- И почему нет?
- Это нельзя назвать слишком просоциальным поведением, - сказала
Блондинка.
Дунски против своей воли издал истерический смешок.
- О Господи, ну и слова! Просоциальное поведение! - повторил он, чуть
не захлебываясь. - Мы говорим о человеческой жизни, вы что не понимаете?
- Да, - согласился Длинный. - Но это ради большего блага. Ну ладно!
Хватит разговоров! Никогда не встречал таких словоохотливых говорунов. Что
вы болтаете, как попугаи? Вы же, кажется, считаете себя иммерами, а на
самом деле... вы!..
Дунски сумел-таки - едва ли не в буквальном смысле - взять себя в
руки. Почти физически он ощутил, как невесть откуда взявшиеся, невидимые
руки протянулись к нему и непостижимым образом обхватили изнутри. Что это?
Отец Том?
- Я решил, что надо делать. Вы должны слушаться меня. Командую здесь
я, - заявил Длинный.
- Мне никто не говорил, что вы у нас за командира, - сказал Дунски. -
Кто вас уполномочил?
Длинный покраснел от злости, ноздри его раздувались.
- Разве ваш шеф не сообщил вам, что я поставлен во главе операции?
- Обычно мой шеф делится со мной только самой необходимой
информацией, - холодно заметил Дунски. - Видимо, на этот раз он упустил
нечто важное. Во всяком случае...
- Дунски подхватил свою сумку и набросил ее ремень на плечо.
Рассерженный Длинный все-таки сохранил остатки здравого смысла, что и
позволило ему усмотреть в быстром и решительном движении Дунски реальную
угрозу. Он еще не забыл, что у Дунски есть пистолет.
Голос Длинного звучал твердо, хотя голова его заметно подрагивала.
- Вы справедливо заметили - у нас нет времени на разговоры. Итак,
приказы отдавать буду я. Как я сказал, мы избавимся от Сник, - это самое
логичное действие. К тому же повторяю: я так решил.
- Вы сами собираетесь разделаться с ней или предоставите эту честь
кому-нибудь другому? - спросил Дунски.
- Какое значение имеет, кто это сделает?! - громко выкрикнул Длинный.
- Важно, что это должно быть сделано.
Он бросил взгляд на свою сумку, покоившуюся на маленьком столике
совсем рядом с ногами Сник. Дунски не сомневался, что у Длинного тоже было
оружие. Он мысленно спросил себя, что он будет делать, если Длинный
бросится к пистолету. Действительно ли он, Дунски, способен пристрелить
коллегу-иммера, чтобы помешать ему убить какого-то органика? Вряд ли он
узнает ответ, если не дойдет до дела, чего бы он, Дунски, крайне не хотел.
А Время, однако, текло или плыло, а может быть, бежало?
Действительно, как правильнее назвать то неосязаемое движение Времени,
превращающее Потом в Сейчас. В течение следующих секунд будущее должно
сделать выбор. Или все не так, и просто происходит то, что и должно
произойти, а никаких альтернатив нет и в помине, и случай не относится к
числу факторов, влияющих на выбор.
- Не могу поверить, что это происходит! - тоненьким голоском
пропищала Блондинка.
- Вот и я тоже, - вставил Длинный, продолжая пятиться от Дунски к
своей сумке. - Я мог бы подать в Совет отчет о вашей эмоциональной
неустойчивости.
Дунски не оставалось ничего другого, как пытаться сгладить неловкость
своего положения.
- Это не очень-то похоже на убийство. Мы собираемся поступить как
мясники. Мне просто не по себе от одной мысли об этом. Вы должны это
понять. Меня... почти что... стошнило. Но если это необходимо...
Длинный, казалось, немного расслабился.
- Конечно, необходимо. И я это сделаю. Никогда не попросил бы
кого-нибудь заменить меня...
Он взглянул на Сник.
- Поверьте, будь какая-то другая возможность... Вы, вместе с этим
человеком, - добавил он, обращаясь к Блондинке, и кивая на Дунски, -
засуньте ее в стоунер.
В хитрости Длинному не откажешь: если обе руки у Дунски будут заняты,
он не сможет воспользоваться оружием.
- Здесь ее убивать нельзя, - сказала Блондинка. - Органики допросят
всех жильцов здания. Они что-нибудь пронюхают, и тогда у нас появятся
сложности...
- Благодарю, - холодно произнес Длинный. - Ее надо будет куда-нибудь
унести отсюда, причем я не хочу, чтобы вам это место было известно. Ни
одному из вас.
Дунски приподнял Сник, взяв тело за плечи. Какой мягкой и теплой она
была. Как скоро тело ее станет твердым и холодным. А затем снова таким,
как сейчас - мягким и теплым. А уже потом тела больше не станет - его
расчленят на части. Джеймс чувствовал, как немеют его конечности, словно
он принимал на себя частицу смерти Сник.
Блондинка ухватила тело за ноги, и они вместе понесли его к стоунеру.
Они втолкнули Сник в цилиндр, усадив ее там - тело механически наклонилось
вперед. Дунски приподнял ноги Сник и тоже втолкнул их в цилиндр, прижав к
груди Сник. Затем он отошел, а Блондинка закрыла дверцу. Длинный включил
регулятор мощности и проследил за тем, как движок через несколько секунд
снова вернулся в прежнее положение.
- Все свободны, - сказал Длинный. - Можете возвращаться к своим
обычным занятиям. Когда вы понадобитесь, мы установим с вами контакт.
Блондинка заплакала, а на лице Длинного появилось недовольное
выражение. Дунски потрепал ее по плечу:
- За бессмертие приходится платить, вот так-то.
Его слова вызвали у Длинного еще большее недовольство. Чернявая,
опустив глаза, взяла Блондинку за руку.
- Надо идти.
Они удалились через дверь в холл, Дунски взглядом проводил их. Дверь
за ними закрылась; он посмотрел на стоунер. Окошко его, как и будущее
Сник, было совершенно пустым.
- Ну? - вопросительно произнес Длинный.
Он стоял, положив на сумку правую руку.
- Не волнуйтесь. Я ухожу, - объявил Дунски.
Длинный посмотрел на него, а затем перевел взгляд на сумку. Слабо
улыбнувшись, он сказал:
- Увидите, что я прав. Советую хорошенько выспаться. Завтра
проснетесь другим человеком.
- У меня именно так всегда и бывает, - ответил Дунски. - Возможно,
этим и объясняются многие из моих неприятностей.
- Что вы имеете в виду? - нахмурился Длинный.
- Ничего.
Он не потрудился попрощаться или каким-то другим способом выразить
желание еще раз встретиться с Длинным. Дунски направился к выходу, слегка
озабоченный тем, что Длинный не сводит с него глаз. Дунски еще не до конца
расстался с идеей спасти Сник, и в голове его зарождалась мысль
предпринять еще одну, последнюю попытку, на этот раз не на словах, а с
помощью оружия. Это было бы, конечно, полным сумасшествием. Ну спас бы он
Сник - а что потом с ней делать? У него же, в отличие от Совета иммеров,
не было никакой возможности хорошенько припрятать ее. Длинный был
совершенно прав: ему, Дунски, следует обратить самое серьезное внимание на
свою эмоциональную устойчивость. С точки зрения простого здравого смысла,
с позиций логики он был неправ? Или все-таки прав? Кто может определить, в
чем заключается абсолютная истина?
Дунски уже подошел к двери, когда вдруг пронзительно заревела сирена.
Он обернулся - Длинный бросился к одному из настенных экранов, мерцавших
оранжевым светом. Он что-то негромко сказал в экран, и на нем появилось
лицо мужчины. Дунски отступил немного назад, чтобы из-за спины Длинного
рассмотреть происходящее на экране.
Мужчина на экране заметил Дунски и спросил:
- А он... должен это слышать?
- Откуда мне знать? - резко выпалил Длинный. - Мне даже неизвестно,
что вы собираетесь сообщить.
- Это касается всех нас, - ответил мужчина.
- Так о чем?
- О Касторе. Он совершил еще одно убийство!
Дунски почувствовал, как внутри у него что-то оборвалось, словно
умерла последняя надежда. Он знал, что сейчас скажет мужчина.
- В одной из квартир на Бликер Стрит органики обнаружили труп
женщины. Ее разделали, как и всех предыдущих женщин. Убийца вытащил все
внутренности, отрезал груди и прилепил их к стене. Имя женщины - Нокомис
Мундотер, подданная Среды. Она была женой Роберта Тингла. Он сам вне
подозрений, поскольку находится в собственном цилиндре, а убийство - в
этом нет никаких сомнений - произошло менее часа назад. Кастор, видимо,
проник в квартиру, дестоунировал свою жертву и разделался с ней, пока
сегодняшних жильцов не было дома. Они вернулись домой и нашли ее. Почерк
все тот же.
Дунски судорожно втянул носом воздух и, закусив губу, отвернулся.
Затем опустился на диван, продолжая смотреть на Длинного. Тот, беседуя с
человеком на экране, поглядывал и на Дунски. Дунски прошел в кухню.
Дрожащей рукой он налил себе кофе, не ощущая вкуса выпил его, поставил
чашку на стол и подошел к большому окну. Горе не уходило, только сжавшись,
спряталось внутри него. Все его тело, от пят до кончика носа, было
недвижным, безжизненным, словно кусок льда.
Уставившись сквозь занавески на открывавшуюся ему часть улицы, он
едва слышно пробормотал:
- Я больше не могу этого вынести.
- Эта женщина... она была вашей женой? - спросил Длинный из-за спины,
легонько откашлявшись.
- В некотором роде, - ответил Дунски, продолжая смотреть в окно.
Солнце уже не светило так ослепительно и ровно, как еще совсем
недавно. Яркие вспышки - предвестники приближающейся грозы - разнообразили
окрасившееся в серый цвет небо.
- Мне очень жаль, - сказал Длинный, - но... Всегда есть какое-то но,
не правда ли?
Длинный еще раз кашлянул.
- На этот раз действительно есть. Надо как можно скорее добраться до
Кастора. Может быть, органиков и не сильно интересует, что Кастор сделал
во Вторник, но теперь им известно о его делах в Среду. Наверняка они и
сегодня будут ждать от него чего-нибудь в том же роде, а значит,
организуют на него настоящую облаву.
- Руперт! - выкрикнул вдруг Дунски.
- Что?
- Моя жена. Ей угрожает смертельная опасность.
- Не больше, чем вам, - вставил Длинный. - Один раз он уже пытался
вас убить и, будьте уверены, не оставит своих попыток, пока один из вас не
отправится на тот свет.
Дунски повернулся лицом к Длинному и с удивлением отметил про себя,
насколько тот побледнел.
- Руперт нуждается в защите.
- Я уже послал двоих, чтобы взяли ее под охрану, - сказал Длинный. -
Они расскажут ей, что произошло. - Он тряхнул головой. - Дело принимает
все более серьезный оборот.
- Не знаю, что предпринять. Нет никакого смысла и дальше просто
болтаться по улицам в ожидании встречи с Кастором.
- Да, это так, - согласился Длинный. - Думаю, надо вам сидеть дома
вместе с Руперт и ждать. Кастор наверняка попытается напасть на вас.
Охрана спрячется и будет наблюдать за квартирой.
- Мы станем приманкой для него?
- Мы играем с ним в игру с ожиданием. А тем временем все иммеры
Манхэттена и многие в соседних городах будут искать Кастора.
- Сомневаюсь, что он попытается вломиться в мою квартиру. Там слишком
много посторонних.
- Да, я знаю, - сказал Длинный, покусывая губы. - Судя по выражению
его лица, он без одобрения относился к групповым бракам.
Длинный ничего не сказал о повреждении куклы-двойника Тингла, а ведь,
если бы он что-нибудь слышал об этом, наверняка не стал бы молчать. Кастор
свободно мог испортить двойников Кэрда и Тингла и тем самым сделать для
органиков очевидным, что оба они были дэйбрейкерами. И не сделал он этого
только по одной причине: он собирался собственноручно убить Кэрда. Если бы
органики схватили его первыми, они тем самым лишили бы Кастора возможности
осуществить свою месть и избавить вселенную от Сатаны.
- Мне кажется, я уже не выдерживаю напряжения, - произнес Дунски.
- По вашему виду действительно похоже, - согласился Длинный. -
Пройдите за мной.
Они перешли в гостиную. Дунски сел. Длинный достал из своей сумки
шприц и баночку со спиртом.
- Поднимите руку.
- Зачем? - спросил Дунски, но руку тем не менее поднял.
- После укола некоторое время вы будете чувствовать себя лучше.
Лекарство, правда, не позволяет избежать шока, оно только оттягивает его.
Голубоватая жидкость перелилась из шприца в руку Дунски. По телу
разлилось тепло, кровь побежала быстрее. Сердце забилось, и оцепенение
отступило. Ему даже показалось, что он видит, как оно буквально
испаряется, покидая его тело.
- Теперь лучше? - спросил Длинный.
- Гораздо лучше. Хорошо, что это не успокаивающее. Мне необходимо
сохранять быстроту реакции.
- Некоторое время лекарство будет поддерживать ваш тонус, - сказал
Длинный. - Правда, потом придется платить за это.
"Всегда приходится платить, - подумал Дунски. Какова вообще плата за
членство в обществе иммеров? Почему я задаю подобные вопросы? Я только и
делаю, что расплачиваюсь за это удовольствие, и долг мой далеко еще не
исчерпан".
Он поднялся и снова направился к двери, но потом остановился, жестом
указал на цилиндр и спросил:
- А она? Что...
- Да, да, - прервал его Длинный. - Вот насчет вас, Дунски, ничего не
могу сказать. Мне кажется, у вас самые неизбежные вещи и те вызывают
возражение. Вполне могу понять ваши чувства, по крайней мере, мне так
кажется, но я не вижу в вас тех качеств, которые совершенно необходимы
любому иммеру.
- Нет, нет, это просто кажется, - пробормотал Дунски. - Я думал, что
так будет не совсем правильно.
- Правильный путь - это наилучший путь. А сейчас идите. Вас ждет
жена.
Дунски открыл дверь и обернулся, чтобы последний раз взглянуть на
Длинного. Тот сурово смотрел на него. Воля этого человека показалась
Джеймсу столь же твердой, как тела, застывшие в цилиндрах. Он закрыл дверь
и направился через холл к выходу. На улице шел дождь, и Дунски отступил
назад под крышу. Он вытащил из сумки небольшой желтый рулончик длиной и
толщиной с указательный палец. Зажав трубочку двумя пальцами, Дунски
распустил ее, щелкнув кнопкой. Получился просторный плащ с капюшоном, с
краев которого с треском посыпались электрические искры.
Закутавшись в плащ, он вошел под проливной ливень. Улица была пуста,
только одинокий велосипедист энергично крутил педали, склонившись над
рулем и разбрызгивая колесами огромные лужи. Вдалеке прогрохотал гром, и
темные, суровые толщи облаков прорезала молния, словно сияющие артерии
всевышнего.
Совсем не обязательно было сразу же идти домой. Руперт наверняка в
безопасности. Длинный не любит, когда его приказы игнорируют, но что он
сможет сделать? Ничего. В конце концов он, Джим Дунски, не собирается
совершать ничего дурного. Просто по дороге домой немного побродит,
пошатается туда-сюда. Вот если бы он позволил себе сотворить нечто другое
- то, что так волновало его взбудораженный разум, тогда он, конечно,
заслужил бы серьезное наказание. От Длинного можно ждать всего. Он
запросто способен устроить ему какой-нибудь несчастный случай и избавиться
от него. Хотя это вызовет цепь проблем для иммеров. Ведь с исчезновением
Дунски пропадут также Ом, Зурван и Ишарашвили.
В опасности окажутся все семь ролей. С другой стороны, они же -
гарантия того, что иммеры не встанут против него. Однако если ситуация
обострится до предела, иммеры могут прекратить его действия и убрать его
со сцены.

18
Некоторое время Джим Дунски размышлял над тем, что ему делать дальше.
Настало время принимать решение. Перед ним открывались две возможности:
уйти и оставить Сник умирать или попытаться ее освободить. Логика,
инстинкт самосохранения и просто здравый смысл диктовали необходимость как
можно скорее убраться подальше от этого места. Однако страх перед самой
идей убийства и стоящий перед глазами образ убиенной Сник - на сей раз не
голая идея, а живой, кровоточащий образ - не давали ему покоя.
Действительно ли цель оправдывает средства? Если у человека есть
сердце, то для него существует только один ответ на этот древний вопрос.
Но поступи он несомненно правильно, непременно оказался бы неправ...
- Нужно было думать об этом, когда я клялся в вечной верности
принципам тимеров, - пробормотал Дунски и, немного помолчав, добавил: - Но
я ведь не собираюсь предавать их, раскрывать какие-то секреты организации.
Я просто выкраду тело, где-нибудь спрячу, никакого вреда безопасности
иммеров это не причинит. - И в этот момент он понял, что не позволит
Длинному убить Сник. Если это окажется в его силах, Джим спасет ее. У него
имелся на эту затею свой план, хотя он и казался очень рискованным и
вполне мог сорваться. А провал плана - его собственная смерть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38