Его имя было записано вместе с именами родителей, которые к этому времени уже умерли. Ниже стояло имя Гильды. Вольфрам узнал приписку, сделанную собственной рукой напротив ее имени: «умерла».Умерла.Он отвернулся, чтобы не видеть переписной книги.Теперь, когда нашлось свидетельство о нем, для Вольфрама был открыт весь Сомель.Он тщательно изгонял из памяти все, что было связано с этим городом, но стереть оттуда расположение городских улиц не мог. И через двадцать лет Вольфрам помнил, как и куда идти. За это время город разросся и изменился, но старая часть Сомеля, врезанная в склон горы, сохраняла прежний облик.Изначально Сомель строили люди с помощью своей магии Земли. То был дар давным-давно умершей ниморейской королевы за какую-то помощь, оказанную ей дворфами. Теперь уже никто не помнил, чем дворфы помогли темнокожей правительнице. Старый город с его домиками и лавчонками напоминал пчелиные соты. Но число Пеших непрерывно росло, и Сомель уже не помещался в прежних границах. Нынешний город занимал дно ущелья, карабкался по его склонам, тянулся по берегам реки и Сомельского озера.Вольфрам родился и вырос в старой части Сомеля. Когда он увидел лица жителей, ему показалось, что он никуда не уезжал. Он шагал по знакомым улицам, встречая знакомые лица. Точнее, знакомым было выражение этих лиц: напряженное, мрачное, неулыбчивое. Да и с чего Пешим радоваться? Радость стремительно неслась на конях по равнинам, и городские дворфы даже не подозревали о ее существовании. Но почему же дети Пеших не пытались, подобно Колосту, вырваться отсюда на равнины? Впрочем и это объяснимо: сильно развитое чувство долга и семейного единства. Многие, очень многие безропотно принимали свою участь.Вольфрам, как и Колост, взбунтовался против своей участи. Только в отличие от Колоста он повернулся спиной к соплеменникам. Он сравнил себя с Колостом, и ему стало стыдно.Он брел по мощеным улицам, камни которых были отполированы башмаками многих поколений дворфов. Он то и дело поворачивал голову, отыскивая знакомые приметы. Вольфрам распахнул плотно закрытые ворота памяти, позволив воспоминаниям захлестнуть его. Он боялся, что воспоминания принесут ему горечь и мучения. Нет. Воспоминания согревали его, наполняя душу легкой грустью.— Ты что-то сказал? — спросил Вольфрам, внезапно очнувшись.— Я спросил, не согласишься ли ты разделить со мной кров, — сказал Колост.Вольфрам покачал головой.— Нет, спасибо. Я знаю, где мне нужно провести ночь. Это единственное, что я могу для них сделать.Колост понял.— Так ты пойдешь прямо туда?— Да, — ответил Вольфрам. — И так много времени пропало напрасно.— Вижу, ты не забыл дорогу, — сказал Колост, когда они свернули в неприметный переулок.— Такое едва ли забудешь. ГЛАВА 7 Как уже говорилось, Камень Владычества хранился в шатре, стоящем в старой части города. Большинство жилищ и лавок этой части Сомеля были просто вырублены в горном склоне, сообразно с его рельефом. Поэтому все они располагались на разной высоте.Даннер установил шатер на обширной площади, служившей когда-то местом отдыха ниморейских строителей. Дворфам (не важно, клановые они или Пешие) подобное времяпрепровождение было чуждо. Площадь отличало полное отсутствие жилых и торговых построек вблизи нее. С трех сторон ее окружал горный склон, четвертая выходила в сторону озера.Даннер надеялся, что в дальнейшем его соплеменники построят для Камня Владычества настоящий храм, но этого не случилось. И теперь, спустя более двухсот лет, на площади стоял все тот же шатер, раскинутый первым Владыкой дворфов. Вольфраму он показался еще более обветшалым. На стенах добавилось грубых кожаных заплат. «Удивительно, как он вообще не рухнул», — подумал дворф.Ничего не изменилось в этом уголке Сомеля, если не считать того, что на площади собралась целая толпа дворфов. Это по-настоящему удивило Вольфрама. Прежде сюда редко кто забредал. Интересно, что могло заставить жителей Сомеля прийти сюда?— Они пришли отдать долг скорби Детям Даннера, — объяснил Колост, отвечая на мысленный вопрос Вольфрама.— А до живых Детей Даннера никому не было дела, — с горечью заметил Вольфрам.— Многие дворфы поняли это только сейчас.Вольфрам подошел к задним рядам толпы и остановился.Дворфы стояли молча, отдавая убитым детям дань уважения. Вольфраму стало не по себе; он впервые видел, чтобы ветхий шатер был окружен со всех сторон народом.— Они просыпаются от прежнего безразличия, — сказал Колост.Вольфрам недоверчиво хмыкнул. Подойдя к шатру, он прислушался. Внутри было тихо. Вольфрам не отваживался войти внутрь. Что-то его не пускало.— Попроси их уйти, — обратился он к Колосту. — Мне трудно думать, когда они здесь.Колост хотел было возразить, но не стал. Он подошел к собравшимся и что-то негромко им сказал. Бросив несколько любопытных взглядов в сторону Вольфрама, дворфы разошлись. Только одна женщина упрямо продолжала стоять возле шатра. Ее волосы разметались по плечам. У дворфов это было знаком траура. Женщина стояла молча. Безмолвствовали и ее глаза. Застыв на месте, она наблюдала за Вольфрамом и Колостом.— Это мать одного из убитых Детей, — тихо пояснил Колост. — Она их нашла… Тогда.Вольфрам мельком взглянул на женщину и тут же отвел глаза.— Пусть остается.На пороге он немного задержался, набрал полные легкие воздуха и шагнул внутрь. Следом вошел Колост.Это был самый обыкновенный шатер, в каких живут кочевые дворфы. Он был сшит из шкур. Окном служило отверстие вверху. Через него же внутрь поступал свежий воздух. Вольфрам поежился — в шатре было прохладно.После залитой солнцем площади глаза не сразу привыкли к полумраку. Вольфрама захлестнули картины прошлого; они перемешались с тем, что его окружало сейчас. На какое-то мгновение время перестало существовать. Все вокруг было таким знакомым и одновременно незнакомым. Ужасающе незнакомым.— Здесь ничего не трогали, — сказала женщина, останавливаясь на пороге. — Я не позволила. Только… тела убрали. Теперь мой мальчик бежит вместе с Волком.— Я разделяю твою боль, — хрипло произнес Вольфрам.— Ты ведь тоже из Детей Даннера? — спросила женщина.— Откуда ты знаешь? — встрепенулся Вольфрам.От изумления он даже не стал отрицать этого.— Ты не похож на нас, — объяснила ему мать убитого мальчика. — У тебя в глазах нет вины. Ты глядишь сердито. Я знала, что рано или поздно кто-то из Детей Даннера здесь появится. Потому не позволяла ничего трогать и ждала.— А что, кроме меня, никто больше не приходил? — спросил Вольфрам.— Может, и приходили. Но у них не было такого жгучего гнева, как у тебя.Вольфрам помнил всех Детей Даннера своего поколения. Считая его и Гильду, их было шестеро. Где-то они теперь? Он решил, что лучше об этом не спрашивать.Колост стоял в стороне, не желая ему мешать. Женщина так не переступала порога шатра.Вольфрам подошел к алтарю — простому ящику из досок, накрытому конской попоной. Попона тоже была ветхой и выцветшей. Прежде чем она попала в святилище, ее палило солнце, поливали дожди и обдували ледяные ветры. Никому и в голову не приходило заменить ее, поскольку она вроде бы принадлежала самому Даннеру. Кто знает, так оно или нет? Камень Владычества обычно лежал посередине, над самым отверстием в шатре. Когда солнце стояло высоко в небе, Камень искрился множеством крошечных радуг. Вместе с детьми они кружились и плясали.… Деревянный алтарь был разнесен в щепки. Смятая попона валялась на полу. Ее покрывали красно-коричневые пятна, глубоко въевшиеся в ткань. И сейчас еще в воздухе отчетливо пахло кровью.Вольфрам огляделся. Кровь была и на стенах, где когда-то плясали маленькие радуги.Попона незаметно выпала из его рук. Вольфрам принялся сосредоточенно рыться в обломках и мусоре, прекрасно сознавая, что не найдет там Камня Владычества. Но он не мог просто так стоять и смотреть. Конечно же, убившие Детей забрали и Камень, ради которого явились сюда.Вольфрам вышел наружу. Колост тоже покинул шатер. Лицо Предводителя предводителей было серьезным и скорбным.Женщина стояла у входа, закутавшись в платок.— Я — Вольфрам, один из прежних Детей Даннера. Колост попросил меня помочь ему найти Камень Владычества и отомстить за убийство нынешних Детей.Женщина кивнула.— Мое имя — Дрин. Я расскажу тебе все, что знаю. Мой сын был одним из них. Тогда я считала это просто детской забавой. Я — пряха, тем и зарабатываю на жизнь. Сижу дома дни напролет, не разгибая спины. Я никогда не держала сына на привязи. Пусть бегает где хочет, только бы не набедокурил. Остальное меня не заботило.Из глаза Дрин выкатилась слезинка и медленно поползла по щеке.— Муж мой — башмачник. Он всегда был очень строг к нашему Рульфу. Если мальчишка запаздывал к ужину, муж посылал меня его искать. Раньше Рульф носился по улицам. Но с какого-то времени я всегда находила его здесь, в шатре. Он сидел вместе с другими детьми, и они рассказывали какие-то сказки. Или истории.По второй щеке Дрин тоже поползла слезинка.— Когда я приходила за Рульфом, дети затевали игру, будто я — враг и хочу украсть Камень Владычества. Они хватали деревянные палки и вставали вокруг Камня, чтобы его защищать.Женщина подняла глаза на Вольфрама.— Рульфа я тогда увидела самым первым. Он лежал у входа, с палкой в руке. Видно, его первым и убили.Вольфрам провел рукавом по лицу. Внешне могло показаться, что он вытер нос.— Поужинав, Рульф опять шел в шатер, — продолжала Дрин почти шепотом. — Несколько детей были бездомными, а потому они и ночевали в шатре. Но Рульф всегда возвращался домой… В тот вечер его долго не было. Отец сильно разгневался. Мы ждали до полуночи, и тогда я пошла его искать…— Я знаю, Дрин, как тебе тяжело рассказывать об этом.Вольфрам откашлялся, чтобы протолкнуть застрявший в горле комок.— Вот что странно, — сказала она. — Детей Даннера было девять. Но я нашла только восемь тел.— А может, кто-то из них остался дома? — предположил Вольфрам.— Нет, — убежденно возразила Дрин. — У этой девочки не было семьи. Она не так давно появилась в городе. Родители привезли ее из клана и оставили. Я иногда приводила ее к нам ужинать. Ее звали Фенелла. Я потом расспрашивала о ней, но с той ночи ее никто не видел.Вольфрам поскреб подбородок.— Я это запомню. У тебя самой есть какие-нибудь догадки? Кто, по-твоему, мог это сделать?Дрин покачала головой.— Я пошла к магу Огня, заплатила ему и попросила, чтобы он погадал. Он попробовал и сказал, что там поставлена какая-то преграда и он ничего не видит. Меня удивило другое. Маг вернул мне деньги и велел больше не пытаться гадать.Вольфрам взглянул на Колоста. Тот кивнул.— Хочешь спросить еще что-нибудь?Вольфрам не решился терзать мать погибшего Рульфа вопросами, хотя их у него было очень и очень много.— Нет. Тебе и так спасибо за помощь.— Тогда я пойду, — тяжело пронесла Дрин.Он потуже завязала платок на плечах и ушла. Вольфрам проводил ее взглядом, затем повернулся к Колосту.— Как погибли Дети Даннера? Каким оружием их убили?— Рульфа, ее сына, ударили мечом. Остальных, как мне говорили, — тоже. Одному мальчишке размозжили череп.— И неужели никто ничего не слышал? — в отчаянии воскликнул Вольфрам. — Дети наверняка кричали, звали на помощь.Колост покачал головой.— Я расспрашивал тех, кто живет поблизости. Одни сказали, что уже не помнят. Другие говорили, что Дети Даннера всегда шумели и кричали. Если кто и слышал их крики, то не обратил внимания. А куда, по-твоему, могла деться эта… Фенелла?— Думаю, рано или поздно найдется, — сказал Вольфрам. — Едва ли похитители Камня утащили ее с собой. Скорее всего, девчонке удалось сбежать, но она до сих пор трясется от страха и не показывает носа.— Я тоже об этом подумал.— Ты знаешь мага Огня, про которого рассказывала Дрин?— Знаю и говорил с ним. Помощи от него никакой.— Но я все равно хочу его повидать, — заявил Вольфрам.— Он живет невдалеке от моего дома. Пойдем, поговорим с ним. А потом ты будешь моим гостем. Ведь ты еще не решил, где заночуешь?Вольфрам оглянулся на шатер.— Решил. *** Маг Огня был уже довольно стар. Он гадал за деньги, чем и зарабатывал себе на пропитание.— За восемьдесят лет моих гаданий такого я еще не встречал, — сказал он Вольфраму. — А ты, господин, знаком с гаданием?Вольфрам был хорошо знаком с гаданием, но сделал вид, будто не расслышал вопроса.— Чтобы погадать, я должен разжечь огонь там, где он горел в прошлом. На месте старого костра я зажигаю новый и в пламени вижу происходившие события. По вечерам Дети Даннера часто грелись в шатре у очага, и он, как говорят, не успел выстудиться. Я отправился в шатер, развел там огонь и стал вглядываться в пламя. Вскоре я увидел Детей. Они сидели возле очага. Я ясно видел их лица. Потом один из них сказал, что слышит шум. Он встал, подошел к пологу и…Маг развел руками.— … и это все.— Что значит «все»? — спросил Вольфрам.— У меня перед глазами стало черным-черно, как будто шатер наполнился густым и едким дымом. Завеса мешала мне что-либо видеть и слышать. Она скрыла даже огонь в очаге. Мне почудилось, что я задыхаюсь от дыма. Я испугался: ощущение было очень правдоподобным. Потом я сбился, и гадание рассыпалось.— Ты его повторял?— И не собирался, — сердито пробормотал маг Огня. — Я вернул той женщине деньги и сказал, чтобы больше не приходила. Ей я не стал говорить, но тебе скажу. Это было проклятие.— Какое еще проклятие? — насторожился Колост, — В прошлый раз ты мне ничего про это не сказал.— Спроси его, — отрезал маг, кивнув на Вольфрама, и захлопнул перед ними дверь.Вольфраму ничего не оставалось, как пойти к Колосту обедать.— А ты не пытался найти другого мага? — спросил он Колоста после их скромной трапезы.— Старик успел им всем рассказать. Едва они слышали от меня слово «шатер», как тут же начинали махать руками и отказываться. Это и заставило меня отправиться на Драконью Гору.Вольфрам отодвинул от себя миску и потянулся к кружке. Ему нестерпимо хотелось пить, но аппетит куда-то пропал. В жилище Колоста, как и у всех дворфов, было лишь кое-что из одежды, предметы конской упряжи да немного кухонной утвари. Есть приходилось, сидя на корточках. Огонь очага давал и тепло, и свет.— Что это за проклятие, о котором сказал старик? — спросил гостя Колост. — И с чего он решил, что ты об этом знаешь?Вольфрам залпом допил эль и налил себе еще.— Скорее всего, он говорил о проклятии Тамароса, — ответил Вольфрам, обтирая пену с губ. — Ты слыхал о таком?Колост покачал головой.— Не знаю, правда или нет, но когда король Тамарос разделил Камень Владычества на четыре части, он взял с тех, кому их вручал, особую клятву. Если какой-то из народов окажется в беде, остальные должны будут прийти ему на помощь и отдать свои части Камня. Скажи, ты слышал о падении Старого Виннингэля?Колост кивнул.— Но ты вряд ли знаешь про один случай. Когда Владыка Пустоты собирал силы, чтобы напасть на Виннингэль, король Хельмос — Тамарос к тому времени умер — послал гонца к Даннеру и попросил вернуть нашу часть Камня. Рассказывают, что Дети Даннера наотрез отказались отдать Камень. Дворфам нет дела до войн между людьми — так они ответили посланцу Хельмоса.— Правильно ответили. Нам тоже нет дела до их войн, — хмуро сказал Колост.— Дела-то нет, но ведь все поклялись. И все нарушили клятву. Не только дворфы — эльфы и орки тоже не захотели отдать Хельмосу свои части Камня. Поэтому Старый Виннингэль пал. Многие верят, что Тамарос из могилы проклял клятвопреступников и пообещал, что им все равно придется держать ответ.Колост нахмурился. Дворфы не были столь же суеверными, как орки, а в вопросах чести не отличались щепетильностью эльфов. Однако и у них существовал свод достаточно строгих нравственных заповедей, где нарушение клятвы считалось очень серьезным проступком. Виновного нередко изгоняли из клана.— Если человеческий король проклял нас, он был прав, — заключил Колост.— Вероятно, да, — без особой уверенности сказал Вольфрам и снова приложился к элю.— Значит, мы прокляты? — опять спросил Колост.— Да. — Вольфрам немного подумал и махнул рукой. — Правда, я не верю в эти россказни с проклятием Тамароса. Насколько я знаю, он был добрым человеком, который и мухи не обидит. Просто беды Хельмоса перешли к нам. Тогда ни мы, ни эльфы, ни орки не захотели ему помочь. И что же? Прошло более двухсот лет, и теперь Владыка Пустоты угрожает нам. А три месяца назад история повторилась, — с горечью добавил он. — Я говорю про Детей Даннера. Дворфы наверняка слышали их крики, но поленились выбраться из теплых постелей и узнать, в чем дело. Сон был важнее. Вот и проспали…— Так этот Дагнарус, король Нового Виннингэля, и есть Владыка Пустоты?Вольфрам кивнул.— Но какое ему дело до нас?— Большое. Ему нужна наша часть Камня Владычества, — ответил Вольфрам.Глаза Колоста изумленно расширились и тут же превратились в две гневные щелочки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61