Женский идеал должен оставаться
женским идеалом даже в такой ситуации!
Выкурив сигарету, я покинул вокзальный гальюн и стал искать
телефон-автомат поуединеннее. Мой ищущий взгляд был истолкован
неправильно, и ко мне тут же приклеилась какая-то грязная неопределенного
возраста бомжиха.
- Давай, - она подмигнула мне. - Давай, я - за стаканчик.
- Ай ам америкэн тоурист, - отшил я ее. - Ай фак фор хард керринси
онли, мать твою.
Последнее выражение она поняла без перевода. Но вообще было даже
чуть-чуть приятно - женщины еще не потеряли ко мне интереса, а значит есть
чего ради бороться за свою жизнь.
По вестибюлю расхаживал вооруженный милиционер, который, однако,
никакого интереса к моей персоне не проявлял, как, впрочем, и ко всей
остальной теплой компании нищих, калек, попрошаек, цыган и прочих
полукриминальных элементов, сновавших по вокзалу. Наверняка и я бы вел
себя точно так же, когда бы мне ежесуточно отстегивали столько же, сколько
этому стражу порядка.
Телефон отыскался в углу комнаты матери и ребенка, прямо перед входом
в милицейский пост, по соседству с лотком торговца порнографической
прессой. Я набрал редакционный номер и гнусавым голосом попросил
Потайчука. Трубку, как мне показалось, сняла Леночка, но точной
уверенности в этом у меня все-таки не было.
- Да, - раздался через минуту раздраженный валеркин голос.
- Это доктор Попеску из вендиспансера, - представился я. - Хочу
сообщить, что мы провели тщательные исследования всех ваших анализов, и
теперь с полной уверенностью можем утверждать, что болезнь зашла
достаточно далеко, но, к счастью, пока что не затронула ваших умственных
способностей. Прекрасное тому подтверждение - ваш сегодняшний репортаж.
- А-а-а, - протянул Потайчук. - Понял. Стараемся, доктор!
- Что новенького? - поинтересовался я.
- До хрена! - ухмыльнулся Потайчук. - Готовим вечерний выпуск. Такого
еще не бывало! Поддубный заколебался уже с типографией договариваться, они
все свои запасы бумаги на неделю вперед уже израсходовали...
- Короче, - оборвал его я.
- Да, - согласился он. - Дела крутые. Башль, судя по всему, решил
крепко взять власть в городе в свои руки. Гошины наследники, узнав, что
пахана кончили, около десяти собрались в "Горном" на сходку. Ленины ребята
подъехали туда и закинули в окошко бомбу. От всех, кто был внутри кабака,
остались одни ошметки. После этого начался отлов сошки помельче. Из
наиболее громкого - на стадионе в секции для качков разгром устроили, да
изрешетили на мосту одну машину - два трупа, один ушел, сиганув в речку.
Я открыл от изумления рот. Вот оно что - значит, за мной охотились не
гошины ребята, а ленины. Но зачем? Причем ведь прикончить собирались, а не
допросить. Подозревали, что знаю что-то лишнее?
- Черт, Башль же всегда вел себя пристойно, - вырвалось у меня. - С
чего бы это он начал такую бойню?
- В тихом омуте... - грустно усмехнулся Потайчук. - Он же бандит. И
как только появился удобный момент захватить власть...
- Знать бы еще, что это за удобный момент, - протянул я.
- Так, еще, - продолжил мой собеседник. - Длинного взорвали. Взорвали
хитро. Судя по всему бомба находилась в чемоданчике и рванула при попытке
открыть его - так эксперты считают. Кстати, всем этим делом занялась уже
госбезопасность. Сейчас уже больше сил уделяют поиску Башля и компании,
чем тебе.
Мне стало ясно, почему с Женькой приехали лишь двое патрульных, а
подмога им так сильно задержалась.
- У нас, по крайней мере, никто уже не пасется, - продолжил репортер.
- Даже после выхода экстренного выпуска. А то вчера такая орава налетела,
ой! Катьку, бедную, чуть с ума не свели, она всю дорогу ревела. А один
хрен в штатском на Ленку глаз положил, все около нее вертелся, пытался
даже увезти к себе в ментовку, якобы для допроса, но Поддубный ему
объяснил по этому поводу все, на что слов приличных хватило. С Васильичем
не шути!
- Объяви ему благодарность в приказе, - буркнул я. - А штатского я
найду и в форме в Африку пущу.
- Как бы он сам тебя прежде не нашел и не... спустил, - голос
Потайчука прозвучал мрачно.
- А Башль сейчас где-нибудь в другом городе, - перевел я разговор на
другую тему. - Не найдут. А найдут - не докажут. Да и не будут доказывать.
- Да в этом-то я ни капли не сомневаюсь, - заверил меня Валера. -
Посадят исполнителей, да и все... Если вообще посадят. Кстати, тот тип,
которого на даче нашли, утверждает, что ты его пытал, заставляя подписать
признание. Выпорот он действительно крепко! И сейчас в больнице лежит...
- Ерунда! - решительно заявил я. - Он может говорить, что я и
Платонова прикончил, и самого Гошу, и президента Кеннеди, если, конечно,
подозревает о существовании последнего.
- А как ты обо всем этом узнал? - теперь в голосе Потайчука зазвучало
подозрение.
- О Кеннеди? - засмеялся я.
- Брось паясничать, понимаешь же о чем говорю, - рассердился он.
- Ну меня, по-видимому, после побега из парка выследили, когда я
прятался у одного друга, стукнули по голове и привезли туда, - сказал я. -
А когда очнулся, то и обнаружил весь этот ужас...
- Да, тебе повезло, что ленины головорезы тебя не тронули, -
сочувственно произнес мой коллега. - Наверное, решили, что ты и так
жмурик.
- Наверное, - без всякого энтузиазма согласился я. - Слушай, а где
такую мою фотографию выкопали, а?
- А-а-а! - в трубке послышалось настоящее квохтанье. - На похоронах!
- Таракана? - поинтересовался я.
- Да нет, какого Тараканова?! В прошлом году Серегина хоронили,
истопника нашего, помнишь? Так там Васька Тихонов на кладбище с аппаратом
все бегал. Он тебя как раз засек в момент, когда ты с каменной мордой к
Ерохиной сзади подобрался и на зад ей лапу свою положил. А она тебя
шпилькой по ноге, - квохтанье перешло в гогот. - Ну у тебя и харя вышла!
Мы Ленку и лапу твою отрезали, морду увеличили и...
Я понял причину, по которой на снимке на лице моем запечатлелось
выражение вселенской скорби. Вам бы так наступили, да еще Леночка, да еще
в момент, когда священник отходную читает.
- Кощунство... - пробормотал я в трубку. - Не могу в это поверить! Не
может быть! Вот сволочь, Васька, а! В такой момент человека
сфотографировать. Нет для него ничего святого. Вот вернусь... Плохо ему
будет!
- Кстати, друг этот твой, что приходил, так ого-го, - неожиданно
снова заржал Потайчук. - Я бы с ней...
- Ты зажигалок одноразовых с драконом не видел в продаже нигде? -
оборвал я его, вспомнив о делах.
- С драконом! Как это? - изумился Валера. - Нет. Они все обычно без
рисунков - дешевка ведь. Один раз, правда, видел с бабой голой, друг один
из командировки заграничной привез - он в каком-то министерстве валюту
стрижет. Но он там ее в борделе слямзил, так что... Кстати, - в голосе его
вновь зазвучало некоторое оживление, - познакомь меня все-таки с этой
курочкой...
Я повесил трубку. Большой уже - пора учиться самому знакомиться. Меня
же никто не знакомил. И даже не учил. Я - самородок. Редкий!

Вернувшись в вестибюль, я направился было к выходу, но на глаза мне
вдруг попался указатель камеры хранения. Я аж присвистнул. И как это я
сразу не догадался! Ведь жетон-то куда-то исчез! А если... Я резко изменил
направление движения.
Камера находилась в небольшом подвальчике. За ее стойкой сидел
старик-приемщик, одетый в помпезную синюю форму и такого же цвета фуражку
с кокардой в виде большого двуглавого орла. В глубине камеры располагалось
место для милиционера, но мне повезло - в настоящий момент оно пустовало.
Не было и клиентов. Поэтому я сразу же перешел к делу.
- Здорово, папаша, - я перепрыгнул через стойку, схватил деда за шею
и оттащил в глубину помещения, за стеллажи с чемоданами. - Не рыпайся!
- Ты что - псих? - прохрипел приемщик. - Сейчас Сенька вернется и
тебе капец...
- Ответишь на вопросы - шея твоя останется в целости, - позволил я
себе совет. - И Сенька, вернувшись, не будет горько плакать над твоим
бездыханным телом. Пожалей парня!
Старик молчал. Пришлось продолжить.
- Кроме того малолетние шлюхи, которым ты поставляешь клиентов, не
будут проинформированы мною о том, что ты - зараженный СПИДом педик, и не
прекратят расплачиваться с тобой натурой, - только произнеся эту фразу, я
сообразил, что для человека со сломанной шеей это уже не аргумент. И
ошибся.
- Да я... с мужиком... никогда... - засипел приемщик.
- Короче, - оборвал я его. - К тебе ночью пришли ребята, которым ты
выдал место багажа по одному жетону, без квитанции, так?
- Да нет... Нет же...
Я начал сомневаться. Не похоже было, что старик врет. Я бы по крайней
мере не стал, если бы меня так схватили за горло. Может, Длинный добыл
квитанцию? А может, дед просто время тянет, мента ждет?
- Я ночью не дежурил... - прохрипела моя жертва.
- Черт! - я ослабил хватку. Действительно, как я об этом не подумал.
- Но сменщик-то тебе наверняка об этом случае рассказал. Ну, быстро!
- Нет... Ничего не знаю...
- Ну как хочешь, - я стал быстро поворачивать его голову вбок. - Жаль
Сеню.
- Да, сказал! - поспешно закричал старик. - Да, приходили, на сорок
шестое место. Крутые мальчики, на большую птицу работают. Лучше не
связываться.
- Большая птица сдохла, - проинформировал его я. - Надо читать
газеты. Лучше "Про нас". Там, кстати, иногда также даются советы как
повысить потенцию. Полагаю, для тебя это весьма актуально. Что там было?
- Чемоданчик. Дипломат. Импортный - с кодовым замком... Сеня-я-я! -
вдруг заорал он.
Я сильно стукнул старика головой о полку, и он сразу же заткнулся.
Осторожно высунувшись из-за стеллажа, я посмотрел в сторону стойки.
Мне повезло - это был не Сеня. Блондинка в зеленом платье, опершись о
стойку, нетерпеливо постукивала по ней жетоном.
- Иду, Ермолаич, иду, - я вышел в проход и потопал к стойке. - Шеф
слабый уже, но клиента чувствует ой-ей! - я подмигнул дамочке, вернее ее
роскошным грудям и забрал жетон с квитанцией. Блондинка, глянув на меня,
брезгливо скривилась.
Я посмотрел на номер, выбитый на жетоне, и пошел искать место. Нашел
я его на удивление быстро, после чего забрал стоявший там желтый чемодан и
отнес девице.
- Желтое очень плохо смотрится в ансамбле с вашим зеленым платьем, -
заметил я ей, отдавая поклажу.
- Пошел ты, козел вонючий, - она обнажила свои белоснежные зубы,
будто собравшись укусить меня. И я пошел.
Но не потому, что испугался острых зубов клиентки, а потому, что
увидел за ее спиной спускающегося по лестнице детину в милицейской форме.
Тот же, увидев меня за стойкой, вытаращил глаза, уронил на пол бутерброд,
который жевал, и потянулся к резиновой дубинке, висевшей у него за поясом.
Это несомненно было его ошибкой. Если бы он схватился за пистолет, то
блондинку, определенно, пришлось бы взять в заложницы. Причем за самые
интимные места. Я перемахнул стойку в прыжке, выхватил у девицы из рук ее
чемодан и запустил его в голову охраннику.
- А-а-а-а! - завизжала дамочка. - Это мой!
- Стал бы я свой кидать, - пробормотал я, бросившись к выходу и
стараясь при этом проскочить мимо мента.
Чемодан попал стражу порядка в грудь, но он все-таки удержался на
ногах. Поэтому проскочить не удалось - когда я находился уже почти что у
него за спиной, последовал сильнейший удар дубинкой, пришедшийся мне в
левое плечо. Я застонал, схватился за больное место правой рукой и упал на
колени. Это было серьезной ошибкой, только на этот раз моей, - следующий
удар был нанесен прямо в голову. Я отключился.

Слава Богу, по-видимому, ненадолго. Очнувшись, я обнаружил, что лежу
на холодном полу, лицом вниз. Краем глаза я заметил желтый чемодан, черные
сапоги, аквамариновые туфли и стройные лодыжки. Знакомый набор. Значит, я
все еще в камере хранения. Медлить было нельзя, в любое время могли
прибыть другие милиционеры, без сомнения вызванные охранником камеры.
Рискуя получить пулю, так как верхние части тел присутствующих мне
видны не были, я резко перевернулся на спину и попытался ударить
милиционера Сеню ногами в живот, ориентируясь при этом о его
местоположении по сапогам. Однако удар пришелся ему лишь в бедро, и его не
хватило даже на то, чтобы свалить охранника с ног. Сказывались усталость и
ранения.
По счастью, или по глупости, но я был принят им за обыкновенного
воришку, поэтому в одной руке он по-прежнему держал всего лишь дубинку, а
в другой - рацию. В связи с этим некоторая свобода маневра у меня еще
оставалась.
Я тут же перевернулся на бок, параллельно подсекая противника ногами.
На этот раз тот грохнулся. Я быстро поднялся на колени и сильно ударил его
кулаком между ног. Он взвыл, а я, вырвав у него из руки дубинку, плашмя
нанес ею два сильных удара по животу, после чего бросил куда-то в угол.
Вскочив, я оказался нос к носу с блондинкой. На лице у нее застыло
выражение ужаса. Надо было срочно бежать, но я не удержался от соблазна.
Схватившись рукой за вырез ее зеленого платья, я резко рванул его вниз и
на себя. С громким треском платье порвалось и шикарные груди выскочили на
волю.
- Коза вонючая! - на моем лице появилось некоторое подобие улыбки,
которого она наверняка не увидела, так как в этот момент я уже мчался
вверх по лестнице. Хотя, конечно, груди стоили того, чтобы задержаться и
посмотреть на них подольше. Может быть, даже не только посмотреть.
Поэтому, оказавшись в вестибюле, я с некоторой грустью растолкал
парочку милиционеров, как раз собравшихся спускаться по лестнице. Уж
они-то там внизу своего не упустят! Однако они, к некоторому моему
удивлению, почему-то решили пропустить столь дивное зрелище и, заорав
"Стой!", устремились в погоню за мной, на ходу доставая из кобуры
пистолеты.
Ближайший ко мне выход из здания вокзала вел на перрон. Я рванулся
туда, маневрируя между людьми, собравшимися в зале ожидания. Я рассчитывал
на то, что в такой толчее - вскоре прибывал поезд на Москву, - стрелять не
будут. Так оно и оказалось.
Выскочив на перрон, я окинул его взглядом. По ближайшему ко мне пути
медленно катил маневровый тепловоз. Я метнулся к нему и вскочил на заднюю
подножку, уцепившись за перила, благо располагалось все это достаточно
низко.
У таких тепловозов кабина находится сзади, там же и дверь в нее. Я
поднялся на площадку и вбежал к машинистам.
- Гони! - громко заорал я, как только оказался в кабине.
Машинист и его помощник с удивлением посмотрели на меня. Рука
машиниста лежала на рычаге управления - нечто подобное есть и в трамваях,
- горизонтальное полукольцо, по которому ходит ручка. Все это хитрое
сооружение называется мудреным словом, которое я в тот момент почему-то
забыл. Но это совсем не помешало мне отшвырнуть машиниста в сторону, так
что он упал на пол кабины, и рвануть рукоятку. Тепловоз застонал, дернулся
и стал резко набирать ход. Я свирепо посмотрел в сторону помощника,
сидевшего с другой стороны кабины.
- Шевельнешься - убью! На пол!
Он выполнил мой приказ, даже не попытавшись хоть что-нибудь
предпринять.
- Я - страшный спецназовец - гроза женщин и мужчин, - решил я тем не
менее подкрепить свой новый имидж. Авось, ребята читают газеты.
- Эй, туда нельзя, - неуверенно произнес машинист, не поднимаясь с
пола. - Стрелку взрежем.
- Ух, сколько животов я взрезал, - свирепо ответствовал я. - Лежи,
гад, а не то и тебе это устрою.
- Как знаете, но там красный, - испуганно отреагировал он. - А дальше
смоленский идет. У нас автоматики нет. Лобовое будет.
Лобовое меня не устраивало. Я перевел ручку в обратное положение и
стал нашаривать ногой педаль тормоза. И опять ее там не оказалось - уже
второй раз на дню я ухитрялся совершать прогулку на экипаже со столь
недружелюбным принципом управления.
Внимательно посмотрев вокруг, тормоз я все-таки обнаружил - в обличии
красной рукоятки. Я потянул ее, раздался скрежет колес, и тепловоз,
задрожав, со страшным звуком остановился, хотя, правда, и не сразу. До
стрелки после того, как это произошло, оставалось, слава Богу, еще метров
пять свободного пути.
Я огляделся. Мы уже выехали за пределы вокзала в моем его понимании
как пассажира и находились теперь между ним и въездом на ветку, ведущую на
сортировочную станцию. Я попрощался со своими попутчиками:
- Благодарю за службу!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20