Выполнением приказа руковожу я, нижеподписавшийся доктор Шпеер. Привлечены к работе СС штурмфюрер Цвибель и два немецких сотрудника.
Для эвакуации ценностей, в том числе документов городского управления, фельдкомендант Нарвы майор Фюрстенберг предоставил в наше распоряжение грузовики. Но эстонская городская управа, видимо, использовала транспорт в своих частных интересах...
Машины отправились в Ревель утром 8 февраля 1944 года. В этот день нами были загружены и отправлены в тыл все экспонаты музея Петра Великого, упакованные в ящики, кроме громоздких предметов и мебели. Была также эвакуирована библиотека музея и коллекция медалей и монет.
Городской архив Нарвы вывезен почти в полном объеме. Из ратуши, в которой размещалась городская управа, были взяты только документы из бюро актов гражданского состояния и перечни семейных хроник, которые безусловно представляют определенную ценность.
Второй этап работы начался 11 февраля 1944 года. Были вывезены все документы, находящиеся в ратуше; архив земельного ведомства; судебные документы; художественные ценности из православного собора (старинная утварь, одежда, картины на библейские темы, иконы).
Доктор Шпеер "Восток" (Рига)
Т 454/R.5.BL. 2374-2378.
Кто такой Шпеер? Явно не рейхсминистр, а чистый налетчик, руководивший грабежом Нарвы. Ему ассистировали СС - штурмбанфюрер Цвибель и майор Фюрстенберг. Где они? Если читатель внимательно проанализирует документ, то ему станет понятной необходимость и еще одного направления поиска: где те отщепенцы, предатели эстонского народа, помогавшие эсэсовским налетчикам грабить в своих частных интересах?! Я убежден, что ни один из этих нацистских прихвостней, бежавших с нацистами, не был привлечен западными странами к ответственности за грабеж, а ведь воровство карают тут весьма строго. Что же в данном случае молчит Фемида?
И отчего бесценный архив Нарвы, похищенный в феврале 1944 года Шпеером и Цвибелем, до сих пор лежит в хранилищах западногерманского города Кобленц?
4
В ряде газет промелькнуло короткое сообщение: умер ас шпионажа генерал Гелен. Не откликнуться, даже с точки зрения протокола, было нельзя, ибо Гелен в течение десятилетий возглавлял наиболее агрессивную службу в разведке ФРГ, расквартированную в Пуллахе, что под Мюнхеном.
Однако газета "Дойче националь-цайтунг" не ограничилась коротким некрологом, а поместила огромный материал под заголовком: "У него был ум профессора, сердце солдата, чутье волка". Слова эти придуманы не в редакции, а произнесены коллегой Гелена, бывшим директором ЦРУ Даллесом.
При каких условиях перекрестились пути двух супершпионов? Когда Даллес работал в Швейцарии и налаживал свою разведслужбу в Западной Европе? Или, быть может, он еще раньше пытался вступить с Геленом в контакт, чтобы обратить его в противника фюрера? Ведь тогда "профессор-волк" руководил нацистским шпионажем против Советского Союза, - ценное было бы приобретение для ястребов.
Нет, все было не так.
Старые нацисты перечисляют на страницах своей газеты заслуги умершего единомышленника: "Гелен поддержат Власова и помог ему создать "организацию по освобождению восточных народов от большевизма". Если бы начинания Гелена получили большую поддержку, то победа над русскими была бы одержана наверняка".
Дружба Гелена с Даллесом состоялась в те дни, когда советские и американские солдаты встретились на Эльбе, освободив Германию от ужаса фашизма. Именно тогда Даллес подружился с гитлеровским генералом, обсудил с ним задачи на будущее, обменялся крепким рукопожатием и отправил Гелена вместе с его штабом и архивом за океан. Что же было в архивах Гелена? Ясное дело, разведывательные данные об СССР - боевом союзнике США, с которым тогда еще действовало соглашение о взаимной помощи. Гелен предложил Даллесу реестр изменников, готовых поменять хозяев: раньше служили нацистам, в июне сорок пятого изъявили готовность работать на американскую разведку, - деньги не пахнут.
"Секретные материалы Гелена, - продолжает газета, - сыграли большую роль в том, чтобы американцы смогли вовремя переоценить ценности. Опьяневшие от успехов победители поняли наконец всю правду. Более семидесяти процентов сведений о Советском Союзе, находящихся в разведке США, исходили от Гелена".
...Старые нацисты оказывают медвежью услугу Белому дому. Еще бы! Оказывается, человеком, который еще до Фултона, до речи Черчилля, летом сорок пятого года начал отсчет времени "холодной войне", был большой друг ЦРУ, нацистский генерал Гелен, исповедовавший расистскую теорию Гитлера и сражавшийся за нее до последнего дня.
"Гелен был патриотом, - заключает газета, - он отдал свою жизнь служению отечеству. (Какому? Третьему рейху? Или же имеется в виду его послевоенная работа в Пуллахе? - Ю. С.) Когда Гелен услышал, как руководитель социал-демократической фракции в бундестаге Веннер заявил, что, мол, видите ли, Красная Армия не имеет агрессивных целей, генерал вновь насторожился. Его выступления против "новой восточной политики" (читай, против реальной политики Бонна. - Ю. С.) вызвали кампанию травли. Мы встали на защиту патриота. Гелен откликнулся на эту кампанию, написав нашему главному редактору, доктору Фрею: "Вы же знаете, я не могу открыто высказывать свои партийно-политические взгляды, поскольку в прошлом я служил большому, единому делу..."
"Большим, единым делом" Гелена был нацизм, то есть антикоммунизм.
Он считан, что "кампания против него" быстро не кончится. Что ж, он считал правильно. Те люди в ФРГ, которые помнят нацизм, а также и те. кто страшится его повторения, отнеслись к факту появления такого рода панегирика в адрес фашистского генерала во вполне легальной мюнхенской газете с гневом и отвращением.
5
"Пересечение путей" наших культурных ценностей, похищенных нацистами, с аппетитами английских и американских "меценатов" пока еще точно не доказано. Однако мне удалось узнать кое-что об "аналоге", то есть о том событии, которое позволяет увидеть тенденцию и представить иные возможности, в иных, так сказать, аспектах.
...Итак, декабрь сорок четвертого. Англо-американские союзники терпели поражение в Арденнах и были вынуждены обратиться к Москве с просьбой о помощи. Советский Союз помог, началось наступление Красной Армии, битва за Краков, удар на Одерский плацдарм, - союзники были спасены от краха.
Но именно в это же время американский генерал Соммэрвал начал вплотную заниматься будущим тех, кто определял при Гитлере военную промышленность рейха. Он обсудил этот вопрос со своим коллегой из Пентагона генералом Стронгом, и проблема "особо секретная, сверхважная" была запущена в работу. И всего через девять дней после подписания безоговорочной капитуляции в Карлсхорсте полковник ВВС США Путт запросил санкцию Пентагона на переброску через Атлантику военными самолетами нескольких немецких ученых, занятых у нацистов проблемой ракетной техники.
А еще через неделю, 23 мая 1945 года, американский военный Роберт Стаур прибыл в Париж. Там он сказал своим самым близким друзьям:
- Я намерен организовать секретный бизнес по массовому выкачиванию мозгов из Германии. Эту идею я намерен продать за самую высокую цену. Отныне Германия должна стать пустыней, с точки зрения интеллектуального богатства этой нации!
К операции Стаура примкнул полковник США Тофтой, и уже на следующий день после прибытия Стаура из американской зоны оккупации Германии в Париж Тофтой открыл сверхсекретную конференцию; его партнерами были высшие начальники Пентагона; переговоры шли по секретному кабелю - "Париж - Вашингтон".
- Мы должны вывезти из Германии триста самых талантливых ученых, и мы вывезем их, - повторял Тофтой, - мы не вправе отказываться от этого, в конечном счете, победитель имеет право на трофеи.
В Пентагоне колебались: такого рода похищение было слишком очевидным нарушением всех международных норм; слишком уж явно Тофтой бросал вызов советскому союзнику, - действительно, против кого работать гитлеровским ученым за океаном, как не против русских?!
Однако реальная возможность вывоза лучших мозгов Германии была сталь заманчивой, что военные бюрократы нашли оправдание: "Похищение немецких ученых необходимо лишь для того, чтобы совместно с Россией разгромить Японию".
А те из военных, которые понимали толк в политике, вписали в б у м а г у и такой пункт: "К сотрудничеству не могут быть привлечены гитлеровские военные преступники".
Однако "прагматики" не согласились с такого рода определенностью и настояли на хитром примечании, суть которого сводилась к тому, что фашистские награды и знаки внимания, оказанные нацистской партией "творцам вооружений для вермахта и СС", не могут быть поставлены в вину ученым: "Ведь они лишь честно выполняли свой долг перед армией".
Пентагон санкционировал операцию "Вуаль" по вывозу в США, - для начала "ста голов" из поверженной Германии, самых светлых голов, в том числе создателя "Фау-2" Вернера фон Брауна, любимца фюрера, члена нацистской партии.
Тофтой остался в Париже согласовывать все аспекты плана тотального грабежа интеллектуальных ценностей Германии (кстати, американцы в первую очередь вывезли патентную документацию на несколько десятков миллиардов долларов, не говоря уже о том грабеже "мозгов", о котором вдет рассказ. - Ю. С.). Стаура полковник отправил в Германию: было необходимо прочесать страну и вывезти всех талантливых ученых. "По моим подсчетам, пара исследователей со светлой головой и смелыми идеями могут оправдать все наши затраты на войну", - сказал он. Операция "Вуаль" началась.
...Во время полета в Америку офицера связи Тофтоя и майора Хаммеля - по делам все той же "Вуали" - из кабины вышел сияющий пилот: "Президент только что объявил о капитуляции Японии, мировая война кончена, ура!"
Майор приземлился на военном аэродроме в США, будучи уверен, что его работа по осуществлению "Вуали" закончена: ведь немецкие мозги выкачивались в Америку для того только, чтобы применить их в борьбе против Японии. А война выиграна, против кого же работать этим "великим военным мозгам", если наступил мир на земле?!
На следующий день наивный майор Хаммель был отправлен на закрытую военную базу в Абердин: ему поручили разбирать сорок тонн записей, захваченных как военный трофей вместе с Вернером фон Брауном и его четырьмястами научными сотрудниками. Майор начал работу вместе с Брауном; вскоре к ним подключился полковник Тофтой, а Роберт Стаур продолжал "прочесывать" Германию - аппетиты американских военных росли день ото дня, не о "ста головах" речь шла ныне: "Воруй сколько хочешь, заманивай, сули заработок, только вывези европейские мозги за океан".
Прошло несколько месяцев, и пункт, где говорилось, что сотрудничать можно только с теми, которые не замазаны служением нацизму, отпал сам по себе. В одном из концлагерей американцы нашли Дорнберга, осужденного по решению Нюрнбергского суда народов как один из создателей ракеты "Фау-2". Ему предложили покинуть концлагерь и занять место в секретной военной лаборатории ВВС США.
- Что ж, предложение любопытно, - ответил Дорнберг. - Но я стоил миллионы марок Германии, вы это знаете? Готовы ли вы платить мне столько же?
Ему ответили однозначно. Нацист, осужденный в Нюрнберге, поменял кровать в концлагере на особняк на берегу океана.
Американскими охотниками за "немецкими мозгами" были схвачены ведущие ученые ракетчики и авиаторы: "отец" истребителя "Мессершмитт-163" Липпиш; доктор фон Доп, один из создателей бомбардировщика "Юнкере"; Хайнрих и Теодор Кнаке - специалисты по парашютам и тормозным системам...
(Не отставали, кстати, и англичане: они вывезли к себе "отца" подводной лодки "Метеор" Хельмута Вальтера и предложили ему усовершенствовать лодку в экстренном порядке; против кого же ее планировали ввести в действие, если Япония уже была разгромлена? Вальтер согласился, он был в трудных условиях, ибо - в отличие от американцев - англичане относились к похищенным ученым как к узникам: к тому же Хельмуту Вальтеру, гениальному ученому - этот эпитет родился не в фашистской пропагандистской машине, а значительно раньше, входили, как в камеру, без стука люди из разведки и допрашивали его часами. Такая же судьба постигла эсэсовского профессора Курта Танка и изобретателя самолетов Вилли Мессершмитта. Вернер фон Браун был "одолжен" американскими хозяевами английским коллегам всего на две недели: каждый день он рассказывал о своей работе сэру Эрвину Дугласу Кроу, который являлся шефом британской ракетной программы.)
Государственный секретарь США Бирнс уже в начале 1946 года начал думать о том, как навсегда "привязать" немецких ученых к военному комплексу Америки. Лучшая агентура ФБР следила за вывезенными "головами". В 1946 году заместитель государственного секретаря Дин Ачесон дал на подпись президенту Трумэну документ, который узаконил вывоз немецких ученых в качестве "военных трофеев" на секретные базы военно-промышленного комплекса США. В прогрессивном еженедельнике "Национ" появилась в этой связи примечательная, хлесткая публикация:
"Если тебя тянет к преступлению века, стань ученым, сын мой, ты будешь неподвластен закону! Политика за это желание могут - при определенных условиях - лишить кресла; военного - при определенных обстоятельствах - убьют; промышленник может разориться; но коль скоро ты объявил себя ученым, победители и побежденные станут целовать твои руки и почитать тебя за то, как много их соотечественников ты отправил к праотцам. Громко объяви себя атомщиком или ракетчиком - твое будущее обеспечено!"
Несмотря на протесты, ибо среди вывезенных в США "мозгов" то и дело обнаруживались фашистские администраторы от науки, не имевшие к творчеству никакого отношения, люди военно-промышленного комплекса США цепко держали в руках свою добычу. Через несколько месяцев после того, как Трумэн дат санкцию на открытое проживание похищенных ученых, всех обитателей секретных военных баз США погрузили на автобусы и под полицейским эскортом вывезли в маленький пограничный городок Сьюдад-Реалес, где была соблюдена формальность: немецкие ученые обратились с просьбой о предоставлении им американского гражданства к консулу США, сидевшему на самой границе с Мексикой. Там же им были вручены заранее напечатанные паспорта. Новоявленных "граждан США" погрузили в автобусы и под тем же эскортом полиции и ФБР увезли на военные базы - продолжать работу по "отражению советской военной угрозы".
...Умели американцы брать трофеи, что и говорить... А как бы пробиться в особняки ряда генералов США и Англии, "поработавших" в послевоенной Германии, чтобы получить там доказательства хищений наших музейных ценностей, вывезенных Розенбергом?!
...Не эпилог
Утром я не выходил из-за стола, перерабатывая пьесу для "Современника", посвященную проблеме поиска. Я работал до самого вечера, "вхруст", как писал Пастернак, а это значит, ты перестаешь понимать, что такое усталость, и все время чувствуешь мышцы спины, и слышишь музыку, самую любимую песню, которая не только не мешает тебе, а, наоборот, помогает, бодрит; и ты с юмором замечаешь в ночном городе стертые лица соглядатаев, мелькающие у тебя за спиной, потому что ты устремлен в завтрашний день, когда будет главная радость - продолжение дела.
...Не знаю, что такое "предчувствие", в какой мере оно согласуется с наукой, ее новейшими открытиями (или, наоборот, со старыми догмами, так тоже бывает), но последние дни меня не оставляло предчувствие: что-то должно произойти.
Причем если вечером я засыпал с ожиданием дурного, то утро было радостным; постоянно ждал новых телефонных звонков, или телеграмм, или писем с сообщениями о находке, или - еще лучше - о находках.
...Позвонил Борис Уманский; взволнован; неудивительно - в его-то положении...
- Я отправил вам срочное письмо, господин Семенов.
- Но я должен уехать.
- Какая жалость! Немного подождать не можете? Письмо крайне важно... Мне бы хотелось, чтобы вы прочли его до отъезда.
- Что за срочность? Неужели нельзя подождать до завтра?
Ладно, просит - подожду полчаса.
...Письмо принесли чуть ли не сразу после его звонка. Оно интересно; привожу его почти полностью:
"Многоуважаемый господин Семенов!
Направляю официальный документ по комплексу Лакшина (Стыллера) Романа Павловича.
1. Как уже говорилось, по одной из версий Лакшина (Стыллера), получившего гражданство ФРГ после выезда из СССР, его теща, P., после составления ею завещания на культурные ценности, то есть после 20 ноября 1979 года, якобы умерла. Эта версия опровергается напученным мною уведомлением о вручении заказного письма №441 г.. отправленного мною Р. в качестве контрольного и поданного на Боннском почтамте (Бонн I) 20 сентября 1980 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
Для эвакуации ценностей, в том числе документов городского управления, фельдкомендант Нарвы майор Фюрстенберг предоставил в наше распоряжение грузовики. Но эстонская городская управа, видимо, использовала транспорт в своих частных интересах...
Машины отправились в Ревель утром 8 февраля 1944 года. В этот день нами были загружены и отправлены в тыл все экспонаты музея Петра Великого, упакованные в ящики, кроме громоздких предметов и мебели. Была также эвакуирована библиотека музея и коллекция медалей и монет.
Городской архив Нарвы вывезен почти в полном объеме. Из ратуши, в которой размещалась городская управа, были взяты только документы из бюро актов гражданского состояния и перечни семейных хроник, которые безусловно представляют определенную ценность.
Второй этап работы начался 11 февраля 1944 года. Были вывезены все документы, находящиеся в ратуше; архив земельного ведомства; судебные документы; художественные ценности из православного собора (старинная утварь, одежда, картины на библейские темы, иконы).
Доктор Шпеер "Восток" (Рига)
Т 454/R.5.BL. 2374-2378.
Кто такой Шпеер? Явно не рейхсминистр, а чистый налетчик, руководивший грабежом Нарвы. Ему ассистировали СС - штурмбанфюрер Цвибель и майор Фюрстенберг. Где они? Если читатель внимательно проанализирует документ, то ему станет понятной необходимость и еще одного направления поиска: где те отщепенцы, предатели эстонского народа, помогавшие эсэсовским налетчикам грабить в своих частных интересах?! Я убежден, что ни один из этих нацистских прихвостней, бежавших с нацистами, не был привлечен западными странами к ответственности за грабеж, а ведь воровство карают тут весьма строго. Что же в данном случае молчит Фемида?
И отчего бесценный архив Нарвы, похищенный в феврале 1944 года Шпеером и Цвибелем, до сих пор лежит в хранилищах западногерманского города Кобленц?
4
В ряде газет промелькнуло короткое сообщение: умер ас шпионажа генерал Гелен. Не откликнуться, даже с точки зрения протокола, было нельзя, ибо Гелен в течение десятилетий возглавлял наиболее агрессивную службу в разведке ФРГ, расквартированную в Пуллахе, что под Мюнхеном.
Однако газета "Дойче националь-цайтунг" не ограничилась коротким некрологом, а поместила огромный материал под заголовком: "У него был ум профессора, сердце солдата, чутье волка". Слова эти придуманы не в редакции, а произнесены коллегой Гелена, бывшим директором ЦРУ Даллесом.
При каких условиях перекрестились пути двух супершпионов? Когда Даллес работал в Швейцарии и налаживал свою разведслужбу в Западной Европе? Или, быть может, он еще раньше пытался вступить с Геленом в контакт, чтобы обратить его в противника фюрера? Ведь тогда "профессор-волк" руководил нацистским шпионажем против Советского Союза, - ценное было бы приобретение для ястребов.
Нет, все было не так.
Старые нацисты перечисляют на страницах своей газеты заслуги умершего единомышленника: "Гелен поддержат Власова и помог ему создать "организацию по освобождению восточных народов от большевизма". Если бы начинания Гелена получили большую поддержку, то победа над русскими была бы одержана наверняка".
Дружба Гелена с Даллесом состоялась в те дни, когда советские и американские солдаты встретились на Эльбе, освободив Германию от ужаса фашизма. Именно тогда Даллес подружился с гитлеровским генералом, обсудил с ним задачи на будущее, обменялся крепким рукопожатием и отправил Гелена вместе с его штабом и архивом за океан. Что же было в архивах Гелена? Ясное дело, разведывательные данные об СССР - боевом союзнике США, с которым тогда еще действовало соглашение о взаимной помощи. Гелен предложил Даллесу реестр изменников, готовых поменять хозяев: раньше служили нацистам, в июне сорок пятого изъявили готовность работать на американскую разведку, - деньги не пахнут.
"Секретные материалы Гелена, - продолжает газета, - сыграли большую роль в том, чтобы американцы смогли вовремя переоценить ценности. Опьяневшие от успехов победители поняли наконец всю правду. Более семидесяти процентов сведений о Советском Союзе, находящихся в разведке США, исходили от Гелена".
...Старые нацисты оказывают медвежью услугу Белому дому. Еще бы! Оказывается, человеком, который еще до Фултона, до речи Черчилля, летом сорок пятого года начал отсчет времени "холодной войне", был большой друг ЦРУ, нацистский генерал Гелен, исповедовавший расистскую теорию Гитлера и сражавшийся за нее до последнего дня.
"Гелен был патриотом, - заключает газета, - он отдал свою жизнь служению отечеству. (Какому? Третьему рейху? Или же имеется в виду его послевоенная работа в Пуллахе? - Ю. С.) Когда Гелен услышал, как руководитель социал-демократической фракции в бундестаге Веннер заявил, что, мол, видите ли, Красная Армия не имеет агрессивных целей, генерал вновь насторожился. Его выступления против "новой восточной политики" (читай, против реальной политики Бонна. - Ю. С.) вызвали кампанию травли. Мы встали на защиту патриота. Гелен откликнулся на эту кампанию, написав нашему главному редактору, доктору Фрею: "Вы же знаете, я не могу открыто высказывать свои партийно-политические взгляды, поскольку в прошлом я служил большому, единому делу..."
"Большим, единым делом" Гелена был нацизм, то есть антикоммунизм.
Он считан, что "кампания против него" быстро не кончится. Что ж, он считал правильно. Те люди в ФРГ, которые помнят нацизм, а также и те. кто страшится его повторения, отнеслись к факту появления такого рода панегирика в адрес фашистского генерала во вполне легальной мюнхенской газете с гневом и отвращением.
5
"Пересечение путей" наших культурных ценностей, похищенных нацистами, с аппетитами английских и американских "меценатов" пока еще точно не доказано. Однако мне удалось узнать кое-что об "аналоге", то есть о том событии, которое позволяет увидеть тенденцию и представить иные возможности, в иных, так сказать, аспектах.
...Итак, декабрь сорок четвертого. Англо-американские союзники терпели поражение в Арденнах и были вынуждены обратиться к Москве с просьбой о помощи. Советский Союз помог, началось наступление Красной Армии, битва за Краков, удар на Одерский плацдарм, - союзники были спасены от краха.
Но именно в это же время американский генерал Соммэрвал начал вплотную заниматься будущим тех, кто определял при Гитлере военную промышленность рейха. Он обсудил этот вопрос со своим коллегой из Пентагона генералом Стронгом, и проблема "особо секретная, сверхважная" была запущена в работу. И всего через девять дней после подписания безоговорочной капитуляции в Карлсхорсте полковник ВВС США Путт запросил санкцию Пентагона на переброску через Атлантику военными самолетами нескольких немецких ученых, занятых у нацистов проблемой ракетной техники.
А еще через неделю, 23 мая 1945 года, американский военный Роберт Стаур прибыл в Париж. Там он сказал своим самым близким друзьям:
- Я намерен организовать секретный бизнес по массовому выкачиванию мозгов из Германии. Эту идею я намерен продать за самую высокую цену. Отныне Германия должна стать пустыней, с точки зрения интеллектуального богатства этой нации!
К операции Стаура примкнул полковник США Тофтой, и уже на следующий день после прибытия Стаура из американской зоны оккупации Германии в Париж Тофтой открыл сверхсекретную конференцию; его партнерами были высшие начальники Пентагона; переговоры шли по секретному кабелю - "Париж - Вашингтон".
- Мы должны вывезти из Германии триста самых талантливых ученых, и мы вывезем их, - повторял Тофтой, - мы не вправе отказываться от этого, в конечном счете, победитель имеет право на трофеи.
В Пентагоне колебались: такого рода похищение было слишком очевидным нарушением всех международных норм; слишком уж явно Тофтой бросал вызов советскому союзнику, - действительно, против кого работать гитлеровским ученым за океаном, как не против русских?!
Однако реальная возможность вывоза лучших мозгов Германии была сталь заманчивой, что военные бюрократы нашли оправдание: "Похищение немецких ученых необходимо лишь для того, чтобы совместно с Россией разгромить Японию".
А те из военных, которые понимали толк в политике, вписали в б у м а г у и такой пункт: "К сотрудничеству не могут быть привлечены гитлеровские военные преступники".
Однако "прагматики" не согласились с такого рода определенностью и настояли на хитром примечании, суть которого сводилась к тому, что фашистские награды и знаки внимания, оказанные нацистской партией "творцам вооружений для вермахта и СС", не могут быть поставлены в вину ученым: "Ведь они лишь честно выполняли свой долг перед армией".
Пентагон санкционировал операцию "Вуаль" по вывозу в США, - для начала "ста голов" из поверженной Германии, самых светлых голов, в том числе создателя "Фау-2" Вернера фон Брауна, любимца фюрера, члена нацистской партии.
Тофтой остался в Париже согласовывать все аспекты плана тотального грабежа интеллектуальных ценностей Германии (кстати, американцы в первую очередь вывезли патентную документацию на несколько десятков миллиардов долларов, не говоря уже о том грабеже "мозгов", о котором вдет рассказ. - Ю. С.). Стаура полковник отправил в Германию: было необходимо прочесать страну и вывезти всех талантливых ученых. "По моим подсчетам, пара исследователей со светлой головой и смелыми идеями могут оправдать все наши затраты на войну", - сказал он. Операция "Вуаль" началась.
...Во время полета в Америку офицера связи Тофтоя и майора Хаммеля - по делам все той же "Вуали" - из кабины вышел сияющий пилот: "Президент только что объявил о капитуляции Японии, мировая война кончена, ура!"
Майор приземлился на военном аэродроме в США, будучи уверен, что его работа по осуществлению "Вуали" закончена: ведь немецкие мозги выкачивались в Америку для того только, чтобы применить их в борьбе против Японии. А война выиграна, против кого же работать этим "великим военным мозгам", если наступил мир на земле?!
На следующий день наивный майор Хаммель был отправлен на закрытую военную базу в Абердин: ему поручили разбирать сорок тонн записей, захваченных как военный трофей вместе с Вернером фон Брауном и его четырьмястами научными сотрудниками. Майор начал работу вместе с Брауном; вскоре к ним подключился полковник Тофтой, а Роберт Стаур продолжал "прочесывать" Германию - аппетиты американских военных росли день ото дня, не о "ста головах" речь шла ныне: "Воруй сколько хочешь, заманивай, сули заработок, только вывези европейские мозги за океан".
Прошло несколько месяцев, и пункт, где говорилось, что сотрудничать можно только с теми, которые не замазаны служением нацизму, отпал сам по себе. В одном из концлагерей американцы нашли Дорнберга, осужденного по решению Нюрнбергского суда народов как один из создателей ракеты "Фау-2". Ему предложили покинуть концлагерь и занять место в секретной военной лаборатории ВВС США.
- Что ж, предложение любопытно, - ответил Дорнберг. - Но я стоил миллионы марок Германии, вы это знаете? Готовы ли вы платить мне столько же?
Ему ответили однозначно. Нацист, осужденный в Нюрнберге, поменял кровать в концлагере на особняк на берегу океана.
Американскими охотниками за "немецкими мозгами" были схвачены ведущие ученые ракетчики и авиаторы: "отец" истребителя "Мессершмитт-163" Липпиш; доктор фон Доп, один из создателей бомбардировщика "Юнкере"; Хайнрих и Теодор Кнаке - специалисты по парашютам и тормозным системам...
(Не отставали, кстати, и англичане: они вывезли к себе "отца" подводной лодки "Метеор" Хельмута Вальтера и предложили ему усовершенствовать лодку в экстренном порядке; против кого же ее планировали ввести в действие, если Япония уже была разгромлена? Вальтер согласился, он был в трудных условиях, ибо - в отличие от американцев - англичане относились к похищенным ученым как к узникам: к тому же Хельмуту Вальтеру, гениальному ученому - этот эпитет родился не в фашистской пропагандистской машине, а значительно раньше, входили, как в камеру, без стука люди из разведки и допрашивали его часами. Такая же судьба постигла эсэсовского профессора Курта Танка и изобретателя самолетов Вилли Мессершмитта. Вернер фон Браун был "одолжен" американскими хозяевами английским коллегам всего на две недели: каждый день он рассказывал о своей работе сэру Эрвину Дугласу Кроу, который являлся шефом британской ракетной программы.)
Государственный секретарь США Бирнс уже в начале 1946 года начал думать о том, как навсегда "привязать" немецких ученых к военному комплексу Америки. Лучшая агентура ФБР следила за вывезенными "головами". В 1946 году заместитель государственного секретаря Дин Ачесон дал на подпись президенту Трумэну документ, который узаконил вывоз немецких ученых в качестве "военных трофеев" на секретные базы военно-промышленного комплекса США. В прогрессивном еженедельнике "Национ" появилась в этой связи примечательная, хлесткая публикация:
"Если тебя тянет к преступлению века, стань ученым, сын мой, ты будешь неподвластен закону! Политика за это желание могут - при определенных условиях - лишить кресла; военного - при определенных обстоятельствах - убьют; промышленник может разориться; но коль скоро ты объявил себя ученым, победители и побежденные станут целовать твои руки и почитать тебя за то, как много их соотечественников ты отправил к праотцам. Громко объяви себя атомщиком или ракетчиком - твое будущее обеспечено!"
Несмотря на протесты, ибо среди вывезенных в США "мозгов" то и дело обнаруживались фашистские администраторы от науки, не имевшие к творчеству никакого отношения, люди военно-промышленного комплекса США цепко держали в руках свою добычу. Через несколько месяцев после того, как Трумэн дат санкцию на открытое проживание похищенных ученых, всех обитателей секретных военных баз США погрузили на автобусы и под полицейским эскортом вывезли в маленький пограничный городок Сьюдад-Реалес, где была соблюдена формальность: немецкие ученые обратились с просьбой о предоставлении им американского гражданства к консулу США, сидевшему на самой границе с Мексикой. Там же им были вручены заранее напечатанные паспорта. Новоявленных "граждан США" погрузили в автобусы и под тем же эскортом полиции и ФБР увезли на военные базы - продолжать работу по "отражению советской военной угрозы".
...Умели американцы брать трофеи, что и говорить... А как бы пробиться в особняки ряда генералов США и Англии, "поработавших" в послевоенной Германии, чтобы получить там доказательства хищений наших музейных ценностей, вывезенных Розенбергом?!
...Не эпилог
Утром я не выходил из-за стола, перерабатывая пьесу для "Современника", посвященную проблеме поиска. Я работал до самого вечера, "вхруст", как писал Пастернак, а это значит, ты перестаешь понимать, что такое усталость, и все время чувствуешь мышцы спины, и слышишь музыку, самую любимую песню, которая не только не мешает тебе, а, наоборот, помогает, бодрит; и ты с юмором замечаешь в ночном городе стертые лица соглядатаев, мелькающие у тебя за спиной, потому что ты устремлен в завтрашний день, когда будет главная радость - продолжение дела.
...Не знаю, что такое "предчувствие", в какой мере оно согласуется с наукой, ее новейшими открытиями (или, наоборот, со старыми догмами, так тоже бывает), но последние дни меня не оставляло предчувствие: что-то должно произойти.
Причем если вечером я засыпал с ожиданием дурного, то утро было радостным; постоянно ждал новых телефонных звонков, или телеграмм, или писем с сообщениями о находке, или - еще лучше - о находках.
...Позвонил Борис Уманский; взволнован; неудивительно - в его-то положении...
- Я отправил вам срочное письмо, господин Семенов.
- Но я должен уехать.
- Какая жалость! Немного подождать не можете? Письмо крайне важно... Мне бы хотелось, чтобы вы прочли его до отъезда.
- Что за срочность? Неужели нельзя подождать до завтра?
Ладно, просит - подожду полчаса.
...Письмо принесли чуть ли не сразу после его звонка. Оно интересно; привожу его почти полностью:
"Многоуважаемый господин Семенов!
Направляю официальный документ по комплексу Лакшина (Стыллера) Романа Павловича.
1. Как уже говорилось, по одной из версий Лакшина (Стыллера), получившего гражданство ФРГ после выезда из СССР, его теща, P., после составления ею завещания на культурные ценности, то есть после 20 ноября 1979 года, якобы умерла. Эта версия опровергается напученным мною уведомлением о вручении заказного письма №441 г.. отправленного мною Р. в качестве контрольного и поданного на Боннском почтамте (Бонн I) 20 сентября 1980 года.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52