Тингл слово в слово повторил то, что уже
сообщил Нокомис. Вид у них был весьма решительный, а один даже заявил, что
в следующую Среду придет еще раз.
После их ухода Тингл не смог сдержать стона в своей груди. Итак, в
следующую Среду его снова ждет встреча с органиками. Если к тому времени
он не придумает правдоподобного объяснения, которое могло бы их
удовлетворить, а сделать ему это будет очень трудно, к нему непременно
применят метод ультимативного расследования. Эта процедура была ему
прекрасно знакома. Вокруг подозреваемого распыляют специальный _т_у_м_а_н
и_с_т_и_н_ы_, после чего человек переходит в состояние, органически
несовместимое с ложью. Тогда он расскажет на допросе всю правду, о чем бы
они его ни спросили.
И он в компании с остальными иммерами будет уничтожен.
- И когда только это кончится! - пробормотал он себе под нос. - Одна
неприятность за другой, и чем дальше, тем хуже.
- Что, дорогой? - откликнулась Нокомис.
- Да нет, ничего важного.
К счастью, ей надо было сбегать в туалет. Пока она отсутствовала, он
позвонил Пазу, который еще раз осыпал его кучей ругательств.
- Да прекратите вы! - резко оборвал его Тингл. - Через минуту
вернется моя жена! Что со мной произошло?
Паз скороговоркой бросился объяснять. Обнаружил его агент, которого
Паз послал ремонтировать замок. Тингл валялся в ванной. Агент спрятал
пистолет Тингла в своей сумке, а затем позвонил в больницу. Боб быстро
рассказал шефу о визите органиков и о неминуемом новом допросе.
- Думаю, этого удастся избежать, - ответил Паз. - Я отдам указание.
Ну и дела! - Он сделал короткую паузу, а затем тихим, низким голосом
добавил: - Для тебя, Боб, есть новости и похуже.
- Потом! - оборвал его Тингл. - Жена идет... - Прислушавшись к тому,
что происходит в коридоре, он сказал: - Говорите быстро. Она остановилась
в коридоре, беседует с кем-то.
- Поступила запись, - сказал Паз, - из вчера. Там говорится, что я
должен тебе передать: Озма Ванг мертва. Не понимаю, что это означает,
но...
- О Господи! - воскликнул Тингл. - Поговорим потом. Сейчас сюда
войдет моя жена.
Он разъединил канал; рука его беспомощно свесилась с кровати. Он
почувствовал внутреннюю дрожь. Какая-то сила пыталась вырваться из
удерживавших ее пут и опустошить его душу. Это тоска, глубоко засевшая в
нем. Это Джеф Кэрд скорбит по своей жене.
В палату вошла Нокомис.
- Ты с кем-то разговаривал?
- Нет. А что? - спросил он. Сила, пытавшаяся подняться внутри него,
постепенно слабела.
- Я видела, как ты держишь часы у рта. Наверно...
- Нет. Я ни с кем не разговаривал. Просто рот рукой вытирал. Побойся
Бога, Нокомис! Если бы людей классифицировали как падежи в грамматике, ты
наверняка попала бы в винительный!
- Не обязательно быть таким чувствительным! - вспыхнула Нокомис,
придавая лицу обычное для нее колкое выражение.
- Прости, дорогая. Что-то голова болит, наверно, сильно ударился.
По пути домой в такси Нокомис сказала:
- Все это выглядит довольно странно, правда ведь? Ну что у нас есть
такого, чего бы не было у других? Может быть, кто-то ненавидит тебя, хочет
тебе отомстить? Ты ничего от меня не скрываешь? Как насчет женщин? Они тут
ни при чем? Ты никогда не рассказывал о людях, которые по тем или иным
причинам могли бы тебя ненавидеть...
Тингл отмахнулся, сказав, что пока не почувствует себя лучше,
нуждается в покое, и попросил ее хоть немного помолчать. От шума у него
раскалывается голова. Нокомис нахмурилась и отодвинулась от него, а Тингл
был слишком выбит из привычной колеи, чтобы еще заботиться о том, не
сердится ли она на него. Сомнения и страхи носились в его голове подобно
домику сказочной Дороти [в сказке Ф.Баума "Удивительный волшебник из
страны Оз" (1900г.) девочка, пережившая множество приключений],
подхваченному ураганом. Надо будет непременно еще раз связаться с Пазом и
убедиться, что он не забыл принять меры, чтобы оградить Тингла от
предстоящего допроса в следующую Среду.
Дома Боб немного отдохнул и успокоился, а потом попытался уговорить
жену снова поехать на работу. Однако Нокомис отказалась покинуть его,
пока, как она сказала, "не будет абсолютно уверена в том, что он полностью
оправился от своего падения". Никакие аргументы, вроде того, что
обследование в больнице показало отсутствие каких-либо серьезных
повреждений, на нее, естественно, не подействовали.
Тогда Тингл оставил свои попытки, и они вместе провели более-менее
спокойный вечер (насколько это, конечно, возможно в обществе подобной
женщины). Наконец, Нокомис объявила, что она отправляется спать. Зная, что
она никогда не засыпает до тех пор, пока он не уляжется рядом с ней. Боб
сказал, что и он тоже устал. Как только она начнет похрапывать, он сможет
вылезти из постели и, перебравшись в соседнюю комнату, позвонить Пазу.
Однако на этот раз ничего не получилось. Ожидая, пока заснет жена, Тингл
сам погрузился в глубокий сон.
Проснулся он, когда зазвучал сигнал отбоя, и не сразу понял, в чем
дело: слишком реален был только что увиденный сон. Сник откуда-то из
густого тумана звала на помощь, но он не мог найти ее. Несколько раз ему
вдруг казалось, что сквозь пелену тумана проступают неведомые расплывчатые
фигуры, но подойти к ним ближе никак не удавалось.
От беспомощности в нем поднималась волна бессильного гнева на самого
себя. Человек, личность которого меняется каждый день, не должен жениться.
Он и сам прекрасно понимал это, но позволил неудержимой тяге к домашнему
очагу взять в нем верх над логикой. Только личность Отца Тома Зурвана
осталась неприкосновенной: он так и не женился; работая над этой ролью,
ему пришлось приложить немало усилий, чтобы призвать себя к самодисциплине
и строгости.
Перед тем, как они разошлись по своим цилиндрам, Нокомис, пожелала
Тинглу спокойной ночи, поцеловала его, хотя и не столь страстно, как
обычно. Сдается, она так и не приняла полностью его объяснений, почему он
не смог заняться поисками компромата на ее коллег. Тингл переступил порог
своего цилиндра, повернулся и помахал ей рукой. В тусклом свете через
окошко стоунера он наблюдал за тем, как начинает каменеть ее лицо. Он
взглянул на часы, чтобы убедиться в том, что мощность действительно уже
поступает в ее цилиндр. Схема задержки, которую он тайно установил в
соседней комнате, оставляла ему достаточно времени на то, чтобы выйти из
цилиндра и надуть куклу-двойника.
Спустя две минуты он выбежал из своего многоквартирного дома.
Пробежка через Площадь Вашингтона к зданию на ее юго-западном углу
сопровождалась ревом сирен и мерцанием оранжевых огней на многочисленных
экранах по всей улице.


МИР ЧЕТВЕРГА
РАЗНООБРАЗИЕ, Второй месяц года Д5-Н1
(День-пять, Неделя-один)

15
Джеймс Сварт Дунски, профессиональный тренер по борьбе, вышел из
стоунера. Одновременно, Руперт фон Хенцау, его жена, покинула свой
цилиндр. Тепло обнявшись, они пожелали друг другу доброго утра. Гибкое,
обнаженное и прекрасное тело Руперт отливало медно-золотистым цветом. Гены
ее предков - американских мулатов, африкаанс и выходцев с острова Самоа, -
причудливо перемешавшись, создали в результате совершенно поразительную
женщину, тело и лицо которой образовывали некое магнитное поле, неизменно
притягивающее к себе внимание мужчин. Руперт немного подрабатывала,
позируя художникам, но основная ее профессия была такой же, что и у мужа -
тренер по борьбе.
Поприветствовав одну жену, Дунски обнял и двух других - Малию Малитоа
Смит и Дженни Симеону Уайт. Обнялся он также с другими мужьями и по
очереди с тремя детьми - кто из них чей, он затруднился бы ответить. С
помощью генетических тестов и анализа крови давно уже можно было
установить отцовство, да все как-то не до этого. Все, кроме Дунски,
который целиком был поглощен борьбой с Тинглом, пытающимся протащить в
сегодня хоть небольшую толику своей персоны, мило щебетали, поднимаясь из
подвала на первый этаж в общую комнату. В обычные дни Дунски и остальные
члены семьи наслаждались, перебрасываясь шуточками, похлопывая друг друга
по заду и поглаживая грудь. Но в этот Четверг воспоминания двух последних
дней волновали его, не позволяя расслабиться. Это обстоятельство сильно
его сердило, хотя в глубине души он понимал, что подобное вторжение
неизбежно. Джим Дунски не мог позволить себе роскошь жить только
впечатлениями Четверга. Ему приходилось всегда быть готовым к тому, что в
любой момент печальные происшествия, случившиеся во Вторник или Среду,
могут причинить ему внезапную боль.
По крайней мере, в его положении имелся один несомненный плюс: Руперт
тоже принадлежала к числу иммеров. Правда, она в отличие от него
оставалась гражданкой только одного этого дня. Ему не терпелось поскорее
посвятить ее во все обстоятельства той сложной ситуации, в которой они
сегодня оказались, но никакого удобного повода отвести ее в сторонку и
побеседовать наедине пока не представлялось. Придется им полностью пройти
через давно установленные и привычные для всех ритуалы и обычаи.
Прежде всего необходимо уложить в постель детей - они прямо на ходу
засыпают.
Затем, сгрудившись в огромной ванной комнате, они почистят зубы,
вымоют то, что должно быть вымыто, и сделают все прочие дела, которые
положено отправлять.
Третьим пунктом шел завтрак. Все вместе они прошли на кухню, чтобы
выпить молока, съесть немного ягод и хлеба. К этому времени игривые шутки,
прикосновения, похлопывания и поглаживания уже вызывали заметное набухание
пенисов и сосков и привели к выделению естественной смазки.
Затем, переместившись в гостиную, они расселись кружком и принялись
раскручивать на столике пустую молочную бутылку. Игра эта была древней;
вероятно, еще тысячу лет назад так поступали дети на своих безобидных
вечеринках. Однако сейчас в нее вкладывался куда более глубокий смысл:
элемент случайности, сопутствующий этой процедуре, создает настроение
демократичности и равенства в глазах судьбы, а эти чувства несовместимы с
ревностью и фаворитизмом.
Дунски надеялся, что первой ему достанется Руперт, и тогда он в
спокойной обстановке сможет сообщить ей то, что она как можно скорее
должна узнать. Однако бутылка, покрутившись, остановилась, указывая
горлышком на Малию. Бесшумно вздохнув, он сопроводил ее в спальню и
механически проделал то, что в другое время доставило бы ему настоящее
наслаждение, хотя, конечно, и не столь глубокое, как в уединениях с
Руперт. Когда все кончилось, Малия сказала:
- Кажется, твое сердце, об остальном я и не упоминаю, сегодня не
слишком расположено к этому занятию.
- Это ни в коей мере не отражает моей любви к тебе, - ответил Джеймс,
целуя ее в смуглую щеку. - У каждого мужчины бывают дни подъема и дни,
когда он чувствует себя неважно.
- Тыне подумай, я не жалуюсь, - успокоила его Малия. - Я тебя тоже
люблю. Просто мне кажется - надеюсь, ты не обидишься на меня за эти слова
- что как раз сегодня у тебя один из не лучших дней.
- Ты имитировала оргазмы?
- Нет, нет! Этого я никогда не делаю.
- Ну извини. Что-то сегодня тонус не тот. Наверно, нарушены биоритмы
или что-нибудь еще.
- Прощаю, хотя тут и обсуждать-то особенно нечего, - ответила Малия.
- Не переживай.
Они прошли в ванную комнату, и Дунски подумал: будь все эти вещи не
столь уж важными для нее, Малия вряд ли стала бы высказывать претензии,
пусть и в такой мягкой форме. В ванной комнате они застали Маркуса Уэллса
и Руперт. Пока они мылись, Дунски все время пытался встретиться взглядом с
Руперт и дать ей понять, что ему необходимо поговорить с ней наедине. Но
она целиком ушла в приятную процедуру и, подставляя тело струям воды, не
обращала на него внимания.
Они вернулись в гостиную и за разговором провели несколько минут,
пока появилась третья пара. На этот раз судьба благоволила к Дунски: он
крутанул бутылку и она остановилась, горлышком указывая на Руперт. С
облегчением вздохнув, он за руку провел ее в другую спальню, благоухавшую
сексуальными ароматами; простыня на кровати взмокла от пота. Ему, Дунски,
к этому не привыкать, а вот выглядывающий из-за его плеча Тингл, как и
Кэрд, бросающий смущенные взгляды из-за спины своего преемника Тингла,
способны даже ему внушить к подобным вещам хоть и легкое, но все-таки
отвращение.
Руперт легла на кровать и вытянулась, заложив руки за голову и выгнув
спину. Ее идеальные, конические груди уставились острыми сосками в
потолок. Джеймс присел рядом, взял ее за руку:
- Моя дорогая, любовь придется отложить на потом. Я... у нас
неприятности. Надо все обсудить.
- Крупные неприятности? - спросила она, садясь.
Он кивнул и, поглаживая ее руки, посвятил жену в события последних
дней.
- Так что сама видишь, надо решить, как вести себя сегодня. Придется
обойтись без многих обычных занятий. Но и внимания к себе привлекать
нельзя.
Она нервно пожала плечами.
- Этот Кастор... просто невероятно... такое чудовище!
- Его необходимо найти и остановить. Мне предстоит также узнать, где
находится Сник, и добиться от нее правды.
- А если и она представляет для нас опасность?
- Мне эта идея не по душе, но другого выхода не вижу. Придется
пропустить ее через стоунер и где-нибудь спрятать.
- Лучше уж она, чем мы, не так ли?
- Вот именно.
- Но тогда мы встанем с ней на одну ступеньку.
- Да черт с ним, - сказал он. - С этикой тут особенно считаться не
приходится. Сначала надо Сник разыскать. Придется обратиться к моему
агенту. Хотя не исключено, что он уже обо всем знает и позвонит мне сам.
- А как ты собираешься допрашивать Сник? Ведь нельзя же допустить,
чтобы она тебя узнала. Иначе тебе в любом случае придется посадить ее в
стоунер независимо ни от чего. Она все-таки органик.
- Сник будет находиться в глубоком химикогенном гипнозе и, выйдя из
него, не сможет меня узнать.
- Бедная Озма, - произнесла Руперт. - Она погибла из-за того, что
была твоей женой!
- Прошу прощения, я не рассказал тебе о ней раньше. Я никогда не
раскрывал подробности своей жизни в других днях, если они не имеют
отношения к деятельности иммеров.
- Это правильно, - согласилась Руперт. Она выпустила его руку и
сложила свои кисти на коленях. - Меня всегда интересовали другие твои
жизни. Особенно все, что касается женщин.
- Это не мои женщины. Я хочу сказать, что они не принадлежат Джеймсу
Дунски. С ними общаются другие мужчины. Для Дунски эти женщины не более,
чем мимолетные знакомые.
Это утверждение, конечно, не совсем соответствовало истинному
положению вещей. Однако ему совершенно не хотелось говорить о них. Чем
меньше она об этом знает, тем лучше для нее да и для него самого.
Руперт встала с кровати и крепко прижалась к нему.
- Я боюсь.
- И я тоже. По крайней мере сильно волнуюсь. Послушай. Если в манеже
я скажу тебе, что мне надо уйти, это будет означать, что у меня имеется
информация о Касторе или о Сник. Официально отпрашиваться я не стану,
вообще не хочу, чтобы Бюро Кредитов знало, что сегодня я был на работе.
Ничего не поделаешь - сегодняшним кредитом придется пожертвовать. К тому
же у меня имеется кредит за переработку. Воспользуюсь им.
- А зачем тогда туда ходить?
- Необходимо чем-то заняться, чтобы просто отвлечься от всего. Нужно
как-то снять напряжение. К тому же мой шеф, если захочет связаться, будет
искать меня в манеже. И вообще не хочу пропускать больше тренировок, чем
это допустимо, а то еще из формы выйду.
Руперт попросила его обрисовать Кастора, чтобы она смогла узнать его
при встрече, и Дунски подробно описал внешность сумасшедшего и его одежду.
Затем Дунски сказал:
- Кастор думает, что является Богом. А я для него, соответственно,
Сатана. В некотором роде для нас это везение. Если бы он был лишь слегка
помешан и хотел бы уничтожить нас, иммеров, то сообщил бы обо всем
правительству. Надеюсь, ты понимаешь, к чему это могло бы привести.
- Ты принял бы цианид? - спросила Руперт, и по телу ее еще раз
пробежала нервная дрожь.
- Надеюсь, хватило бы смелости. Я ведь давал клятву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38