С мрачной решимостью ковыляла мамаша
Джоунс, она нахлобучила на голову старомодный капор с огромными полями для
защиты от солнца, но забыла завязать ленты, и они болтались по плечам. Сия
музейная редкость сохранилась у нее одной во всем Милвилле (а быть может,
и в целом свете), и старуха ужасно этим чванилась, словно щеголять в
головном уборе, в каких разгуливали модницы прошлого века, - признак
величайшей добродетели. Следом шагал пастор Сайлас Мидлтон, на лице его
застыла гримаса брезгливого осуждения, и все-таки он влился в общий поток.
Продребезжал древний "форд". К рулю пригнулся сумасбродный мальчишка
Джонсон; в машине полно было его приятелей, таких же хулиганов, они
вопили, свистели, мяукали - словом, рады были случаю пошуметь. Спешили еще
и еще милвиллцы, наперегонки мчались дети и собаки.
Я отворил калитку и вышел на улицу. Но не бросился бежать, как
другие, я ведь уже знал, из-за чего тревога, и меня угнетало и давило еще
многое, чего пока не знал никто. Главное - Таппер Тайлер: как он связан с
тем, что происходит?
Пусть это дико, нелепо, но в глубине души я уверен - без Таппера тут
не обошлось, каким-то образом он заварил эту кашу.
Надо бы все обдумать, разобраться, но уж очень это огромно, и никак
не укладывается в голове, и не за что зацепиться... За этими мыслями а не
услышал, как сзади, словно крадучись, подкатила машина. Очнулся, только
когда щелкнула распахнутая дверца.
Я круто обернулся - за рулем сидела Нэнси Шервуд.
- Садись, Брэд! - крикнула она сквозь вой сирены.
Я поспешно сел рядом, захлопнул дверцу, и мы понеслись. Машина была
большая, мощная, верх опущен; с непривычки как-то чудно мчаться в открытой
машине, когда над головой ничего нет.
Сирена утихла. Только что мир был до отказа полон воем ее медной
глотки - и вот все оборвалось коротким жалобным стоном и смолкло. Настала
тишина - огромная, давящая, под ее необъятным грузом глубоко в мозгу еще
таился слабый рыдающий отзвук. Словно вой не совсем кончился, а лишь
отодвинулся куда-то очень далеко.
Тишина обдала холодом, я почувствовал себя беззащитным и беспомощным.
Глупо: будто, пока выла сирена, у нас была цель, было зачем и куда
стремиться. А смолкла она - и непонятно, куда идти и что делать.
- Хорошая у тебя машина, - сказал я первое, что пришло в голову.
Ничего другого не подвернулось, а что-то сказать было необходимо.
- Это мне отец подарил ко дню рожденья, - ответила Нэнси.
Машина шла бесшумно, мотора совсем не было слышно, только глухо
шуршали шины по асфальту.
- Слушай, Брэд, что происходит? Кто-то мне говорил, будто твоя машина
валяется разбитая, а тебя нигде нет. Это не из-за твоей аварии запустили
сирену? И еще, говорят, на шоссе пробка, застряла масса машин...
- Вокруг Милвилла поставили ограду, - сказал я.
- Кто поставил? Зачем?
- Это не простая ограда. Ее не видно.
Мы подъезжали к Главной улице, здесь народу стало больше. Шли не
только по тротуарам, но и по газонам перед домами, и прямо по мостовой.
Нэнси сбавила скорость, машина теперь еле ползла.
- Так ты говоришь, ограда?
- Ну, да. Автомобиль без шофера и без пассажиров может пройти сквозь
нее, а человека она не пропускает. Подозреваю, что она не пропустит ничего
живого. Заколдованная стена, как в волшебной сказке.
- Не хватало еще, чтобы ты верил в волшебство!
- Час назад не верил. А теперь не знаю...
Мы выехали на Главную улицу, тут перед муниципалитетом собралась
толпа, все время подходили еще и еще люди. Подбежал Джордж Уокер, мясник
из магазина "Рыжий филин": край белого фартука заткнут за пояс, белый
полотняный колпак съехал на ухо. Норма Шепард, секретарша доктора Фабиана,
забралась на какой-то ящик посреди тротуара, чтоб лучше видеть, что
творится вокруг; Батч Ормсби, хозяин заправочной станции напротив
муниципалитета, стоял у обочины и усердно тер комком ветоши перепачканные
смазкой ладони, словно знал, что вовеки не ототрет их дочиста, а все-таки
обязан стараться.
Нэнси подвела машину к бензоколонке и заглушила мотор.
Размашисто шагая по бетонной площадке, к нам подошел какой-то
человек. Наклонился, оперся скрещенными руками о дверцу.
- Ну, приятель, как дела? - спросил он.
Минуту я смотрел на него, не узнавая, и вдруг вспомнил. Он, видно,
понял.
- Угу, - подтвердил он. - Я самый. Это я разбил твою машину.
Он выпрямился и протянул руку.
- Звать меня Гэбриел Томас. Попросту сказать, Гейб. Мы тогда на
дороге и назваться-то не успели.
Я пожал ему руку и назвал себя, потом представил ему Нэнси.
- Говорят, на шоссе что-то случилось, мистер Томас, - сказала она. -
Но Бред мне не рассказывает.
- Видите ли, мисс, тут дело темное, - сказал Гейб. - Вроде ничего и
нет, наезжаешь на пустое место, а оно тебя не пускает - все равно как в
каменную стену уперся. Проехать нельзя, а видно все насквозь.
- Звонили вы своему начальству? - спросил я.
- А как же. Ясно, звонил. Да только никто мне не поверил. Думают, я
пьян. Думают, я до того допился, что боюсь ехать, вот и отсиживаюсь
где-то. Думают, я сочинил эту дурацкую историю себе в оправдание.
- Они вам так и сказали, мистер Томас?
- Нет, мисс, не сказали, да только я и сам знаю, что они думают. То и
обидно, что им такое в голову пришло. Я ж непьющий. И ничего за мной
худого не водится. Я же три года кряду премии получал за классную езду.
- Ума не приложу, как быть, - продолжал он, обращаясь ко мне. - Никак
не выберусь из этого городишки. Никакого просвета нет. В какую сторону ни
подамся - всюду стена. До моего дома пятьсот миль, жена одна осталась, на
руках шестеро ребятишек, меньшой еще в пеленках. Ума не приложу, как она
там управится. Она, понятно, привыкла, что я уезжаю. Так ведь я всегда за
три дня оборачиваюсь, на худой конец - за четыре. А ну как застряну тут
недели на три, а то и на все три месяца? Что ей тогда делать? Денег взять
неоткуда, а за квартиру плати да шесть ртов прокорми.
- Может, это и ненадолго, - сказал я; мне хотелось его немного
подбодрить. - Может, кто-нибудь сообразит, как этот барьер одолеть. А
может, он пропадет сам собой. И потом, мне кажется, компания пока будет
выплачивать ваше жалованье жене. Ведь вы-то не виноваты...
Он презрительно фыркнул.
- Чтоб эти выжиги да заплатили? Держи карман шире! Знаю я ихнюю
шатию.
- Да вы не волнуйтесь, - уговаривал я. - Мы еще не знаем, что
случилось, надо сперва разобраться...
- Это верно, - согласился Гейб. - Все-таки я ж не один такой. Я тут
со многими толковал, которые тоже попались. Вот только что у
парикмахерской мне один говорил - у него жена лежит в больнице... в этом,
как бишь его...
- В Элморе, - подсказала Нэнси.
- Вот-вот. Жена в Элморе в больнице, а он рвет и мечет, боится -
вдруг не сумеет ее навестить. Все твердит - хоть бы это поскорей
уладилось, хоть бы ему отсюда выбраться. Видно, жена очень плоха, он ее
навещал каждый божий день. И она его ищет и наверняка не поймет, чего он
не едет. Вроде она малость не в своем уме, и ей не втолкуешь. И еще тут
один. У него вся семья гостила в Йеллоустоуне, и как раз нынче он ждет их
домой. Приедут, говорит, усталые, дорога-то не близкая, а домой не
попасть. Он их ждет среди дня. Решил выйти на дорогу и ждать у самого
барьера. Встречай не встречай, толку-то чуть, но он говорит - больше
ничего придумать не могу. Потом тут куча народу работает на стороне, и
теперь они не могут попасть на работу. А еще, кто-то рассказывал, одна
здешняя девушка собирается замуж за парня из Кун Вэли - есть такое место
поблизости, - и они хотели завтра обвенчаться, а теперь, понятно, свадьбы
не выйдет.
- Вы, я вижу, со многими успели потолковать, - заметил я.
- Тише! - сказала Нэнси.
На той стороне улицы, на высоком крыльце муниципалитета, появился наш
мэр Хигги Моррис и замахал руками, чтоб все замолчали.
- Сограждане! - заорал Хигги фальшивым голосом, будто на предвыборном
собрании; от такого голоса сразу начинает тошнить. - Сограждане, призываю
вас соблюдать тишину и спокойствие!
- А ну, скажи им, Хигги! - выкрикнул кто-то.
В толпе прокатился смех, но совсем невеселый.
- Друзья, - продолжал Хигги, - нам грозят неприятности. Вы про это,
наверно, уже слышали. Не знаю, что именно вы слышали, ходит уйма всяких
сплетен. Я и сам не знаю точно, что случилось. Прошу прощенья, что
пришлось пустить в ход сирену, но это был самки быстрый способ созвать вас
сюда.
- Да ладно, черт с ним! - крикнул кто-то. - Давай ближе к делу,
Хигги!
На этот раз никто не засмеялся.
- Ладно, попробую ближе к делу, - сказал Хигги. - Не знаю, как бы это
выразиться - в общем, мы отрезаны. Нас огородило каким-то непонятным
забором - ни к нам, ни от нас ходу нет. Не спрашивайте, что это за забор
такой и откуда он взялся. Понятия не имею. Наверно, сейчас ни одна душа
этого не знает. Может, в нем ничего страшного и нет, и нечего нам
волноваться. Может, это ненадолго, может, оно и само исчезнет. А я вот что
хочу вам сказать: сохраняйте спокойствие. Мы все вместе очутились в этой
ловушке, и надо всем вместе искать выход. Пока бояться нечего, опасности
никакой нет. Мы отрезаны только в том смысле, что сами не можем выбраться
из города. Но связь с внешним миром у нас есть. Телефон работает, газ
подается, электричество не выключилось. Запасы продовольствия у нас есть,
вполне хватит дней на десять, а то и больше. И если даже запасы придут к
концу, мы достанем еще. Можно подвести грузовики с продуктами и со всем,
что нам понадобится, впритык к этому самому забору, потом водитель
вылезет, а машину можно будет протолкнуть или перетянуть через забор. Он
не пропускает только людей и вообще живую тварь.
- Одну минутку, мэр! - крикнул кто-то.
- Да? - Хигги огляделся, отыскивая глазами того, кто посмел его
перебить. - Это вы кричали, Лен?
- Я кричал.
Теперь и я увидал, что это Лен Стритер, учитель естествознания из
нашей школы.
- Что вы хотите сказать? - спросил Хигги.
- Насколько я понимаю, ваше последнее утверждение - будто сквозь
преграду проходят только неодушевленные предметы - основано на случае с
тем автомобилем на кунвэлийской дороге.
- Вот именно, - снисходительно подтвердил Хигги. - На том самом и
основано. А вам что об этом известно?
- Ничего, - сказал Лен Стритер. - Об автомобиле мне ровно ничего не
известно. Но, я полагаю, вы намерены расследовать это явление, строго
соблюдая законы логики.
- Совершенно верно, - с лицемерной кротостью подтвердил Хигги. -
Именно так мы и намерены поступать.
Ясно было, он понятия не имеет, о чем говорит Стритер и куда клонит.
А Стритер продолжал:
- В таком случае должен вас предостеречь: не спешите с выводами, не
то можно совершить грубую ошибку. Например, если в автомобиле не было
человека, это еще не значит, что там вообще не было ничего живого.
- Так ведь не было! - возразил Хигги. - Водитель бросил машину и
куда-то ушел.
- Кроме людей, в природе существуют и другие живые организмы, -
терпеливо объяснял Стритер. - Мы не можем утверждать, что в этом
автомобиле не было ничего живого. Напротив, с уверенностью можно сказать,
что какие-то формы жизни там были. Возможно, внутри застряла муха. На
капоте мог сидеть кузнечик. Безусловно, и в самой машине, и на внешней ее
поверхности имелись различные микроорганизмы. А это такие же живые
организмы, как и мы с вами.
Хигги слушал растерянно и с досадой. Видно, не понимал - может,
Стритер попросту над ним насмехается? Должно быть, он сроду и слов таких
не слыхивал: микроорганизмы...
- А знаете, Хигги, наш юный друг прав, - раздался новый голос,
который я тотчас узнал: это говорил доктор Фабиан. - Разумеется,
микроорганизмы там были. Кое-кому из нас следовало сразу это сообразить.
- Ладно, пускай, - сказал Хигги. - Будь по-вашему, док. Пускай, Лен
верно говорит. Да нам-то не все равно:
- Пока, пожалуй, все равно, - согласится доктор.
- Я просто хочу подчеркнуть, что суть не только в том - живые
организмы или неодушевленные предметы, - сказал Стритер. - Если мы хотим
понять создавшееся положение, нельзя исходить из неверных предпосылок.
Иначе мы с самого начала ступим на ложный путь.
- У меня вопрос, мэр, - сказал кто-то сзади, я обернулся, но не
увидал, кто именно.
- Валяй, друг, - обрадовался Хигги, очень довольный, что кто-то
прервал непонятные рассуждения Стритера.
- Вот какое дело, - продолжал тот же голос. - Я работаю на прокладке
дороги, это к югу от Милвилла. А теперь на работу не попадешь. Может,
денек-другой меня и не уволят, а уж больше подрядчик ждать не станет, и
думать нечего. У него время считанное, сами понимаете: подрядился сделать
к сроку, опоздал - за каждый лишний день плати неустойку. Ему рабочий на
месте нужен. Может, день-два обождет, а там и другого наймет.
- Это я все знаю, - сказал Хигги.
- И я не один, - продолжал рабочий. - В Милвилле полно таких, кто
работает на стороне. Не знаю, как другим, а мне без заработка не прожить.
У меня никаких капиталов не отложено. А ежели на работу не доберешься,
жалованья не получишь, сбережений ни гроша, - так что же это с нами будет?
- Про это я и хотел сказать, - заявил Хигги. - Я знаю, положение у
тебя трудное. И еще у многих. Милвилл - невелик городок, на всех работы не
хватает, очень многим приходится зарабатывать на стороне. И я знаю, многие
из вас еле дотягивают до получки, а больше вам жить не на что. Надеюсь,
это дело скоро уладится, так что вы все вовремя вернетесь к работе и места
никто не потеряет. Но вот что я вам еще скажу. Даю вам слово: если это и
не враз уладится, никому из вас не придется голодать. И никого не выгонят
на улицу, если вы задолжаете за квартиру или не внесете в срок арендную
плату. Ничего худого с вами не случится. Из-за этой чертовщины многие
потеряют работу, но о вас позаботятся, ни одного человека не бросят на
произвол судьбы. Я назначу особую комиссию для переговоров с торговцами и
с банком, и мы установим такую систему кредита, чтоб вы могли
просуществовать. Кому потребуется кредит или ссуда, тот ее получит, можете
не сомневаться. Верно я говорю, Дэн?
И Хигги поглядел на Дэниела Виллоуби, который стоял там же на
крыльце, ступенькой ниже.
- Да, да, - сказал банкир. - Ну конечно, все правильно. Мы сделаем
все, что только в наших силах.
Но обещание Хигги пришлось ему очень не по вкусу. Это сразу было
видно. И согласился он скрепя сердце. Если уж Дэн выкладывает хоть один
доллар, так будьте любезны, дайте ему залог, гарантию, надежное
обеспечение!
- Пока мы еще не знаем, что такое стряслось, - продолжал Хигги. - Но,
может быть, уже сегодня вечером будем знать куда больше. Самое главное -
сохранять спокойствие и не терять головы. Не буду врать, я не знаю, как
обернется эта история. Если забор так и останется на месте, некоторых
затруднений не миновать. Но пока все не так уж плохо. Еще часа два назад
почти никто и не знал, что есть на свете такой городок Милвилл. По правде
говоря, ничего такого примечательного в нем не было. А сейчас мы прогремим
на весь мир. О нас уже наговорили и газеты, и радио, и телевидение. Вот
пускай сюда выйдет Джо Эванс, он вам подробно расскажет.
Хигги оглядел толпу, высматривая Эванса.
- Эй, вы там, расступитесь-ка немного, дайте ему пройти.
Наш газетчик поднялся на крыльцо и обернулся к толпе.
- Пока что рассказывать особенно нечего, - сказал он. - Меня вызывали
очень многие телеграфные агентства и несколько газет. Все расспрашивали,
что у нас тут происходит. Я рассказал все, что знаю, только знаю-то я
немного. Одна телевизионная компания посылает к нам из Элмора съемочную
группу. Когда я сейчас уходил из дому, телефон все звонил, и в редакцию,
наверно, тоже звонят без передышки. Надо думать, газеты и радио уже не
выпустят нас из виду, не сомневаюсь, что и власти штата, и правительство
не бросят нас на произвол судьбы. Как я понимаю, нашим положением всерьез
заинтересуются и научные круги.
- А, по-твоему, эта ученая братия сумеет нас выручить? - спросил все
тот же дорожный рабочий.
- Не знаю, - ответил Джо.
Сквозь толпу протолкался Хайрам Мартин и деловито зашагал через
улицу. Куда это он собрался?
Кто-то еще спрашивал о чем-то мэра, но озабоченный вид Хайрама отвлек
меня, и я прослушал, о чем речь.
- Брэд, - раздалось над ухом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28