У каждого создания есть свое место в этом балансе, он
берет то, что ему нужно, и возвращает то, что может. Чем дальше кто-либо
удалится от своей ниши, тем больше он нарушает порядок вещей в мире. Если
баланс сильно нарушен, люди умирают.
- Я думаю, он хочет сказать, Жан, - обратилась к своему помощнику
Тими, - что, чем дальше они отходят от своего поселка, тем меньше у них
шансов вернуться обратно целым и невредимым. Это чувство понятно, но очень
любопытно они его объясняют. Интересно, как они пришли к такому взгляду на
мир? Это невообразимо.
- Вообразимо или нет, - возразил Жан Кохома. - Я по-прежнему ничего не
понимаю.
- Позже, - оборвала она его. Жан отвернулся, бормоча что-то себе под
нос.
- Прежде всего, я думаю, мы должны выбраться отсюда, - предложила
Тими, - пока какой-нибудь родственник убитого тобой чудовища не спустился
сюда на охоту.
Это была первая разумная мысль, высказанная великанами за все время.
Борн предложил им следовать за ним. Жан Кохома набил свои карманы разными
деталями с корабля, и они отправились в путь.
Этот Уровень был открытым пространством, здесь не было привычных
Борну виноградных лоз и ветвей. Однако не смотря на это, великаны
двигались очень нерешительно и неуклюже. Это очень удивило Борна, и он как
можно более тактично спросил их, почему они испытывают такие трудности при
ходьбе. Он очень обрадовался, что великаны не обиделись на его вопрос.
- В мире, из которого мы пришли, - объяснила Тими Логан, - мы ходили
по земле.
Борн очень удивился.
- Неужели вы живете в Аду?
- Ад. Я не понимаю тебя, Борн.
Он указал вниз.
- Двумя уровнями ниже находится Нижний Ад и Настоящий Ад. Поверхность
Ада покрыта грязью и зыбкими песками. Это жилище демонов, таких ужасных,
что им даже нет названия. Так говорят.
- Понятно. Нет, Борн, наш дом не похож на Ад. Наша земля твердая, а
планета - открыта и солнечна, и нет демонов. По крайней мере, - сказала
она с усмешкой, - таких, с какими мы бы не смогли жить.
- Как Церковное Бюро или Супра - республиканская Регистратура, -
добавила Тими про себя.
У Борна кружилась голова. Все, что говорили великаны, было
неправильно, противоречило всем законам, однако присутствие их самих и
твердые металлические остатки небесного корабля свидетельствовали, что в
мире могут существовать чудеса. Однако сейчас он должен подавить свое
любопытство и перейти к более насущным проблемам.
- Вы выглядите усталыми и голодными, - должно быть суровые испытания
лишили вас сил? - начал Борн.
Кохома встал и благоговейно произнес слово: "Аминь".
- Я отведу вас Домой. Там мы можем обо всем поговорить.
- Один вопрос, Борн, - сказала Логан. - Все твои собратья так же
дружелюбны к незнакомцам, как ты?
- Вы думаете, мы варвары? - спросил Борн. - Каждый ребенок знает, что
гость - его брат, к нему надо относиться с должным уважением и любовью.
- Это мне по душе, - вздохнул Кохома. - Я должен извиниться перед
тобой, друг Борн. Сначала я плохо подумал о тебе. Ну, веди нас, коротышка.
Борн указал наверх.
- Наш Дом находится на уровне моря. Это долгое путешествие. Оба
великана тяжело вздохнули. Судя по их способности лазать по деревьям,
которое Борн уже сумел оценить, он мог понять причины такой реакции.
- Я попытаюсь найти самый легкий путь. Но это займет больше времени...
- Мы попробуем здесь, - сказала Тими Логан.
Борн поймал свисающий вниз, свернутый в спираль корень какого-то
дерева. Им придется подниматься вверх на несколько десятков метров Когда
Борн полез по корню, он услышал неожиданный крик раздавшийся у него за
спиной. Он схватился за снаффлер, но успокоился, когда увидел, что это был
всего лишь Руума-Хум. Страх великанов при виде ласкового фуркота удивил
Борна.
- Это всего лишь Руума-Хум, - сообщил он. - Мой фуркот. Он не
причинит вам зла.
- Люди, - с усмешкой произнес Руума-Хум, понюхав сначала застывшую от
ужаса Тими Логан, а потом Жана Кохому. Ни один из великанов не смел
пошевельнуться! И только когда огромная голова с торчащим клыком исчезла,
они облегченно вздохнули.
- Бог мой, - пробормотала Логан, глядя с благоговейным ужасом на
массивное тело фуркота, когда он лез по дереву, - оно разговаривает. Две
разумные формы, которые были упущены в докладе Органа но делам географии.
- Она посмотрела на Борна с еще большим уважением. - Это настоящий
хексапод! Как вам удалось его приручить? - спросила она.
Борн был несколько ошарашен ее вопросом, потом до него дошел его
смысл.
- Вы хотите сказать, - сказал он с удивлением, - что у вас нет своих
фуркотов?
Борн переводил озадаченный взгляд с Логана на Кохому.
- Собственные фуркоты? - переспросила Логан. - А зачем?
- Зачем? - бессмысленно повторил за ней Борн. - У каждого человека
есть собственный фуркот, а у каждого фуркота - человек. Как у каждого
лепестка есть цветок, у каждого листика - его дерево; у каждого звука -
его эхо. Таков баланс в мире.
- Да, но это все равно не объясняет, как вы приручили их, -
настойчиво сказал Жан Кохома, наблюдая за удаляющимся плотоядным фуркотом.
- Приручить? - Удивление Борна росло. Не в том дело. Фуркотам
нравятся люди, а нам нравятся фуркоты. - Он пожал плечами. - Это
естественно. Так было всегда.
- Оно разговаривало, - громко сказала Логан. - Я сама слышала, как
оно сказало "люди".
- Фуркоты не очень умны, - признал Борн, - но они умеют говорить
достаточно хорошо и понятно. - Он улыбнулся. Некоторые люди говорят и того
меньше.
Его слова вызвали долгое обсуждение между великанами, в котором они
употребляли множество непонятных Борну сложных терминов. Борн чувствовал
себя не очень уютно во время их разговора. В любом случае уже давно нужно
было идти Домой, где его должны посвятить в рыцари и оказать всяческие
почести, положенные за храбрые поступки.
- Мы должны идти, но есть одно условие...
Этой одной недоговоренности было достаточно, чтобы великаны
прекратили спор и внимательно посмотрели на него.
- Какое условие? - непонимающе спросила Тими Логан.
Борн в упор посмотрел ка Жана Кохому.
- Чтобы он больше не называл меня "коротышкой". Иначе я буду называть
его неуклюжим медведем каждый раз, когда он оступится.
Кохома выдавил улыбку, но Логан, не стесняясь, засмеялась.
- Он поймал тебя, Жан.
Кохома ничего на это не ответил, а только пробормотал, что им пора
отправляться в путь, и схватился за корень, по которому лез Борн.
- Мы не можем тратить драгоценное время на пустяки, - мрачно добавил
Жан.
Когда они продвигались вперед, Борн размышлял над последними словами
Кохомы. Выражение "трата времени", употребленное чужестранцем, очень
заинтересовало его, поскольку в Доме оно обычно относилось только к нему.
Неужели было возможно, чтобы кто-то другой чувствовал то же самое, что и
он по поводу траты времени? Если это действительно так, ему нужно узнать
этих великанов получше. Он уже знал некоторых из них.

5
Чтобы установить хорошо защищенную куполом станцию, пришлось выжечь
многие километры леса. Станция была похожа на гигантский сероватый пузырь
воздуха в безбрежном океане зелени, который оставил огромный прыгун в
воду, давно исчезнувший.
Станция располагалась на трек стволах пиллоровых деревьев. Их
аккуратно обработанные ветки формировали сложную систему подпорок и скоб.
Она не уступала по прочности любым искусственным материалам, которые могли
использовать строители. Обрезанные гигантские деревья, естественно,
засохнут и упадут вниз, но к тому времени эта станция будет не нужна. По
плану станция, гораздо большего размера, будет построена где-то в другом
месте.
Вокруг станции расчистили открытое пространство, чтобы предотвратить
возможную гибель людей от местных клыкастых, когтистых и зубастых чудовищ,
которые убили трех или четырех строителей станции, пока основная защита
еще не была установлена. Конструкторы обнаружили, что ни одно из живых
существ леса не осмелится выйти на территорию, где прямо под ними будет
открытое небо. Поэтому было решено выжечь лесной массив вокруг станции.
Как-то двое обитателей станции беспечно прогуливались вокруг и были
унесены небесными хищниками. Опять укрепления были усовершенствованы,
пока, наконец, станция не стала напоминать маленький форт. Вокруг нее были
установлены лазеры и оружие дальнобойного прицела. Менее мощное оружие
было также установлено.
Воздвигнутое непреодолимое препятствие, состоявшее из грозных орудий,
защищало несколько лабораторий, расположенных внутри здания. Ведь главной
целью экспедиции было изучение планеты.
Вооруженные до зубов отряды были посланы в скаммерах, чтобы изучать
покрытые тайной леса. Они сообщали невероятные сведения: лес оказался
неисчерпаемым источником сюрпризов. Каждая экспедиция привозила обратно
какие-нибудь полезные материалы, которые перерабатывались в лабораториях
для коммерческих целей. Находки предназначались для других людей, которые
в свою очередь передавали информацию космическому оператору, который при
помощи сложнейших операций - поскольку станция находилась на планете
нелегально, она не была ни официально зарегистрирована, ни инспектирована
- передавал ее в далекий мир. Там один человек перерабатывал послания и
зашифровывал их цифрами, потом передавал их второму человеку, который
отдавал их третьему. Тот в свою очередь обрабатывал бумаги с информацией
для человека, слабого телом, но с сильным интеллектом. И этот человек
изучал цифры. Он часто улыбался и кивал во время их изучения, а потом
отдавал приказания, которые передавались по той же сложной цепочке на
секретную космическую станцию. Там эти команды будут распределены между
членами экспедиции.
Месторасположение этого Безымянного Мира было так засекречено, что
едва ли даже несколько человек, работающих на станции, знали, где они
находятся. И ни один пилот не посылался сюда дважды. Пилот передавал
информацию непосредственно своему преемнику, поскольку координаты не могли
доверить даже компьютерному банку данных. Это было опасно, поскольку
координаты могли быть потеряны навсегда, но преимущество абсолютной
секретности оправдывало риск. Поскольку никто не знал месторасположения
планеты, никто не мог передать информацию агентам Республики или Церкви.
Любой, кого могут подвергнуть допросу, будет с чистой совестью ссылаться
на то, что он ничего не знает.
Работа экспедиции и все, связанное с ней, было организовано очень
профессионально.
В самой большой лаборатории работал наиболее опытный и толковый
специалист. Он изучал яйцеобразный кусок темного дерева. Кусок был
разрезан. Ценность этого куска дерева оправдывала все затраты на
секретность и труд экспедиции. Ву Цинг-Ан начал работать над ним давно,
еще когда станция не была полностью построена.
Цинг-Ан был маленького роста с утонченными чертами лица. Его черные
волосы кое-где подернулись белизной. Внутренние мучения, которые он
испытывал и которые были написаны на его лице, не снижали его
работоспособность и не влияли на аналитические способности. Как и все
остальные члены экспедиции, он знал, что их работа на планете шла вразрез
с законами Республики и Предписаниями Церкви. Все пошли на это ради денег.
У Цинг-Ана заметно тряслись руки и подергивались брови. Это был
побочный результат от употребления большого количества наркотика, который
приносил ему огромное удовольствие. Сейчас наркотик был ему очень нужен.
Организм Цинг-Ана требовал его регулярно и в больших дозах. Пристрастие к
наркотику породило пренебрежение моральными нормами. К тому же работа была
трудной, и Цинг-Ану было приятно заниматься ею. Наркотик играл роль
эмоциональной отдушины.
Неожиданно постучали в дверь. Цинг-Ан ответил, и в комнату вошел
человек большого роста. Он еле заметно прихрамывал. Каждый его бицепс был
больше в обхвате, чем бедра биохимика. При нем было оружие, которое было
заметно из-под одежды.
- Привет, Нирчауз.
- Привет, Поки, - ответил Большой человек. Он прошел в глубь комнаты
и, кинув на разрезанный на куски фрагмент дерева, спросил:
- Уже обнаружил, что заставляет его тикать?
- Я пока не хочу рисковать и испытывать его - мягко ответил Ву. -
Полное расслоение на элементы может разрушить кусок.
Цинг-Ан подошел к столу и дотронулся до лежащего на нем дерева.
Нирчауз с интересом изучал дерево.
- Как ты думаешь, сколько будет стоить дерево такой величины, Поки?
Цинг-Ан пожал плечами.
- Сколько стоит вдвое продленная жизнь человека, Нирчауз? - Он
поглядел на дерево с выражением, означающим нечто большее, чем научный
интерес. - Думаю из куска такой величины можно получить достаточно
экстракта, чтобы продлить вдвое жизни двухсот или трехсот человек, уже не
говоря о том, что он положительно будет влиять на общее состояние
здоровья. На такой наркотик еще не установлена цена, поскольку он
экспортировался только в маленьких экспериментальных дозах. Протеины
обнаружили удивительные свойства, в которые с трудом верится. О
синтетическом производстве не может быть и речи. Расслоение может дать
ключи к дальнейшим направлениям в исследовании. - Он взглянул на стоявшего
рядом Нирчауза. - Что бы ты заплатил за него, Нирчауз?
- Кто, я? - начальник охраны широко улыбнулся, показав металлические
зубы, заменявшие выбитые настоящие. - Я умру, когда придет время, док.
Человек, как я... Я не могу позволить себе купить это. Конечно же, я бы
отдал все, если бы знал, что потом смогу беспрепятственно смыться с этим.
Цинг-Ан кивнул.
- Любой другой здоровый человек поступил бы точно так же, - он
усмехнулся. - Может быть, я стащу пузырек для себя из следующей партии.
Как ты относишься к такой идее, Нирчауз?
Дружелюбное выражение на лице охранника исчезло. Он важно и серьезно
посмотрел на своего друга, которого мог переломить одной рукой.
- Не шути так со мной, Поки. Это не смешно. Жить в добром здравии на
протяжении нескольких столетий или развалиться уже к годам семидесяти, ну,
может восьмидесяти... Не шути со мной так.
- Извини, Ник. Это моя защитная реакция. Ты знаешь, у меня
собственные проблемы. Они, конечно, маленькие, но для меня весьма
значительные и я пытаюсь решить их вот таким образом.
Нирчауз кивнул. Он, конечно же, знал о пагубной привычке биохимика.
Все члены экспедиции знали о ней. Талантливый исследователь Цинг-Ан был
болен, его тело было несовершенным, хотя он не был калекой или инвалидом.
Нирчауз, напротив, отличался физической силой и здоровьем, но ум его не
имел необходимой для аналитической деятельности гибкости. Каждый на
станции осознавал свое превосходство над другими в определенной сфере. И
поэтому дружба между работниками была очень крепкой, это была дружба между
равными.
- У меня сейчас патрулирование прилегающей территории, - сообщил
Нирчауз, повернувшись к двери. - Мне было просто любопытно узнать, как
продвигается дело.
- Заходи, Ник, когда хочешь.
Нирчауз вышел. Как только за ним закрылась дверь, Цинг-Ан начал
готовить инструменты для первого полного расслоения на элементы бесценного
нароста на дереве. Откладывать эксперимент больше было нельзя, несмотря на
то, что такой нарост был в единственном экземпляре. Но Цинг-Ан был уверен,
что разведчики обнаружат и другие. Это был вопрос времени.
Когда экстракт был выделен и введен в подопытное животное, результат
оказался поразительным, превосходящим всякие ожидания. Суперактивное
млекопитающее прожило около недели, вместо того, чтобы умереть на третий
день. Цинг-Ан повторил эксперимент дважды, не веря полученным результатам.
Когда результаты были подтверждены и в третий раз, биохимик сообщил об
этом открытии Хансену, директору станции. Реакция того на сообщение не
была неожиданной: он распорядился найти новые подобные куски. Но
экспедиции на скаммерах были неудобны для поиска. Поэтому были посланы
десантные отряды.
Но Хансен был вынужден прекратить поиски, несмотря на приказания
сверху. Слишком много отрядов не возвращалось.
Цинг-Ан до сих пор удивлялся факту, что болезненный отросток на
дереве может оказаться гораздо полезнее, чем само дерево.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27