никто
не отчитывал - просто отстраняли от полетов и тренировок и в тот же вечер
увольняли. Даже человек, совершивший уже несколько выбросов, мог вдруг
запаниковать и отказаться сесть в капсулу... а инструктор был с ним мягок,
обращался с ним, как с другом, который тяжело заболел и никогда не
выздоровеет.
Со мной, к счастью, ничего подобного не происходило, я не паниковал,
садясь в капсулу. Зато узнал, что такое "дрожать, как заяц". Я всегда
начинал дрожать перед выбросом, чувствуя себя полным идиотом. И не
избавился от этого до сих пор. Но десантник, не испытавший выброски, - не
десантник. Кто-то рассказывал нам историю - может, и выдуманную - о
десантнике, который приехал погулять в Париже. В Доме инвалидов он увидел
гроб Наполеона и спросил стоящих рядом гвардейцев:
- Кто это?
Французы были возмущены:
- Неужели месье не знает?! Здесь покоятся останки Наполеона! Наполеон
Бонапарт - величайший из воителей, когда-либо живших на земле!
Десантник призадумался. Потом спросил:
- Неужели? Тогда скажите мне, где он выбрасывался?
Почти наверняка эта история выдумана. Не может быть, чтобы там не было
таблички, объясняющей, кто такой Наполеон. Зато этот анекдот довольно точно
передает, что должен думать о Наполеоне десантник.
Время летело незаметно, и наконец наступил последний день нашей
подготовки.
Я вижу, что мало о чем сумел рассказать. Например, об оружии, которым
нас учили пользоваться. Или о том, как нас сбросили в горящий лес и мы три
дня боролись с пожаром...
Вначале в нашем полку насчитывалось 2009 человек. К выпуску осталось
только 187 - из выбывших четырнадцать были мертвы, остальные уволились по
собственному желанию или по болезни, перевелись на другую службу.
Майор Мэллоу сказал краткую речь, каждый получил удостоверение, потом
мы последний раз прошлись строем, и полк был расформирован. Полковое знамя
спрятали до тех пор, пока оно снова, через три недели, не понадобится,
чтобы превратить разболтанную толпу из двух тысяч гражданских парней в
монолитную организацию.
Теперь я считался "рядовым подготовленным", и перед моим личным
номером стояли буквы РП. Большой день в моей жизни. Быть может, даже самый
главный.



9
Дерево Свободы должно время от
времени омываться кровью патрио-
тов.
Томас Джефферсон, 1787 г.
Я всерьез думал о себе как о "подготовленном солдате", пока не прибыл
на корабль...
Но я не успел даже уяснить, как Земная Федерация из "состояния мира"
перешла в "состояние готовности", а потом и на военное положение. Когда я
поступал на службу, считалось, что "царит мир". Все было действительно
нормально, и кто мог заподозрить неладное? Еще в лагере Курье объявили о
"состоянии готовности", но мы ничего не замечали: гораздо больше каждого из
нас волновало, что думает, скажем, о его прическе, внешнем виде, умении
драться капрал Бронски. Еще важнее было мнение сержанта Зима. В общем,
"состояние готовности" ничем не отличалось от "мира".
"Мир" - ситуация, когда ни один штатский не задумывается, в каком
состоянии находится армия, и ему наплевать на вооруженные конфликты,
которые не попадают на первые полосы газет. Если, конечно, среди
пострадавших нет его родственников. Но вряд ли когда-нибудь в истории Земли
"мир" означал отсутствие вообще каких бы то ни было военных столкновений.
Когда я прибыл в свое первое подразделение "Дикие кошки Вилли", которое
изредка еще называли рота К, Третий полк, Первая дивизия Мобильной Пехоты,
когда я погрузился вместе с "кошками" на корабль "Долина Фордж", война уже
несколько лет шла полным ходом.
Историки до сих пор спорят, как называть эту войну: Третья космическая
(или Четвертая), а может, Первая межзвездная. Мы же называли ее просто
войной с багами, если вообще задавались целью эту войну как-нибудь
называть. Так или иначе, но начало этой войны датируется как раз тем
месяцем, когда я погрузился на свой первый корабль. Все, что было до этого
и даже несколько позже, характеризовалось не иначе как "инциденты",
"патрульные столкновения", "превентивные акции" и тому подобное. Однако
парни гибли в этих "инцидентах" точно так же, как и в официально
провозглашенной войне.
Если быть точным до конца, то ощущение войны у солдата ненамного шире,
чем у обычного штатского: солдат видит ее только на том небольшом участке,
на котором находится сам. А когда не участвует в боевых действиях,
прикидывает, как получше провести свободное время, увильнуть от
недремлющего сержанта или подлизаться к повару и получить сверх нормы
что-нибудь "эдакое". К тому времени, когда Котенок Смит, Эл Дженкинс и я
оказались на Лунной базе, "Дикие кошки Вилли" уже участвовали в нескольких
выбросах. В отличие от нас они уже были солдатами. Однако никто не проявлял
по отношению к нам высокомерия, не пижонил. После привычной строгости
инструкторов сержанты и капралы действующей армии казались нам удивительно
общительными и простыми.
Потребовалось некоторое время, чтобы понять, что такое отношение
объяснялось снисходительностью: мы в их глазах были никем, нас даже ни к
чему было отчитывать, пока никто из нас не участвовал в настоящем боевом
выбросе. Только тогда станет ясно, сможем или не сможем мы заменить тех,
кто в этом выбросе получит свое.
Только теперь я понимаю, каким зеленым тогда был. Наша "Долина Фордж"
еще стояла на Луне, я бродил по разным отсекам, привыкая к кораблю.
В одном из коридоров столкнулся с командиром нашей группы, одетым по
полной форме. В мочку его левого уха была вдета серьга - небольшой, искусно
сделанный золотой череп, скопированный, кажется, с древней эмблемы -
"Веселого Роджера". Только вместо двух скрещенных костей под черепом была
целая вязанка: очень маленькая, едва разглядишь.
Раньше, дома, я всегда носил серьгу или еще какое-нибудь украшение. В
лагере обо всех этих безделушках я даже не вспомнил. Но тут вдруг увидел
вполне подходящую к нашей форме красивую штуковину, и мне ужасно захотелось
такую же. Деньги у меня еще оставались, и я решился:
- Э-э... сержант... Где вы достали такую сережку? Подходящая вещица...
Он ничем не выдал своего удивления, даже не улыбнулся.
- Тебе нравится?
- Да, очень! - Я тут же подумал, что пара таких сережек будет
выглядеть еще лучше, только надо заказать две нормальные кости под черепом
вместо этой непонятной груды. - Их можно купить на базе?
- На базе их никогда не продавали. Не думаю, что тебе удастся их
достать здесь. Но когда мы прибудем туда, где такие штуки водятся, я тебе
непременно сообщу. Обещаю.
- О, спасибо!
- Не за что.
Потом я видел еще у нескольких человек такие же сережки, только с
разным количеством костей - у одних меньше, у других больше... Оказалось,
что их действительно разрешают носить с формой, по крайней мере в
увольнении. Очень скоро и я обзавелся парой этих серег, обнаружив, правда,
что цена для такой маленькой золотой вещицы непомерно высока...
Та операция называлась "Дом багов". В книгах по истории ее чаще
именуют Первой битвой на Клендату. Операция была проведена вскоре после
того, как они уничтожили Буэнос-Айрес. Только смерть огромного города
заставила Землю по-настоящему понять, что происходит.
Так уж получается, что большая часть населения, никогда не покидавшая
планеты, не верит в существование других миров. Я знаю это по себе, ведь
и я совершенно не принимал в расчет существование других миров, пока не
пришлось столкнуться с ними нос к носу.
Трагедия с Буэнос-Айресом потрясла человечество, и сразу стали
раздаваться крики, что нужно собрать все имеющиеся в наличии силы возле
Земли, окружить ее плотным кольцом защиты. Конечно, все это глупость. Войны
выигрываются не обороной, а нападением - это азбука. Во время войны не
существует Министерства обороны - можете залезть в учебники истории. Но
подобная реакция, похоже, типична для людей сугубо гражданских, они сразу
требуют себя защитить и при этом желают контролировать ход войны. Хотя, по
мне, эта ситуация напоминает панику на борту самолета, когда пассажиры
врываются в кабину, начинают теснить пилота и наперебой рвутся к штурвалу -
как раз в то время, когда над всеми нависла беда.
Однако моего мнения никто не спрашивал. Мне предписывалось лишь
беспрекословно выполнять приказы. Мы разрывались между обязанностью
защитить Землю и остальные планеты Федерации и необходимостью вести
настоящую войну с багами. Насколько я помню, разрушение Буэнос-Айреса не
привлекло особо моего внимания: по крайней мере мы не реагировали на него
так бурно, как жители Земли. В это время наш корабль мчался в двух парсеках
от планеты по пространству Черенкова, и сама новость была передана с
другого корабля, только когда мы вышли в обычное пространство.
Я подумал только: "Господи, какой ужас!" - и пожалел, что больше
никогда не увижу чудесного города, в котором бывал. Но все же Буэнос-Айрес
не был моим родным городом, Земля казалась теперь такой далекой, а я таким
занятым... Ведь я должен был участвовать в первом нападении на Клендату -
планету багов, и операция вот-вот должна была начаться. Поэтому мы неслись
на предельной скорости и отключили поле внутренней гравитации на "Долине
Фордж", чтобы высвободить побольше энергии для двигателей.
Уничтожение Буэнос-Айреса очень сильно повлияло на всю мою жизнь, но
об этом я догадался только месяцы спустя.
Когда подошло время выброса на Клендату, я уже был прикреплен
"помощником" к капралу Бамбургеру, который при этом известии все-таки смог
сохранить непроницаемое выражение лица. Однако как только сержант,
представлявший меня, удалился на достаточное расстояние, он прошипел:
- Послушай, пацан, держись все время меня, но не дай Бог путаться под
ногами. Если же ты подставишь мне свою шею, мне придется ее сломать.
Я только кивнул, начиная понимать, что этот выброс будет совсем не
похож на учебный. Потом на меня, как всегда, напала дрожь, а потом мы уже
были внизу...
Операцию "Дом багов" нужно было назвать "Дом умалишенных". Все шло не
так, как планировалось. В результате операции враг должен был пасть на
колени, мы - оккупировать их столицу и все остальные ключевые пункты
планеты. И все - конец войне. На деле мы не только проиграли битву, но и
чуть не провалили войну в целом.
Я не собираюсь критиковать генерала Диенна. Не знаю, правда или нет,
что он требовал для операции большей концентрации войск и поддержки, но
всетаки уступил Главнокомандующему. В конце концов, не мое дело. Я также
сомневаюсь, что даже самые ушлые "специалисты", которые горазды только
после драки кулаками махать, смогут восстановить ход событий и определить,
что к чему.
Знаю только, что генерал выбросился вместе с нами и командовал прямо
там, на планете, а когда нас приперли к стенке, возглавил отвлекающую
атаку, и это позволило некоторым из нас (и мне в том числе) убраться
живыми. А он остался и получил свое. Остался в радиоактивном хаосе на
Клендату, и потому уже слишком поздно вызывать его на трибунал. И значит,
нечего об этом и говорить.
Тут, наверное, нужно сделать отступление для тех никогда не вылезавших
из кресел стратегов, которые сами ни разу в жизни не участвовали в боевом
выбросе. Конечно, планету багов можно было бы забросать водородными бомбами
так, чтобы поверхность ее спеклась в сплошной слой радиоактивного стекла.
Но выиграли бы мы войну? Баги совсем не такие, как мы.
Их называют псевдоарахнидами, но это все-таки не пауки. Они скорее
подобны порождению фантазии сумасшедшего, которому везде мерещатся похожие
на гигантских пауков чудовища с интеллектом. Их социальная организация,
психология, экономическое устройство напоминают жизнь земных муравьев или
термитов. Они - коллективные существа, интересы муравейника прежде всего.
При стерилизации поверхности планеты погибнут солдаты и рабочие, но
интеллектуальная каста и королевы останутся невредимыми. Я сомневаюсь, что
даже прямое попадание кумулятивной водородной ракеты сможет уничтожить
королеву: мы не знаем, как глубоко они прячутся. Однако особым любопытством
в этом вопросе я не отличаюсь. Ни один из тех, кто попадал в их подземные
норы, не вернулся.
Ну вот. Предположим, мы начисто разрушим поверхность Клендату. Но в их
распоряжении точно так же, как и у нас, останутся корабли, разные колонии и
другие планеты и оружие. Так что, пока они не сдадутся, войну нельзя
считать оконченной. У нас не было тогда планетных бомб, которые могли бы
расколоть Клендату надвое, как орех. Но если бы они и на это наплевали и не
сдались, война бы продолжалась.
Если они вообще могут сдаваться... Например, их солдаты явно на это не
способны. Рабочие баги не умеют драться. Можно потратить весь боевой запас,
подстреливая одного за другим. Зато их солдаты не сдаются. В то же время вы
очень ошибетесь, если решите, что баги - это просто безмозглые насекомые
только потому, что они так выглядят и не умеют сдаваться. Их воины
сметливы, профессиональны, агрессивны. Они, пожалуй, даже шустрее наших
ребят - по крайней мере, в одном, но самом главном вопросе: кто первый. Ты
можешь отстрелить ему одну, две, три ноги, но он будет пытаться стрелять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26