- Недавно парень из Литвы, которому удавалось заставить родителей
дважды отложить отъезд с Родины, очень верно сказал мне: "Я много
читал и слышал, что у молодых все впереди. Это вроде бы неоспоримо. Но
у таких молодых, как мы с тобой, все позади". Какие страшные слова:
"все позади".
А ведь мы с ним еще не вышли из комсомольского возраста...
Такие признания вырываются сейчас у тех, кто в час расставания с
родной страной забыл, что, говоря поэтическими строками Маргариты
Алигер, "Родину себе не выбирают; начиная видеть и дышать, Родину на
свете получают непреложно, как отца и мать".
Бегут от сионистского владычества
На страницах этой книги не раз уже приходилось мне называть
Израиль государством, которым правят сионисты. Такое определение я
применил и в разговоре с упоминавшимся мной антверпенским коммерсантом
Марселем Брахфельдом. Как же он, помню, разъярился:
- У вас нет никакого права отождествлять израильский
государственный строй с сионизмом!!! Это не так!!!
Нет, именно так. Я угодил не в бровь, а в глаз - этим и
объясняется ярость господина Брахфельда. С сионистами нельзя
действительно отождествлять народ Израиля, ибо среди него есть честные
люди, борющиеся во главе с коммунистами против агрессивных планов
своих правителей, за мир, демократию и подлинный социальный прогресс,
за равноправие арабского населения. Что же касается государственного
строя Израиля, его идеологии, политики его правителей, то все это не
только можно, но и должно отождествлять с сионизмом. И израильская
пресса, к недовольству Брахфельда, не только это признает, но на этом
настаивает, как можно видеть из типичного для сионистской прессы
высказывания тель-авивского журнала "Неделя".
Сей журнал возмутился, к примеру, следующим утверждением
советского журналиста: "С первых дней создания государства Израиль его
господствующей идеологией стал сионизм". И тут же "Неделя" с
негодованием "поправила" советскую газету: "Почему с первых дней!
Значительно раньше сионизм стал нашей идеологией. Только благодаря
претворению в жизнь этой идеологии и было создано государство Израиль.
И существует".
Добавим к этому: только благодаря сионизму докатился Израиль до
того катастрофического состояния общественной жизни, экономики и
культуры, какое сейчас не могут скрыть сами руководители государства.
Они полностью пожинают плоды сионистской политики в руководстве
государством.
И сегодня из сионистского государства бегут уже не только бывшие
граждане социалистических стран. Бегут и иммигранты, прежде всего
молодые, переехавшие было в Израиль из западных стран, в том числе и
те немногие, кого удалось заманить из США. Даже такие, кого
американские сионисты провожали с необычайной помпой, чуть ли не как
героев.
Приведу только один, но весьма выразительный пример. Излагаю его
на основании письма одного из нью-йоркских раввинов, Ирвина Айзексона,
депутату кнессета Иегуде Бен-Меиру. Думаю, и отправителя и адресата
трудно заподозрить в антисионистских настроениях. Вне подозрений и
опубликовавшая это письмо иерусалимская газета "Джерузалем пост".
Итак, речь идет о том, как "израильское общество, терроризируемое
головорезами, общество, где справедливость, закон и порядок уступили
место насилию, угрозам и коррупции", заставило молодоженов Иоэла и
Иегудит Айзексонов покинуть Израиль. Поселились они в иерусалимском
пригороде Мевассерете, где купили полуразрушенный двухкомнатный домик,
вернее, как пишет Ирвин Айзексон, "лачугу с самыми примитивными
удобствами". И после того как домик был отремонтирован и приведен в
сравнительно годное для жилья состояние, на новоселов обрушился
влиятельный сосед - шеф местной шайки молодых гангстеров Эли Сибони.
Это имя наводит страх на всех жителей мрачного иерусалимского
пригорода.
Известные далеко за пределами Мевассерета своими вымогательствами
и ограблениями, братья Сибони решили выжить неугодных им соседей. В
ход были пущены все средства - от разграбления дома и уничтожения
фруктовых деревьев до отравления собаки и нападения на... крохотную
Михель, дочурку Айзексонов.
Молодые Айзексоны вынуждены были бежать.
Единственное, но весьма слабое утешение для них то, что они не
первые и, очевидно, не последние жертвы молодых гангстеров. Подчинив
себе группу безработных парней, братья Сибони вот уже несколько лет
тиранят весь пригород. Это я утверждаю уже не только на основании
письма Айзексона и скупых, но довольно частых сообщений израильской
печати. Я слышал, с какой дрожью в голосе Иосиф Друзес, проживший в
Мевассерете два с половиной месяца, говорил мне в Остии:
- Там, где правят братья Сибони, там люди жить не могут. Впрочем,
у молодых парней есть единственный выход - пойти на поклон и в
услужение к гангстерам.
Тойва Ценнерман, правда, в Мевассерете не проживала. Но "слава"
братьев-гангстеров докатилась и до Тель-Авива. И когда чиновники
министерства абсорбции, куда в поисках жилья пришла потерявшая в
Израиле мужа женщина, направили ее с детьми на жительство в
Мевассерет, она бежала из страны.
Двадцать шесть дней сумел выдержать в этом городке
девятнадцатилетний Борис Фудман. Двадцать пять дней он искал работу.
Один день он работал... подручным подпольного торговца наркотиками.
Шайка братьев Сибони решила его "испытать" на этой простейшей, с их
точки зрения, работенке.
- Стать преступником не хотел, - рассказывает Борис. - Остался
один выход: бежать! Бежать, пока преступная среда не засосала меня со
всеми потрохами!
Таков моральный климат в городке, от которого рукой подать до
"исторической столицы" государства Израиль.
"Духовное гетто - его выдержать нельзя".
"Догмы иудаизма имеют силу государственных законов - это душит".
"Люди, совсем далекие от религии, должны заискивать перед
приверженцами иудаизма - это воспитывало в нас пресмыкательство,
потерю собственного достоинства".
Я привел на выборку несколько фраз из моих блокнотов, где
записаны неприукрашенные повествования бежавших из сионистского
государства молодых людей. Об удушающей атмосфере распоясавшегося
иудаистского догматизма написал мне из Афин Григорий Экстер. И
проиллюстрировал свое письмо двумя десятками любительских, но
достаточно выразительных фото.
Семнадцатилетним парнем уехал он в Израиль из Кишинева. Отец
мотивировал необходимость отъезда тем, что его ждет не дождется мать.
Однако она встретила сына более чем прохладно. Трепещущая перед
клерикальными властями старуха была уверена, что ее сын Ефим оставит
свою жену русской национальности в Кишиневе. Мать мечтала обвенчать
сына с "настоящей женой". Это в Советском Союзе, отмечает Григорий,
никого не трогает любой смешанный брак, а в Израиле клерикалы и
сионисты не очень-то жалуют "иноверных" жен. А отец Григория, глупец,
привез с собой Валентину Васильевну. Помимо нее, не очень-то пришелся
по вкусу старой бабушке и внук; в его характере и, главное, внешности
ее ужаснуло многое, унаследованное от "чужеродной" матери.
В такой обстановке жить, естественно, было нельзя. Изведав ужасы
прозябания в трущобе, Экстеры бежали из Израиля.
Только ли потому, что, как пишет мне Гриша, "в сионистском
Израиле людей без капитала за людей не считают"?
Нет, семья Экстер, и прежде всего самый молодой из них -
Григорий, - не могла смириться с фанатическим догматизмом,
составляющим вкупе с антикоммунизмом и расизмом существо современного
сионистского движения. Сколько пришлось за несколько месяцев
пребывания в стране юноше выстрадать из-за родной матери "чужой
крови"! Недаром он сравнивает свое положение в Израиле с беспросветным
существованием калек, которые "стоят на автобусных станциях и просто
на улицах с консервной банкой в руках и просят на кусок хлеба".
Не привожу цифр, иллюстрирующих динамику роста реэмиграции из
Израиля, - за самый короткий срок эти цифры безнадежно устареют.
Воспользуюсь только наблюдением Бори Глейзера, с которым встретился в
Остии. Увезенный родителями из Белоруссии за четыре месяца до того,
как мог получить советский паспорт, Боря, изведавший полуторагодичные
тяготы израильской жизни, подметил весьма характерную примету
массового бегства:
- Родители привезли меня в Израиль в конце семьдесят четвертого.
Витрины и окна дверей комиссионных и скупочных магазинов были сплошь
размалеваны разноцветными надписями: "Вниманию приехавших олим!
Покупаем и платим хорошие деньги!.." И дальше перечислялись пуховые
подушки и узбекские ковры, рижские транзисторы и янтарные изделия и
еще много прочего. У магазинов суетились зазывалы. А в конце нашего
пребывания можно было уже увидеть скромные объявления: "Вниманию
уезжающих олим!.." Перечислений нужных вещей уже не было, но у дверей
толпились люди с тюками. Как раз в очереди я и познакомился с парнем и
девушкой из Аргентины. Они меня предупредили, что за купленные вещи
дают чуть ли не полцены. Девушка объяснила: "Они пользуются тем, что
мы торопимся и стараемся поскорей выбраться отсюда - вдруг власти
найдут какой-нибудь предлог, чтобы аннулировать выездные документы.
Они же прекрасно понимают, что такие "туристы", как мы, никогда сюда
не вернутся". А парень добавил: "Ничего не поделаешь, придется
продавать вещи за любую цену, только бы поскорее уехать. Ты же сам
знаешь, остаться здесь - это значит загубить жизнь".
Вот так научное открытие!
Если приведенные мною рассказы молодых беженцев попадутся на
глаза израильским сионистам, знаю, они злобно повторят модную в
Израиле фразу: "Так говорят люди, зараженные еврейским
антисемитизмом". Затем обязательно последуют издевательские насмешки
над "запутавшимися в сети сентиментальных воспоминаний
антипатриотичными слюнтяями". Одни тоскуют, другие делают на этом свой
бизнес: доносят на тоскующих. Вот типичная формулировка доносов:
"Вчера вечером наши соседи с грустью пели, сначала поодиночке, а затем
все вместе, песню Дунаевского о советской Одессе, и еще вспоминали,
что эту мелодию каждый час играют одесские куранты".
Обвинение против одного из "нестойких", проживающего в Холоне
бывшего ленинградца, подхватило множество израильских газет.
"Виновный" осмелился при детях воскликнуть: "Ах, пройтись бы по
ленинградским мостам, увидеть бы Неву! За час такой прогулки готов
отдать год жизни!" Органы сионистской пропаганды, изощряясь в
остроумии, осыпали "антипатриотичного слюнтяя" издевательскими
насмешками вроде такой: "Антипатриота, который так тоскует по чужой
Неве, стоило бы окунуть головой вниз в наше родное Мертвое море - если
выплывет, больше никогда не будет тосковать по Неве!"
Насмешки насмешками, но израильские власти всерьез стараются
оградить новоприбывших от всего, что напоминает им о покинутой родной
земле. Скажем, когда цензура приметила в декорациях антисоветского
ревю "От Крещатика до Дизенгофа" силуэты молодых березок, театру было
приказано убрать "деревья, по которым льют слезы нестойкие олим". Их,
испытывающих неизбывную тоску по советской земле, по утраченным
радостям свободного труда и созидания, по загубленным светлым
перспективам, озлобленные сионистские пропагандисты осмеливаются
именовать "людьми, зараженными еврейским антисемитизмом".
Нашлись даже ученые деятели, готовые подкрепить такое
клеветническое утверждение псевдонаучной белибердой. Доктор Арье
Левитин из Иерусалима, например, осмеливается утверждать: "Я
столкнулся в Израиле с новым психопатологическим симптомом, еще не
описанным в науке, который можно было бы назвать симптомом
генерализованной ненависти к земле своих отцов. Да, я не оговорился, -
подчеркивает доктор, - это особое эмоциональное состояние,
проявляющееся в ненависти к солнцу, к камням, языку и людям этой
страны".
Неужели яростному буржуазному националисту Левитину невдомек, что
"генерализованная" ненависть так и прет из его собственных
разглагольствований? Нечего, господин доктор, прикрываться
высокопарными рассуждениями о солнце и камнях, о языке и людях! Очень
многие бывшие молодые граждане социалистических стран не приемлют в
Израиле драконовских жестоких порядков, установленных сионистами. Не
приемлют сионистские мертвые догмы и постулаты, убивающие в людях то,
без чего человек жить не может, - надежду. Не приемлют оголтелое
отречение сионистов от всего, что не служит их классовым и расовым
интересам. Задыхаются в удушливой атмосфере лжи и лицемерия. Не
выносят унижающего их социального неравенства. Возмущены разгульной
жизнью роскошествующей буржуазии и высокомерием наезжающих в страну
заокеанских благодетелей. Подавлены непрерывной, ни на один день не
затухающей военной истерией.
А сионисты приклеивают им ярлычок "не подготовленных к
современному европеизму провинциалов" и дают презрительные, по их
понятиям, клички "еврей из Бобруйска" и "местечковый аристократ".
И можно только горько сожалеть, что бежавшим из сионистского
государства парням и девушкам потребовалось столь мучительное
"испытание Израилем", чтобы осознать, сколько высокой правды в
искренних строках советского поэта Хаима Бейдера, переведенных на
русский язык его ленинградским другом - поэтом Виктором Андреевым:
Без этой вишни за моим окном,
Сейчас одетой в нежную листву,
Без вишни, первым пахнущей дождем,
Я разве проживу?
И без лазурной крыши над землей,
Без небосклона, без его глубин,
Я разве смог бы воспарить душой
Хотя б на миг один?
Без Родины, без матери-земли,
Без ежедневных дел страны родной,
Которые вошли в дела мои,
Что стало бы со мной?
И без друзей, без искренних друзей,
С кем радости и горести делить,
С кем жизнь моя богаче и честней,
Сумел бы я прожить?
Да, не сумеют прожить на чужбине многие покинувшие советскую
землю парни и девушки без знакомой с колыбели родной природы, без
ежедневных привычных дел строящего коммунизм народа, без искренних
друзей. Осознав это, бегут они с земли, где правит сионизм. И, слушая
их высказывания, читая их письма, вспоминаешь полемичные, острые, но
исполненные высокого чувства патриотизма строки Павла Когана: "Я б
сдох, как пес, от ностальгии в любом кокосовом раю".
"Не в сладком ропоте хвалы..."
Славный боец ленинградской большевистской гвардии Емельян
Михайлович Ярославский в воспоминаниях о Ленине рассказывает, как
Владимир Ильич по поводу клеветнических измышлений врагов частенько
повторял некрасовские строки:
Он ловит звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья.
Сейчас мне припомнилось это в связи с тем, что, клевеща на своих
идейных противников, израильские сионисты с особенно крикливой
озлобленностью говорят о комсомольцах. Немало исступленно
клеветнических эпитетов расточают они по адресу комсомольцев Израиля,
где сионизму хотелось бы ощутить себя полновластным, не знающим
противников монополистом в деле идейного воспитания молодежи.
Кого бы из сионистов - знатных или рядовых, пожилых или молодых -
ни приходилось мне слышать, ядовитые измышления о комсомольцах
сыпались как из рога изобилия.
Дора Баркай, о чьих откровениях я уже не раз упоминал,
раздраженно говорила мне в Гааге:
- Враги израильского общества - только так я могу назвать
комсомольцев! - пытаются сорвать чуть ли не каждое мероприятие
правительства. До всего у них доходят руки, до всего у них дело. И до
помощи забастовщикам, и до высокой платы за учение в университетах, и
до того, почему в закрытые спортивные клубы не принимают каждого и
всякого. А кто ходит в обнимку с арабами и сбивает этим с толку
еврейскую молодежь? Конечно, комсомольцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40