Думаете,
нет?
- В Израиле я не решался примкнуть к молодежи, которая
разговаривает кулаком и пистолетом. Потом в Италии увидел, что такие
ребята и там не мучаются. А здесь я подумал: разве я хуже других? Нет,
не такой я слабак. Рано или поздно куда-нибудь приткнусь. Раз попал
сюда, приноравливайся... Вижу, как вы смотрите на меня, вам уже успели
наговорить, что нами возмущаются.
Таких слов, где дешевая бравада соседствует с деланным
оптимизмом, где вперемежку с безыдейностью проскальзывают "идейные"
мыслишки сионистских наставников, я услышал в Западном Берлине немало.
Но и многие молодые циники вместе с родителями с интересом, если
не сказать с удовольствием, смотрели фильм "Москва слезам не верит".
От матери парня, уличенного полицией в перепродаже наркотиков, я
услышал:
- Посмотрели мы с мужем картину, потом вышли на улицу - чужие
люди, чужой язык. Сразу подумалось, что сын завтра должен явиться к
инспектору полиции, который будет его допрашивать через переводчика,
что инспектор заранее считает его неисправимым подонком - сын заметил
это еще на первом коротком допросе. Муж без слов понял мое состояние и
сказал мне: не кори себя, чужбина есть чужбина.
Бывший студент и его подруга смотрели фильм "Москва слезам не
верит" трижды. И не утирали поспешно слезы, ибо не боялись показаться
друг дружке "слабаками".
- Плачем мы и на других советских фильмах, - призналась девушка.
- Но этот особенно дошел до сердца. Не происходит в нем ничего
исключительного. Обычная жизнь обычных москвичей. Мы теперь к этой
жизни непричастны. Мы сами отказались от нее. Мы...
Теперь уже парня встревожила откровенность девушки. Он прервал
ее. Но она продолжала:
- Какие бывают совпадения! Пришла из кино домой. Мама слушает
передачу какой-то западногерманской радиостанции - надеется, это
поможет ей скоре освоить язык. Слышу, обозреватель полемизирует с
"Литгазетой". Там напечатана, я поняла, беседа с мужем и женой. Они
медики, под видом переезда в Израиль попали с сынишкой в Америку. Там
здорово намучались. Им разрешили вернутся на Родину. Они называют свой
переезд в Америку предательством. А западногерманский обозреватель
ехидничает: придумано, не верю! Он допускает, что они могут сожалеть,
раскаиваться, могут разочароваться в "американском образе жизни", но
говорить о себе как о предателях не могут. Тем более, подчеркивает
обозреватель, интеллектуалы, научные работники... А я верю, что они
именно так про себя сказали. Я...
Друг снова пытается остановить девушку. И снова безрезультатно.
Она доводит мысль до конца:
- Моему папе один местный житель, знаете, как сказал? "Вот вы,
беженцы из Израиля, обижаетесь на нас за то, что мы косимся на вас. А
разве у нас нет оснований? Вы бросили Советский Союз ради Израиля,
потом бросили Израиль ради Соединенных Штатов, потом - когда со
Штатами не вышло - попросили гражданство у нас. Скажите сами, разве
нет оснований опасаться, что вы и отсюда сбежите?" Папа говорит: он
сказал "сбежите", а думал...
С третьей попытки бывшему студенту удается остановить свою
подругу. Она замолкает. Вопрошающе смотрит на меня. Я говорю:
- Осенью семьдесят третьего мне довелось в Вене беседовать со
многими бежавшими из Израиля бывшими советскими гражданами. С детьми
на руках, выдвинув вперед стариков, они осуждали советское
консульство. Хотя поодаль стояли сохнутовцы и угрожающе поглядывали на
беженцев, они во всеуслышание умоляли: верните нас на Родину! Многие
соглашались поселиться хоть на Крайнем Севере, на дальневосточных
островах, только бы на советской земле.
Их признания дали мне право написать: "Страшная сионистская
действительность у них позади. А что впереди? Примет ли их Родина,
которую они, по их словам, так необдуманно покинули? Нет, не покинули.
Предали".
- А потом вы с ними встречались? - спрашивает парень.
- Не пришлось. Не видел даже тех, кому разрешено было вернуться к
нам, в Советский Союз. Но писем из Вены получил немало. Написал мне и
тринадцатилетний мальчик Юра Ковригар, которого экзальтированная мать
увезла из Львова. Мальчику горько было прочитать слово "предали", но
он понимал, что иначе написать было нельзя.
- Дети гораздо меньше взрослых боятся горькой правды, - вздохнула
девушка.
Беседа с девушкой напомнила мне, как повсюду, где я встречал
"бывших", можно явственно различить в их сетованиях чувство особенной
вины перед увезенными с родной земли детьми. Седые растерянные люди
беспомощно лепетали о своих несбывшихся мечтах, твердили, сами себе
теперь не веря, что хотели сделать для детей, мол, как лучше, а на
деле не только обманули их, но и сами обмануты. Внимая их бессвязным
словам, не мог я не подумать, что эти люди виноваты перед страной,
по-матерински пестовавшей их детей, перед теми, кто их учил и
стремился проложить им широкую дорогу в настоящую жизнь.
Встревоженным родителям, твердившим мне, что у них жизнь уже
позади, что их сердце точит только безрадостное будущее детей, мне
хотелось сказать словами нашего поэта Вадима Кузнецова:
Да, жизнь прожить -
не поле перейти,
не затоптав посеянное семя!
И все же страшно
под конец пути
остаться виноватым перед всеми.
Люди, осаждающие советские консульства с просьбой разрешить их
детям вернуться на советскую землю, виноваты не только перед своими
детьми, но и перед миллионами бывших соотечественников!
Чему учат Анечку и Верочку
Я стремился побеседовать с кем-нибудь из преуспевших.
Представьте, натолкнулся на таковую. Не на вполне преуспевшую
"фальшачку", но, во всяком случае, благополучную, как принято
выражаться в среде полулегальных западноберлинцев. И опять-таки по
воле той самой не устраивающей некоторых театральных критиков
нарочитости, о которой писал Юрий Нагибин, сорокалетняя Марина
Ефимовна Городецкая оказалась винничанкой. А ее муж Зиновий Львович -
уроженцем города моей юности - Киева. Словом, оба супруга - бывшие мои
земляки.
Марина Ефимовна уехала в Израиль из Ленинграда, где работала в
сфере культуры. Ее западноберлинские знакомые упорно считают, что она
закончила институт культуры. Типичное для "фальшаков", да и для олим в
Израиле преувеличение. Там это в порядке вещей: каждый ставит себя на
ступеньку выше. Фельдшерицу считают врачом, техника - инженером,
управдома - директором. Зиновий Львович работал водителем
Ленторгбыттранса, но по "документам" числился шифером на международных
линиях. Супруги привезли с собой дочку Аню.
Мне Марина Ефимовна встретилась в роли совладелицы крохотного
магазинчика на известной крупными магазинами Вирмерсдорфштрассе.
Профиль этого куцего торгового предприятия определить трудно: там
всего понемногу - от деталей женского гардероба до джинсов. Но и в
такую убогую коммерцию можно было войти, разумеется, только лишь
располагая какими-то средствами.
Деятельница культуры быстро, по ее словам, вошла в роль торговки.
Не менее успешно сумела, по моему впечатлению, приноровиться к законам
нового образа жизни, взяв на вооружение сомнительную сентенцию: с
волками жить - по-волчьи выть. И начались бесконечные сделки с
совестью. Вот, например, рассуждения Марины Ефимовны о воспитании
девочки:
- Вы сами, конечно, понимаете, что ни в какого бога я не верю. Но
заставила девочку прилежно учить в школе иудейский закон божий. Это
может ей пригодится даже здесь. Ну а в Израиле это особенно ценится...
- Но вы не захотели поехать в Израиль.
- Мало ли что в жизни бывает! Вдруг здесь станет хуже, а там
лучше. И дочке придется переехать.
- Вероятно, придется, - удивил я Марину Ефимовну своим
замечанием. - Девочка подрастет и, возможно, не захочешь мириться с
фактами дискриминации, с которыми здесь примирились ее родители.
Пока Марина Ефимовна, деланно улыбаясь, обдумывала ответ, вошел
покупатель. Вошел, к удовольствию совладелицы магазинчика, вовремя -
иначе ей пришлось бы признать, что для евреев-иммигрнтов в Западном
Берлине существует, как выразился весьма пожилой "фальшак", кусочек
гетто.
Мне, впрочем, совсем не требовалось, чтобы Городецкая подтвердила
этот страшный, отдающий зловещим духом гитлеризма факт. Я уже
располагал более авторитетным подтверждением. Господин Галински на
одном из собраний перед выборами в западноберлинский сенат, точнее 8
марта 1981 года, сетовал на ограничения прав евреев в городе. Имеется
в виду запрет на проживание в определенных районах, сокращенные
размеры социальных пособий, затрудненный порядок оформления паспортов,
полное отсутствие возможности получить работу по специальности.
Тут, конечно, следует отметить, что перечисленные Галински факты
являются прежде всего подтверждением того, что привлеченные сионистами
в Западный Берлин евреи, особенно молодые, сталкиваются с теми
кризисными явлениями, от которых безусловно страдают и коренные
жители.
В Западном Берлине, как и в ФРГ, разгулявшиеся нацисты требуют
расширить перечень ограничений социальных и юридических прав евреев.
Элементарных человеческих прав!
А что предпринимают руководители еврейской общины и сионистских
организаций? Время от времени сигнализируют властям. А своих членов
успокаивают, что нацизм возродиться не может. И выступают на собраниях
с успокоительными заявлениями на сей счет.
Между тем информационный бюллетень Центрального совета евреев ФРГ
"Еврейская служба" вынужден утверждать противоположное. Передо мной
объемистый номер бюллетеня за август 1981 года. Открывается он статьей
Вернера Нахмана под таким красноречивым заголовком: "Новое развитие
правого экстремизма требует повышенного внимания". В таком же тоне
звучит заголовок второй статьи - "Рост неонацистской активности
является поводом для беспокойства". Подобных материалов в бюллетене
много. Среди них выступления министра юстиции Шмуде и других
правительственных деятелей ФРГ, вынужденных признать безудержный
разгул террористов, способствующий росту антисемитских настроений и
акций. Правда, редактор бюллетеня Александр Гинзбург только в самом
крайнем случае прибегает к слову "антисемитизм". Вероятно, в
значительной степень из-за того, что сионисты привыкли называть
антисемитами не тех, кто действительно этого заслуживает, а любого,
кто не согласен с глубоко реакционной сущностью сионизма.
Итак, "фальшаки", кое-как узаконившие свое пребывание в Западном
Берлине и частично в западногерманском городе Оффенбахе, вынуждены
мириться с ущемлением их человеческих прав, с нарастающим мутным
потоком антисемитизма.
А сионизм призывает их к борьбе за права евреев в... Советской
стране. На нескольких лекциях в пресловутой народной высшей школе
молодым слушателям уже напомнили им непреложную обязанность готовиться
к очередному антисоветскому сборищу.
О школьном образовании я знал, что в Западном Берлине весьма в
моде учебные программы и рекомендации, утверждаемые постоянной
конференцией министров культов земель ФРГ. А в рекомендуемых учебниках
география и новейшая история преподносится в искаженном, зачастую
откровенно пронацистском духе. Приведу два примера.
Еще в 1962 году конференция предложила преподавателям проводить
знак равенства между гитлеровским рейхом и Советским Союзом как между
"родственными системами". Эта кощунственная директива, оскорбительная
для одолевших "коричневую чуму" советских людей, действует и поныне. А
в феврале 1981 года конференция предписала обозначать на
географических картах "границу германского рейха по состоянию на 31
декабря 1937 года", перечеркнув тем самым священную память миллионов
честных людей, павших в борьбе с фашистскими оккупантами. Рассказал об
этом моей собеседнице, молодой женщине из Литвы.
- А, - пожала она плечами, - политика! Как учат всех здешних
детей, так пусть учат мою Верочку.
Уже вернувшись в Москву, я ознакомился с еще более кощунственными
искажениями исторической правды, которые можно встретить на страницах
некоторых западногерманских учебных пособий. Насквозь пропитанные
неонацистским духом, эти искажения преподносятся школьникам многими
деятелями на ниве просвещения в Западном Берлине. Теперь я мог бы
сказать матери Верочки:
- Помните, вы говорили мне, что по гроб жизни не простите
гитлеровцам истребления всего старшего поколения вашей семьи. Что
чудом спаслись от смерти, хотя этим чудом, как можно было понять из
ваших слов, была самоотверженная помощь незнакомого литовского
рабочего. Что в проклятую ночь, когда на ваш мирный город внезапно
обрушились первые фашистские бомбы, вы перестали быть ребенком и ваше
сердце стало старым-старым. Кончено, обо всем этом вы не раз и более
подробно рассказывали своей единственной дочери. А что вы скажете ей,
если она, возвратясь из школы, поделится с вами знаниями,
приобретенными на уроке истории: "Мама, знаешь, почему ночью 22 июня
1941 года дом, где ты жила, разрушила бомба? Почему убили бабушку,
дедушку и твоих сестер? По вине большевиков. Они задумали ударить в
сердце Европы - и фюрер вынужден был приказать вермахту пойти в
наступление на Советский Союз. Знай, мама, что гитлеровские войска,
выполняя этот приказ всемирно-исторического значения, спасали
европейскую культуру и цивилизацию".
Как бы встретила мать Верочки мои слова? Думается, снова пожала
бы плечами и беспечно ответила: "А, политика!"
У разбитого корыта
Возможно, службы международного сионизма, вынашивающие широкие
планы новых антисоветских акций, не раскаиваются в проделанной
операции по переселению в Западный Берлин около трех тысяч бывших
граждан социалистических стран. Но многие из переселенных ощущают
неудовлетворенность.
И столь плачевные первые итоги очень обеспокоили разномастный
синклит реакционных союзников и покровителей сионистов. У него-то были
свои расчеты. Он уповал на то, что для проверенных и перепроверенных
"фальшаков" Западный Берлин станет этаким островком благоденствия. В
самом деле - с "земли отцов" они бегут, их злоключения в США, Австрии
и Италии признает даже местная печать, в другие западноевропейские
страны их не пускают, из Канады, Австрии, Новой Зеландии от них
приходят безрадостные вести. Что же получается? В "свободном мире" для
них нет места под солнцем. И не без рьяного пособничества
шпрингеровской прессы возникает легенда: Западный Берлин - вот оно,
надежное пристанище, вот где для них впервые после отъезда с родины
начнется настоящая жизнь.
Нет, не стал островком благоденствия и Западный Берлин!
Большинство "счастливчиков", пригретых в Западном Берлине общиной
и сионистскими службами, с горечью сознают, что очутились у разбитого
корыта. Об этом можно судить по коллективному ответу на вопрос (на
который не пожелал мне ответить господин Галински!) о том, как
сложилась судьба молодых "новоселов". Мы-то с вами убедились - судьба
незавидная!
Причем ни один из беседовавших со мной на эту тему не был
откровенным до конца. Местные жители, в частности журналисты, не
решаются высказать во весь голос возмущение аферами, спекуляцией и
другими неблаговидными проделками значительной части еврейской
молодежи. Они прекрасно знают, что немедленно будут причислены
еврейскими националистами к антисемитам. Сами же "фальшаки" - и
молодые и пожилые - не договаривают все до конца по двум причинам:
меньшинство из стыда и ложного самолюбия не хочет говорить о своем
недовольстве, большинство боится сионистской расплаты.
От некоторых из них я услышал:
- Ефим Буз - вот кто расскажет вам всю правду. Он дошел до
отчаяния, никого и ничего не боится.
- Поговорите с Ефимом Бузом. Он вам откроет столько, что у вас
заболит рука записывать!
- По сравнению со мной и со многими другими Ефим Буз - богач. Но
он готов бросить все до последнего пфенинга и ночью по шпалам побежать
к советской границе. Не уезжайте, пока не поговорите с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40