Погода также обещала хороший урожай, и
инспектор большую часть времени проводил дома и стал очень
популярен.
Для нас, как и для всех остальных, все предвещало
спокойствие, хотя нас ожидало трудное лето. Возможно, так
бы и получилось, если бы не Петра.
Однажды, ранним июньским утром, она совершила два пос-
тупка, которые ей были строго запрещены. Во-первых, хотя
она была одна, она на своем пони уехала с территории нашей
фермы. Во-вторых, она не держалась открытых мест, а отпра-
вилась в лес.
Леса в Вакнуке, как я уже говорил, относительно безо-
пасные, но и в них нужно сохранять осторожность. Дикие кош-
ки нападают редко, только в отчаянном положении, обычно они
предпочитают спасаться бегством. Тем не менее, не очень
умно отправляться в лес без оружия, так как сюда иногда
забредают большие животные из окраин, охотящиеся в дикой
стране.
Призыв Петры пришел также внезапно, как и в первый
раз. Хотя это и не был сильный, подавляющий волю страх, как
раньше, все же эмоция была выражена интенсивно: глубокое
отчаяние и тревога передались полностью. К тому же девочка
не контролировала свою мысль. Она просто излучала так
сильно, что стирала у меня в мозгу все, оставляя в сознании
лишь смутные тени.
Я попытался пробиться через эту мысль и связаться с
остальными, но не смог установить контакта даже с Розалин-
дой. То, что я испытывал, трудно передать: я как бы пытался
расслышать что-нибудь сквозь шум, или увидеть сквозь густой
туман. К тому же в мысли не было и намека на причину
тревоги. Это был, если можно выразить мысль в обычных
словесных терминах, бессловесный крик протеста. Просто
рефлекторное чувство, без сознания и контроля. Я сомневался
даже, знает ли она, что делает. Скорее это было инстин-
ктивно...
Все, что я мог сказать - это был сигнал отчаяния, и
шел он с определенного направления.
Я выбежал из кузницы и схватил ружье - одно из ружей
всегда висело у входа, заряженное и подготовленное для
стрельбы в случае необходимости. В несколько минут я
оседлал лошадь и поскакал. Единственное, что я мог опреде-
лить по зову - это направление. Миновав живую изгородь, я
ударил лошадь пятками и поскакал в сторону западного леса.
Если бы Петра хоть ненадолго перестала посылать сигнал
отчаяния, и в этот промежуток мы могли бы связаться друг с
другом, то последствия были бы другими, вернее, их совсем
могло бы не быть. Но она не перестала... Она продолжала
беззвучно кричать, и этот ее сигнал как щит отделял нас
друг от друга, и я ничего не мог сделать.
Местами дорога была плохой. В одном месте я упал и
потратил много времени на то, чтобы вновь поймать лошадь.
Но в лесу продвигаться стало еще труднее. Густые заросли
мешали поворачиваться, и я был вынужден ехать по единствен-
ной различимой тропе. Вскоре я понял, что ошибся. Подлесок
был слишком густым, чтобы сразу ехать в направлении сигна-
ла, поэтому мне пришлось вернуться и искать тропу вновь.
Само по себе направление меня не беспокоило: Петра ни на
мгновение не переставала посылать сигнал. Наконец я нашел
очень узкую тропу, закрытую свисающими ветвями так, что я
должен был сильно нагибаться, но ведущую в правильном нап-
равлении. Вскоре дорога стала лучше, и я смог продвигаться
быстрее. Наконец я выехал на открытую поляну.
Петру я вначале не увидел. Мое внимание сразу прив-
лек ее пони. Он лежал на дальнем конце прогалины с разор-
ванным горлом. Над пони склонилось существо, наиболее
отклонившееся из всех виденных мной. Оно вырывало куски
мяса и было столь поглощено едой, что не услышало моего
приближения.
Зверь был красно-коричневого цвета с желтыми и темно-
коричневыми пятнами. Его огромные, заканчивающиеся поду-
шечками лапы, были усеяны клочками шерсти, передние лапы
были окровавлены и заканчивались длинными когтями. Шерсть
свисала и с хвоста, поэтому он был похож на длинное перо.
Морда у животного была круглая, глаза - как два желтых
стекла. Уши, широко расставленные, свисали, нос был вздер-
нут. Два больших резца выступали из верхней челюсти, и
зверь использовал их также, как и когти, разрывая тушу.
Я начал снимать ружье со спины. Это мое движение
привлекло внимание зверя. Он повернул голову и застыл,
глядя прямо на меня. Кровь покрывала нижнюю часть его
морды. Подняв хвост, зверь начал размахивать им из стороны
в сторону. Я снял ружье и готов был выстрелить, когда стре-
ла пробила горло зверя. Он подскочил, перевернулся в
воздухе и опустился на все четыре лапы, все еще глядя на
меня своими желтыми зрачками. Моя лошадь испуганно подала
назад. От неожиданного толчка я выстрелил в воздух, но
прежде, чем животное прыгнуло, в него попало еще две стре-
лы. Одна в затылок, другая в заднюю часть тела. Еще мгнове-
ние зверь стоял, потом упал мертвым.
Справа от меня на прогалину вышла Розалинда, держа
лук в руке. С противоположной стороны появился Майкл со
стрелой наготове. Он следил за животным, опасаясь его напа-
дения. Хотя мы теперь были совсем рядом друг с другом, зов
все еще продолжал оглушать нас.
- Где она? - Спросила Розалинда вслух.
Мы осмотрелись и увидели на молодом дереве, в двадцати
футах от земли, маленькую фигурку. Она сидела на развилке и
обеими руками держалась за ствол. Розалинда подбежала к де-
реву и сказала, что можно спускаться. Петра продолжала дер-
жаться за ствол, она казалась неспособной понять, что ей
говорят. Я спешился, залез на дерево и спустил девочку, а
Розалинда подхватила ее. Затем она посадила девочку в сед-
ло перед собой и постаралась успокоить, но Петра взглянула
на своего пони, и отчаяние ее возросло.
- Надо остановить ее, - сказала Розалинда, - она собе-
рет здесь нас всех.
Майкл, убедившись, что зверь действительно мертв,
присоединился к нам. Он с беспокойством смотрел на Петру.
- Она не понимает, что она делает. Это что-то вроде
крика испуга. Лучше бы она и в самом деле кричала. Уедем,
чтобы она не видела пони.
Розалинда от_ехала, поляну заслонили кусты, и Майкл
заговорил с Петрой, стараясь отвлечь ее. Она, казалось, не
понимала, и ее отчаянный беззвучный крик не ослабевал.
- Может, мы попробуем передать ей мысль одновременно?
- Предложил я. - Что-нибудь успокоительное, дружеское,
облегчающее. Готовы?
Мы старались в течении пятнадцати секунд. В отчаянном
вопле вначале был перерыв, и резкий, потом она вновь отго-
родила нас друг от друга.
- Все, - сказала Розалинда и прекратила внушение.
Я с беспокойством смотрел на Петру. Ее зов несколько
изменился, острота тревоги уменьшилась, но смущение и горе
все еще были сильны. Она начала плакать. Розалинда взяла ее
на руки и прижала к себе.
- Пусть поплачет, это успокоит ее, - посоветовал
Майкл.
Мы ждали, когда она успокоится, когда случилось то,
чего я опасался. Из-за дерева верхом на лошади показалась
Рэчел, немного позже под_ехал юноша. Я никогда его не видел
раньше, но знал, что это Марк.
Раньше мы никогда не собирались вместе. Мы знали, что
это небезопасно. Было ясно, что остальные две девушки в
пути. Скоро они присоединятся к нам, и мы соберемся все,
хотя еще раньше решили, что такого быть не должно.
Мы словами об_яснили приехавшим, что случилось, и
посоветовали им уехать как можно быстрее, чтобы нас никто
не видел вместе. Марк, Майкл и Рэчел должны были уехать, а
мы с Розалиндой остаться с Петрой и успокоить ее.
Все согласились с нами и сразу же раз_ехались в разные
стороны.
Мы же старались успокоить Петру, но все было
безуспешно.
Минут через десят появились, прокладывая свой путь
через кустарник, две девушки: Салли и Кэтрин. Они тоже были
с луками наготове. Мы надеялись, что кто-нибудь из уехавших
встретит их и повернет обратно, но, очевидно, они ехали
разными дорогами.
Девушки под_ехали ближе, недоверчиво глядя на Петру.
Мы об_яснили им все словами и также посоветовали уехать.
Они уже поворачивали лошадей, когда из-за деревьев на про-
галину выехал на гнедой кобыле большого роста человек.
Он остановил лошадь и уставился на нас.
- Что здесь происходит? - Спросил он.
Он был мне незнаком. Я потребовал у него то, что
обычно требуют у незнакомцев... Он нетерпеливо протянул мне
удостоверение с отметкой текущего года. Было ясно, что
никто из нас не находится вне закона.
- Что это значит? - Вновь спросил он.
Мне очень хотелось сказать, что это не его дело, но я
решил, что в данных обстоятельствах лучше действовать так-
тично. Я об_яснил ему, что на пони моей сестры напал зверь,
мы услышали ее крики. На его лице ничего не отразилось. Он
продолжал смотреть на меня, а потом повернулся и принялся
рассматривать Салли и Кэтрин.
- Возможно, но что вас двоих привело в такой спешке
сюда? - Спросил он сестер.
- Мы услышали крики ребенка, - сказала Салли.
- Я был рядом и не слышал никаких криков, - возразил
он.
Салли и Кэтрин посмотрели друг на друга. Салли пожала
плечами.
- Но мы слышали, - коротко сказала она.
Видимо, следовало вмешаться мне.
- Я думал, что все на милю вокруг слышат ее, - сказал
я. - Пони тоже кричал, бедный маленький пони.
Я провел его за кусты и показал растерзанного пони и
мертвого зверя. Он удивленно глядел, как бы не веря своим
глазам, но все еще не успокоился. Он захотел теперь увидеть
удостоверения Розалинды и Петры.
- Зачем это? - В свою очередь спросил я.
- Разве вы не знаете, что окраины засылают своих
шпионов? - Ответил он.
- Нет, не знаю, - ответил я. - Но разве мы похожи на
людей окраин?
Он игнорировал мой вопрос.
- Да, посылают. И есть указание следить за ними. У нас
в жизни много беспокойств, и чем скорее мы очистим от них
леса, тем будет лучше.
Он все еще казался неудовлетворенным. Взглянув на
пони еще раз, он сказал Салли:
- Этот пони уже по крайней мере полчаса не может
кричать. Как вы вдвоем смогли направиться прямо к этому
месту?
Глаза Салли стали немного шире.
- Что ж, отсюда доносились крики, а когда мы под_ехали
ближе, то услышали, как плачет девочка, - просто сказала
она.
- Вы хорошо сделали, - заметил я, - вы бы спасли
девочке жизнь, если бы не находились дальше, чем мы. Теперь
все кончено, и, к счастью, она не ранена. Но она сильно
напугана, и я хочу отвезти ее домой. Спасибо вам всем за
то, что вы хотели помочь.
Девушки поняли. Они поздравили нас со спасением Петры,
выразили надеждую, что она скоро придет в себя, и пригото-
вились уезжать. Мужчина задержался. Он все еще казался
неудовлетворенным и удивленным. Но сделать ничего не мог.
Он окинул нас троих долгим взглядом, подождал, не скажем ли
мы еще что-нибудь, но мы молчали. Тогда он посоветовал нам
держаться подальше от леса и ускакал вслед за девушками. Мы
следили, как он исчезает за деревьями.
- Кто это? - Встревоженно спросила Розалинда.
Я мог ей только ответить, что по удостоверению его имя
Джером Скиннер. Мне он не был знаком, и, очевидно, наши
имена тоже ничего не говорили ему. Я мог бы спросить Салли,
но Петра все еще мешала нам обмениваться мыслями. Я испыты-
вал незнакомое, приглушенное чувство одиночества. И оно
было так неприятно, что я поразился силе страсти Энн, зас-
тавившей ее закрыть перед нами свой мозг на долгие месяцы.
Розалинда все еще обнимала Петру. Я снял с мертвого
пони седло и упряжь, выдернул из тела зверя стрелы, и мы
направились к дому.
Когда я принес Петру домой, ее уложили в постель.
После полудня и в течение всего вечера она продолжала изда-
вать беззвучный крик горя, но к десяти часам вечера он стал
ослабевать, и вскоре совсем прекратился.
- Слава богу, она наконец уснула, - сообщили мы друг
другу.
- Кто этот Скиннер? - Одновременно и с беспокойством
спросили мы с Розалиндой у девушкек.
Ответила Салли:
- Он здесь недавно. Его знает мой отец. У него ферма
на границе с лесом, недалеко от того места, где мы встрети-
лись. К несчастью, он заметил нас и, конечно, удивился,
почему это мы сломя голову скачем в лес.
- Он показался очень подозрительным. А почему? - Спро-
сила Розалинда. - Может, он что-нибудь знает о передаче
мысли? Я не думала, что кто-нибудь из них знает.
- Он не может ни воспринимать, ни посылать мысли, я
только что пыталась связаться с ним, - ответила Салли.
Донесся вопрос Майкла о том, что произошло после его
от_езда. Мы все об_яснили. Он заметил:
- Некоторые из них думают, что какая-то передача мыслей
возможна, но представляют это себе крайне примитивно - что-
то вроде передачи смутного чувства или представления. Они
называют это телепатией, те, что верят в нее. Большинство
из них и в телепатию не верят.
- Считают ли они ее отклонением, если верят в ее су-
ществование? - Спросил я.
- Трудно сказать. Я даже не знаю, ставился ли этот
вопрос вообще. Рассуждая же академически, можно сказать,
что если бог способен читать мысли людей, то и правильное
подобие бога тоже должно быть на это способно. Можно
утверждать, что это свойство временно утрачено людьми после
Наказания, но я не рискнул бы выставлять этот аргумент в
свою защиту на суде.
- Этот человек что-то заподозрил, - сказала ему Роза-
линда. - Еще кого-нибудь из нас расспрашивали?
Все ответили отрицательно.
- Хорошо, - сказала она. - Но мы должны позаботиться,
чтобы этого больше не случилось. Дэвид, постарайся научить
Петру словам самоконтроля. Если она будет продолжать посы-
лать свое отчаяние, то вы все должны игнорировать его, или,
по крайней мере, не отвечать. И предоставьте это Дэвиду и
мне. Если же ей нельзя будет противостоять, как это было в
первый раз, то пусть тот, кто достигнет ее первым, постара-
ется как-нибудь лишить ее сознания, и в тот же момент, как
только побуждение прекратится, все должны повернуть обратно
и как можно быстрее скрыться. Мы должны быть уверены, что
больше не соберемся вместе. Вы согласны?
Все согласились, а затем отключились, оставив нас с
Розалиндой обсуждать, как лучше убедить Петру.

..........

Первое, что я уловил, проснувшись на следующее утро,бы-
ло отчаяние Петры. Но теперь оно было другим: тревога улег-
лась, но оставалась жалость к погибшему пони. И по силе воз-
действия ее мысль ослабела по сравнению с предыдущим днем.
Я попытался вступить с ней в контакт, и, хотя она и не
поняла меня, я отчетливо ощутил остановку и чувство удивле-
ния в течение нескольких минут. Я встал с постели и вошел в
ее комнату. Она была рада моему обществу, отчаяние ее
уменьшалось, пока мы болтали. Перед уходом я обещал взять
ее на рыбалку после полудня.
Очень нелегко на словах об_яснить, как воспринимаются
мысленные образы. Все мы начинали с самих себя и вначале
действовали неумело, но постепенно, особенно когда мы обна-
ружили друг друга, наша способность обострилась. С Петрой
же обстояло по-другому. В шестилетнем возрасте она обладала
силой передачи, намного превышавшей нашу нынешнюю, но она
не использовала ее сознательно и не контролировала.
Я пытался об_яснить ей, но даже теперь, в восьмилетнем
возрасте, она не поняла меня. После часа бесполезных
попыток, когда мы сидели на берегу и следили за поплавками,
я почувствовал, что разговор надоел ей и она уже не стара-
ется понять меня.
Необходим был другой путь.
- Давай поиграем, - сказал я ей. - Закрой глаза. Держи
их крепко сжатыми и представь себе, что смотришь в глубо-
кий-глубокий колодец. Ничего не видно, кроме темноты. Ты
готова?
- Да, - ответила она, крепко сжав веки.
- Теперь не думай ни о чем, кроме того, как темно и
как далеко до дна. Думай только об этом и смотри в темноту.
Поняла?
- Да, - опять сказала она.
Я представил себе кролика и дернул его за нос. Она хи-
хикнула. Что ж, и то хорошо, по крайней мере ясно, что она
может принимать мысли. Я уничтожил кролика и представил
себе куклу, затем несколько цыплят, и затем лошадь с повоз-
кой. Через минуту или две она открыла глаза и посмотрела на
меня с недоумением.
- Где они? - Спросила она меня, оглядываясь.
- Их нигде нет. Это всего лишь мысленные картинки, -
сказал я. - Это игра. Теперь я закрою глаза, мы вместе
будем играть в колодец, в его темноту. Теперь твоя очередь
представить себе картинку, чтобы я мог ее себе увидеть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27