- Вы знаете, - задумчиво произнес Чумаков, - я всю жизнь мечтал
написать хорошую книгу. Но, во-первых, у меня нет достаточного
литературного таланта, а во-вторых, жизнь-то вся была по теперешним меркам
скучная. Ну кого сейчас заинтересует, как мы в послевоенные годы с бандами
боролись? Теперь подавай всякие страсти, каких в жизни не бывает, да
этого, секса побольше. А мне ведь скоро на пенсию. Я вот думаю, что у нас
с вами на базе этого случая может получиться настоящий бестселлер, а?
- Мирового класса! - подтвердил я. - Секса будет навалом!

Двое дюжих омоновцев бережно, но напористо тащили меня по коридору
редакции. Я для вида перебирал ногами и дружелюбно улыбался всем
сотрудникам, смотревшим на меня со священным страхом. Катенька,
выскочившая из своей комнатенки, всплеснула руками.
Распахнув ногой дверь в кабинет главного редактора, мои телотаскатели
ввалились в святая святых. Я почему-то оказался немного сзади. С этой
своей позиции я увидел, как Поддубный, восседавший за своим столом,
вскочил.
- У вас есть ордер? - поинтересовался он. - Это помещение принадлежит
частной фирме!
- Есть, есть! - подал я голос. - У нас есть приказ о расстреле без
суда и следствия всех ростом ниже метра семидесяти.
Андрей Васильевич побагровел и опустился в кресло.
- Что это за цирк?
- Все нормально, - успокоил я его. - Просто наши правоохранительные
органы, вынеся мне благодарность за оказанную помощь, любезно согласились
выделить провожатых, чтобы я не заблудился, разыскивая редакцию этого
вонючего бульварного листка. Спасибо, ребята, - я кивнул омоновцам.
Те усмехнулись и вышли. Я опустился на ближайший стул, осторожно
вытянув до отвращения непослушные ноги.
- Ты что себе позволяешь? - разозлился Поддубный. - Считай, что с
позавчерашнего дня ты уволен. Давай, катись отсюда!
В этот момент дверь снова распахнулась, и в кабинет ворвался
Потайчук.
- Андрей Васильевич, есть сведения, что в перестрелке с милицией на
складах участвовала банда Башля. Сам Башль убит - взорван в машине.
- Я так и знал, что они поедут в разных автомобилях, - заявил я. -
Потому и взорвал один. По крайней мере одного свидетеля я бы в любом
случае добыл живым.
Валерка воззрился на меня взглядом Распутина, которому царский лекарь
только что поставил диагноз "СПИД".
- Ты еще на свободе?
- Я уже на свободе! - патетически произнес я. - И сейчас буду писать
сенсационную статью. Только еще подумаю, для какой газеты. Из этой меня,
похоже, уже уволили.
Потайчук плюхнулся на стул.
- Рассказывай, - потребовал шеф.
Я удивленно посмотрел на него.
- А вы-то кто такой?
- Хватит! - старый газетный волк сердито посмотрел на меня. - Мои
шутки ничуть не глупей твоих, согласись. Валяй!
И я рассказал все. Ну кроме, пожалуй, некоторых физиологических
подробностей своих боевых поединков и интимных встреч. А так - все.
Включая разговор с генералом.
- ...Теперь я похож на продажного журналиста, да? - закончил я свой
рассказ вопросом.
- Ты похож на живого журналиста, - буркнул главный редактор. -
Только... - он осмотрел меня с головы до пят, - ...гм... помятого, так
скажем. И здорово шепелявящего.
- Женщины любить не будут, - огорчился я.
- Ничего, вставишь, - мрачно заключил Поддубный. - Да они и не за это
любят-то.
Раздался телефонный звонок. Шеф поднял трубку.
- Да, Борис Акимович, узнал... Ну в общем - да... Нет, не могу.
Только в дневной... Да он же уже в типографии... Да, будет дневной
экстренный... Нет проблем... Я понимаю... Конечно, сенсация... До
свидания... - Поддубный повесил трубку. - Чумаков.
Потайчук все это время о чем-то напряженно думал, не проронив не
слова. Но в этот момент он вдруг подал голос.
- Круто!
- Уже дошло? - дружелюбно поинтересовался я.
- Дошло, - сознался он. - Все очень круто. Ты, конечно, политикой не
интересуешься? - это вопрос ко мне.
- Нет, конечно, - возмутился я. - Настоящий мужчина должен
интересоваться либо женщинами, либо политикой. А совмещение - это уже
прерогатива бисексуалов.
- Ага, - кивнул Валерка. - Тогда для гетеросексуалов объясняю
отдельно. Если этот удар пройдет - ой, что будет.
- Не тяни, - сморщился босс. - Что ты хочешь сказать?
- Две основные группировки - там наверху, - он ткнул пальцем в
потолок. - Борьба за власть, так? Министр внутренних дел в одной - в
каком-то роде оппозиционной, министры безопасности и обороны - в другой, в
каком-то роде правящей. Чуете?
Я не чуял. Нос был заложен - лежание на холодном сыром полу на пользу
здоровью не пошло. Тогда Валерка заговорил дальше.
- На мировой арене международный скандал - ядерное оружие в
непредусмотренном договором месте. Внутри же государства следующее.
Прибытие боеголовок МО и ГБ от населения скрыли. От милиции - тоже. В
городе террористы - ГБ ловит бабочек. В руководстве оборонным предприятием
два "казачка" - ГБ ловит бабочек. С предприятия уводят ядерный боезапас -
они продолжают ловить своих насекомых, энтомологи хреновы. И тут
появляется наша славная милиция и всю эту парашу раскручивает буквально в
три счета. Все пойманы, кто не пойман - убит.
На местном уровне сюда сразу же пристегивается давний враг нашего
милицейского начальника - мэр, который под него давно копал, но вот, судя
по всему, сам влип. Ведь Керим-оглы ему первым другом был - тут и таможня
купленная и... - Потайчук замолк, а потом махнул рукой. - Думаю, что такие
подарки здесь дарились...
- Ага, бусы там стеклянные, зеркальца, - предположил я. - А мне вот
не подарил вчера утром, сволочь.
- Напрасно ржешь, - разозлился Валерка. - Ты дальше слушай. На
верхнем уровне на базе этого дела несомненно будет организована такая
атака на правящую группировку, что в результате ее власть со стопроцентной
вероятностью перейдет к оппозиции. Думаю, что и "самого" свалят. Твоя
статья - это только первый залп. Наверняка Чумаков уже успел все
согласовать с Москвой до вашего разговора.
- И тогда в магазинах понизятся цены? - живо поинтересовался я.
Потайчук посмотрел на меня как на идиота.
- Для гетеросексуалов объясняю отдельно: цены повысятся. Причем
независимо от того, кто будет у власти. В общем молись, чтобы все прошло
именно по такому сценарию. Тогда на белые нитки никто и внимания не
обратит. А если нет, то... Железной трубой в подъезде по голове - это для
тебя будет еще не самой худшей участью. Но думаю, что все закончится
о'кей. Ты у нас вообще - везунчик. И в жизни, и в любви. Не то что
некоторые... - он тоскливо посмотрел в окно, за которым уже светало.
- Да меня после опубликования статьи и так могут грохнуть в два
счета, - я попытался встать, и опять мне это не удалось. - Мол, месть
арабских террористов. Пуля настигла национального героя. Одна только
надежда, что генерал действительно хочет написать книгу, и моя милиция
меня все-таки сбережет. Помоги, - я махнул рукой Валерке, собираясь
подняться.
В этот момент снова зазвонил телефон. Главный снял трубку.
- Да... Да, здесь! Это тебя, - он протянул аппарат, глядя на меня
исподлобья.
- Слушаю, - буркнул я, ожидая какой-нибудь очередной гадости.
Так оно и оказалось.
- Ты - подонок! Ты совершил самый гнусный и мерзкий поступок, который
только мужчина может совершить по отношению к женщине! Ты отверг меня,
изверг и лжец!
- Не может быть! - удивился я, мучительно пытаясь вспомнить, с кем я
мог так согрешить.
- Подло обманул! Я смотрела в медицинской энциклопедии! Нет там
никаких "годовых"! Нету! Я вот среди ночи специально встала, чтобы тебе
позвонить и передать, свинье этакой, чтобы ты больше никогда не смел
мне... - я услышал, как Люба чуть не задохнулась от гнева.
"О-о-о, а мужа-то значит дома и нет!" - полыхнуло что-то во мне. И
тут же погасло.
- А ты на какую букву смотрела? - поинтересовался я.
- Как на какую? - возмутилась она. - Ты что меня, за дуру держишь? На
"Г", конечно - "годовые"!
- А надо было на "У", - назидательно произнес я.
- По... Почему?
- Потому что "у мужчин", - я бросил трубку. - Сколько я имею?
- "Подвал" на первой и всю вторую, - поразмыслив, решил Поддубный. -
Больше не могу.
Я тоже поразмыслил.
- Разворот! Это же гвоздь! Что вы еще можете засадить в этот выпуск?
- Гм... - помялся Поддубный. - Знаешь, у меня уже неделю лежит статья
Ерохиной. Хорошая такая статья, добрая, женская. Мне кажется, стоит
оттенить ею. Чутье подсказывает. А то публика и так перекормлена... Ну
вот, послушай... - он извлек из какой-то папки несколько машинописных
листков.
- "...я долго бродила по классам и жилым помещениям. И все мне в них
очень понравилось. Честно говоря, даже не ожидала здесь встретить такое.
Хорошо, что хоть где-то еще люди сохранили память о таких понятиях, как
"доброта" и "милосердие".
Разговорилась я и со старейшим воспитателем детдома Игорем Петровичем
Сапельниковым. Добрый пожилой человек, который любит детей..." - шеф
внезапно запнулся. - Э-э-э... Она же в тот самый детдом ездила, - он
схватился за голову. - Ну совсем зашился.
- Мусорная корзина справа, - проинструктировал я его. - Пошли, - не
вставая со стула я протянул руку Потайчуку.
Тандемом мы выползли в коридор и направились в нашу комнату. Но не
успели мы пройти и трех метров, как откуда-то выскочила Леночка. Не дав
нам опомниться, она бросилась мне на шею. Я охнул. Валерка тоже. Может от
зависти, а может от того, что теперь ему пришлось держать уже двоих.
- Господи... - она зарыдала, уткнувшись мне в грудь. - Живой... Ну
ты...
Я осторожно положил свои руки сначала ей на плечи, а потом и на
спину. В этот момент распахнулась дверь кабинета, который мы только что
покинули, и недовольный голос Поддубного произнес:
- Я, кажется, уже говорил: выяснение отношений производите в
нерабочее время! Работать, Соколов! Номер не ждет!
Труба, которой меня однажды ночью вдруг могут ударить по башке,
отчетливо предстала перед моими глазами и позвала в дорогу. Я отстранил
девушку.
- Вперед, Валера! Нас ждут великие дела!
Только на следующее утро я осознал, какую верную возможность упустил
в тот момент. Но было уже поздно: впервые в жизни наш шеф отверг леночкину
статью. Ну а как вы думаете, на кого этот ревнивый козел свалил всю вину?
А может, оно и к лучшему? Вдруг она в ту ночь тоже была в розовом
белье?

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20