И начиная с сорок первого года лишь к Гитлеру, в Оберзальцберг, начали привозить каталоги картин с фотографиями. Эти каталоги были переплетены в мягкую коричневую кожу; если обнаружите коричневую кожаную папку - ищите следы к фюреру... Ну а что касается коллекции Геринга, то это, конечно, был открытый гангстеризм... Его замок Каринхалле был сплошь увешан картинами вывезенными из многих стран Европы. Причем картины были развешаны чуть что не с потолка и до пола... Никто, кроме Геринга, его штабных офицеров и гостей, не мог любоваться шедеврами мастеров Возрождения - вход в замок охраняла личная гвардия рейхсмаршала... Как-то в середине войны Геринг, смеясь, сказал мне: "Я продал свою коллекцию живописи гауляйтерам: они уплатили мне во много раз больше, чем я в свое время истратил на устройство своего домашнего музея..." Как-то после долгого роскошного обеда он поднялся из-за стола, пригласил меня в подземелье Каринхалле и показал невероятные ценности: уникальнейший алтарь из Южного Тироля, вывезенный из музея Муссолини и подаренный "второму человеку рейха"; там, в подвале, он хранил бесценные полотна из музея Неаполя - все экспонаты были вывезены оттуда войсками СС, перед тем как в город вошли американцы... Рядом с картинами великих итальянских художников в его подвале хранились ящики с концентрированными французскими супами, парфюмерией из Парижа, коллекциями бриллиантов...
- А что можно считать следом к сокровищам Геринга? Какие-то особые папки, специальные ящики, портфели?
Шпеер пожал плечами:
- Мне кажется, что коллекция рейхсмаршала была собрана по законам мафии, где главным законом является старая заповедь: "Никаких следов!"
- А когда крах был близок, когда нужно было прятать ценности, неужели и тогда никаких следов не оставляли? Может быть, именно в эти последние месяцы и можно проследить цепь перемещения культурных сокровищ?
Шпеер долго не отвечал на мой вопрос, потом, словно бы взвешивая каждое слово, начал размышлять вслух:
- В нюрнбергской тюрьме Геринг неоднократно говорил нам, что его неминуемо казнят союзники, но что через пятьдесят лет благодарные немцы непременно перенесут его прах в золотой гроб и установят в пантеоне... То есть, следовательно, он мечтал о том, чтобы сохранилась память о нем и его времени... Следовательно, уже накануне краха он должен был озаботить себя проблемой будущего: куда спрятать личные документы, картины, книги, оружие, коллекции... Да, это - версия... Но, с другой стороны, я помню заседание в ставке фюрера, это было, мне кажется, в середине марта сорок пятого года, когда Гитлер продиктовал Кейтелю проект приказа: все немцы, которым угрожает оккупация, должны быть эвакуированы - пусть даже силой. Кто-то из генералов заметил, что для эвакуации нужны вагоны, нужны функционирующие железные дорога, нужен уголь... Гитлер прервал генерала: "Пусть их гонят пешком!" Генерал - я забыл, кто это был тогда, - тем не менее рискнул отстаивать свою точку зрения, ведь надвигался крах, люди стали смелее, не хотели тонуть скопом... Он сказал, что и гнать-то людей нет возможности: их надобно кормить во время этапа, а запасов продовольствия нет в рейхе. Фюрер просто-напросто прервал его, повернулся к фельдмаршалу Кейтелю, начал диктовать ему приказ о насильственном угоне немцев в глубь страны, имея в виду в первую очередь горы Тюрингии... Через несколько дней он пригласил меня к себе, чтобы ответить на мой меморандум: я рискнул - впервые в жизни, работая бок о бок с ним, написать всю правду о крахе нашей экономики... Я ждал самого худшего, но он повел себя очень странно. Он сказал, что я не имею права никому говорить правды о надвигающемся конце, никому... А потом закончил: "Если война проиграна, то нечего думать о будущем страны, а тем более о будущем немецкого народа. Он должен исчезнуть с лица земли... Мы должны помочь процессу, пока это в наших силах..." Думаете ли вы, что Гитлер думал о сохранении экспонатов для "музея фюрера" в Линце? Или военного музея в Кенигсберге или Берлине? Вряд ли... Я помню, как он рассказывал мне о церемонии предстоящего самоубийства, как он намерен застрелить свою собаку, как он сказал, что "фройляйн Браун намерена остаться со мною", как он посмотрел на меня: не примкну ли и я... Нет, он р а з в а л и л с я, он не мог думать о будущем...
- А Борман?
Шпеер ответил без колебаний:
- Этот - мог...
Провожая меня к машине, Шпеер заметил:
- Кстати, вы спрашивали меня о грузовиках Международного Красного Креста... Я ни разу не видел их в Тюрингии, но видел в конце апреля сорок пятого неподалеку от Гамбурга, в Заксенвальде... И наконец, ваш последний вопрос: можно ли было надежно спрятать? Да, можно было... В марте сорок пятого я ехал из поверженного Рура - через Вестфалию - в Берлин... Я помню, как шофер остановил машину и я оказался лицом к лицу со старыми крестьянами... Начался разговор... Эти несчастные, узнав меня, говорили, что они по-прежнему верят в победу национал-социализма, что у фюрера наверняка припрятано самое секретное оружие, которое он пустит в ход в самый последний момент, и тогда исход войны будет решен в пользу рейха... "Мы-то понимаем, чего хотел фюрер, - говорили они мне, и глаза их, несмотря на голод, бомбежки, ужас, горели фанатично, - мы понимаем, зачем он пустил на нашу территорию врагов... Это его гениальный трюк: заманить как можно больше мерзавцев, а потом уничтожить их всех единым махом..." Да разве одни они верили в этот миф?! Если бы! Один из приближенных Гитлера, рейхсляйтер Функ, спрашивал меня в апреле: "Когда же мы начнем применять секретное оружие возмездия?!"
...Функа нет более на свете, а даже внуки тех, кто мог видеть, куда прятали ценности - опускали в озера, загружали в шахты, закапывали в землю, будут молчать и своим правнукам молчать закажут...
Глава,
в которой рассказывается о том, как мафия травит молодежь героином и налаживает контакты с торговцами краденым...
1
...Человек позвонил, не назвался, предложил встретиться.
- Где?
- Где угодно, назначайте.
- Тема беседы?
- Наркомания, торговля героином, но в свете того поиска Штайна, о котором вы писали.
- Поиск Штайна и наркомания?! Любопытно. Давайте в "Макдональдсах", в Бад-Годсберге? Через полчаса?
- Я живу в Бонне, и у меня нет машины...
- Хорошо, увидимся в кафе-мороженом на площади, напротив "Пост амта".
Собеседник вдруг рассмеялся:
- Согласитесь, что ваш "почтамт" происходит от нашего "пост амта", а не наоборот...
- Согласен.
- Слава богу, чувствую объективного человека. Успеете в Бонн за полчаса?
Я поднял жалюзи: декабрьское солнце было ослепительным, морозец неожиданно крутым - чуть ли не четыре градуса ниже нуля, это очень холодно для здешних мест, значит, надо прогревать машину; привычка эта была привита мне старшими друзьями, летчиками полярной авиации Героями Советского Союза Ильей Мазуруком и Костей Михаленко. Помню, как на СП-8 или мысе Челюскин, острове Врангеля или на подскоке Средний они гоняли моторы подолгу, дожидаясь, пока стрелка "масло" не подойдет к той черте, которая позволит пилотам взять штурвал на себя и начать разбег по искрящемуся бело-сине-красному снежному полю.
- За полчаса не успею, - ответил я. - Сорок пять минут.
- Жду.
Через сорок минут я запарковал машину в подвале универмага "Херти" и в который уже раз подивился здешней расторопности: я не видел стоящих без дела пустующих подвалов! А ведь эти гаражи - и людям польза, и государству заработок. Интересно решается проблема кооперативных гаражей и складских помещений в Швеции: повсюду в подвалах помимо двух- и трехэтажных стоянок для машин построены великолепные отсеки, где жители дома хранят то, что им нужно. Кооперативы при этом оборудуют подвалы светом, водою, кондиционерами; все это ложится не на плечи государства, а на людей, объединенных автострастью.
...Рационально используют и тепло: только-только выглянет солнышко, как владельцы кафе и баров сразу же выставляют на открытый воздух столики - важно заманить клиента; ты только, милок, сядь, мы тебя примем как родного, мы устроим тебе сказочный отдых, только приготовь деньги, отстегни их нам, мы не подкачаем, будь уверен, ибо если мы посмеем подкачать, ты уйдешь в другое кафе, что напротив, и нас ждет банкротство и нищета; плохая работа здесь означает только одно - крах, погибель, конец жизни.
...Бородач, сидевший в кафе-мороженом на центральной площади Бонна за столиком, выставленным на брусчатку, помахал мне рукой. Высокий, крепко сбитый, чуть неряшливый - в широко распространенной здесь среди молодежи полувоенной зеленой куртке; лицо веселое, как у доброго черта.
- Не считайте, что я намерен пить кофе за ваш счет, - сказал он сразу же. - Я буду платить за себя, вы - за себя, по-английски.
- Можно подумать, что это очень отличается от того, что у нас называют "по-немецки".
- Умыли. Я вас с "почтамтом", а вы меня с нашими англосаксонскими манерами.
Последние слова он произнес на сносном русском, весело глядя мне в глаза.
- Где учили?
- Я филолог по образованию.
- Русская филология?
- Нет, польская. Ваш язык был у меня вторым... Итак, о предмете моего звонка... Я не левый, у меня особых симпатий к вам нет, но я верующий и заповедь "не укради" почитаю, как и все остальные заповеди божьи... Я вернулся из Италии, там есть довольно интересные материалы, связанные с историей русской литературы, ряд невыявленных архивов, но все они были похищены не нацистами, их увезла с собою первая эмиграция, а какая-то часть документов осела в Риме еще в прошлом веке. Одна графи... старая дама русского происхождения во втором колене, показав мне два альбома, где собраны невероятно интересные экспонаты русской истории - программы обедов, балов, спектаклей, вклеенные стихотворения Вяземского, Батюшкова (он сказал "Батюжкова". - Ю. С), чьи-то рисунки, злые эпиграммы, рассказала, с каким трудом ей удалось выиграть бой на аукционе в Риме за эти альбомы у коммерсанта из Гонконга. Тот бился с таким надрывом, столь нервно, что даме показалось, будто он работает не на себя, а нанят другими. После торгов дама подошла к чуть не плакавшему коммерсанту, познакомилась с ним, пригласила его к себе... Дама богата, - пояснил бородач, - весьма богата; это редкость среди эмигрантов, но ведь она русская во втором колене, я же говорил вам. Дама рассказала о беседе, которая состоялась у нее с коммерсантом из Гонконга. Я спросил разрешения передать вам ее содержание. Гра... старая дама долго думала, прежде чем ответить. Но она все-таки согласилась, отказавшись от встреч с вами, - боится красных, ничего не поделаешь, люди старшего поколения живут по законам привычного трафарета. Поскольку то, что она передала мне о беседе с человеком из Гонконга, касается русских культурных ценностей, и в связи с тем, что дело это связано с торговлей наркотиками, а я - не столько магистр филологии, сколько старый студент, следовательно, отношусь с ненавистью к тем, кто убивает героиновой чумой моих товарищей по университету, мне и пришло в голову рассказать обо всем этом вам: может, что используете во благо дела. Ссылка на меня обязательна?
- Вам бы этого не хотелось?
- В общем-то я не боюсь, но ведь есть идиоты, а я веду семинар воспитываю молодежь, понимаете?
- Вполне. Уговорились. Меня устраивают факты; имена - не столь уж обязательны...
- Хорошо... Итак, коммерсант из Гонконга, выпив немного водки, настоянной на каких-то русских ягодах черно-красного цвета, откушав с серебряных тарелок дичи с вареньем, сначала потеплел, потом растаял и, когда подати кофе на балкон виллы графи... старой русской дамы, решил исповедаться. Именно на балконе, - снова усмехнулся бородач, - там у мадам горят свечи, так что заморский гость решил, что запись исповеди на балконе невозможна... Именно эта деталь, совершенно неакцентируемо переданная графи... старой дамой, заставила меня поверить в истинность того, что поведал ей случайный знакомый...
"Я работаю на "боссов" банка, который финансирует пути сообщения мафии, сказал коммерсант. - Это выгодно, потому что пути сообщения должны быть завязаны в один узел с главным бизнесом: производством героина на секретных опиумных плантациях. Транспортировка - залог успеха, поэтому-то около пятидесяти процентов доходов платят тем, кто смог п р о в е з т и товар. Полученные деньги немедленно вкладываются хозяевами банка в приобретение культурных ценностей на аукционах. Особенно сейчас в цене все русское. Нам, посредникам, платят десятипроцентную надбавку за русские ценности..."
Бородач поманил официантку (вернее, он просто посмотрел на нее), девушка тут же подпорхнула с улыбкой, он заказал себе еще чашку кофе, спросил:
- Вас это интересует? Или - мура?
- Интересует в высшей мере.
Бородач убежденно заметил:
- Значит, правду говорят, что вы - русский агент 007.
- Я уже однажды отвечал на это в Штатах. Я согласился с такого рода допуском - при том лишь условии, что мой кодовый номер должен быть 001, ибо, как мы говорим, "советское - значит отличное".
Бородач рассмеялся. (Мне нравятся люди, которые так открыто, заливисто смеются, смотрят весело и говорят легко. Я не люблю заторможенных, крахмально-напряженных деятелей и не верю им: либо в них сокрыт комплекс неполноценности, выход из которого обычно кровав и аморален - как правило, утверждают себя за счет "давиловки" на других; либо налицо "микробонапартик", упивающийся собою; такие часто по ночам грезят об овациях в свою честь и видят себя поднимающимися на трибуну; обожают себя истерично; обидчивы поэтому до смешного; трусливы, но жестоко-мстительны.)
- Итак, вернемся к теме моего сообщения, - продолжил бородач, - гость старой дамы разоткровенничался: "Чтобы заработать на жизнь, надо постоянно думать о том, что выгодно "боссам". Сейчас у них ажиотаж на культуру, приходится вертеться. Особенно хорошо платят за русскую. Но очень скупятся на проценты... Да-да, я живу на проценты, только поэтому я уступил вам эти альбомы - семья велика, я могу поэтому брать только то, что даст гарантии безбедной жизни трем детям и старикам родителям".
Бородач залез в карман своей куртки. Он достал листок бумаги, протянул мне:
- Это адрес дилера.
Я посмотрел английский текст: нереально - Гонконг.
- Не хотите встретиться с ним здесь?
- Хочу. Как это сделать?
- Постараюсь помочь.
Бородач позвонил недели через три.
- Увы, - сказан он, - гра... старая дама сообщила, что ее новый друг из Гонконга "лег на грунт", кажется, так пел Владимир Высоцкий?
- Именно.
- Он намекнул, что вынужденное возвращение к родным пенатам связано с хлопотами по поводу покупки новых домов для гонконгских ресторанов в Европе и мешающего этому бизнесу "дела" Лим Кхемлина.
...И я снова отправился в Гамбург.
Здание Дворца юстиции - старо; сложено из кроваво-красных кирпичиков, стиль начала века; кого здесь только не судили! И социал-демократов - в начале века, во времена кайзера, и спартаковцев, и национал-социалистов во времена Веймарской республики, и коммунистов, когда Гитлер пришел к власти; были здесь судебные заседания, продолжавшиеся много лет кряду, когда разбиралась мера вины нацистских палачей; особенно учитываюсь, вешали они или просто-напросто расстреливали; оправдательные приговоры стали типичным явлением в дни. Аденауэра...
Идешь по кафельному полу, гулко ударяются шлепки шагов по стенам, прислушиваешься к тихим, как во всех судах, голосам тех, кто сидит в коридорах, и понимаешь, в какой стремительный век мы живем: за восемьдесят лет, за неполное столетие, здание знало монархию, республику, рейх, оккупацию и еще раз республику.
...Судья Рабе выслушал мою просьбу об интервью, довольно долго медлил, потом наконец ответил:
- Только давайте уговоримся так: я сам остановлюсь на том, что считаю возможным открыть на этом этапе, поскольку дело, которое вас интересует, находится в стадии разбирательства, и это будет долгое разбирательство, потому что процесса, подобного процессу Лим Кхемлина, в истории Федеративной Республики еще не было... Что я могу вам сказать... Наша полиция вышла на след банды международных мафиози "А Конг", центр которой базируется в Амстердаме... Было захвачено двадцать восемь килограммов героина, что равно двадцати миллионам марок... Это все. Любые другие детали нанесут ущерб судебному расследованию, - к процессу приковано слишком пристальное внимание прессы, а также тех, кто переправит товар на судне "Санкуру"; понятно, не Лим Кхемлин владеет миллионами, у него, как он заявил через переводчика, нет даже денег на адвоката, и посему он отказывается от каких-либо показаний...
- Кто может дать мне более полную информацию о деле, господин судья?
- Это ваша работа - искать щедрых информаторов, - заметил Рабе. Попробуйте связаться с полицией; Ганс Грэссман - один из руководителей группы по борьбе с наркоманией, очень талантливый сыщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52