- Вода решит, кому из пленников жить, а кому умереть. Вода
- великий судья...
И Арасибо изложил нам свой план. От варраулов он проведал, что
неподалеку, чуть ниже Каиивы, Гуапо сильно, суживается, и в этом месте
кишмя кишат хищные рыбы гумы. Если мы повелим пленникам переплыть здесь
Гуапо, тайные силы не замедлят вынести пловцам свой приговор: кому суждено
жить, а кому погибнуть. Они, тайные силы, а не мы, жалкие люди, учинят
свой суд, и это будет суд праведный!
- Мудрый у вас шаман, знает свое дело! - радостно воскликнул Оронапи,
довольный, что и араваки и варраулы с одобрением приняли идею Арасибо.
Мне не оставалось ничего иного, как смириться, тем более что такого
рода божий суд мог и не завершиться смертельным исходом.
- А если им удастся переплыть на другой берег, - счел нужным уточнить
я, - они будут свободны и смогут уйти?
- Да, смогут уйти! - ответил Арасибо, а Оронапи его поддержал.
Порешили, не откладывая, привести пленников на берег Гуапо. Но тут
выявилось новое осложнение: пять из них имели настолько тяжелые раны и
повреждения, что не в состоянии были не только плавать, но даже
самостоятельно двигаться. Мне удалось добиться согласия варраулов пощадить
их пока и подвергнуть испытанию плаванием только через месяц, когда они
достаточно окрепнут.
В месте, где пленникам предстояло переплывать на другой берег, Гуапо
действительно суживалась шагов до восьмидесяти. Вода, едва струясь,
казалась такой спокойной и невинной, что в голову никогда бы не пришла
мысль о таящихся под гладью ее поверхности кровожадных гумах. Мне лишь раз
довелось столкнуться с этими маленькими хищницами на озере Потаро в день
охоты на апий, но каждый раз при воспоминании о них меня невольно
пробирала дрожь. А может, именно в этот момент их, к счастью, нет здесь -
ведь рыбы непрестанно снуют с места на место?
Оронапи, на правах хозяина осуществляя общее руководство проведением
этого ритуала, первым послал в воду Дабаро.
Когда акавоям объяснили суть дела, лица их мало оживились, оставаясь
надменными и мрачными. Истинные воины, они хладнокровно смотрели в глаза
смерти и невозмутимостью своей очень напоминали индейцев Северной Америки.
Дабаро, словно делая великое одолжение, выпятил нижнюю губу и спросил:
- А если мы переплывем, вы нас отпустите?
- Отпустим, - ответил верховный вождь, - и вы сможете спокойно
вернуться к себе на Куюнн.
Дабаро, на котором несколько минут назад разрезали путы, осторожно
вошел в воду, стараясь не плескать и не производить шума. Поплыл он тоже
медленно, едва шевеля руками и ногами, рассчитывая, видимо, таким путем не
привлечь к себе внимания гум.
И действительно, казалось, он не ошибся: плыл себе и плыл. Мы следили
за его движениями с напряженным вниманием. Многие желали ему гибели,
сгорая от нетерпения, а он, медленно продвигаясь, преодолел уже половину
пути. Кто-то из варраулов - акавои убили у него жену и брата, как мне
объяснили, - не выдержал и швырнул в воду рядом с плывущим толстый сук,
пытаясь плеском привлечь сюда внимание гум. Я гневно обрушился на
виновника, крикнув, что это подлая уловка и что нельзя обманывать духов.
Оронапи и Арасибо меня поддержали.
А Дабаро тем временем продолжал плыть, и никто на него не нападал. До
цели ему оставалось тридцать шагов, потом двадцать: три четверти пути к
жизни и свободе он уже преодолел. Несколько сот пар глаз впивались с
берега в каждое его движение. Кое-кто так страстно желал его гибели, что в
беспамятстве исступленно грозил ему вслед кулаками, подпрыгивая и дергаясь
от нетерпения,
А меж тем спасительный берег был все ближе, ближе и ближе. Стремясь
быстрее преодолеть оставшиеся метры, Дабаро рванулся вперед, и тут вдруг
его словно чем-то ударило: тело его взметнулось над поверхностью воды и
тут же исчезло из наших глаз. Вынырнув в следующий миг, он стал отчаянно
барахтаться, стремясь к берегу.
- Попался! - вырвался из сотен грудей радостный клик. - Схватили!
Теперь не уйдет!
Сомнений не было - гумы напали на Дабаро. Но до берега оставалось
всего несколько шагов. Акавой ошалело рванулся и остатками сил выбросил
тело на песок. Издали было видно, как некоторые, особенно яростные, рыбины
выскакивали из воды вслед за ним, но он находился уже вне их досягаемости.
Дабаро лежал в трех шагах от воды; из многочисленных ран на животе, на
груди и ногах струилась кровь.
- Уцелел, - спокойно заметил Арнак, - будет жить.
Следующий акавой в воду входить не решался: он видел, что там
творилось, и смелость ему изменила. Его столкнули силой. Плыл он
лихорадочно, колотя руками по воде, и не достиг даже середины, как
подвергся нападению хищниц. Он отчаянно метался из стороны в сторону, но
после десятка-двух все более слабеющих ударов ушел под воду и больше не
появлялся.
- Следующий! - выкрикнул Оронапи.
Кровожадных гум становилось все больше. С берега было видно, как в
разных местах вскипала от них вода, и гумы то тут, то там выпрыгивали над
поверхностью, сверкая на солнце чешуей. Рыбы проявляли адскую
прожорливость, и после короткой борьбы погиб следующий, третий, пленник, а
потом четвертый и пятый. Затем Оронапи решил послать в воду сразу троих.
Двое, плывших чуть впереди, погибли от зубов гум почти сразу. Зато
третьему повезло: гумы, собравшиеся, вероятно, вокруг первых двух жертв,
пренебрегли третьей, находившейся чуть в стороне, и ему удалось, хотя и
покусанному, выбраться на противоположный берег.
В этот момент ко мне подошел Арасибо и, указав рукой на столпившихся
вокруг Оронапи вождей, со свойственной ему хитроватой усмешкой сказал:
- Белый Ягуар, вожди племени варраулов и араваков поняли волю добрых
духов и хотят даровать жизнь последнему пленнику. Мы не будем посылать его
в воду - пусть живет, если ты не против, - и он лукаво взглянул на меня,
ясно давая понять, что в решении этом сыграл не последнюю роль, желая мне
угодить и доказать, что он добрый шаман.
Я, конечно, не был против, и, таким образом, три пленника избежали
смерти.
Спустя минуту капитан Пауэлл, стоявший неподалеку и наблюдавший за
происходящим, приблизился ко мне с выражением неподдельного восхищения на
лице.
- Я все видел и слышал, - проговорил он, пожимая мне руку. - Боже
праведный, как же, однако, эти индейцы боготворят вас! Они полностью в
ваших руках. Просто непостижимо!
Меня охватило легкое раздражение.
- Это непостижимо для вашей милости, ибо вы живете исключительно
своими собственными, и весьма ограниченными, представлениями, а с
индейцами заигрываете. Я же с ними не заигрываю и не притворяюсь. В этом и
состоит вся разница между вами и мной: я с ними не заигрываю и не
притворяюсь их другом, я - их друг!
- Goddam you! Не понимаю, - буркнул Пауэлл озадаченно.
Часом позже к нам прибыло множество гостей с противоположного,
северного берега Ориноко. Там обитал многолюдный род варраулов,
неподвластный Оронапи. Вот из этих-то северных селений к нам и прибыли
теперь на помощь на двух десятках итауб воины во главе с их верховным
вождем Абасси, довольно еще молодым человеком с решительным лицом. Именно
этим, северным варраулам, насолили акавои, напав прошлой ночью на одно из
их селений и уведя пленных, которых мы потом отбили в стычке на реке.
Прибыли они теперь не только со своей несколько запоздавшей помощью, но и
с предложением заключить союз с араваками и со мной, как это сделал
Оронапи. Согласны ли мы?
- Мы согласны! - с искренней готовностью ответил я.
Здесь же в пополуденные часы на большом совете, в котором приняли
участие все присутствовавшие в Каииве вожди и несколько десятков наиболее
почетных воинов, было принято решение чрезвычайной важности для всех
индейцев нижнего Ориноко. А именно: был заключен торжественный
оборонительный союз племен. В состав его вошли северные варраулы, южные
варраулы и все итамакские араваки. Мне было поручено верховное руководство
союзом. Для обучения стрельбе из огнестрельного оружия и овладения
навыками военного дела шестьдесят молодых варраулов направлялись на
неограниченный срок вместе с нами в Кумаку. Оба верховных варраульских
вождя, Оронапи и Абасси, обязались в качестве вознаграждения за это
регулярно поставлять роду Белого Ягуара продовольствие не только для этих
шестидесяти воинов, но в два раза больше, а также доставить определенное
количество гамаков и лодок.
Создание союза племен все мы встретили с большим удовлетворением, с
не меньшей радостью приветствовал его и капитан Пауэлл. Он не скрывал
своих надежд на то, что союз, по существу, направленный против тирании
испанцев, рано или поздно облегчит Англии проникновение на Ориноко. А дабы
индейцы уже сейчас познали щедрость англичан, Пауэлл, хитрая лиса, даровал
союзу десять новеньких ружей, тридцать фунтов пороха, центнер свинца и
приспособления для отливки пуль.
Варраулы не остались в долгу и одарили англичанина гамаками искусного
плетения, которых имели множество.
Я же капитану сказал:
- Весьма вашей милости признателен за щедрый дар, но знайте - это
ничуть не изменит моих взглядов на будущность индейцев в этих краях. Мне
будет крайне неприятно, если из полученных от англичанина ружей когда-либо
придется убивать англичан, незаконно вторгшихся на Ориноко...
- Придет время - изменишь свои взгляды!
- Время придет, а взглядов своих я не изменю! - ответил я твердо.
Спустя час река потекла в сторону моря, и капитан Пауэлл, а с ним и
вся его команда, напутствуемые добрыми пожеланиями, занялись последними
приготовлениями к отплытию брига.
И тут вдруг в голову Мне пришла мысль о моей собственной будущности,
и я сделал удивительное открытие: я больше не думал столь страстно, как
прежде, о возвращении на север, в Вирджинию, будто здесь обрел свою родину
и все, что дорого сердцу.
После отплытия корабля Пауэлла я велел привести к себе трех
пленников. Вид у них был крайне удрученный, в я не сразу понял, в чем тут
дело. Арнак вернул им оружие, а Оронапи приказал выдать запас
продовольствия на дорогу и одну небольшую лодку - яботу.
- Вы свободны, - объявил я, - и вольны поступать как вам вздумается.
Но если в голову вам взбредет шальная мысль мстить нам, знайте - пять
ваших родичей, оставшихся заложниками, тут же распрощаются с жизнью, а я
полагаю, что после их выздоровления смогу живыми и невредимыми отправить
их домой.
- Мы не собираемся вам мстить, - буркнул Дабаро в ответ.
- Каким путем вы думаете возвращаться на Куюни?
- Вдоль берега моря.
- А почему ты невесел? - спросил я прямо в лоб. - Разве ты не рад,
что остался живым?
- Не рад! Лучше бы я подох здесь как последняя собака!
- Ах вот как! Тебя грызет стыд за поражение?
- Да, грызет. На Куюни нас встретят презрением и насмешками, изобьют
палками...
- Скажи им, что мы побеждали врагов и посильнее вас, например,
испанцев, вооруженных до зубов. Скажи своим - пусть поостерегутся
связываться с нами. Расскажи им все, что видел здесь, скажи - мы зубастые
ягуары, умеем больно кусать, и от нас лучше держаться подальше... А теперь
можете отправляться, и не попадайтесь нам больше на тропе войны!
К вечеру селение покинули и наши новые друзья - Абасси со своими
варраулами. В Каииве стало тихо и пусто. Над ближайшим лесом мрачно
кружили черные стаи хищных грифов.
Утром следующего дня, на заре, пустились в обратный путь и мы. Лес
вокруг пробуждался. Пробуждался радостно, в гомоне птиц, в своем неизменно
поражающем воображение извечном буйстве пышной зелени и неуемной жажде
жизни.
В первых лучах утреннего солнца я увидел в небе летящих с берега на
берег огромных птиц. Это были благородные попугаи арара, сверкавшие
сказочным великолепном ярких красок. Вид их изумлял, вселяя веру в
неисчерпаемое могущество этих джунглей, в их таинственную; и необоримую
красу.
Надо ли удивляться, что сердце мое в это утро было преисполнено
счастья? Там, высоко вверху, в поднебесье, - сказочные птицы, здесь,
рядом, - Ласана, Арнак, Вагура, все мои друзья, здесь - дружный плеск
весел, несущих нас к родным берегам Итамаки.

Аркадий Фидлер
БЕЛЫЙ ЯГУАР - ВОЖДЬ АРАВАКОВ
Авторизованный перевод с польского
Вл. Киселева

БЕЛЫЙ ЯГУАР

ПОСЛЕ ПОБЕДЫ
В джунглях Гвианы шел год 1728-й... Хотя наша победа над
воинственными акавоями была полной, жестокий враг пролил немало и нашей
крови. Мы потеряли почти двадцать араваков и более двадцати варраулов.
За всю свою историю Гвиана не знала столь жестокого сражения и такой
блистательной победы над врагом. Почти весь разбойничий отряд акавоев из
ста воинов был уничтожен поголовно, за исключением восьми взятых в плен. А
ведь акавои считались доселе непобедимыми и наводили ужас на все племена
гвианских индейцев. Благодарный за спасение вождь варраулов Оронапи на
радостях предлагал нам взять в жены или в услужение лучших девушек своего
племени. Я, однако, счел за благо вежливо уклониться от этого дара.
Зато мы с радостью согласились взять боевые трофеи: семь итауб и
четыре яботы, а также всяческое оружие, копья, луки со стрелами, палицы,
голландские топоры и, чему я был особенно рад, дюжину ружей, доставшихся
акавоям от голландцев с берегов реки Эссекибо. Радость, увы, омрачалась
ужасающим состоянием мушкетов, сплошь изъеденных ржавчиной.
Обратный путь до Кумаки, используя сопутствующий нам морской прилив,
можно было пройти не спеша на веслах по Ориноко за три дня. Правда, нас
стало теперь меньше: всего около ста двадцати воинов-араваков и нескольких
женщин, а лодок - больше, и таким образом на каждую лодку приходилось
меньше гребцов. Друзья хотели освободить меня от обязанностей гребца -
как-никак я их вождь! - но я с показным гневом отчитал их и остался на
веслах, как все.
Дух одержанной нами виктории еще не остыл в нас и царил на всех
пирогах. Я достаточно хорошо изучил жизнь и нравы араваков и знал, что
смерть постоянно ходит с ними, а потому кажется им явлением обыденным и
заурядным. Оттого потеря без малого двадцати соплеменников для них
представлялась неизбежной, естественной и не омрачала радости победы.
Причем я с удивлением отметил, что, кажется, я и сам ничуть не лучше их и
по характеру становлюсь похожим на индейца. И впрямь я потерял двух
близких соратников, храбрых воинов, моих лучших друзей, однако сейчас на
итаубе, плывшей по мощной реке вдоль бескрайних джунглей, я, как и все
остальные, подпал под всеобщее радостное настроение.
Да, здесь были мои друзья, мы вместе делили радости и горести, мы
безгранично верили друг другу, и нам было хорошо. А вокруг нас совсем
рядом грозно щетинились немеренными милями джунглей берега реки. Где-то
там, на востоке, в двадцати днях пути на быстрой итаубе, в чаще лесов на
берегах реки Куюни племя акавоев вскоре станет оплакивать гибель своих
воинов. Призовет ли оно демона мести - Канаиму, чтобы покарать нас? Иль,
напротив, устрашившись, смирится? Кроны могучих деревьев простирали над
водой свои мощные ветви; низко свисая над нашими итаубами, они словно
стремились схватить нас в свои лапы. А быть может, укрыть?..
Около полудня морской прилив стал спадать и, постепенно ослабевая,
наконец совсем прекратился. Река замерла, а час спустя понесла свои воды
обратно к морю.
Спешить нам было некуда, и как только нашелся более высокий,
незаболоченный берег, мы высадились, разбили бивак с намерением несколько
часов передохнуть и уж потом, ближе к полуночи, двинуться дальше. К тому
времени течение снова станет попутным, повернет от моря к верховьям реки и
понесет наши лодки в глубь материка. Мендука и его варраулы, знавшие тут
каждую излучину, залив и протоку, будут служить нам в ночи лоцманами.
Как же пригодились нам теперь добытые у акавоев голландские топоры!
Ловко орудуя ими, мы вмиг расчистили участок леса от кустов и молодой
поросли. Женщины, разведя костры, готовили пищу. Оронапи, вождь варраулов,
щедро снабдил нас в дорогу всевозможной снедью. Особенно хороши были
фрукты и сушеная рыба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72