Первым моим побуждением было найти нарушителя правил капиталистического
общежития и попросить сделать малость потише, но, хорошенько подумав, я от
этой мысли отказался.
Пошарив в карманах, я нашел то, что искал. Это была связка ключей,
когда-то по всей видимости принадлежавшая Платонову, а в момент вчерашнего
побега, случайно попавшая ко мне.
Чудес на свете не бывает. Бывает чутье. Второй и третий ключи подошли
к двум замкам входной двери квартиры Юлии Федоровны Скоковой.
Закрыв за собой дверь, я прислушался. Стояла мертвая тишина. Если не
считать бухающего где-то за стеной барабана. Пройдя через небольшой
коридорчик, я оказался в комнате. Выключатель, как и следовало ожидать,
находился прямо у входа. Вспыхнул яркий свет, осветивший уютную комнатку с
небольшим столиком, диванчиком перед ним и телевизором в углу. Пол устилал
мягкий ковер.
Я направился к окну, чтобы задернуть шторы, но они и так оказались
задернутыми. Это меня несколько насторожило. Я еще раз оглядел комнату.
Дверь. Еще одна закрытая дверь. Но без замка. Я с "калашом" наперевес
подкрался к ней, сильно ударил ногой и прижался к боковой стене. Ни
шороха.
Выждав пару минут, я осторожно вошел в помещение. Выключатель в нем
также оказался на месте. Снова свет, и я застыл в полном изумлении, широко
раскрыв при этом рот.
Все мои предосторожности были напрасными. Никто из находившихся в
этой комнате лиц не мог мне сделать ничего плохого. Скорее, наоборот. Это
было удивительное зрелище. Вся комната, включая обратную сторону двери и
щит, плотно закрывавший окно, была оклеена потрясающего качества
фотообоями, составлявшими единую картинку.
Я стоял в самом центре маленького острова, со всех сторон омываемого
лазурными водами океана. Вдоль всего берега расположилась группа
прекрасных обнаженных девушек, занимавшихся лесбийской любовью. Чего тут
только не было!
Загорелые тела, разноцветные волосы, зеленые пальмы, голубые волны и
умопомрачительные позы могли свести с ума любого. Даже меня. Я сглотнул
комок в горле и опустил взгляд.
Пушистый желтый ковер служил продолжением песка и призывал
присоединяться. Снова сглотнув комок, я решил, что безопаснее будет
смотреть вверх. Однако идиот с открытым ртом, из которого текут слюни,
судорожно сжимающий в руках бесполого вида автомат и окруженный толпой
девушек, занимающихся все тем же, но вдобавок еще и в перевернутом
состоянии, произвел на меня отвратительное впечатление, и я решил от греха
подальше покинуть сие гнездо разврата.
Повернувшись лицом к двери, я неожиданно обнаружил некоторую
дисгармонию. Одна из девушек была почему-то одетой. Плюс при этом она была
одна-одинешенька, если не считать зажатой в руках здоровенной скалки.
Совсем извращенка, - догадался я. - Со скалкой кайфует.
Однако это оказалось совсем не так. Увидев направленный на нее
автомат, одетая взвизгнула и бросилась прочь. Я побежал за ней. Ведь она
была рыжая и фигуристая. Могучий инстинкт двигал мною.
Что, мыслишки поганенькие забегали, да? Инстинкт самосохранения,
господа! Это было первый раз в моей жизни, когда от женщины в первую
очередь мне требовались ее мозги, а не тело.

Лицо мое все было исцарапано, но ее красавицей я в этот момент тоже
не назвал бы. Она была привязана к стулу обрывками собственного халата,
под которым, кстати, оказалось только тонкое шелковое белье розового
цвета.
Наверное лишь этот его цвет, ставший для меня чем-то вроде аналога
красного для быка, и помог мне справиться с разъяренной фурией, каковой
оказалась госпожа Скокова.
Пройдя в ванную и умывшись, я вернулся и вытащил у пленницы изо рта
кусок простыни, делавший ее похожей на хомяка, выступающего в стриптизе.
- Будешь орать - морду изуродую! - предупредил я ее перед исполнением
сего акта гуманности.
- ...........! - получил я в ответ, как только рот рыжей освободился.
- Понимаю, банковский жаргон, - лояльно согласился я и уселся на
другой стул. - Председатель правления - вор в законе - сам так говорит и
от подчиненных того же требует.
Ничего принципиально нового в ответ на свое доброе слово я так и не
услышал.
- Ладно, не будем тянуть резину, - решил я. - Давай, рассказывай про
чемоданчик.
- Ты - не мент! - уверенно заявила она.
- Нет, - сознался я. - Я из СМЕРШа. Специальный агент Игорь Кио.
- Да пошел ты... - скривила губы Скокова. - Ты - этот журналист
поганый, которому мокруху с патроном шьют.
- С каким таким патроном? - удивился я, сделав вид, что не заметил
слова "поганый".
- А, иди ты... - она махнула рукой. - Все равно и тебя и меня скоро
поймают. Чего мне с тобой теперь разговаривать?!
- А если просто из любопытства? - предложил я.
- Слушай, ты ведь - бабник, так про тебя в газетах писали, верно? -
неожиданно спросила моя пленница.
- Ну газеты они всегда ведь преувеличивают, - скромно сознался я, -
но в общем и целом меня можно назвать мужчиной, который любит и ценит
женскую красоту, - в подтверждение сказанного я окинул взглядом
полуобнаженную фигуру моей собеседницы. Только после этого я окончательно
поверил деду из камеры хранения. Точно смог бы, стервец! Даже Папа Римский
смог бы! И никакие божьи кары его не остановили бы.
- Но судя по обстановке в вашей, гм... спальне, вы тоже не относитесь
к племени давших обет воздержания, - продолжил я, сглотнув слюну. - Может,
я вас развяжу, и мы продолжим беседу в более приятной обстановке, а?
- Ты тупой, да? - осведомилась она. - Если хочешь остаться живым и
невредимым, лучше не развязывай! Ну никогда не думала, что у нас в городе
могут работать такие долбо...ные журналисты. Просто придурок какой-то!
- Ладно, - я разозлился. - Хватит темнить! Может быть я и тупой, но
вот побегала бы ты с мое, так я бы посмотрел, как у тебя извилины тогда
шевелились бы. Да к тому же и твой-то поступок, когда ты Вазариновой
позвонила, тоже гениальным назвать нельзя. Выкладывай все! И быстро! Иначе
так отделаю!..
- И сможешь, да?! - язвительно и зло выкрикнула Скокова. - Вот за это
я вас мужиков и ненавижу! Сволочи все и засранцы! Только одно и надо от
женщины. А при случае и избить рука не дрогнет.
Я физически почувствовал, как у меня под черепом что-то переползло с
затылка на лоб.
- Ты - лесбиянка, да... - пробормотал я. - К тому же психически
ненормальная. Свихнулась на почве ненависти к мужчинам и перебросилась на
женщин. Причем, судя по оформлению приюта любви, в весьма активной
форме... - я хлопнул себя по лбу. - Вот оно что!
- Кретин слабоумный, как и все вы, - буркнула она.
- Впрочем, это не меняет дела, - заспешил я. - Меня интересует в
первую очередь чемодан.
- Статью напишешь, да, - усмехнулась она.
- Сначала попытаюсь спасти шкуру, а потом посмотрим.
- Знаешь, - Скокова прищурилась, - ты, конечно, существо по всему
поведению своему отвратительное, но есть в тебе некий шарм. Я, как по
глубокой физиологической сути своей женщина, но по психологической не
совсем, могу оценить и понять, почему к тебе так липнут бабы. Ведь липнут,
да?
- Но не все, - уныло протянул я. - Есть тут одна, которая... Слушай,
а может она одна из твоих подруг?! - внезапно осенило меня.
- Мы с Патроном в одном детском доме были, - вдруг произнесла она. -
Кликуха такая у Андрюшки Платонова была. И Длинный там же был. И Сопля.
Я принялся мучительно соображать.
- Да, да - Гоша Длинный, - подтвердила она, увидев выражение моего
лица. - Мог бы и догадаться, представитель сильного пола несчастный. А
Сопля - это Сапельников Игорь Петрович, воспитатель. Последняя сука на
этом свете! - она помолчала. - Это в нашем районе, Котяковский детдом.
Поганейшее место!
Я почесал затылок. В статье про Платонова, которую я прочитал перед
концертом, никакой конкретный детдом не упоминался. А оказалось, что
земляк!
- Он скрывал, что из этого детдома, - словно угадав мои мысли,
объяснила женщина. - Человек всегда бежит от тех своих воспоминаний, что
кажутся ему опасными. В общем этот Сопля был садист и насильник. Он
совращал детей - обоих полов. Таким же был и Длинный - уже тогда. Он был
старше нас на несколько лет. И Сопля взял его к себе в подручные. Вместе
они этим занимались. Я этого никогда не забуду! - она посмотрела мне прямо
в глаза. - Знал бы ты, что нам довелось пережить! Ты вот меня сумасшедшей
назвал. А сам-то ты жить смог бы после такого, а?
Я молчал. А что я мог сказать? Здесь я был с ней согласен - не зря же
я катал подонка Костю "по горкам".
- И знаешь, что самое страшное? - продолжила она. - Что Патрону это
понравилось! Он стал "голубым". Причем пассивным! Он, талантливый парень,
с голосом и слухом, и - "люська"!
Я опять промолчал. Но на этот раз по другой причине: мои комментарии
могли все испортить.
- Когда приехал этот менеджер из Москвы... Так вот, Патрон ночью
пришел к Длинному и отделал его. Железкой какой-то. До полусмерти. За
всех. За меня, за себя... А на следующее утро уехал с продюсером. А
Длинный... Он... Импотент он с тех пор... Сухостой! - она засмеялась. - И,
как следствие, совсем взбесился и самым настоящим зверем стал. Слышал же,
наверное, да?
Я опять промолчал. Теперь я просто обдумывал все услышанное.
- Длинный стал бандитом-садистом. Патрон - певцом. Но... Это
оказалось сильнее его... Таким он и остался. Я же нашла себе здесь
квартирку. Так и жила спокойно, с подругами и без. Такая вот история.
- Секс-идол молодежи - пассивный гомосексуалист! - громко и внятно
произнес я. Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить весь смысл,
заключавшийся в этой фразе. Сделав это, я почувствовал себя в некоторой
мере реабилитированным. Я все-таки оказался круче его!
- А кому какое дело?! - вдруг оскорбилась его "подруга". - Кому
мешал-то человек?
- Хороший вопрос, - ткнул я в нее пальцем. - Но ответ уже ясен:
Длинному. В Москве ему было его не достать. А вот когда он приехал сюда...
Но сам Гоша не пошел - послал гориллу. Почему, интересно, как думаешь?
- А мы все - психи, - равнодушно ответила она. - У каждого свой
заскок. Думаю, что он его после той ночи боялся. Мог что угодно сотворить
с кем угодно, но только не с Патроном. Все - психи... - пробормотала она.
- Сам же сказал.
- Логично, - согласился я. - Пойдет. Точного ответа мы все равно
никогда уже не узнаем. Зато понятно, почему ему все отрезали... Месть
ненормального импотента... М-да...
- Может развяжешь? - попросила она.
- Без эксцессов, - предупредил я.
Она согласно кивнула головой, и я выпустил рыжеволосую пташку на
свободу.
- А чемодан мне Патрон сам принес. Днем раньше концерта, почти сразу
же, как приехал. Мы ведь с ним изредка переписывались. Зашел, поговорили,
он отдал дипломат и попросил отнести в камеру хранения, а жетон отдать
ему. Сам, сказал, не может - слишком известен народу - а никому больше не
доверяет. Сказал, что там какие-то финансовые бумаги, за которыми охотятся
конкуренты из шоу-бизнеса. Просил ни в коем случае не пытаться открыть. Ну
я и отнесла.
- И прикрылась чужой фамилией, - кивнул я.
- В последний момент, - созналась Скокова. - Сказала первую же
попавшуюся, что вспомнила. Мы с этой коровой накануне поругались в сортире
здорово, когда курили. Дура - не подумала, что фамилия-то редкая.
- А сегодня, точнее уже, вчера утром, когда узнала об убийстве своего
друга детства, совершила еще одну глупость - в панике позвонила ей домой
и... У тебя женская логика поведения, только не оскорбляйся, - я
предупредительно поднял обе руки вверх.
- Я весь вчерашний день и весь сегодняшний просидела запершись здесь,
- мрачно проговорила она. - Я ведь сначала думала, что это конкуренты и
перепугалась насчет чемоданчика, потому со страху и позвонила - мозги-то
отшибло. Но вот когда подробности узнала, то сразу поняла, что это Длинный
сделал. Все думала: уезжать или нет? Казалось, что я - следующая. А когда
днем по местному радио сказали, что его тоже пришили, решила остаться и
подождать. Только вот милиции боялась. Ведь жетон-то я Андрею отдала. И
ключи от квартиры, кстати. Могли прийти. Хотя, с другой стороны - их-то
чего бояться...
- Жетон, милая, к Гоше в конце концов попал, - покачал головой я. И,
судя по всему, и был им использован для получения чемодана. Без квитанции,
я полагаю.
- А квитанцию он мне оставил. Сказал: "На всякий случай". Я ее только
сегодня сожгла.
- Считай, что Патрон за себя отомстил. Фактически он Гошу и шлепнул,
- грустно улыбнулся я.
Она взглянула на меня непонимающе.
- Есть такие чемоданчики, называются "Крестный Папа шутит", - пояснил
я. - Обычный, вроде, дипломат с кодовым замком. А внутри, в стеночке,
пластиковая взрывчатка с детонатором. Если кто-то пытается вскрыть
чемоданчик, не набрав при этом правильного кода, а так - силой, то цепь
замыкается, и... Взрывчатки как раз хватает на то, чтобы уничтожить сам
дипломат вместе с содержимым, а попутно и всех не в меру любопытных. Для
нашей страны такие чемоданчики, конечно, редкость, но... - я развел
руками.
Неожиданно молодая женщина прижала ладони к лицу и беззвучно
зарыдала. Сначала я хотел погладить ее по спине, заключить в свои объятия,
поцеловать в... Но, немного подумав, я решил не рисковать и, тихонечко
поднявшись, направился к выходу. Уже в коридоре я не утерпел и оглянулся.
Единственной моей мыслью от увиденного было: эх, какое тело зазря
пропадает!

Пытаясь одновременно весело насвистывать и курить, я вел "MAN" по
направлению от центра города. По идее оставалось только написать репортаж,
передать его в газету, а после этого ждать, сколько мне дадут за все
остальные мои художества.
Но какая-то мысль не давала мне покоя. Что-то не сходилось. О чем-то
я еще забыл спросить у очаровательной лесбиянки. Доехав до очередного
поворота, я вспомнил о чем.
Но возвращаться в обиталище женщины, которой я был абсолютно не
интересен, мне категорически не захотелось, да и вряд ли она что-нибудь
знала. Потому я решил с целью прояснения данного обстоятельства
попробовать заехать по другому адресу, - адресу, где уже был ранее и где
никого не застал. Тем более, что было по пути. А вдруг повезет? Ведь везло
же до этого...
Остановив грузовик, я потянулся за автоматом и нигде его не
обнаружил. Когда до меня дошло, что он остался у подруги "самца-героя", я
издал недовольное хрюканье, но тут же попытался сам себя успокоить тем,
что в течение сегодняшнего дня совершил хотя бы один добрый поступок:
теперь ей будет чем отбиваться от мужиков в банке. Посему, махнув на него
рукой, я вылез из машины и направился в подъезд.
Поднявшись на площадку, где жил Борисов, я хотел было уже протянуть
руку к звонку, но неожиданно дверь перед самым моим носом распахнулась. Я
оторопел. Стоявший с той стороны, судя по всему, тоже никак не ожидал меня
увидеть, а потому выглядел не лучше.
Однако первым в себя пришел он. Я это почувствовал по своей челюсти.
Все-таки сказывалась усталость - я должен был среагировать, но успел лишь
чуть отклониться вбок. Однако удара хватило - я все равно отлетел в
противоположный угол площадки. Единственной моей мыслью при этом было:
"Действительно повезло".
Стоявший за дверью вежливо улыбнулся, поставил на пол чемодан,
который, как оказалось, он держал в левой руке, и, расстегнув пиджак,
вытащил из-под его полы пистолет. После этого он сделал шаг ко мне.
Стрелять можно было и оттуда. Значит, убивать прямо здесь, на
площадке, он не хотел. Если хотел вообще. Поэтому я решил не
сопротивляться. Главным образом, именно поэтому. Ну, еще у меня перед
глазами кружились золотые искорки, голова, которой я в очередной раз обо
что-то треснулся, здорово болела, и вообще я не мог пошевелить руками и
ногами, но это, повторю еще раз, совсем не было главным фактором. Просто я
проявил редкостное хладнокровие и недюжинную расчетливость.
Взяв меня за волосы, мой визави потащил меня в квартиру. Похоже, его
совсем не тревожило мое самочувствие. Я попытался закричать - ведь было
больно, но почему-то не смог. Наверное, все тот же трезвый расчет не
позволил.
Доставив меня в комнату, неизвестный господин направился к дивану и
взял оттуда подушку. Тепло благодарности разлилось по моему телу. Как я
ошибался! Он хотел подложить ее мне под голову - какой милый человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20