В "пиццерии" был накрыт только один стол, все остальные пустовали. За этим большим столом сидело пятеро взрослых - двое мужчин и три женщины, да дюжина детей, мал мала меньше, невероятно симпатичных, шумных и смешливых итальянчиков. Дети бегали по "пиццерии", женщины без умолку болтали, успевая при этом стремительно вязать, а мужчины не отрывали глаз от газет.
Тринадцатилетний мальчугашка-официант, заглянув через плечо мужчин, шепнул что-то повару, который выпекал пиццу в большой печи, похожей на волшебную, какие снимал в своих фильмах покойный Александр Роу. Вытерев руки о длинный белый халат, повар снял высокую шапочку, подошел к мужчинам и тоже уткнулся в газету, пока ему не закричали что-то поварята, стоявшие у печки, - горела, судя по всему, моя пицца.
Когда компания ушла из-за стола, газеты остались - тяжело таскать, двадцать страниц как-никак. Я поднялся, посмотрел заголовок: "Сенсация Джузеппе Пери, комиссара полиции". По-итальянски я не читаю, но если знаешь английский, чуть помнишь немецкий, учишь испанский (и совсем, к стыду, позабыл два любимых своих языка: пушту - афганский и фарси - персидский), то понять смысл - в общих конечно же чертах - можно. Речь шла о разоблачении группы мафиози, связанных с фашистами. Я записал фамилию полицейского комиссара в блокнот, съел пиццу и завалился спать: после вкуснотищи по-неаполитански кошмар завтрашней расплаты за доверчивое головотяпство человека, привыкшего полагаться на престиж о р г а н и з а ц и и, полагая ее государственной, то есть в высшей мере ответственной, не был столь острым, как час назад.
("Авось вывезет" - все-таки это прекрасно, согласитесь...)
Позже, осенью, в Москве уж, я получил материалы, опубликованные итальянским "Эуропео" о комиссаре Пери. Материал этот настолько интересен, что стоит о нем рассказать подробно.
Журналист Роберто Кьоди, раскопавший дотошливого комиссара, утверждает, что связь между "неофашистами, мафиози и гангстерами не вызывает у Пери никакого сомнения".
Сейчас Пери расследует четыре дела - внешне вроде бы разрозненных, но, как он полагает, внутренне связанных воедино.
Среди прочих имен Пери весьма внимательно изучает личность Пьетро Луиджи Конкутелли - мафиози, п е р е д и с л о ц и р о в а н н о г о "боссами" на север Италии. Он был арестован в феврале 1976 года в Риме; в той комнате, где на него набросились агенты полиции, было найдено 11000000 лир, переданных ему мафиози Ренато Валланцаска: выкуп за синьору Трапаньи, похищенную по приказанию штаба. Цепочка потянулась к неофашисту Плачидо Морганте, который дабы еще более напугать похищенного Луппино - отрезал у него ухо: "если не внесут денег, я изрежу тебя на куски".
Комиссар Пери настаивает на том, что именно Конкутелли застрелил судью Оккорсио и генерального прокурора города Палермо Пьетро Скальоне. Он настаивает на этом, потому что неподалеку от места убийства было обнаружено 30 гильз, калибра 9/38; ровно 60 патронов такого же калибра нашли в машине, которую использовали для похищения банкира Корлео, а в тайной квартире Конкутелли изъяли 339 патронов такого же калибра, инструкцию штаба вооруженных сил о том, как обращаться со взрывчаткою, и два незаполненных удостоверения министерства обороны Италии - с печатями и подписями.
Четыре уголовных дела, которыми занимается комиссар п р е ж д е всех других, следующие: убийство судейских чиновников; катастрофа авиалайнера ДС-9 в горах Сицилии на глазах толпы, собравшейся на предвыборный митинг возле Палермо; четыре дерзких похищения; серия бандитских начетов на западном побережье Сицилии.
"Эуропео" подчеркивает; "Это все звенья одной цепи заговоров, цель которых - вызвать беспокойство у общественности, дискредитировать государственные власти и воспользоваться создавшимся хаосом, для того чтобы навязать свою преступную идеологию. Не случайно многие из этих преступлений совершены в преддверии выборов при поддержке определенной части мафии, которая из-за "раскачивания" власти останется лишь в выигрыше".
Комиссар Пери исследовал т е х н и к у организации похищений, которые проводятся, чтобы финансировать движение фашистских организаций.
Похищения, как и политические убийства, тщательно спланированы; более того, они отрепетированы, причем неоднократно.
Первый этап: сам процесс похищения - наиболее рискованная часть операции поручается мафиози, живущим в т о м ж е р а й о н е, что и жертва. То есть исполнителей выводят на п е р в ы й п л а н: "Смотрите, вот они - злодеи, знаем мы этих мерзавцев, больше искать некого!"
Второй этап: если следствие не удастся повернуть в русло о ч е в и д н о г о, того, что лежит на поверхности, дабы отвести закон от поисков истинных преступников, от штаба, который планирует и знает, в о и м я чего он это планирует, тогда наступает пора "расплаты", властям о т д а ю т мелюзгу. Исполнители - мелкие сошки; ими можно расплатиться - на них и выводят полицию. Сошки не опасны - они ничего не знают, они ничего не смогут открыть: цепь, связывающая штаб и исполнителя, - многоэтажна и заблокирована связями преступного мира с полицией через информаторов, внедренных в аппарат, но служащих "боссам".
История со взрывом самолета ДС-9 - еще одно свидетельство того, как отдают сошек. В самолете "Алиталии" находилось 110 пассажиров. Один из них (видимо, исполнитель) опознан не был. Остальные трупы, хоть и разорванные на куски, что я в л я е т с я с л е д с т в и е м взрыва в самолете, были установлены, прилетели родные, получили урны; и лишь одна урна оказалась бесхозной. Тот, кто держал "посылочку" в саквояже, переданном ему на аэродроме, и мысли не имел, что везет он взрывчатку и что механизм замедленного действия сработает в самом конце рейса, когда горы родной Сицилии будут медленно и величаво проплывать под самым крылом самолета...
Пери подчеркивает в своем анализе: "В случае неисправности бортовых приборов у пилота есть несколько секунд на то, чтобы подать сигнал на землю работникам по обеспечению полета и контролю за ним; в этом случае остается запись в "черном ящике"; однако пилот ничего не сообщил - значит, у него и секунды не было: взрыв, глухая тишина и все..."
(Замечу, что до сих пор никем не исследовано и еще одно немаловажное обстоятельство: на борту авиалайнера находился Иньяццо Алькамо, заместитель генерального прокурора в апелляционном суде Палермо. Какие дела находились в его ведении? Сколько людей, связанных с мафией, ждали вызова в его кабинет? Какого уровня были те люди?)
Правые ультра - неофашизм и мафия, объединенные единством выгоды, наносят чувствительные удары ныне; ставки необычайно высоки. Судите сами: застрелен Скальоне, генеральный прокурор Палермо. Расследование этого убийства (первого такого рода по своей наглости) было поручено генеральному прокурору Генуи Франческо Коко.
Прокурора Коко застрелили - двое его охранников также были изрешечены очередями. Это случилось после того, как Коко встретился с судьей Оккорсио в Риме: между ними произошел обмен мнениями, в высшей мере важный.
Следом за Коко настала очередь судьи Оккорсио.
Комиссар Пери заключает: "Штаб-квартира в Риме, к у д а в е л и в с е нити черного заговора, действовала активно, но осталась вне подозрении. Существовала и существует мощная организация, занимающаяся, в частности, организацией похищений. (За Марьяно было получено 280000000 лир; за банкира Перфетти - 2000000000 лир; за промышленника Кампизи - 700000000 лир.) Идейных организаторов надо искать в п о л и т и ч е с к и х кругах, которые находятся в н е подозрения. Оружие, снаряжение, военные инструкции, найденные у Конкутелли, со всей ясностью вскрывают главную цель главарей организации, которые не побрезговали воспользоваться могущественной поддержкой сицилийской и калабрийской мафии..."
Все возвращается на круги своя: пакт фашизм - мафия, о невозможности которого так много пишет правая пресса, очевиден. Мы уже говорили, что такого рода пакт лишь в н е ш н е был невозможен, когда фашизм возглавлял Муссолини; он на самом-то деле существовал, ибо хоть личность Муссолини и определяла в чем-то с и с т е м у фашизма, но ведь не глубинно, говоря иначе, не социально, а лишь поверхностно.
Стоит, видимо, тщательно проанализировать сдвиги в экономической структуре: без и вне экономических потрясений фашизм как высшее проявление национализма практически невозможен, ибо невыгоден капиталу. Он становится выгоден лишь в критической ситуации, я бы сказал, в ситуации а л ь т е р н а т и в н о й: либо победа левых сил, либо выдвижение правых ультра, которые могут у д е р ж а т ь. Разве не так р а с с ч и т ы в а л и, ставя на Гитлера, всякого рода Тиссены и Круппы в трудную годину экономического кризиса и подъема прогрессивного движения в Европе?!
Вернемся к трагедии в Далласе, к истории гибели Джона Фитцджеральда Кеннеди. Поскольку преступление это м н о г о с т у п е н ч а т о, нам следует вспомнить, что Лучано, "король наркотиков" и "босс боссов" американской мафии, несколько месяцев провел в Гаване, используя столицу диктатора Батисты как перевалочный центр героина: Средиземноморье - США. Вспомним, как мафия влезает в банки, как она легализуется, проникая во все поры системы: следовательно, мафия тащила за собою интересы вполне благопристойных капиталистов и банкиров, порой не знавших просто-напросто, что их банк давно уже сориентирован на вложения в преступный бизнес.
И вот на Кубе победил народ, победила революция. Ее победа означала поражение американских ультраправых и их ставленников, она поставила под угрозу судьбу присутствия на всем континенте и влияние США в регионе. Победа Кастро - удар и по счетам! А на все это реагируют однозначно - в атаку! Те, кто планировал высадку кубинских контрреволюционеров в бухте Кочинос, были так или иначе связаны с финансовыми группами, которые имели денежный, то есть реальный, интерес в возвращении Гаваны [Кубинская революция запретила в первых же своих декретах наркоманию, проституцию и азартные игры.
Социалистическое государство Куба внесло весомый вклад в борьбу с международными центрами преступного бизнеса. Вот один из примеров. Поздней осенью 1982 года кубинские морские пограничники, патрулировавшие у берегов провинции Пинар-дель-Рио, задержали в своих территориальных водах американскую яхту. На ее борту оказался груз наркотиков. За несколько дней до этого яхта снялась с якоря в одном из портов Колумбии и шла в американский штат Флорида, давно уже ставший опорной базой торговцев "белой смертью".
Контрабандисты, пересекавшие Карибское море, арестованы на Кубе не впервые. Начиная с 1970 года за нелегальный провоз наркотиков задержаны 36 судов и 21 самолет. Из общей численности "трудившихся" на их борту экипажей в 230 человек 77 - граждане США. Флоридская мафия занимается переброской наркотиков из Южной Америки в США. Она превратила доставку "зелья" в крупнейшую отрасль экономики своего штата с ежегодным оборотом в двенадцать миллиардов долларов.]. А за такое стоят насмерть: история империалистических войн иллюстрирует это положение со всей очевидностью. Но раньше мафия не влезала так глубоко в поры законного бизнеса.
Теперь мафия стала гигантской "с ц е п л е н н о с т ь ю ф и н а н с о в ы х и н т е р е с о в". Страшная цепочка: секретные плантации наркотиков; курьеры, провозящие в чемоданах с двойным дном товар; бизнесмены, именуемые "распространителями"; законные миллионеры мафии, вкладывающие "героиновые деньги" в банки; президенты строительных фирм, строящие на эти деньги игорные дома в Лас Вегас, заводы по производству искусственного молока для младенцев (миллиарды долларов прибыли, женщина должна хранить фигуру, "кормление грудью - вандализм прошлого века"!); председатели наблюдательных советов кинобизнеса (порнофильмы); директора крупнейших авиационных компаний (мафия нуждается в своих людях на транспорте).
И т а к д а л е е.
(А сколько представителей системы являются членами наблюдательных советов всех этих концернов, банков, компаний?! "Свобода, понял, свобода" - так поется в одной озорной песне: не в бровь, а в глаз, нет?)
Когда провалилась высадка контрреволюционеров в бухте Кочинос, надо было думать о будущем. Кубинская революция доказала свою жизнестойкость: народ был готов сражаться за социализм с оружием в руках, "родина или смерть" не столько лозунг, сколько констатация факта.
Сейчас пока невозможно сказать, кто именно выдвинул идею убить президента. Того президента, который не смог вернуть Гавану ее прежним владельцам. Того президента, который первым за океаном повернул к реальности в оценке новой структуры мира. Это, именно это, дало ему популярность. И разные ультра были заинтересованы в том, чтобы убрать Кеннеди. А ведь они ныне п р о р о с л и вместе с мафией в С и с т е м у.
Убив Кеннеди, можно было - по замыслу политических стратегов - повернуть американцев к вечной ненависти против русских и кубинцев - "русский" Освальд руководил "кастровским" комитетом.
Стоило Роберту Кеннеди - накануне выборов - повторить, что он в случае избрания на пост президента потребует санкций против мафии, как появился полубезумный Сирхан Сирхан и прогрохотали выстрелы в ресторане отеля "Амбассадор".
...Утром того трагического дня я был в Лос-Анджелесе, в штаб-квартире "Бобби", и говорил с Пьером Сэленджером, бывшим "шефом печати" Джона Кеннеди, который тогда руководил кампанией по выборам Роберта.
В огромном здании творилось нечто совершенно невообразимое: шум, крики, смех, бесконечные телефонные звонки; девочки раздавали пластинки с песнями, сочиненными в честь будущей победы "Бобби"; молодой негр подарил мне целлулоидную шляпу с портретами Кеннеди: "Бобби вил вин!" - "Бобби победит!" было выведено под портретами Роберта.
Сэленджер смотрел на это веселое безумие с усталой улыбкой: спать во время турне Роберта приходилось по три часа, да и то в кресле самолета, неловко согнувшись.
- Кеннеди победит? - спросил я. - Вы убеждены в этом?
- На шестьдесят процентов, - ответил Пьер.
- Почему не на восемьдесят?
- Ну, такое в Америке невозможно.
В тот же вечер я вернулся в Нью-Йорк и был приглашен Кронкайтом, телеобозревателем Си-би-эс, на его программу: старый ас журналистики давал свой синхронный анализ вероятии президентских "праймериз". Он, наблюдая за телерепортажем с "праймериз" в Лос-Анджелесе (а соперник опережал Кеннеди на несколько пунктов), сказал:
- Ерунда. Бобби победит. Он войдет в Белый дом, он о б р е ч е н на это.
Мы расстались с Кронкайтом в двенадцать: он обрушился в кресло, и девушка начала снимать с него грим. В американском телевидении все настоящее - телефон звонит по правде, а не трещит будильник за кулисой в руках у ассистента; работают ЭВМ, а не зажигаются цифры, подготовленные декораторами; вот только ведущий н е п р а в д и в о загримирован.
- Американцы не любят старых, некрасивых мужчин, - объяснил Кронкайт. Ведущий обязан быть э т а л о н н ы м, ничего не поделаешь.
Мы попрощались и разъехались: он - домой, я - в гости к приятелю.
В пять часов утра к нам позвонил Дмитрий Темкин, наш старый друг. (Помните песню "Грин хилз"? Музыку к фильму "Сто мужчин и одна девушка"?)
- Только что убит Кеннеди.
Приятель сел к машинке, я поехал на Си-би-эс. Кронкайт уже был здесь. Его трясло. Он сел на свое место - незагримированный, седой, с мешками под глазами.
- Когда же кончится этот ужас? - спросил он Америку. - Когда? Неужели мы никогда не научимся ценить и беречь Человека?
Я вышел на улицу в семь часов. Люди шли сосредоточенно, обменивались улыбками, останавливались возле витрин, толпились около табачных киосков словно бы ничего не произошло этой ночью, словно бы не погиб тот, кому они так аплодировали пять часов назад.
Господи, подумал тогда я, неужели новые скорости сделали мир таким равнодушным? Или же система г о н к и за миражем удачи делает всех черствыми друг к другу, взращивает эгоцентризм, какого еще не знало человечество? Или же здесь, среди грохота и гомона, категория с л у ч а й н о г о сделалась некой закономерностью повседневности?
Жестокое было то утро в Нью-Йорке, жестокое, до самой горькой безнадежности жестокое.
Я вспомнил тогда ресторанчик ВТО на Пушкинской, ноябрь, потоки дождя на стеклах, веселое наше застолье и тишину, мертвую тишину, которая настала, когда кто-то, войдя с улицы, сказал тихо:
- Товарищи, убили Кеннеди.
Разошлись все вскорости, никто не пил. Оплакивали не президента США, нет, оплакивали отца двух малышей, Жаклин, которая стала вдовой, оплакивали человеческое горе...
Я не унижу себя утверждением, что-де, мол, "русские добрее американцев"; нет, просто наши основополагающие идеи добрей.
И никто меня не упрекнет за эти слова в пропаганде исключительности, ибо я сказал то, во что верю, то есть правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52