Метров через сто я приблизился к стене, точнее - трехметровому
решетчатому забору с угрожающе торчащими наверху пиками. Я полез. С той
стороны, откуда я прибежал, доносились голоса и беспорядочные выстрелы.
Что же, если они все там друг друга перестреляют, то это будет
достойным завершением сегодняшнего вечера, - решил я.
В этот момент я как раз добрался до верха, и одна из пик попала прямо
в дырку, которую я самолично проделал в своих штанах. От полученных
неожиданных ощущений я заорал благим матом и полетел вниз. Пика задержала
мое падение, распоров штанину и больно расцарапав ногу. Но благодаря ей,
я, по крайней мере, не расшибся, падая с трехметровой высоты, а только еще
раз пребольно ударился своей многострадальной головой.
Поднявшись с земли, я поморщился от боли, положил правую руку себе на
черепок, чтобы гудящие мозги не выпрыгнули из него, и побежал через дорогу
- в сторону темного городского парка. Далеко убежать, однако, мне не
удалось, - когда я уже добрался до тротуара на противоположной стороне
улицы, кто-то выскочил из подъехавшей с выключенными огнями машины и сбил
меня с ног.
Единственное, что я успел сделать - это заехать этому типу левой
рукой в лицо, за каковой поступок и был наказан еще одним малоприятным
соприкосновением своей головы с каким-то твердым предметом.

Если вам в лицо дышит субъект с гнилыми зубами и хроническим тиком
левой щеки, вы вряд ли сочтете это за удовольствие. Даже если вы не
знаете, что субъект этот - Гоша Длинный.
Город наш поделен на две части - западную и восточную - рекой
Сторожкой и двумя мафиозно-рэкетирскими группировками. Восточной
группировкой командовал Леня Башль, а западной - Гоша Длинный. Если первый
был достаточно цивилизованным для своего круга человеком и никаких диких
выходок себе обычно не позволял, то второй был законченным убийцей и
садистом.
Трупы его жертв никогда не находили, а у него самого всегда было
железное алиби - вплоть до пребывания в момент пропажи какого-либо
человека в другом городе. Однако слухи о его извращенной жестокости до
меня доходили.
Имевших несчастье чем-то досадить ему Гоша всегда мучил сам и такими
методами, что и в дурном сне не могли привидеться ни инквизиторам средних
веков, ни палачам гестапо, ни мордоворотам НКВД. Кроме того, в отличие от
всех вышеперечисленных, Гоша в живых не оставлял абсолютно никого.
Я думаю, что теперь вы понимаете, почему настроение в тот момент у
меня было совсем не такое, как при простановке автографа для нашей
симпатичной бухгалтерши Лидочки - на бланке ведомости на зарплату.
- Значит, говоришь, тебе мокруху шьют, - оскалился Гоша. - И двух
мусоров ты уделал, да, фрайер?
- Да, - согласился я. Я рассказал Гоше все, что произошло со мной до
нашей с ним встречи. Запираться было бесполезно.
- Похоже на то, - он посмотрел на типа с распухшим носом, стоявшего
рядом с ним. - А вот Червь не любит, когда с ним так обращаются - правда,
Червь?
Червь больше походил на слона, но я решил не надоедать Гоше со своими
соображениями по поводу логических принципов образования кличек.
- Не люблю, - согласился тот.
- Ну расплатись, - криво усмехнулся его шеф.
Я напряг брюшной пресс, но это не помогло, так как Червь ударил в
область сердца. Мне показалось, что оно остановилось, так вдруг стало
плохо. Лежа на земле я сквозь какой-то туман, обволакивающий все мое тело,
чувствовал, что меня обыскивают.
- Нет, больше пока не надо, - вдруг неожиданно услышал я гошин голос.
Я понял, что Червь собирался продолжить, но почему-то отнесся к этой мысли
очень равнодушно.
- Посади его, - приказал Гоша.
Меня прислонили к дереву. Действие происходило в самой дальней и
темной части парка, куда и днем-то никто не заглядывал, не говоря уже о
первом часу ночи.
Сквозь туман я увидел подергивающееся лицо рэкетирского главаря,
совавшего мне под нос зажигалку.
- Откуда это у тебя?
Я стал медленно и мучительно соображать. Своей зажигалки я на столе
почему-то не нашел. Теперь я вспомнил, что от нее прикуривал Овчинников,
когда вернулся вместе со следователем. Видимо, после этого он
автоматически сунул ее к себе в карман. Я взял чью-то другую - скорее
всего, из вещдоков. Значит, она принадлежала либо Платонову, либо его
телохранителю. Об этом я и сказал Гоше.
- Мать твою... - выругался он и, схватив меня за волосы, ткнул носом
в землю. - Говори, что здесь еще не твое, дешевка.
Я принялся рассматривать вещи, разложенные на траве. Червь
подсвечивал фонариком. Я с удивлением обнаружил не принадлежавшую мне
связку ключей и какой-то странный металлический прямоугольник. Я указал на
них.
- Все? - Гоша больно потянул меня за волосы. Его тик участился.
- Все, все, - заверил я бандита.
Он взял прямоугольник в руки и принялся внимательно рассматривать. К
этому времени я уже почти пришел в себя и тоже заинтересовался этим куском
металла. Он оказался ни чем иным, как жетоном от вокзальной камеры
хранения - не автоматической, а обслуживаемой людьми-приемщиками.
Дело в том, что вокзал наш был построен по личному указу Николая
Второго. Вспомнили об этом наши власти лишь недавно, когда такие вещи
вошли в моду. Постарались, насколько это было возможно, придать зданию
первоначальный вид, поразвесили везде портреты царской семьи и даже вновь
открыли ручную камеру хранения, в которой за каждое место багажа выдавали
красивый жетон с вычеканенным портретом государя-императора и номером
ячейки.
Однако бюрократическая система требовала квитанций, которые,
естественно, тоже выписывали. В результате получить кладь обратно можно
было только предъявив и жетон и квитанцию. Система, конечно, совершенно
идиотская, но зато, по мнению ее создателей, "в старинном русском духе".
До меня начало доходить, что сгребая свои вещи со стола в карманы, я
впопыхах захватил и кое-что из соседних кучек. Вероятно, в процессе
избиения госмладенцев я задел стол, и предметы частично перемешались.
Гоша Длинный тем временем высыпал содержимое моего бумажника на траву
и начал рыться в нем. Не найдя, как я полагал, квитанции, он свирепо
взглянул на меня и снова схватил за шевелюру.
- Это все, тварь? Больше ничего чужого не взял? - его слюна брызгала
мне прямо в лицо.
- Нет, - скрывая отвращение, ответил я. - Больше ничего.
- Упакуй его и под арбу, - велел он Червю и собрался уходить.
- Под арбу? - удивился тот. - Какую арбу?
- Аварию сооруди, хромосома ты волосатая, - обозлился Гоша.
Тут уж настала моя очередь удивляться. Что-то на Длинного это было не
похоже. По всем правилам он сейчас должен был начинать кормить меня моими
собственными кишками, но вместо этого почему-то решил устроить мне такую
гуманную акцию, как авария. Может, мать Тереза назначила его своим
правопреемником?
- Сбили его, бельмондо, - Гоша зашагал по направлению к выходу из
парка. Метров через пять, появившись из темноты, к нему присоединилась
другая фигура - еще один телохранитель.
Червь проводил хозяина удивленным взглядом. Видимо, такое поведение
последнего ему также было в новинку.
- Собирай свои вещички, падло, - обратился он ко мне, когда Гоша
исчез из виду. - Не могу понять, чего пахан с тобой так церемонится. Ты бы
сейчас здесь на коленях ползал и молил бы, чтоб тебя кончили поскорее,
если бы он за тебя взялся. Конечно, если бы он тебе перед этим не отрезал
язык и не заставил бы сожрать его.
Я молча собирал вещи и рассовывал их по карманам, думая при этом о
том, что вот на Бельмондо-то как раз бандюга и не похож.
- Вставай, сопля. И без фокусов. Со мной эти штучки не проходят. Я в
своей жизни столько всяких "афганцев" и "спецназовцев" уродами горбатыми
сделал, что даже и не пытайся.
Я встал и посмотрел на Червя. Ростом он был сантиметров на пять выше
меня, но вот в плечах шире на добрых двадцать. Я покачал головой и
вспомнил добрый совет дяди Васи, который всегда неуклонно соблюдал. Дядя
Вася был сторонником, как он это называл, "радикального выведения
противника из строя".
- Если дерешься с каким-нибудь амбалом, или вооруженным черт-те чем
хмырем, но не хочешь отправлять его к праотцам, то всегда делай так, чтобы
ему просто нечем было сопротивляться, - так разъяснял нам этот свой
постулат капитан. - Ты ему все ломай. Рукой лезет - руку ломай. Другой
лезет - ломай другую. Ногой - ногу. Вот тут-то ему и наступит конец -
после двух-трех твоих грамотных приемов. С одной ногой он ни выстрелить не
сможет, ни ударить. Только ускакать, - дядя Вася опрокидывал стакан и
закусывал огурчиком, после чего демонстрировал нам разнообразные приемы
ломанья рук, ног, а также шеи и позвоночника - последние, вероятно, на
случай встречи с приверженцем какого-нибудь экзотического стиля "боевого
хребта".
Червь угадал мои мысли. Вернее, почти угадал.
- Хочешь попробовать, да? Ну давай, - он сжал кулаки и принял боевую
стойку.
Я оглянулся. Сзади было дерево. Спереди Червь - тяжелый как слон,
явно тяжелее меня. В таких случаях, согласно опять-таки заветам дяди Васи,
рыпаться не имело смысла. Необходимо было спровоцировать противника и
использовать его же силу и массу против него.
Я сделал вид, что пытаюсь провести боковой правой. Громила с
радостным видом ушел от него и попытался заехать мне снизу в челюсть. Я
отклонился назад и, падая на спину, нанес ему удар двумя ногами прямо в
живот.
Червь взвыл и ударил меня носком ботинка по ребрам. У меня
перехватило дыхание, но в таких драках всегда приходится чем-либо
жертвовать. Поскольку именно такого плебейского продолжения я и ожидал, то
успел намертво захватить его ногу и перекатиться, не выпуская ее, на
живот. Противник не удержал равновесия и полетел в том же направлении
головой вперед.
Я выпустил зажатую ногу, резко вскочил и прыгнул ему на спину. С
таким же успехом я мог прыгнуть на бетонную мостовую. Червь резко
дернулся, и я, чтобы не упасть, был вынужден спрыгнуть обратно на траву,
где и получил удар ногой по левому колену. Я вскрикнул и упал вперед-вбок,
увидев при этом надвигающийся на меня откуда-то снизу ботинок сорок
седьмого размера.
Больно ударив его головой, я тем не менее нашел в себе силы
перекувырнуться и даже встать, опираясь в основном на здоровую правую
конечность. Здоровяк тоже уже был на ногах.
- Ну что, хмырь?! - загоготал он. - Мало? Сейчас еще получишь!
Я ничего не ответил - ну о чем такой интеллектуал как я, может
разговаривать с типом, который настолько примитивен, что даже более силен.
Я только оглянулся.
То, что я увидел позади себя, мне очень понравилось. Настолько
понравилось, что я все-таки решил нарушить свои правила и снизойти до
разговора с представителем отряда простейших.
- Сундук ты с клопами, и шары бильярдные у тебя вместо яиц, - вежливо
намекнул я Червю о его основных недостатках.
Он снова попытался ударить меня рукой, только на этот раз сбоку. Я
перехватил ее и дернул на себя, одновременно падая на спину. Расчет
оказался почти точным. Рука противника попала аккурат в промежуток между
раздвоившимися стволами дерева, росшего позади меня. Сам я, правда, тоже
немного треснулся головой об один из этих стволов, но все-таки смог,
выпустив руку, тут же перехватить ее с другой стороны развилки и что было
сил потянуть на себя.
Моя попытка свалить дерево с помощью этого рычага потерпела полный
крах. Рычаг не выдержал нагрузки и сломался. Червь зарычал. Я выскользнул
из-под него и, не вставая, несколько раз сильно ударил его правой ногой в
лицо. Потом поднялся и на всякий случай еще раз прыгнул ему на спину. На
этот раз почва под ногами оказалась твердой, и я облегченно вздохнул.
Если бы у меня было время, то я несомненно занялся бы выпиской
сертификата качества с гарантией того, что рука Червя уже никогда не будет
сгибаться нормально. Но поскольку ни времени, ни чистых бланков у меня не
оказалось, то пришлось ограничиться обыском сподвижника Гоши Длинного. В
одном из его брючных карманов я обнаружил то, что искал - ключи от
автомобиля. Уходя, я потрепал поверженного оппонента по щеке.
- Никогда больше не связывайся с трубопроводчиками. Не ходи дальше
спецназовцев.
Он никак не отреагировал на мои слова - еще не пришел в себя. Или
просто был занят важным разговором со Святым Петром.
У входа в парк стоял одинокий "жигуль". Вокруг не виднелось ни единой
души. Видимо, шеф уже уехал на другой тачке. Я спокойно сел в машину и
двинулся искать телефон-автомат. Левая нога, особенно колено, ругалась
матом. Честное слово - я сам это слышал.

Иметь много знакомых женщин - одновременно и плохо, и хорошо. Хорошо
- просто потому, что много. Плохо - потому, что появляется необходимость
выбирать, к чему мы в нашей стране не очень-то привыкли.
Я стоял в телефонной будке, листал свою записную книжку и мучился.
Всех замужних я отмел сразу. Ну представьте себе реакцию мужа, когда в час
ночи в квартире раздается телефонный звонок с просьбой позвать жену, а
через пятнадцать минут в нее вваливается потрепанный незнакомый тип,
заявляющий, что ему негде ночевать, так как его разыскивает милиция за три
убийства, которых он якобы не совершал, и за три случая нанесения тяжких
телесных повреждений, в которых он вроде бы признается. Представили?
Живущие с родителями отпадали по той же причине. Оставались одиночки
с собственной квартирой. А это кто? Правильно - как правило, разведенки.
Одну такую хорошо знакомую мне разведенку звали Светой, и она
устраивала меня еще тем, что была актрисой местного драматического театра.
Ее способности в этом плане, правда, интересовали меня очень мало, но зато
у нее была хорошая возможность достать мне грим.
Я набрал номер. Трубку долго не брали. Я уже начал подозревать, что
являюсь не единственным человеком в городе, имеющим много знакомых женщин
и знающим, чем их можно занять в эту ночную пору, когда, наконец, услышал
заспанный голос.
- Да.
- Здравствуй, Светочка, - жизнерадостно поприветствовал ее я. - Это
твой любимый ночной котик Леша тебя беспокоит.
- Какой Леша? - сонно спросили на той стороне.
- Соколов, - терпеливо разъяснил я. - Из "Про нас".
- А-а-а, - сообразила наконец она. - Лешка, ты! Чего ты, рехнулся, в
такое время звонить? У меня завтра с утра репетиция. Тебе чего, совсем
невтерпеж?
- Да-да-да, - подтвердил я. - Мне абсолютно невтерпеж, совсем как
тому парню, которому сегодня отхватили яйца.
- Чего? - удивилась Светлана.
- Я к тебе сейчас приеду и все расскажу, - пообещал я. - Я надеюсь,
ты одна, а то моя левая нога сегодня очень устала и к тому же сильно
боли-и-ит.
- Что-что? - не поняла она. - С каких это пор ты задействовал свою
левую ногу в таких делах?
- Знаешь - это идея, - с энтузиазмом произнес я. - Пожалуй, тот
парень смог бы перейти на нее после проведенной над ним операции. Правда,
только если бы его не ухлопали, - я не дал ей времени удивиться еще раз,
повесив трубку.
После этого я набрал рабочий телефон главного редактора. Трубку сразу
же снял сам Поддубный.
- Добрый вечер, Андрей Васильевич, - поздоровался я. - Это вас
Федосов беспокоит. - Я только что вернулся из командировки и мне сразу же
дали сегодняшний номер. Это просто возмутительно! Где мои пол-полосы? Мне
нужна была эта реклама именно сегодня! Что вы себе позволяете?
- Извините, Борис Петрович, - ответил Поддубный покаянным голосом. -
Я виноват. Мы обязательно все исправим в ближайшем же выпуске.
- Это возмутительно! - гневно заявил я и нажал на рычаг.
То, что Федосова звали Борисом Петровичем, явилось для меня
откровением, так как этого персонажа я только что придумал. Следовательно,
у главного были гости. Не исключено даже, что они прослушивали разговор.
Значит, в ближайшее время мне необходимо было оказаться как можно дальше
от этого автомата. Я влез в свое трофейное средство передвижения и, петляя
по переулкам, отправился к Светке.
Бросив машину кварталах в четырех от ее дома, оставшийся путь я
проделал пешком, прихрамывая и активно проклиная Червя. Жила эта подруга в
довольно приличном кирпичном доме, весь первый этаж которого занимал
большой продуктовый магазин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20