Далеко внизу, среди коричнево-красных скал, голубой ниткой изгибалась река.В облаках летала Ранесса. Она говорила Вольфраму, что обожает летать. Ей нравилось парить в теплых воздушных струях, а потом, заприметив очумевшую от страха козу, стремительно нырять вниз. Ранесса любила облетать высокие, увенчанные снежными шапками вершины гор, радуясь, что находится над миром с его бедами и заботами.Однако она была не в состоянии летать целыми сутками. Усталость заставляла ее опускаться вниз. Непонятно почему, но Ранесса никак не могла научиться садиться без приключений. В первый раз она буквально врезалась в землю, перекувырнувшись и ударившись о стену монастырской конюшни. Это остановило ее дальнейшее кувыркание, но стоило жизни двум мулам.Тогда Вольфрам здорово испугался. Он не сомневался, что Ранесса разбилась насмерть. К счастью, этого не случилось, хотя она ободрала нос и повредила ногу. Ранесса клялась, что больше никогда не полетит. Прошло несколько дней, и голубой простор, полный белых облаков и безграничной свободы, вновь поманил ее. Ранесса усердно училась садиться, избрав для этого обширное пустое поле. Она утверждала, что с каждым разом опускается на землю все успешнее. Вольфраму оставалось лишь верить ей на слово. Он не мог заставить себя следить за ее полетами.Вольфрам почесал нос, поскреб бороду и отважился взглянуть на Ранессу. Она беспечно кружила между вершинами. Под солнцем ее чешуя из красной становилась оранжевой. Дворф залюбовался этим грациозным крылатым созданием. «Жаль, — подумал он, — что Ранесса не видит себя со стороны. Это придало бы ей сил».— Не думай, что мы из корыстных побуждений подбрасываем своих детей людям, эльфам, дворфам и оркам, — сказала Огонь. — Кое-кому из них это помогает понять мысли и поступки людей.— Жаль, что не наоборот, — проворчал Вольфрам. — Я вот о чем сейчас раздумывал. Ранессу непреодолимо тянуло сюда. Она часто видела Драконью Гору во сне. Так бывает с каждым потомком драконов?— Если бы с каждым, — вздохнула Огонь. — Нет, только с теми, кто недоволен своей жизненной участью. Кто не может найти себе места в мире, где живет. Таких, как Ранесса, — единицы. Они знают, что у них есть иное предназначение, и не успокаиваются, пока не раскроют его. Ранесса все время искала, и поиски привели ее сюда, ко мне.— А что происходит с остальными вашими детьми? Они продолжают жить жизнью людей, дворфов, эльфов, орков?— Да, они живут привычной жизнью своей расы и даже не подозревают, кто они на самом деле. Кого-то из детей мы неизбежно теряем, но нам приходится мириться с этим.Глядя на Ранессу, Огонь улыбнулась гордой материнской улыбкой.— Ранессе тяжело без друзей, — вдруг сказала она.— Я искренне желаю ей их найти, — сухо ответил Вольфрам. — Завтра я уезжаю.— Счастливого тебе пути, — сказала Огонь и пошла к монастырю.Вольфрам продолжал следить за Ранессой. Его руки в карманах кожаных штанов сжались в кулаки, а лицо недовольно нахмурилось. Драконесса заметно утомилась: ее голова клонилась книзу. Похоже, она боялась опускаться и стремилась оттянуть эту страшную для себя минуту.Вольфрам покачал головой и вернулся в монастырь, твердя себе, что надо собираться в дорогу… Вместо этого он отправился к заброшенному полю. *** Ранесса лежала среди валунов и яростно била крыльями, отчего над нею вздымалось облако пыли. Прикрывая глаза рукой, Вольфрам подошел к ней ближе. Наконец драконесса заметила его присутствие.— Зачем притащился? — сердито спросила Ранесса. — Решил посмеяться?— Пришел взглянуть, не сломала ли ты свою дурацкую шею, — ответил дворф. — А у тебя, кстати, получается все лучше.— Как это понимать? — сверкнула глазами Ранесса.— Да так и понимать, что у тебя получается все лучше. В этот раз ты не плюхнулась в озеро.Если бы она могла испепелить Вольфрама взглядом…— Между прочим, я собиралась опуститься в озеро, но пролетела мимо.Ранесса вздрогнула всем своим массивным телом и сердито взмахнула длинным чешуйчатым хвостом, подняв град валунов. Один просвистел у самого носа Вольфрама. Дворф попятился.— Прости, — пробормотала Ранесса.Она расправила крылья, подставив их лучам солнца. Предзакатное солнце освещало прозрачные перепонки ее крыльев, и потому драконесса казалась исполненной внутреннего огня. Красные чешуйки светились, как цветные стекла. Вольфрам залюбовался изящной головой дракона и ее гибкой шеей. Ранесса внимательно осматривала крылья — не порвалась ли где перепонка. В полете даже маленькая дырочка грозила обернуться серьезной бедой. Ранесса никогда не отличалась терпеливостью. Теперь жизнь заставляла ее учиться этому, и довольно жестоко.— А почему ты хотела опуститься в озеро? — спросил Вольфрам.Иногда от вида Ранессы — такой сияющей, залитой солнцем — у него подступали слезы. Он прочистил горло и не без содрогания поглядел на голубую воду озера. Озеро питали талые снега вершин, и вода в нем всегда была ледяной.— Я думала, сесть на воду будет легче, — нехотя ответила Ранесса. — И мягче.Она опять вздрогнула, загремев своим чешуйчатым телом, потом сложила крылья. Шумно вздохнув, Ранесса опустила голову, и теперь ее ноздри оказались вровень с лицом Вольфрама. Отведя шею чуть в сторону, Ранесса уперлась подбородком в росшую неподалеку сосенку. Сердито выдохнув огонь, она спалила деревце дотла. Ранесса снова вздохнула и опустила голову на теплую от солнца землю.— Мне нравится так делать, — сказала она.— Сжигать своим дыханием? — спросил Вольфрам.— Да. И магия мне тоже нравится. Правда, и то и другое мне плохо удается.— Твоя мать говорит, что ты быстро учишься, — попытался ободрить Ранессу Вольфрам. — Просто не все получается с первого раза.Он немного помолчал и как бы невзначай спросил:— Может, тебе хочется вернуться к прежней жизни? Ты же знаешь, это возможно. Снова целиком ощутишь себя человеком.Ранесса прикрыла свои драконьи глаза, и они превратились в изумрудные полоски, окаймленные оранжевой чешуей. Вольфрам вглядывался в ее глаза, ища в них знакомую ему Ранессу: дикую, необузданную тревинисскую женщину. Эта часть ее личности еще сохранялась, но с каждым днем становилась все меньше и меньше. Ее место занимала личность другой Ранессы, совершенно незнакомой Вольфраму.— Нет, — твердо сказала она.Вольфрам шмыгнул носом и оглядел свои изрядно стоптанные башмаки. Все равно завтра он уйдет отсюда. Его решение было окончательным.— Не знаю, поймешь ли ты, — вдруг сказала Ранесса.«Похоже, ты и сама этого не понимаешь», — подумал Вольфрам.— Мне всегда было плохо в человеческом теле. В детстве я однажды увидела змею, сбрасывающую кожу. Как я ей позавидовала! Моя кожа показалась мне такой маленькой и тесной. Она сковывала каждый мой шаг. Я всегда хотела вырваться из нее. И теперь, когда я вырвалась, неужели ты думаешь, что мне захочется вернуться в эту клетку? Да что говорить, ты все равно не поймешь.— Представь себе, пойму, — без тени насмешки ответил Вольфрам. — И очень хорошо пойму. Однажды я тоже сбросил свою кожу.— Что? Это как? Расскажи, — потребовала Ранесса, и ее зеленые глаза широко распахнулись.— Это дело прошлое, — сказал Вольфрам. — Долго рассказывать. Я не за тем сюда пришел. Завтра я ухожу из монастыря.— Ты вчера говорил то же самое, — напомнила ему Ранесса. — И позавчера.— Пора. Сколько можно здесь прохлаждаться?Вольфрам ждал, что она попытается удержать его, попросит остаться еще. Но Ранесса молчала. Заметно похолодало. У него от холода задубели ноги, и он стал топать на месте.— Тогда прощай, — сказал он Ранессе и бесцветным голосом добавил: — Спасибо тебе за то, что спасла мне жизнь.Произнеся это, Вольфрам пошел по узкой тропке вниз, к монастырю. Идти было довольно далеко.Он слышал, как Ранесса бьет хвостом. Камни летели ему вслед, и Вольфрам опасался, что ему покалечит ноги. Когда он наполовину спустился с горы, до него донесся голос Ранессы:— И тебе спасибо за то, что спас мою.Вольфрам вобрал голову в плечи, сделав вид, что не расслышал. *** Вольфрам шел вдоль западной стены монастыря, направляясь к главному входу. Завернув за угол, он так и застыл на месте. Вольфрам было решил, что ему померещилось. Но нет, видение не растаяло в сумеречном воздухе. Тогда он поспешно отступил назад и прижался к серой каменной стене.— Проклятье! Ведь чувствовал я, что надо уйти вчера! — бормотал он сквозь зубы.Почти у самого главного входа расположились… дворфы. Их было около двадцати. Скорее всего, они появились здесь совсем недавно и теперь устраивали себе лагерь для ночлега. Издали Вольфрам не различал их клановой принадлежности. Это несколько удивило его. Правда, в сумерках он мог и не увидеть их знаков. Надо бы подойти ближе. Но сейчас Вольфраму меньше всего хотелось сталкиваться с соплеменниками.Можно было сколько угодно твердить себе, что по равнинам кочуют два миллиона дворфов и едва ли кто-то из этих двадцати узнает его в лицо. К тому же он очень давно покинул родину и с тех пор ни разу туда не возвращался. Приехавшие относились к числу Конных, а он был Пешим. Раньше Вольфрам жил в Сомеле — городе Пеших. Дворфы из кланов иногда приезжали туда по делам, но долго не задерживались. Если даже кто-то из этих двадцати и видел его когда-то, то, вероятно, успел забыть.Доводы, которые сам себе приводил Вольфрам, были вполне убедительными. И все же он не хотел рисковать.Вольфрам смотрел, как дворфы снимают поклажу с лошадей, и его вдруг обуяло любопытство. Что им понадобилось в монастыре? Чтобы дворфы отправились на Драконью Гору? Для них это было равнозначно путешествию на другой конец света. Вольфрам никогда не слышал ни о чем подобном. Если уж на то пошло, в кланах лишь считанные единицы знали о существовании монастыря. Путь сюда был не только трудным, но и опасным — ведь дворфам пришлось ехать через земли виннингэльцев, своих завзятых врагов.Солнце скрылось за вершиной горы. Небо окрасилось в яркие золотистые тона, а по земле потянулись длинные вечерние тени. Прячась в тени густых елей, Вольфрам подкрался поближе.Он насчитал два десятка дворфов. Лошадей было в два раза больше — этих низкорослых, мохнатых и необычайно выносливых лошадок, которые так ценились по всему Лерему. Дворфы были вооружены до зубов, что не удивило Вольфрама. Любые земли, кроме земель своего государства, дворфы считали вражескими, а когда едешь по вражеской земле, никакое оружие не бывает лишним. Вольфрам пригляделся и едва не вскрикнул от изумления. Вместо грубых мечей и кинжалов, какие встретишь у большинства клановых дворфов, оружие приехавших было изготовлено Пешими из Каркары. Город этот находился на востоке, за горной грядой, именуемой Хребтом Дворфа. Насколько помнил Вольфрам, даже на его родине каркарское оружие встречалось крайне редко и потому очень ценилось и стоило неимоверных денег.Судя по оружию, сюда приехал предводитель какого-то крупного клана. Возможно, что и сам Предводитель предводителей кланов — верховный правитель дворфов. Обрывки подслушанных Вольфрамом разговоров подтверждали это. Дворфы часто произносили имя некоего Колоста. Почтительный тон доказывал, что этот Колост занимает у них высокое положение. Сейчас он находился внутри монастыря и вел беседу с монахами. Вольфрам так и не мог понять, к какому клану принадлежит свита Колоста, и это озадачило его.На некоторых пони Вольфрам заметил какие-то неизвестные ему знаки. На других лошадках были одинаковые по фасону и узорам попоны, но опять-таки не на всех. Кое у кого из дворфов Вольфрам увидел красные бусины, свисавшие с кончиков усов. У остальных вообще не было никаких украшений. Его также удивило, что приехавшие относились друг к другу с подчеркнутым уважением. Выполнив какую-то работу, они разделялись на кучки по три-четыре дворфа в каждой.Неожиданно Вольфрам все понял и обругал себя последним тупицей. Приехавшие не были воинами из одного клана. Они занимали высокое положение, но принадлежали к разным кланам.Конечно, он мог бы догадаться об этом и раньше, но просто такого он еще не видел. Чтобы дворфы из разных кланов вместе проделали столь долгий путь! Даже Предводитель предводителей, власть которого не являлась абсолютной и беспрекословной, обычно путешествовал с воинами своего клана.Единственными, на кого не распространялись клановые различия, были Пешие. Но их судьбе не завидовал никто. Пешими называли дворфов, изгнанных из клана по болезни, из-за нарушения клановых законов или по иной причине. Становясь изгоями, они могли выжить только сообща. Именно так и возникли четыре города Пеших.Теперь все становилось на свои места. Красные бусины говорили о принадлежности к Стальному Клану, лошадиные попоны несли знак Клана Меча, а зигзагообразные знаки на шеях некоторых пони сообщали, что их владельцы принадлежат к Красному Клану. В прошлом эти кланы беспрестанно враждовали между собой. Из всех загадок осталась лишь одна: что могло заставить военачальников из соперничающих кланов вместе пуститься в долгий и опасный путь?Оставались и вопросы. Кто этот Колост? Что понадобилось ему в монастыре? Какое дело могло привести дворфа к хранителям истории? Любопытство Вольфрама возросло до такой степени, что он уже был готов выйти к соплеменникам и начать их расспрашивать. Однако он подавил это искушение, напомнив себе, что в их глазах он является не только изгоем, но и преступником. Они имели полное право схватить его, заковать в цепи и погнать в Сомель.Благоразумнее всего было бы под покровом темноты незаметно уйти из монастыря. Однако пожитки Вольфрама остались в зале для паломников, а вход в монастырь преграждал лагерь дворфов. Он оглянулся на монастырскую стену. Может влезть в окно? Здешние окна никогда не закрывались. Он вполне мог бы это сделать. Подумав еще немного, Вольфрам отказался от подобной затеи. Рослые стражники из племени омара, следившие за порядком в монастыре, тут же схватят его и начнут выяснять, зачем это дворфу понадобилось проникать внутрь через окно.Вольфраму не оставалось иного, как затаиться в тени елей и терпеливо дожидаться, пока дворфы не закутаются в лошадиные попоны и не уснут. Тогда он проберется внутрь, возьмет свое нехитрое имущество и незаметно исчезнет.Наконец совсем стемнело. Дворфы разожгли костер, являвшийся священным для каждого дворфа. Разжигавший его явно был магом Огня. На магов Огня возлагалась обязанность разжигать костер, а утром — тщательно его тушить. Дворфы быстро приготовили себе ужин, изжарив на вертелах кроликов.Поужинав, приехавшие выставили стражу и улеглись спать. Вольфрам ожидал, что в любую минуту сюда вернется Колост, поскольку ни один дворф не станет ночевать в здании, если можно спать под открытым небом. Но Предводитель предводителей кланов не появлялся. У Вольфрама живот сводило от голода, а ноги — от долгого сидения на корточках. Наконец, не выдержав, он решил действовать.Он неслышно поднялся и, преодолевая боль затекших мышц, стал пробираться к главному входу. Вольфрам дождался, пока караульный повернется к нему спиной и двинется в другом направлении. Тогда он бросился к крыльцу, взбежал по ступенькам и скрылся внутри.Вольфрам чуть не налетел на властного вида дворфа, рядом с которым стояла монахиня Огонь.— А вот и Вольфрам, — невозмутимо произнесла Огонь. — Мы как раз тебя дожидаемся. Вольфрам, это Колост — Предводитель предводителей кланов. А это и есть тот самый дворф, о котором я тебе говорила. Познакомься, Колост: Вольфрам. Точнее, Владыка Вольфрам. ГЛАВА 2 — Так ты и есть Владыка Вольфрам? — спросил Колост.— Меня действительно зовут Вольфрам. Но я — не Владыка, — ответил застигнутый врасплох дворф.— Значит, монахиня говорит неправду?Колост сурово посмотрел на Вольфрама, и тому стало очень неуютно под пронизывающим взглядом Предводителя предводителей кланов.— Не совсем так, — промямлил Вольфрам, втягивая голову в плечи. — Она ошибается. Всего лишь ошибается.Он пожал плечами и, не поднимая головы, что-то пробормотал.— Что ты сказал? — потребовал ответа Колост.— Вольфрам — распространенное имя. Наверное, это просто совпадение…Его слова упали в колодец тишины. Они кружили, спускаясь все ниже, пока с глухим стуком не ударились о дно. Колост стоял, скрестив на груди руки. Он рассматривал Вольфрама и хмурился. Он явно не понимал, что происходит, но со свойственным дворфам упрямством старался разобраться. Монахиня смотрела на Вольфрама и улыбалась, словно терпеливая мать, которая позволяла ребенку немного покапризничать, зная, что потом он все равно исправится.Вольфрам понимал: они оба не отступятся от него. Колост будет хмуриться, требуя ответа, а Огонь — терпеливо улыбаться и ждать, когда ему самому надоест упираться. И он сдался.— Хорошо, я скажу. Да, я тот самый Вольфрам. Точнее, был им. Когда-то я был Владыкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61