- Но и это еще не
причина для столь решительного шага. Любовь преходяща, а семья -
свята...
- Что?! - почти крикнула Ася.
Он опять облизнул губы, а потом озадаченно пожал плечами,
показывая, что речь идет о пустяках, о бытовых мелочах.
- Да что тут особенного? Знаете, - он улыбнулся, - в народе
говорят: муж любви не помеха... Он часто уезжает, доверяет вам
абсолютно, задерживается в институте каждый вечер - вы могли бы
встречаться с вашим избранником достаточно часто.
Секунду они молчали, потом Ася тихо и твердо сказала:
- Это не для меня. Я так не хочу... не могу. Это не любовь.
- Ошибаетесь, - строго и укоризненно возразил Вербицкий. -
Это и есть любовь. Влечение к данному человеку в данный момент
времени. Чистое. Бескорыстное. Не завязанное на быт. А семья,
построенная на любви, - простите, Асенька, это чистый блеф.
Он пожалел о том, что сказал последнюю фразу. Женщина
мгновенно ухватилась за нее и разыграла в свою пользу.
- Вы не верите, - прошептала она, со страдальческим видом
мотая головой. - Как мне вас убедить... Она запнулась, и он
поспешно встал.
- Я буду заходить.
- Конечно!! После работы я дома. Мне еще не так
здоровится... - она смутилась и не договорила.
- Берегите себя, - посоветовал Вербицкий. - И запомните, что
я сказал. Не осложняйте жизнь себе... и вашему избраннику.
- Я... я не осложню. Я постараюсь. - Она отбросила
свесившиеся на лицо волосы. - Я докажу...
Когда Вербицкий ушел, она, уже не сдерживаясь, уткнулась в
подушку и заплакала навзрыд - на том же месте, что и девять лет
назад. Мама вышла из соседней комнаты и стала, как маленькую,
гладить ее по голове. Потом спросила:
- Это он?
- Да, - жалобно пролепетала Ася, всхлипывая и вытирая лицо. -
Он не верит, мам! Он весь в шрамах, мне не добраться... Мам, я
докажу! Мам, он тебе понравился?
Мама едва заметно пожала плечами.
- Мама! - отчаянно выкрикнула Ася. - Он чудесный! - слезы
опять закипели у нее на глазах, но тут в дверь позвонили -
Антошка вернулся с унылого, без привычных друзей, гулянья. Ася,
спешно вытирая глаза и натягивая улыбку, пошла открывать.
- Ради Антошки, - сказала мама бессильно, просяще. Ася
остановилась, будто ей выстрелили в спину.
- Мама, не надо, - с мукой и угрозой выговорила она. Близкие
слезы делали ее голос низким и хриплым.
И, когда Антошка вошел, она сняла со шкафа купленный по пути
с работы игрушечный вертолет, о котором сын давно мечтал.
На миг Антошка остолбенел, глаза у него загорелись. Он
бережно взял вертолет и стал рассматривать, завороженно
приговаривая:
- Вертолетик... это тяжелый транспортный вертолет... нет,
спасательный. Для планет с разреженными атмосферами... - Он поднял
на Асю глаза. - Это папа прислал?
- Ну, что ты? - заходясь от смеха, сказала Ася и присела на
корточки рядом с сыном, обняла его. - Папе не до нас, - Антошка
крутил вертолет, изучая со всех сторон. - Вот ты гулял долго, а
сейчас дядя Валерий заходил, это он тебе принес, потому что он
знает, как ты любишь тяжелые транспортные вертолеты!
Антошка опустил руку с вертолетом, недоверчиво глядя на Асю.
Глаза его погасли.
- Ну да... - баском пробормотал он. Ася шутливо погрозила ему
пальцем:
- Разве можно маме не верить?
- Мам, - позвал Антошка нерешительно. - А мам?
- Что, милый?
- Помнишь, вечером, перед тем, как ты заболела один раз
тогда? Ты мне обещала. Я тебя просил, а ты мне обещала.
- Что обещала, Тошенька? - с беззаботной улыбкой спросила
Ася и крутнула пальцем пропеллер. Пропеллер завертелся. -
Ж-ж-ж-ж-ж, - сказала Ася.
- Нет, ничего. Прости, мама, - сказал Антон и перехватил под
мышку вертолет. - Ничего.
4
Хотя Симагин дал телеграмму о приезде, он был уверен, что
Ася не встретит. Только в глубине души теплилась надежда увидеть
ее на перроне - но она и раньше не обязательно встречала его, не
всегда удавалось убежать с работы. Это все были пустяки, главное
- он вернулся. Самое страшное позади.
Комнаты имели нежилой вид. Чувствовалось, уезжая, Ася
тщательно прибиралась. Как-то встревоженно Симагин несколько раз
прочесал квартиру - непонятно было, отчего все выглядит так
чуждо, не из-за порядка же... Понял - не было Асиных вещей. И
Тошкиных. Ну, ладно, расхожее на них... Но зимнее пальто? Но
статуэтка, тоненькая русалочка, которую Ася привезла от мамы,
когда перебралась сюда? Игрушки? Он еще раз все перерыл и
облегченно вздохнул - помстилось. Ну, нервы стали... На месте
платье, которое он подарил ей в мае. На месте его любимый
купальник - голый-голый. На месте планетоход, который он купил
Антону на день рождения...
С улицы он опять, как с вокзала, позвонил ей на работу - там
опять было занято. Девки треплются, окаянные. Сгорая от
нетерпения, он помчался к Асиной маме, может, Ася там его ждет и
волнуется, поезд-то два часа как приехал! А уж Антон-то наверняка
там! Вот обрадуется! В портфеле у Симагина погромыхивал купленный
в Москве сложный радиоконструктор.
Никто не открыл. Ошеломленный, он давил и терзал кнопку
звонка, из-за двери слышался приглушенный, гневный перезвон.
Никого.
Уже тревожась не на шутку, он зашел в первую же кабину и
снова позвонил Асе на работу. И снова было занято. Он набирал две
минуты, три, четыре, крутил мерно журчавший, иногда западавший
диск тупо и озверело. У него дрожали пальцы. Происходило что-то
непостижимое и ужасное, он чувствовал, надвигалась какая-то
мрачная опасность, он не узнавал Асю. Что с ней случилось? Она
нездорова? Она... она - умерла?
Господи, что за чушь? Валерка заходил, все в порядке,
ждут...
Звонко щелкнуло в трубке, и сердце Симагина замерло.
- Здравствуйте. Асю можно к телефону?
- А кто спрашивает?
- Да Симагин же!
- А... Аська... - Шум в трубке заглох, словно микрофон зажали
ладонью. Потом снова возник тот же женский голос: - Она вышла
сейчас. Что передать?
- А... она там? - беспомощно спросил Симагин. - Она просто
вышла? С ней все в порядке?
- Раньше надо было думать, - враждебно ответили оттуда и
повесили трубку.
Симагин вывалился из кабины. В разрывы плотных облаков
прорывались скупые белесые лучи, холодный ветер нес пыль,
охлестывая лицо порывистым колючим хлыстом. Что-то случилось.
- И уехал в такой момент? - потрясенно раскрыв глаза,
спросила Татка. Ася пожала плечами.
- Работа, - сказала она язвительно и закурила. - В общем-то,
я сама его избаловала. Ну, он и привык.
- Это просто свинство какое-то, - немного недоверчиво
проговорила Татка. - А теперь звонит, будто так и надо. А знаешь,
я сразу поняла, что вы... ну... - Она выжидательно глянула на Асю,
потом отвернулась, поняв, что продолжения рассказа не будет, и
потянулась к телефону.
- Тат, Тат, - сказала Ася поспешно и чуть смущенно, - ты
погоди телефон занимать, а?
Татка опять повернулась - с нездоровым любопытством в
глазах.
- А что? - жадно спросила она. - Ждешь, что он еще позвонит?
Теперь тебя звать?
- Да он не позвонит, - пренебрежительно сказала Ася и
помахала сигаретой. - Он теперь сверкает пятками в свой институт.
Я живая, волноваться не о чем.
- Так ты другого звонка ждешь? - восхитилась Татка.
Ася неопределенно улыбнулась.
В полдвенадцатого обещал позвонить Валерий. Они должны были
сговориться, как встретятся вечером. Он хотел повести ее куда-то
в гости. Валерий оттаивал. Он сам этого еще не понимал,
бессознательно сопротивлялся, пытаясь не пустить Асю в себя. Но
она побеждала. Он начинал ее любить - той любовью, о какой она
мечтала всю жизнь. Ровно, мужественно, чуть снисходительно. Ася
снова надеялась и ждала. То, что Валерий позвал ее к своим
друзьям, она расценивала как важный этап. Он уже связывал себя с
нею. Она гордилась тем, что он ее позвал.
Телефон зазвонил в одиннадцать двадцать восемь, и Ася
быстрее молнии метнулась к нему.
- Это ты? - выдохнула она, с восторгом отмечая, что Валерий
наконец-то становится точным и не заставляет ждать себя по
полчаса, по часу...
- Ну кто же еще? - сказал полузабытый, болезненно знакомый
голос. - Слушай, где тебя носит? Я чуть с ума...
- Меня нигде не носит, - произнесла Ася, мгновенно окаменев.
- Ты подбирай слова, будь добр.
- Ась, ты что? Ты еще... - он помедлил, - дуешься?
- Нет, - ответила она удивленно. - С чего ты взял?
- Не отпустили с работы, да? Как ты себя чувствуешь-то?
Татка слушала, делая вид, что заполняет какой-то документ.
- Нормально.
- Ася, - сказал Симагин после едва заметной паузы. - Ася, я
в Ленинграде!
- Да, я догадалась. А из Москвы ты не мог позвонить?
- Ой, Аська, да я сто раз звонил! - заторопился он, словно
обрадовавшись тому, что она наконец в чем-то его упрекнула. - То
тебя нет, то занято - хоть плачь. Тебе не передавали разве?
- Ладно, - сказала Ася. Сердце билось судорожно. Оказалось
труднее, чем она полагала. Не поворачивался язык. Зачем
упрекнула? Сама же не подходила. Валерий может позвонить. А ведь
не Дозвонится с первого раза и больше не станет. Обидится. И
будет прав. Слов она ему наговорила с три короба. А мизерное дело
- свободный телефон вовремя - не сделала.
- Вот что, Симагин. Трепаться мне некогда, я ведь на работе,
между прочим.
- Да-да, конечно, мне тоже надо... скажи только - ты в
порядке?
- В порядке.
- Ну и ладушки, - голос Симагина мигом повеселел. - Слава
богу. Я встречу тебя после работы, и вместе поедем к тебе, чтобы
сразу перетащиться. Ага? Соскучился - жуть. Я закажу такси...
- Нет, - ответила Ася ровно, - не надо меня встречать после
работы и заказывать такси. Не траться. Я ушла от тебя, Симагин.
В трубке безлюдно хрустело. Ася сделала движение повесить
трубку, но там все-таки раздалось:
- А?
- И хватит. Ты меня предал и звонишь, как ни в чем не
бывало. Уверен, что я опять завиляю хвостиком. Еще бы - гений
осчастливил! Аська должна с голыми пятками бежать, как верная
собачонка, да? Я больше не буду вилять хвостиком.
- Ася, да что случилось?
- Я тебя больше не люблю.
- Ася!!! - отчаянно закричал он.
- Я хочу повесить трубку, - сказала она и, как всегда,
сделала, что хотела.
- Ты молодец, - решительно сказала Татка. - С этими
сволочами только так и надо.
- Ладно, все. - Ася затрясла головой. - Дай огня. Гадость. Она
достала сигарету. Пальцы все-таки дрожали. Попробовала работать.
Буквы валились друг на друга. Ася подошла к окну и стала
смотреть, как желто-серая Нева тяжко прогибается под ударами
ветра.
Она успела выкурить две сигареты и вернуться к работе, когда
дверь хлопнула как-то по-особенному. Тревожное чувство оторвало
Асю от бумаг. Симагин стоял перед нею - как всегда, встрепанный,
нахлестанный ветром. Какой-то недоделанный. Она болезненно
сморщилась и опустила голову. Симагин стоял и смотрел. Она что-то
писала и чувствовала его взгляд, опущенный ей на темя тяжелой,
горячей ладонью. И Таткин взгляд она тоже чувствовала. Татка не
встречалась с Симагиным, но могла узнать его по фотографиям,
которые Ася приносила хвастаться, - Симагин удачно ее снимал, и
изредка попадал в кадр, когда их вдвоем снимал отец Симагина или
Антон. Не поднимая глаз, Ася почувствовала, как Татка беззвучно
вышла из деканата. Симагин молчал.
- И долго ты собрался стоять? - не отрываясь от дела,
спросила Ася.
- Всю жизнь, - не задумываясь, ответил Симагин.
- Три ха-ха.
- Асенька. Что случилось?
- Ничего. - Она устало вздохнула и подняла голову. Телефон
молчал. Но мог позвонить в любую секунду. - Я все сказала. Что ты
снова меня мучаешь? Нельзя меня беспокоить.
Он медленно опустился в кресло для посетителей. Абитуриент
из провинции. Кто его слушает на конгрессах? Не могу представить.
- Ты знаешь, - тихо сказал он, - я всегда знал, что так
будет. Ты была... таким подарком... Я всегда чувствовал, что не
заслужил, не... - Он замотал головой, с силой провел ладонью по
щеке.
- Перестань, - брезгливо одернула его Ася. - Противно. Ты же
мужчина, в конце концов. Держи себя в руках.
- Ася! - выкрикнул он. - Так нельзя!
- Мне надо работать, - сказала она.
- Вот как, - выговорил он. - Но ведь... ты говорила - не
можешь без меня...
Ася чуть скривилась. Ей было неприятно, унизительно
вспоминать об этом. Да, говорила...
- Да, говорила, - согласилась она. - Много чего говорила.
Слова - это знак состояния, Симагин. Как сердцебиение, расширение
зрачков... пот... С женщиной нельзя договориться, запомни. Когда
женщина влюблена, ты будешь слышать от нее то, что хочешь. Но это
вовсе не значит, что она так думает. Это значит лишь, что она
влюблена. Ты совсем не знаешь женщин, Симагин. Ты детеныш. А мне
нужен мужчина.
- Ты меня никогда не любила? - тихо спросил он. Она пожала
плечами. Он мучительно всматривался в ее лицо, пытаясь найти хоть
след былого, хоть один луч улетевшего в бесконечность света - и
не находил.
- А как же... - сказал он. - У нас... Там? - Она сразу поняла
и на миг почувствовала чудовищную боль, причиной которой тоже был
Симагин, - словно все внутри намоталось на стремительное
раскаленное сверло и теперь отрывается, живое от живого... Ей
хотелось ударить его изо всех сил.
- Там давно ничего нет.
- Как?! - с ужасом пролепетал он. - За что?! Телефон молчал.
- А Антон? - спросил Симагин. Голос был серым и безнадежным.
- Антон с бабушкой. У знакомых на даче. Пусть он тебя не
заботит, это мой сын. Ты совершенно ничем ему не обязан. Он
помедлил.
- Ася моя... Я тебя чем-то обидел? Не представляю... Но так
же все равно нельзя.
- Что ты болтаешь? - спросила Ася. - Ты ужасно много
болтаешь, Симагин. Я встретила другого человека.
- Ты ни с кем не будешь счастлива, - услышала она издалека.
Телефон молчал.
- Нет, ну это просто смешно! - сердито воскликнула она. -
Самовлюбленный мальчишка! Неужели ты думаешь, что мог всех
заслонить? Уходи, - сказала она легко.
Он послушно поднялся.
- Ася, - сказал он.
- Все-все-все, - ответила она. И, чтобы покончить, добавила:
- Ты мне стал физически неприятен. Он будто даже обрадовался.
- Это пройдет! Оттого тебе и кажется остальное. Все будет
хорошо. Ведь было хорошо - правда? Она нехотя шевельнула плечом.
- Ты глупышка, - сказал он нежно. - Ты даже не понимаешь,
что так легко поверила тому... кого встретила... лишь оттого, что
нам было хорошо. Ты привыкла верить... Все вернется, Ася. Я буду
ждать тебя, ты очнешься. Любимая, родная моя, бесценная... - Он
задохнулся. - Настоящее не уходит!
Слушать этот вздор было жалко и стыдно. И ведь я когда-то
думала, что люблю его... Ее передернуло. Та жизнь казалась
выдуманной. От нее ничего не осталось. Хоть бы Татка пришла.
Телефон молчал.
- Настоящее не кончается, Ася! Настоящее...
Что еще он хотел поведать о настоящем, осталось его личным
делом. Дверь с грохотом распахнулась, и деканат заполнила
гомонящая молодая ватага. Ася облегченно вздохнула. Внимать
Симагину было совершенно невыносимо. Будто любовь ей предлагал
гниющий труп. Теперь Симагин смотрел издалека, его будто свежим
ветром смело в угол, и Ася сразу стала энергичной, раскованной,
говорливой. Она испытывала странную легкость, работа спорилась в
ее руках, мелькали печати, бланки... Вернулась Татка и стала
описывать презабавный инцидент в буфете. Не очень вслушиваясь,
Ася от души смеялась. Это был ее мир. Живой, невымудренный. И
только телефон молчал.
Симагин ушел минут через пятнадцать.
Она посмотрела в окно, как он бредет по набережной, шатаясь
от яростных ударов ветра. Плащ бился на нем, точно хотел улететь.
Много курю, подумала Ася, сминая в пальцах сигарету. Может, от
этого заживает медленнее. А нужно быть готовой. Может, он уже
скоро скажет: хочу. Симагин стоял на набережной, обвалившись на
парапет, и все оборачивался - будто ждал, что, как встарь, Ася
выскочит из дверей в наспех наброшенном пальто и бросится бегом
поперек мостовой. Сияющая. Счастливая. Нет уж, увольте. Хватит
унижаться.
Валерий позвонил в начале второго. Он работал всю ночь,
сделал двенадцать очень качественных страниц и, заснув лишь под
утро, попросту проспал. Они договорились. Какое счастье, он
все-таки позвонил.
Кажется, их поздравляли. Кажется, Вайсброд расспрашивал.
Кажется, приезжали из центра с новыми записями - их надо было
принять. Наверное, он сделал и это - кроме него, просто некому
было это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29