!
Все остальные пролеты я преодолевал буквально в два прыжка каждый,
переваливаясь через перила, чтобы сэкономить время, не бегая по площадкам.
Моя физическая подготовка была явно лучшей, чем у сержанта, пробежавшего к
тому же до этого уже целых три этажа.
К чести Женьки, надо сказать, перебинтовала она меня все-таки
действительно классно - боли практически не чувствовалось никакой.
В этот момент я молил Бога (какого-какого, - ну что вы пристали - не
знаю!) только об одном, - чтобы в этом подъезде оказался ход на чердак, и
чтобы он был открыт. Молитвы мои были услышаны. К девятому этажу я успел
порядочно оторваться от преследователя, который даже и пистолет
использовать почему-то больше не пытался, и поэтому без опаски быть
подстреленным принялся карабкаться по лестнице, ведущей к дверце в
потолке.
В этот момент этажом ниже раздался шум раскрывающихся дверей
подъехавшего лифта, и я понял, что именно им и воспользовался милиционер,
разгадав мой нехитрый в общем-то план побега через крышу. Однако приехать
прямо на девятый этаж ему не удалось - именно здесь ухари-строители
установили приводной механизм лифта, ограничив движение последнего восемью
этажами. Я воспел гимн отечественному градостроению и, открыв головой
дверцу, выбрался в небольшую будку, установленную прямо на плоской крыше.
Выход из будки был открыт, и я, весь вымазавшись в голубином дерьме,
выполз наружу. Дом был не очень длинный, и, хотя всяческих сооружений на
крыше у него понатыкано было много, долго мне здесь продержаться не
удалось бы. Кроме того, я не сомневался, что через какое-то время подъедет
подкрепление, ну, а тогда мои минуты точно будут сочтены. Оставалось две
возможности: слинять через другой подъезд, или же начать путешествие по
крышам.
Первая возможность казалась менее опасной, но я был уверен в том, что
внизу меня уже поджидает вооруженный водитель, который может и не
промахнуться. Поэтому я выбрал второй путь.
Район этот я знал неплохо. Соседний дом здесь стоял углом, его
подъезды выходили на другую сторону, и, чтобы попасть в тот двор,
милиционеру пришлось бы обогнуть достаточно длинное крыло здания. Даже на
машине это займет у него некоторое время, - решил я.
Учитывая, что слава у меня дурная, я также решил, что сержант так
просто на крышу не полезет, опасаясь подвоха с моей стороны. Значит,
какое-то время в запасе у меня имеется. Поэтому я одним рывком преодолел
расстояние до требуемого мне конца дома и укрылся за раструбом
вентиляционной шахты.
И только после этого, хорошенько оценив свою позицию, понял, что
влип. Расстояние до соседнего дома, на земле казавшееся таким маленьким,
на деле оказалось совершенно непреодолимым для нормального человека.
Единственной зацепкой был какой-то кабель, перекинутый с крыши на
крышу и подсоединенный к какой-то коробке. Похож он был на телевизионный,
только потолще. Вспомнив, что у Женьки дома есть кабельное телевидение, я
больше уже ни о чем не раздумывал.
Усилие, которое мне пришлось приложить, чтобы оторвать этот проводник
искусства в массы, оказалось гораздо меньшим предполагаемого, что меня
несколько разочаровало. Если и на той стороне он закреплен так же, то
далеко ехать водителю не придется, и у него будут все шансы получить
премию за экономию бензина.
Высунувшись из своего укрытия, я заметил фигуру стража порядка, также
оглядывавшего крышу из-за одной из будок. Убедившись, что меня он пока что
не видит, я сильно выдохнул воздух, проглотил комок, подполз к краю крыши,
резко поднялся и, не примериваясь, оттолкнулся ногами от края и сиганул
вперед, крепко уцепившись обеими руками за кабель.
Меня несло прямо на стену, где-то на уровне четвертого этажа. Чтобы
не быть расплющенным, я попытался как-нибудь извернуться, дабы хоть
немного изменить направление движения.
Только этого кабель и ждал. Я с ужасом почувствовал, что направление
моего движения действительно изменилось, только совсем не так, как мне бы
того хотелось. Выражаясь научным языком, вертикальная составляющая моего
движения резко увеличилась. А проще говоря, я стал падать больше, чем
лететь.
Прокляв дельцов отечественного телебизнеса, не умеющих как следует
даже какой-то жалкий шнур прикрепить, я мысленно стал перелистывать
страницы книги своей жизни. Однако не успел дойти даже до шестой своей
подруги, как, сильно ударившись - опять головой, и со страшным звоном
разбив стекло, влетел в чью-то квартиру. Удар при падении оказался,
конечно, ужасным, но, к счастью, он был смягчен каким-то предметом, на
котором я и проехал прямо до противоположной стены комнаты.
Поглядев вокруг себя мутными глазами, я обнаружил сидящего на полу
мальчугана с игрушечным паровозиком в руках. Он, открыв рот, смотрел на
меня.
- Дядя, ты - Карлсон? - неожиданно спросил пацан.
- Ага, - согласился я. - Только вот паспорт потерял. Поэтому
неприятности с милицией - считают шведским шпионом, - я перевел взгляд на
предмет, на котором лежал. Им оказался огромный плюшевый медведь,
добродушно улыбавшийся мне.
- Его зовут Роберт, - сообщил малыш. - Мне его папа из Франции
привез. Это заграница такая.
- Я люблю Роберта, - я с чувством поцеловал медведя прямо в его
улыбающуюся пасть. - И папу твоего люблю, - если бы медведь был самкой, то
после моего второго поцелуя он бы несомненно впал в экстаз. - И Францию
люблю, - в этот момент хваленые французские женщины по сравнению с мягким
пухлым медведем казались мне плоскогрудыми стиральными досками. - И тебя,
и маму твою, - я совсем расчувствовался.
Мама была легка на помине. Дверь в комнату уже была открыта, и в
проеме, вооружившись здоровенным топором, стояла худенькая миловидная
женщина. Я вскочил, но, чтобы не упасть, был вынужден схватиться за стену.
Перед глазами все поплыло.
- Миль пардон, мадам, - извинился я. - Май френд Роберт меня на дринк
позвал. Ищь пить бир пришел, но вижу - не вовремя, ентшульдиген зи плиз.
С этими словами я попытался обогнуть хозяйку, но она угрожающе
взмахнула своим оружием, и я попятился назад.
- Мама, мама, пусти его: это - Карлсон, - неожиданно поддержал меня
мальчик. - Его ищут как шпиона, потому что думают, что он - Джеймс Бонд.
Кабельное телевидение дает свои плоды, - решил я. - Жаль, испортил.
- Отойди от ребенка! - хриплым голосом приказала мать.
- Какой это этаж? - поинтересовался я.
- Второй, - отозвался малыш.
Я стал пятиться к окну.
- Дядя, ты сейчас кнопку на пузе нажмешь и от агентов КГБ улетишь?! -
обрадовался парнишка.
- А он у вас смышленый, - произнес я, не отрывая глаз от женщины и
продолжая пятиться. - Жаль, что не от меня. Сколько лет-то отроку?
Ответа на последовало.
Нащупав рукой подоконник, я резко развернулся, вскочил на него и
сквозь разбитое окно сиганул вниз. Мальчик не соврал. Если бы он соврал,
то без кнопки на пузе мне точно было бы не обойтись.

Меня шатало как пьяного. Выбраться с другой стороны дома мне не
удалось, поэтому после прыжка из квартиры любезного молодого человека, я
оказался прикрыт от милицейской машины лишь углом женькиного дома. Чудом
было уже то, что до сих пор она так и не подъехала на шум выбитого окна.
В этот момент раздался выстрел. Звук шел откуда-то сверху. Я
инстинктивно упал и откатился в сторону, с удивлением заметив, что таким
способом мне сейчас передвигаться почему-то значительно легче.
Да, про сержанта-то я совсем и забыл. Сейчас он вполне может меня
ухлопать со своей крыши, если, конечно, на дальние дистанции стреляет
лучше, чем на ближние.
Я вскочил. Так ему будет сложнее попасть. Бежать вдоль крыла дома во
двор, в который я первоначально намеревался попасть, было бы безумием - я
сразу же попадал в зону видимости машины и плюс оставался в зоне стрелка.
Только пробежав достаточно далеко вдоль другого крыла, я мог исчезнуть из
его поля зрения.
Выбора не было. Спотыкаясь и ежесекундно падая на четвереньки, я
помчался (громко сказано) вдоль здания, чтобы завернуть за следующее крыло
- дом имел форму буквы "П". Сзади раздался еще один выстрел. Нет, мне
повезло, - сержант вне всякого сомнения стрелял препаршиво.
Следующие два выстрела прозвучали почти что слившись в один. Я на
ходу оглянулся. Милицейский автомобиль уже выехал из-за угла, и шофер
стрелял из-за капота, опершись на него обеими руками. С таким упором можно
и будучи с рождения членом Всероссийского общества слепых попасть, - решил
я и неожиданно увидел справа от себя подъезд.
Я совсем забыл, что в таких домах есть как минимум один проходной
подъезд, обычно, правда, закрытый с противоположной двору стороны на ключ.
Но в данном случае это не могло быть для меня преградой. Собрав все свои
силы, я разбежался и корпусом ударил в дверь. Никакого эффекта - она,
конечно, открывалась наружу.
Неожиданно из подъезда вышел дед с ребенком, раскрыв дверь перед
самым моим носом. Я оторопело посмотрел на него, а он - на меня. Только
идиот мог ломиться в дверь, не проверив, открыта ли она!
Я скользнул в подъезд. Там было темно и неуютно, но все эти вражеские
происки вкупе с отвратительным запахом не смогли нарушить четко
скоординированной работы моего мозга.
Первым делом я вытер лицо подолом рубахи, после чего заправил ее в
штаны. Следующей моей мыслью было - повязать галстук, но последний раз я
таковой использовал, чтобы быть допущенным на прием в честь ганского
посла. Поэтому соблазнительную идею - замаскироваться под заезжего
миллионера - мне пришлось к великому своему сожалению выбросить из головы,
тем более, что незашнурованные кроссовки все равно бы меня выдали.
Зашнуровав их, я вышел во двор.
Сдуру. Я понял это сразу же, как только увидел выворачивающий как раз
в это время из-за угла дома милицейский "жигуль". Пришлось вернуться
обратно в подъезд и снова попытать счастья с другой стороны дома.
И счастье снова улыбнулось мне. С соседней улицы выворачивал
троллейбус. Его улыбающаяся морда с круглыми глазами-фарами так и
призывала меня: "Давай сюда, друг!"
- Даю, друг, - сквозь зубы процедил я и припустил со всех ног.
До остановки было метров сто, но мои отбитые нижние конечности,
казалось, поняв, что сейчас не время своевольничать, на этот раз не
подвели меня. Через несколько секунд я уже находился в чреве уютно
гудящего существа. Как раз вовремя - приближался вой сирен.
Злорадная улыбка наконец-то коснулась моих глаз: плохо работаете,
господа милицейские. Взгляд мой упал на симпатичную девушку в серой
мини-юбке - она с недоверием и испугом разглядывала мой костюм. Я
улыбнулся ей еще шире.
- У вас не найдется лишнего талончика? - Майк Тайсон среди
контролеров нашего города не числился. Но мне сейчас хватило бы и
Маленького Мука.

Чтобы добраться до вокзала, мне понадобилось сменить три троллейбуса
- я опасался хвоста. Зато на вокзале, где помятых морд было больше, чем
где бы-то ни было, я мог ничего не опасаться.
Конечно, можно было нарваться на облаву, но вероятность подобного
события в нашем городе приближалась к вероятности наблюдения в нем
свистящего на горе рака. И совсем не из-за того, что город располагался на
равнине.
Прибыв в сей край обетованный, я напрямую прошагал в туалет, где
устроившись в кабинке и заперев за собой дверцу, прежде всего принялся
изучать газету.
Под идиотским заголовком красовалась моя фотография. На ней был
изображен человек, который в жизни своей и мухи не обидел, а в момент,
запечатленный на снимке, как раз провожал в последний путь таракана, долго
и счастливо прожившего у него на кухне и трагически скончавшегося от
регулярного переедания.
Под фотографией помещалась сноска, предлагавшая читать о подробностях
на второй странице. Все остальное пространство на первой полосе занимала
леночкина статья о боеголовках, проиллюстрированная двумя фотографиями
полковника Хмелько - в военной форме и в гражданском, - сегодняшняя.
Кроме событий, свидетелем и непосредственным участником которых я был
сегодня утром на площади перед "потаскухой" (о моем участии, правда,
сказано ничего не было), в леночкином опусе излагались интервью, взятые ею
по телефону у заместителя генерального директора завода и его главного
инженера. Самого "генерала" ей найти не удалось.
И заместитель и главный в один голос утверждали, что все слухи о
боеголовках - чистый вымысел и являются измышлениями определенных кругов,
поставивших своей целью поссорить братские славянские республики. Но меня
гораздо более, чем эти ярые проявления интернационализма, заинтересовали
сами фамилии сих ответственных лиц. Главного звали Рамиз Фаталиевич
Фаталиев, а зама - ...Лев Алексеевич Борисов.
Я хлопнул себя рукой по голове и издал неприличное восклицание, в
ответ на которое в соседней кабинке беспокойно зашевелились и зашуршали
бумагой. Как же я мог забыть, - ну, конечно же, с этим таинственным
прелюбодейцем я несколько раз сталкивался, когда вкалывал на "потаскухе".
Да и его пристрастие к молодым крепеньким девочкам и свежему лесному
воздуху было прекрасно известно всем работавшим на заводе.
На второй странице под пошлой шапкой "Мое оружие - факт" была
напечатана статья, которую я надиктовал прошедшей ночью, сопровождавшаяся
комментарием Поддубного, где он пояснял, что данный материал был доставлен
в редакцию сегодня утром в запечатанном виде неизвестной женщиной, которая
после этого немедленно скрылась, и что о моем местонахождении сотрудникам
газеты ничего неизвестно, а как только будет известно, так сразу же будет
сообщено куда следует.
Я вздохнул. Хорошо еще не написали, что женщина была в маске и на
ходулях.
На третьей странице красовалась фотография Фронта с выпученными
глазами и признанием на шее. Текст последнего читался просто замечательно,
и я мысленно похвалил Потайчука - выражать свои чувства вслух в этом
богоугодном заведении я больше не решался.
Снимок был окружен едкой статьей, в которой Валерка вовсю живописал
побоище в лесном домике и мордовал правоохранительные органы, у которых
под носом происходят мафиозные разборки, в то время как они гоняются за
бедным журналистом, попавшим в сети той же самой мафии.
"...Конечно, выставить роту ОМОНа, чтобы она поупражнялась в стрельбе
по попавшему в беду парню, гораздо легче, чем поддерживать порядок в
городе и держать в узде распоясавшуюся организованную преступность. А
может, просто кто платит, тот и музыку заказывает?" - такими словами
заканчивался последний абзац статьи.
На четвертой странице размещался прекрасный фотоотчет о положении на
гошиной даче на момент прибытия на нее Потайчука. К нему был "подвязан"
снимок в жопу пьяного начальника городской милиции, неизвестно как и
откуда добытый.
Полковник был снят в голом виде, с одной лишь простынкой, накинутой
на мощные чресла - видимо, после баньки. В целом эта фотография
великолепно вписывалась в изобразительный ряд - гора бандитских трупов и
мирно отдыхающий после напряженного трудового дня милицейский чин. Мол, в
Багдаде все спокойно.
Обрадовавшись за родной печатный орган, я, презрев все моральные
устои, а также правила поведения российских граждан в общественных местах,
захлопал в ладоши. Затем, оставив газету для дальнейшего ее использования
другими посетителями заведения, я покинул кабинку и, подойдя к
рукомойнику, принялся приводить себя в порядок.
Из зеркала над раковиной на меня глянула чья-то страшная рожа. На
голове запеклась кровь, лицо расцарапано, одежда явно с чужого плеча.
Окинув этого типа критическим взглядом, я решил удалить с него следы крови
и больше ничего не трогать. Теперь мою фотографию могли распространять
хоть по спутниковой связи - ни один человек не сможет распознать меня в
этом бомжеватом мордовороте. Даже любимые женщины, чтоб им провалиться.
Выполнив намеченное, я осмотрел левое плечо, пораженное сержантской
пулей, и с удовлетворением обнаружил, что с него всего лишь содрана кожа.
Зато пиджак в этом месте был порван, что придавало моему внешнему виду
некоторый на мой взгляд, э-э-э, шарм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20